Неудачница

– Иди в свою комнату и не показывайся мне на глаза, – и ушла на кухню.

Я сняла обувь, доковыляла до своей комнаты – длительная прогулка не пошла моему колену на пользу, оно снова сильно разболелась. Я разделась и легла в кровать, не включая свет. Не следует напоминать матери о своем присутствии лишний раз хоть чем-то. Перед тем, как я провалилась в сон, в мыслях вдруг всплыло лицо моего неудавшегося заступника с его фирменной диснеевской улыбкой.

6

Новый день наступил так же безжалостно, как и предыдущий. Снова рассвет, снова вставать, такой же неприветливый взгляд матери с утра и безразличный ее сожителя. Я не стала завтракать, после вчерашнего лучше меньше попадаться на глаза моим опекающим взрослым, мать еще несколько дней будет с особым остервенением цепляться после такого. Когда до двери подъезда оставалось несколько шагов я вдруг разволновалась, а вдруг он снова там, на скамейке, но его не было. И облегченно выдохнула, капец он меня зашугал, уже из подъезда выходить боюсь. Не появился и слава богу, думаю, после вчерашнего я его точно больше не увижу, он же не мазохист. До универа я добралась без происшествий, правда, почему-то было грустно. Иногда на меня внезапно находят такие приступы меланхолии. В отличие от моего обычного озлобленного состояния, в такие моменты грусть какая-то тихая, злиться сил нет. Я просто чувствую невыносимую усталость от своего существования. Даже пройти несколько шагов до двери автобуса, чтобы выйти на своей остановке кажется непосильной задачей. Я бы так и ездила, прислонившись к холодному стеклу лбом и отключившись от мира с помощью наушников. Но нечеловеческим усилием воли я все же заставляю себя выйти.

Одногруппники, как обычно, уже жужжат о чем-то своем под дверями аудитории. За несколько месяцев я даже не удосужилась запомнить их имена, впрочем, как и они мое. Знаю только старосту Таню Караваеву, потому что общения с ней уж точно никак не избежать. И не то, чтобы она вызывала хоть какую-то симпатию – главная сплетница и подлиза универа. Кроме того, эта мелкая и хрупкая на вид девушка хуже бульдога, если ей от тебя что-то надо, то убежать никак не получится. Вцепится в тебя мертвой хваткой, пока не добьется того, что нужно. Вот и сейчас она нависла над парочкой моих одногруппниц с воинственным видом, что-то от них требуя. Обычно я просто скрываюсь от нее, как могу, на телефон вообще никогда не отвечаю, наше общение с ней сводится исключительно к сообщениям, в которых я всегда со всем соглашаюсь, но никогда ничего не делаю. Однако в этот раз похоже отделаться просто обещаниями не получится. Таня с воинственным видом направилась в мою сторону. Сейчас будет опять заставлять меня трудиться ради общества, которое полностью игнорирует мое существование. Иронично.

– Катя Архипова, у меня к тебе дело, – в ее устах это звучит, как угроза, я моментально напряглась. – Сегодня наша университетская команда по баскетболу будет играть с соседним архитектурным институтом, в корпусе, где большой спортивный зал. Ты знаешь где это?

– С чего бы мне это знать? – натурально удивилась я. Физкультура в моей подгруппе проходила в малом зале в этом же здании.

– Ну да, – протянула она, – с чего бы.

Мне показалось, что в этой фразе был какой-то намек на оскорбление, но я решила не придавать этому значения, какая мне разница, что обо мне думает человек, с которым я вообще никак не хочу контактировать.

– Не важно, – вернулась староста к теме обсуждения, – мы все равно поедем все вместе. Мы должны прийти на игру и поддержать их. И ты в том числе.

– Таня, ну и причем тут я? – попыталась я воззвать к логике, – я даже не знаю, как наша команда выглядит и называется, для меня вообще сюрприз, что она у нас есть, – вот тут я ни слова не соврала. – Ну что я там буду делать?

– Какая разница, дело в командном духе, им будет приятно, что за них болеют, это помогает психологически, когда есть поддержка. Такое ощущение, Архипова, что ты в стае волков росла, людям всегда нужна поддержка, и нашим баскетболистам тоже. И как это ты никого не знаешь? – продолжала распаляться она. – В команде, между прочим, Ваня и Женя из нашей группы играют. Так что никаких оправданий, ты должна прийти! Встречаемся в холле возле входа сразу после последней пары. – На этих словах Таня резко развернулась на каблуках и пошла назначать других добровольцев в принудительную команду поддержки, даже не удосужившись узнать мой ответ, так как, по ее мнению, он мог быть только положительным.

