Обещания, которые мы собирались сдержать

В этом я ему завидую.

Осторожно, стараясь не потревожить его, я выскальзываю из кровати, поворачиваюсь к нему в последний раз, прежде чем уйти.

Он лежит на боку, натянув одеяло до пояса. Веки плотно сомкнуты, губы приоткрыты. Вид у него такой безмятежный! А еще он очень красив. Темные волосы разметались по лбу, и меня так и подмывает сдвинуть в сторону непокорные пряди, поцеловать его в лоб. Вдохнуть его запах, как он вдыхал мой.

Прошептать, что люблю его.

Ничего подобного я не делаю. Смотрю на него еще несколько секунд, пытаясь запечатлеть этот момент в памяти, а потом сбегаю из спальни. Голой несусь по коридору в кухню, где бросила пальто. Хватаю его с пола, поспешно натягиваю и наступаю прямо на разбитое стекло. Морщась, кусаю губы, чтобы не закричать.

Нет времени вытаскивать стекло из ноги – приходится быстренько стряхнуть его и двинуться дальше. Натягиваю босоножки на шпильке, потуже завязываю пояс пальто, достаю из кармана телефон.

При виде часов на экране меня охватывает беспокойство. Я отсутствовала дольше, чем собиралась.

Должно быть, мать меня уже ищет.

Вне себя от страха, я даже не смотрю на уведомления – просто засовываю телефон в карман и сбегаю из квартиры, медленно прикрыв за собой дверь. Спускаюсь на лифте на первый этаж, машу на прощание швейцару (я подкупила его, притащив ему из ближайшей пекарни его любимое печенье) и выскакиваю из здания.

За минувшие годы я неоднократно бывала у Спенса, и швейцар знает меня в лицо, но я всегда приношу ему какое-нибудь угощение – в знак благодарности за то, что он никогда не доставляет мне неудобств.

Только оказавшись на заднем сиденье машины и направившись домой, я нахожу в себе достаточно храбрости, чтобы проверить телефон. Меня уже ждет сообщение от мамы.

Ну конечно.

Сейчас же возвращайся домой.

Уверена, она знает, где я была и с кем. Она годами терпела мои заигрывания со Спенсером, как она их называет, и по большей части закрывала на них глаза.

А теперь все изменилось. Теперь у нее есть обязательство – обеспечить Эрлу Уэйнрайту идеальную молоденькую невесту-девственницу.

Губы мои кривятся в злобной усмешке.

Какая неприятность.

Похоже, я несколько разрушила ее планы.

Глава вторая

СильвиНастоящее время

Я не собиралась напиваться перед свадьбой собственного брата. Честно – не собиралась.

Но, когда ко мне в квартиру на Парк-Авеню заявляется мой лучший друг Клиффорд фон Уорт с огромной бутылкой водки Clix, я тотчас же понимаю, что у меня неприятности. Бутылку Клифф демонстрирует прямо с порога, так что я сразу замечаю этикетку. Прищуриваюсь, пытаясь прочесть название, и у меня аж рот открывается от изумления.

– Тут что, написано «Клит»? Как «клитор»? – восклицаю я.

Клифф смеется и закрывает за собой дверь.

– Сильви, я тебя умоляю. Как будто я бы купил водку, в названии которой есть хотя бы намек на клитор. Я даже не знаю, как с ними обращаться.

Мы с Клиффом живем в одном здании – в том самом доме, куда мы с мужем въехали сразу после свадьбы. Мы с ним быстро поладили, а потом и вовсе стали лучшими друзьями, особенно в свете вечных командировок Эрла – его никогда не было дома. О, мой муж очень хотел, чтобы я его сопровождала, чтобы он мог всем похвастаться идеальной женушкой, которой едва за двадцать перевалило. Прямо конфетка, а не спутница, да? Вот только я всякий раз притворялась больной (было несложно: я на самом деле много лет болела, так что у меня большой опыт в исполнении этой роли), и он позволял мне остаться дома.

С милашкой Клиффом, моим замечательным другом.

– Скажи мне правду, Клиффи. Ты что, никогда не прикасался к женскому клитору? Вообще никогда? – спрашиваю я по дороге к бару в углу огромной гостиной. Клифф следует за мной по пятам.

– Я вообще ни разу не прикасался к женщине с сексуальными намерениями. – Я встаю за стойку бара, поворачиваюсь к нему, и он тут же принимается картинно изображать, как его передергивает при одной только мысли о сексе с женщиной.

– Ты так себя ведешь, как будто это самое отвратительное, что есть на свете. – Пока Клифф открывает бутылку, я достаю стаканчики для шотов, и он бодро наливает нам по одному.

– Так и есть. От вагин один бардак. – Он салютует мне стаканчиком, мы чокаемся и залпом опрокидываем шоты. – Женщины – не мое, ты же знаешь.

– От пенисов тоже бардак. Так текут! И выстреливают в самый неожиданный момент. – Я облизываюсь и ощущаю привкус водки на губах. Наливаю себе еще шот. Вот почему мне так нравится проводить время с Клиффом. С ним безопасно. Он абсолютно ничего от меня не ждет, кроме дружбы, и вообще не испытывает влечения к женщинам, так что никаких подкатов тоже не будет. Кроме того, мы с ним никогда и ни в чем не были соперниками, конкурентами. – Просто подумала, может, ты, не знаю, обжимался в старшей школе с какой-нибудь девчонкой, довел ее пальцами до оргазма в порыве страсти?

Лицо его искажает такая гримаса, что даже смешно становится.

– Отвратительно. Ни за что.

Я смеюсь, наливаю себе еще шот, залпом выпиваю – и делаю вид, что не замечаю обеспокоенного взгляда Клиффа. Алкоголь приятно согревает.

– Знаешь, тебе бы очень понравился мой друг Монти.

– Что за Монти? – Тут Клифф с грохотом ставит стакан и с пораженным видом поворачивается ко мне. – Погоди-ка. Ты случайно не о Монтгомери Майклзе говоришь?

Я киваю, забираю у него стаканчик и снова наполняю.

– Он друг семьи. Дорогой друг. И он будет на свадьбе.

– Господи, ты серьезно? Почему ты раньше не сказала? О, он же роскошен. – Я придвигаю Клиффу новый шот, но он поспешно качает головой. – Теперь мне напиваться нельзя. Надо хорошо соображать при первой встрече с Монти.

Так что вместо него я расправляюсь с шотом сама. Причмокиваю губами от наслаждения.

– Я вас познакомлю.

– Да уж надеюсь. – Он выхватывает у меня стакан. – Дражайшая Сильви. Пожалуйста, не пей слишком много. Ты же не хочешь выставить себя дурой на свадьбе собственного брата, а?

– Да мне плевать на самом деле. Все и так будут ожидать, что я поведу себя как дура. – Хватаю свою стопку, наливаю шот, пока Клифф меня не остановил. – Кроме того, разве на меня будут обращать внимание? Сильно сомневаюсь. В конце концов, это день Уита и Саммер. Все только на этих двоих и будут пялиться. Они шикарны вместе.

Я замолкаю. Вы только послушайте – рассуждаю как завистливая карга. Впрочем, если подумать, я такая и есть. И у меня есть на то причины.

Почему Уит женится на любви всей своей жизни, а мне пришлось выйти за старика? У меня даже большой свадьбы не было: мы с Эрлом поехали в ЗАГС, и нас расписали. Видимо, псевдовозлюбленным полагается коротенькая церемония бракосочетания.

Не то чтобы я хотела масштабное торжество с Эрлом, просто такая возможность упущена.

– Как, кстати, у вас дела с Саммер? – спрашивает Клифф. Голос у него мрачный. Он все знает о нашем с Саммер прошлом.

Ну, по большей части.

– Да ничего. – Я пожимаю плечом, а потом сама же смеюсь оттого, как безжизненно прозвучали мои слова.

Когда речь идет о дружбе с Саммер, именно такой я себя и чувствую.

Безжизненной.

Будет ли она когда-нибудь снова самой собой в общении со мной? После моего давнего предательства нам удалось более-менее реанимировать наши отношения, но не до конца. Я в ту пору была молодой, глупой и находилась под колоссальным влиянием своей матери. Неуверенность в себе и недоверие к людям меня так и переполняли.

Я до сих пор такая, разве что пресловутое колоссальное влияние матери исчезло.

И слава богу.

– Как скажешь. – Судя по выражению лица Клиффа, он не согласен с моей оценкой ситуации. – И поверь мне: в какой-то момент все присутствующие так или иначе обратят на тебя внимание. Это ведь твой первый выход в свет после случившегося, верно?

– Первый официальный, да. – На самом деле я теперь никуда не хожу. Живу отшельницей, прячусь в шикарной квартире и держусь особняком. Мне так лучше.

Выходы в свет, вечеринки… Там повсюду искушения. Соблазны – то, к чему нельзя прикасаться, то, что нельзя впускать в свою жизнь.

– Ты вот это планируешь надеть на свадьбу? – Голос Клиффа вырывает меня из размышлений. Кошусь на строгое черное как смоль платье, найденное в фондах бабушки Ланкастер. Да, у моей семьи есть фонды одежды – прямо как в музее, но с нашими деньгами это умный ход. Одежда, которую мы покупаем, по большей части потом становится легендарной. Исторически значимой.

– А что с ним не так?

– Оно черное.

– Я в трауре.

– Милая, нельзя надевать черное на дневную свадьбу.

– Кто сказал?

Клифф мой вопрос благополучно игнорирует.

– И уж тем более на весеннюю свадьбу. Ты похожа на темное и жуткое облачко.