Ну что за глупости? Как мое присутствие поможет им выиграть? Кто эти Ваня и Женя, у нас в группе двенадцать парней и я без понятия, как говорится, «ху из ху». У них же наверняка есть друзья или девушки, вот пусть они и едут. Просто сбегу с пары пораньше и никуда не поеду, как обычно я это и делаю.

Но в этот раз мой план побега осуществить не удалось. Преподаватель по микроэкономике вознамерилась сегодня во что бы то ни стало вбить в наши головы знания и дергала всех постоянно, курсируя между рядов словно крейсер Аврора во вражеских водах, бдительно следя за всеми, поэтому незаметно уйти пораньше не получилось. А как только пара закончилась, Таня материализовалась возле меня словно из воздуха, взяла под руку и потащила в нужном направлении. На первом этаже возле гардероба мы дождались всех остальных и дружно поехали в другой корпус. Как оказалось, он был через три остановки от нашего. Еще бы дальше его куда-нибудь отнесли. Почему нельзя все здания универа построить рядом? Кто эти фанаты Даши-путешественницы, которые распихивают корпуса одного университета по всему городу?

Дружно поехали – это, конечно, сильное слово, все разбились по парам или использовали мой излюбленный способ – наушники, чтобы уйти в иную реальность. Я тоже надела наушники, но музыку не включила. Я так часто делаю, наушники в ушах – это гарантия того, что тебя побеспокоят только в крайнем случае, ибо все думают, что ты ничего не слышишь. Идеальное прикрытие. Правда, Таня все время была где-то рядом и держала меня в поле своего зрения. Глупо, сейчас бы я уже не стала убегать, уже смирилась со своей судьбой на сегодня.

Большой спортивный зал кроме размеров ничем особо не отличался от малого, даже стены были выкрашены в такой же противный грязно-персиковый цвет. Действительно, чего заморачиваться с дизайном, в жизни не должно быть никакой радости, даже нормального цвета стен.

Нас рассадили на скамейки по периметру зала, я специально села подальше от своих возле «вражеского кольца», чтобы не ввязываться в утомительные светские беседы ни о чем. Небольшой рюкзак, с которым я обычно ходила на пары, пришлось оставить на плечах, у меня были подозрения, что в толпе я потом его легко могу потерять.

Через несколько минут в зал вошли команды. Я честно пыталась понять, кто в нашей команде Женя и Ваня из моей группы, но никого знакомого там не нашла. Может Таня соврала? Либо у меня уже совсем плохо стало с памятью. Ради праздного интереса решила изучить команду противников из архитектурного, и тут мой взгляд зацепился за знакомое лицо. Не может быть… Я не верила собственным глазам. Это был тот самый парень, который два дня отравлял мне жизнь своим геройством. Ну и скажите после этого, что у жизни нет чувства юмора.

К счастью, он меня не заметил, так как все его внимание было сосредоточено на поле. Я стала озираться в поисках путей отступления, но в зал набилось уже много людей, которые стояли возле стен и дверей, и чтобы пройти к выходу, мне пришлось бы выйти на само поле, а это слишком большой риск привлечь ненужное внимание одного конкретного человека, так что я осталась сидеть на месте. И тут началась игра. Я думала будет скука смертная, но неожиданно минут через десять я осознала, что внимательно слежу за игрой, вот только болею не за нашу команду. Игра этого полузнакомого мне парня завораживала, он был быстр, решителен, мастерски владел мячом. Сколько же времени он потратил, чтобы добиться такого мастерства, хотя не то, чтобы я что-то понимала в баскетболе, но по напряженным лицам игроков моей команды и по тому, какие зверские взгляды они бросали в его сторону, я поняла, что он действительно был серьезным соперником для них. И надо сказать в целом команда соперников была посильнее, по крайней мере по очкам они выигрывали. Я думала, дождусь перерыва и уйду, но выяснилось, что в баскетболе перерывы короткие, а может только в университетском баскетболе? Но в любом случае никто не расходился.