– А все остальные будут как пасхальные яйца. Во мне одной будет хоть капля утонченности – кроме невесты, конечно. – Я снова прикладываюсь к водке. Алкоголь приятно разливается по телу, согревает, расслабляет. Ощущение такое, будто я вот-вот рухну на пол квартиры и прямо там засну. Клифф уже не мешает мне напиваться, хотя по светло-карим глазам видно, что он меня осуждает.

Лучше игнорировать его многозначительные взгляды.

– Разве мало времени прошло? Разве не пора снимать траур? – И во взгляде, и в голосе моего друга чувствуется такое беспокойство, что я застываю.

Вздохнув, опираюсь о барную стойку, до боли впиваюсь в мраморную столешницу.

– Времени никогда не будет достаточно.

– Бессмысленно оплакивать человека, которого ты даже не любила…

– Для тебя – бессмысленно, – перебила я. – А я считаю, что обязана оплакивать его и дальше как раз потому, что не любила, Клифф. Я позволила ему умереть. Как минимум он заслуживает уважения после смерти.

Фразу «позволила ему умереть» Клифф не комментирует, потому что в этом вопросе он мне не верит. Хотя, по-моему, он меня попросту не слушает, ведь если бы послушал, то осознал бы, что я в кои-то веки говорю правду.

Смерть Эрла – моя вина. И он заслуживает не просто жалкого уважения, а куда большего, но я – всего лишь женщина и на большее не способна.

– Тебе нельзя являться в черном к брату на свадьбу, – заявляет Клифф – решительно и с таким напором, что застает меня врасплох.

Меня так и подмывает с ним согласиться.

– Я так и не понял, почему ты не участвуешь в организации свадьбы. Он же твой брат, а ты – всего лишь гостья на торжестве. В особняке, принадлежащем вашей семье. – Клифф качает головой. – Бессмыслица какая-то.

– А по-моему, все логично, – тихо говорю я. Я совершенно не хотела участвовать в свадьбе Уита и Саммер. Во-первых, потому что попросту этого не заслуживаю, а во-вторых, потому что тогда мне пришлось бы проводить время в компании моей матери, а я не хочу так рисковать. Я обо всем откровенно рассказала брату, а он хоть и расстроился, что я не буду активно участвовать в подготовке, понял, чем я руководствовалась.

Мать там точно будет. Я неминуемо столкнусь с ней и очень постараюсь ее игнорировать, сделать так, чтобы наше с ней общение было кратким и безболезненным. Может, люди потом и будут болтать о моей апатичности, но мне плевать. Речь идет о банальном самосохранении.

– Пойдем-ка. – Он берет меня за руку и уводит от бара (а заодно и от моей новой дражайшей подруги – водки по имени «Клит»). Вслед за ним я тащусь в спальню – в комнату, которая прежде принадлежала Эрлу, а теперь – мне.

Внутри темно, опущены блэкауты. Клифф, отпустив мою руку, решительно направляется к окну, нажимает на кнопку, и шторы медленно поднимаются, являя яркий солнечный день. Перед нами расстилается город. Повсюду высокие здания, их окна блестят на солнце.

Я поспешно прикрываю глаза рукой.

– Слишком ярко, – ворчу я.

– Господи, да ты же гребаной вампиршей стала, – смеется он, а потом берет курс на гардеробную. Я сохранила в спальне всю мебель Эрла. Комната даже пахнет им, и я задумываюсь, не стоит ли мне избавиться от его вещей.

Мне не нужны лишние напоминания о мертвом муже. Я, наверное, могла бы продать эту квартиру, но куда я пойду? Переезжать к отцу не хочется. Переехать к матери я не могу.

Так что пока квартира сгодится.

Едва тело Эрла предали земле, я наняла человека, чтобы он полностью вычистил шкаф. Одежду покойного я пожертвовала неимущим, а в гардеробе разместила собственные вещи, которых было несметное множество.

О, его дети были просто в ярости. Я даже не дала им шанса порыться в его вещах, да они и не захотели бы. Кроме того, вдруг они нашли бы что-нибудь? Крошечную подсказку, улику в кармане брюк Эрла или в его пиджаке.

Я не могла так рисковать.

Кроме того, его детям хотелось злиться на меня, и я вполне понимала почему. Я – легкая мишень. Новоиспеченная жена их отца, намного младше него. Их мать мертва, а я для них – отверженная. Я младше их всех и наверняка не вызываю у них ничего, кроме отвращения.

Теперь все это неважно. Единственное, в чем они не могли меня упрекнуть, так это в охоте за деньгами Эрла. Стоимость квартиры я им возместила по рыночной цене. Позволила драться за его банковские счета, хотя по завещанию сумма делилась между ними поровну – на четыре части. Эрл, может, и женился на мне, но в завещании не упомянул, так что я ничего не решала.