И вот наконец настали последние минуты. Парень с геройскими наклонностями отчаянно пытался забить еще один гол, соперники вовсю теснили его к краю поля, не давая такой возможности. Но вот каким-то невообразимым образом он изловчился, прыгнул и отправил мяч в полет к корзине, но приземляясь не удержал равновесие. Его повело в сторону, он споткнулся о край лавки и упал аккурат на меня. Я даже не успела как-то среагировать. Под тяжестью своей ноши, я отклонилась назад и уже вместе мы упали со скамейки. Все тут же подбежали поднимать ценного игрока, а мне даже руки никто не предложил. Пришлось отползать от места происшествия к стене и там подниматься на ноги. Хорошая новость была в том, что у меня появился путь к отступлению, и я тут же воспользовалась возможностью сбежать. Правда бежать было бы преувеличением моих возможностей. С таким успехом колено никогда не заживет.

Выходила из зала я как побитая собака: хромая, в грязной одежде, с хвостиком жидких волос, съехавшим набок и практически скуля, настолько жалко мне себя было. Я ведь действительно была невидимкой. Никто даже не заметил, что я тоже упала, никто не спросил в порядке ли я. И этот герой недоделанный тоже абсолютно не был заинтересован в том, чтобы переживать о том, куда, а точнее на кого он упал. Так себе благородство. Ради благой цели можно и раздавить кого-нибудь с чистой совестью. А строит из себя по меньшей мере принца на белом коне. Весь такой хороший, правильный, заступник сирых и убогих, смотреть противно. Нет в нем ничего особенного! Подумаешь, высокий и спортивный, со своими каштановыми, вечно слегка взлохмаченными волосами, длинными ресницами и улыбающимися зелеными глазами. Тьфу-ты, даже глаза у него улыбаются, и вообще какое мне дело до его глаз, такие вон у каждого второго в рекламе, а может это вообще линзы. В современном мире так сразу и не скажешь, что настоящее, а что искусная подделка.

Я остановилась посмотреть на себя в отражении стенда с расписанием тренировок, висевшего прямо возле дверей. Все те же мелкие непримечательные черты лица, метелка слишком светлых, почти белых волос, которым мыши не позавидуют и абсолютно невыразительные серые глаза, а вместо ресниц какие-то торчащие в разные стороны обрубки. Не думаю, что даже косметика в состоянии тут чем-то помочь. Какая же я уродливая и жалкая. Мать права: такая замухрышка, как я, не нужна никому. Ну и пусть, мне тоже никто не нужен. От людей всегда только одни проблемы, даже если они желают добра, уж я-то знаю.

7

Я дошла до окна в тупике коридора, которое благо располагалось совсем недалеко от входа в спортивный зал и остановилась передохнуть. Сейчас немного колено утихнет и можно будет хромать до остановки. Я положила рюкзак на подоконник и прикрыла глаза. Несколько минут я простояла в желанной тишине, а затем двери зала снова с шумом распахнулись, и толпа людей повалила оттуда непрерывным потоком. По возгласам выходящих я поняла, что выиграл архитектурный, что и следовало ожидать. Я устало вздохнула. Теперь еще придется ждать, пока все эти ярые фанаты баскетбола пройдут, а то второй раз затопчут по пути и тогда я уже точно сама не встану.

Я открыла глаза и принялась бесцельно провожать взглядом толпу людей, двигающихся к лестнице, как внезапно услышала свою фамилию, произнесенную старостой, которая обнаружилась чуть в стороне от выходящей толпы. Я посмотрела туда, где она стояла и увидела, что она говорит с моим наваждением последних дней, указывая в мою сторону. Он ей кивнул и направился ко мне. Похоже удача решила отвернуться от меня навсегда. Я почувствовала, как в горле пересохло, неужели опять придется с ним разговаривать? Такое ощущение, что этот парень был послан, чтобы доконать меня за все мои грехи, коих я за собой вообще-то особо много не усматривала.

По мере того, как он приближался, его лицо все больше вытягивалось от изумления. И когда он ко мне подошел, лишь выдохнул ошарашенно:

– Ты?

А я лишь сказала

– Я. – В общем-то, а что еще можно было сказать? Я это я, как бы все логично.

Он немного помолчал, видимо, справляясь с удивлением, взъерошил себе волосы на голове пятерней и улыбнулся. Ну вот опять, почему он не может быть просто серьезным, зачем постоянно улыбаться? А затем заговорил:

– Так это я на тебя упал?

Я посчитала, что лучшим выходом будет уйти в глухую оборону:

– Вообще не понимаю, о чем ты говоришь.

Он посмотрел на меня с укоризной.

– Да? – притворно удивился он, выждал несколько секунд и как бы невзначай бросил: – А ваша староста Таня и другие девчонки, только что мне хором сказали, что это была ты. Зачем ты врешь, Катя?

Я пожала плечами. Откуда мне знать, зачем я вру. Привыкла. Но ему, конечно, этого не скажешь.

– Ну хорошо, это была я. Подожди, а откуда ты знаешь, что меня зовут Катя?

– Староста сказала. Хорошее имя, Катя, тебе идет, – еще шире улыбнулся этот герой-баскетболист.

– Имя, как имя – буркнула я. – Что тебе надо? Ты что решил меня преследовать до конца моих дней? По-моему, я тебе ясно дала понять, что мне неприятно твое повышенное внимание к моей персоне.

Парень слегка нахмурился.

– Предельно ясно. Не каждый день, знаешь ли, получаешь пощечину за то, что заступился за девушку.

– Ты опять? – мгновенно взбесилась я. – Ты мне не помог, ты лишь создал мне больше неприятностей. На геройский поступок мало тянет. Не считаешь?

– Но я действовал из лучших побуждений, – запротестовал Мирослав.

– Жалкое оправдание. Благими намерениями вымощена дорога в ад, знаешь ли, – парировала я. – Ты для этого сюда заявился? Доказать мне еще раз, что ты хороший человек, а я не очень?

– Вообще-то я не знал, что ищу тебя, – он снова взъерошил волосы пятерней. – Хотел убедиться, что с девушкой, на которую я упал, все в порядке. А ей оказалась ты. Что ты вообще делала на игре? Ты не похожа на тех, кто увлекается баскетболом.

– А я и не увлекаюсь. Скажем так, наша староста не оставила мне выбора.

– Понятно. – протянул он. – Как твое колено?

– Нормально. И, как видишь, со мной все в порядке. Если у тебя все, может перестанешь устраивать бесплатное представление для всех своих фанатов и уйдешь уже? – предложила я, а потом осознала, что вообще-то все уже ушли. Мы стояли вдвоем в абсолютно пустынном тупике коридора.

– Почему ты всегда такая неприветливая? – вопросом на вопрос ответил он, проигнорировав мой выпад и не сдвинувшись с места.

– А с чего мне быть приветливой? Не припоминаю, чтобы мы успели стать закадычными друзьями. – Он только открыл рот, чтобы возразить, но я не дала вставить ему ни слова. – Все твои поступки хорошие только в твоих глазах. Может я специально вышла тогда на дорогу, откуда тебе знать?

– Зачем тебе выходить на дорогу специально? – спросил он недоуменно, но через несколько секунд истинный смысл фразы до него дошел и глаза стали серьезными. – Это совсем не смешно, Катя.

– А кто сказал, что я шучу, – продолжала я гнуть свою линию. – Что хорошего есть в жизни, чтобы за нее так держаться? У тебя много причин для радости?

– А у тебя много причин для грусти? – снова вопросом на вопрос ответил он.

– Много, – буркнула я и отвернулась к окну. Ну что же он никак не уйдет?

Я почувствовала, как он подошел ближе, положил мне руку на плечо и выдохнул в затылок:

– Мне очень жаль, – и прозвучало это, как назло, довольно-таки искренне, прям не придраться. И внезапно на меня снова навалилась вселенская усталость, как тогда. Я повернулась, вынуждая его убрать руку с моего плеча, и посмотрела в его глаза. Они все еще были серьезными и все, что я смогла в этот момент ответить было лишь:

– Мне тоже. Послушай… эм…, – я хотела назвать его по имени, но внезапно осознала, что так и не знаю его. Он все еще был странным безымянным незнакомцем с псевдо-рыцарскими замашками. – А как тебя зовут-то вообще, парень с благородными порывами?

Это обращение видимо, его позабавило, и он, слегка улыбнувшись, сказал:

– Мирослав. Но все зовут меня Мирэк.

– А почему не Калистрат? – Сорвалось с моих губ прежде, чем я успела подумать. Но он не обиделся.

– На такое имя, к счастью, фантазии, у моих родителей не хватило. А тебе что, не нравится имя Мирослав?

– Ну почему, – протянула я, – просто оно какое-то старое, никогда прежде не встречала парней с таким именем.

– Я предпочитаю думать о нем не как о старом, а как о старинном, знаешь с налетом антикварной ценности, – усмехнулся он. – На многие вещи можно смотреть с двух сторон, в том числе и с положительной. Возможно, на твои поводы для грусти тоже стоит посмотреть с другой стороны.

Да чтоб меня, он меня жизни вздумал учить! Я почувствовала, как снова начинаю закипать:

– Послушай, Мирослав. Ты вообще ничего обо мне не знаешь. Не знаешь, как я жила и как я живу, что я думаю, что я люблю, что ненавижу. С чего ты взял, что ты знаешь, что для меня хорошо, а что плохо? Ты спасаешь меня, когда тебя никто не просил, вмешиваешься в мои семейные дела, и я опять же тебя об этом не просила, а теперь еще и советы мне раздаешь, пустые и бесполезные, как, видимо, и все твои познания о жизни. Я не нуждаюсь в твоем обществе, не нуждаюсь в твоей защите и уж тем более в советах. Так что просто ОСТАВЬ! МЕНЯ! В ПОКОЕ! – на последнем слове мой голос почти сорвался на визг.

– Знаешь, ты все-таки законченная эгоистка, – абсолютно спокойно сказал он, но без улыбки. Пожалуй, это будет рекорд, он не улыбается уже целую минуту, и причина тому я.

– Ты все время говоришь только о себе, о своих удобствах и неудобствах и абсолютно не считаешься с теми, кто находится вокруг. У тебя видно стиль жизнь такой: всех ненавидеть, распугивать, обижать, оскорблять… – с каждым словом он подходил все ближе и ближе, а мне отходить было некуда – сзади только окно. – Вот только знаешь что? – Спросил он требовательно, подойдя настолько близко, что мне уже стало некомфортно.

– Что? – вынужденно спросила я, с вызовом посмотрев ему прямо в глаза, все еще с бушующей злостью внутри.

– Со мной это не работает. – Он практически бросил мне эти слова в лицо, резко наклонился и поцеловал.

8

Сказать, что я опешила, это ничего не сказать. На секунду от шока я потеряла возможность двигаться. И тут меня просто затопило необъяснимое чувство страха. Мои руки словно подбросило в воздух, и я толкнула Мирослава в грудь со всей силы, на которую была способна. Он не ожидал такого отпора и едва не упал от толчка, оступившись, по инерции отходя назад.

– Ты… ты!.. ТЫ!.. – это все, что я смогла вымолвить, мои глаза наверняка были дикими в тот момент, как у загнанного в ловушку зверя. Примерно так я себя и чувствовала, и не придумала ничего лучше, как просто взять и сбежать, напрочь забыв о том, что мое колено к таким спринтерским забегам было не готово.

Не помню, сколько я бежала. Очнулась в каком-то незнакомом месте в маленьком скверике, где были только старушка, мирно вязавшая на дальней скамейке и пара голубей. Меня все еще переполнял страх, но теперь к нему добавилась злость и колющая боль в боку, спортсменка из меня так себе. Я никогда в жизни так быстро не бегала и чувствовала, что еще немного и ноги мне откажут, не говоря уже о колене, которое стало болеть гораздо хуже, но сейчас меня это не волновало. Я прошла немного вперед и упала на ближайшую скамейку, уставившись в незнакомый пейзаж невидящим взглядом. Зачем он это сделал? Зачем? Я не могла придумать никакой адекватной причины. Хотел порисоваться перед своими друзьями? В коридоре уже никого не было. Поставить меня на место таким способом? Что ж, может быть. Ему это определенно удалось. Не то чтобы побег можно было считать достойной реакцией на подобное поведение. Может он поспорил с кем-то?.. Глупости. Я тут же отмела эту мысль, кому надо на меня спорить, тоже мне ценная награда. Никто почти и не знает о моем существовании. Господи, свалился же он на мою голову.

И тут к своему ужасу, я вспомнила ощущение от прикосновения его губ. Они были теплыми и сухими, напряженными, но в тоже время мягкими. Я почувствовала, как по коже побежали мурашки. Что за ерунда!? Почему в тот момент я ничего не почувствовала, а сейчас меня практически лихорадит. Может мне уже реально надо пойти к психотерапевту, а лучше в психушку. А что? Там уютные белые комнаты, трехразовое питание и вообще все включено. Живи себе и радуйся. Я пыталась отвлечься, но ничего не выходило. Меня уже буквально трясло, сердце выпрыгивало из груди, и я никак не могла избавиться от ощущения его губ на моих. Внезапно, меня как молнией ударило, – это же был мой первый поцелуй! С каким-то наглым парнем, которого я едва знаю. Не то, чтобы я была романтичной особой, но все это казалось мне каким-то неправильным. Я уже давно смирилась с тем, что я свою никчемную жизнь буду коротать одна. На худой конец, если станет совсем невмоготу, сойдусь с каким-нибудь рациональным парнем. И поцелуй мне представлялся, просто как акт закрепления наших отношений, как печать под документами, раз и готово: быстро, без сантиментов и абсолютно ожиданно для обеих сторон. А можно было и вообще без него обойтись.

Зачем вообще целоваться? Не вижу в этом никакого смысла. Типа любовь-морковь взыграла, но это все ерунда. Сказочка для малышей, чтобы хоть как-то оправдать необдуманный поступок двух половозрелых детей, заделать себе третьего, а потом ругаться и бить друг друга на его глазах, не забывая периодически вовлекать в этот процесс и самого ребенка в воспитательных целях. И все это оправдывается тем, что любовь ушла. Кто вообще придумал, что брак должен строиться на каком-то эфемерном чувстве, наличие которого даже подтвердить никак нельзя? Брак должен быть договором между двумя людьми, желательно оформленным юридически. У тебя такие обязанности, у меня такие. Живем вместе, потому что так легче. Ребенка завели от нечего делать, но обязуемся кормить и растить до 18 лет, а потом не мешать ему в жизни. Вот и все. Нет, любовь всем подавай. А нет ее любви, нет и никогда не было.

Такие размышления, наконец, позволили мне взять себя в руки и немного успокоиться. Сердце снова забилось ровно, как ему и положено, а мурашки перестали туда-сюда маршировать по уже измученной от этих маршей коже. Сколько времени, интересно? Мать опять скандал устроит, что я поздно пришла. Это не стало бы чем-то новым для нее, просто сегодня мне совсем не хотелось испытывать свои нервы на прочность еще раз.

Я оглянулась в поисках своего рюкзака несколько раз, через минуту осознав, что в своем стремительном бегстве я благополучно о нем забыла, оставив сиротливо лежать на окне. Придется вернуться в университет. Осталось только выяснить, как это сделать. Я наугад пошла через дворы и через минут пять вышла к дороге. По названию остановки удалось вычислить, что я сравнительно недалеко от университета. По крайней мере, тот же транспорт ходил и здесь. Через десять минут я уже поднималась по ступеням крыльца. Внутри задние было уже почти пустынным. Пары закончились не менее получаса назад, и все спешили убраться отсюда подальше и навряд ли, чтобы неустанно грызть науки. По коридору гулко раздавались мои шаги. Солнечные лучи мягко освещали стены и потолок, солнце клонилось к закату. Таким тихим и безлюдным университет мне нравился гораздо больше. Можно было даже подумать, что я учусь в приличном и уважаемом месте, а не в том, куда любого берут, были бы деньги. А если специальность непопулярная, то и деньги не понадобятся. Наверное, раньше сюда попадали самые талантливые и умные люди, у которых были общие интересы и все эти пресловутые цели по изменению мира и своей жизни заодно к лучшему. Как давно это интересно было? Двадцать лет назад? Тридцать? А может и все пятьдесят и даже сто. Предполагали ли светлые умы человечества, написавшие великие экономические труды, что когда-то здесь будут ошиваться все, кому не лень, и большинству из них будет абсолютно плевать на экономику? Навряд ли.

На том злополучном окне, возле которого все и случилось, сумки не было. Я сходила на вахту (вдруг кто-то сердобольный сдал), но нет, там ее тоже не оказалось. Наверняка, ее подобрала уборщица, которая еще просто не успела дойти до вахты, чтобы ее отдать, так как я очень сомневалась, что кому-то приглянулись мой «кирпич», кошелек с пятью рублями и пара книжек по экономике. Но стоять и ждать здесь неизвестно сколько я тоже не хотела. Я описала охраннику свой рюкзак и попросила оставить его у него до завтрашнего утра.