В сердце вселенной. Неизвестное зовёт

Несколько секунд Алексей смотрел на это изображение, чувствуя знакомую боль в груди. Потом решительно убрал капсулу обратно в ящик и захлопнул его. Некоторые призраки лучше оставлять на Марсе.

Космодром «Арес-Сити» ночью представлял собой поистине грандиозное зрелище. Гигантские посадочные платформы, каждая размером с футбольное поле, уходили вдаль бесконечными рядами, освещённые мощными прожекторами и окружённые сетью обслуживающих механизмов. Над всем этим технологическим великолепием нависало куполообразное поле, защищавшее космодром от марсианских пыльных бурь и перепадов температуры.

Алексей шёл по центральной аллее космодрома, и с каждым шагом его сердце наполнялось тем особенным чувством предвкушения, которое всегда возникало перед дальними экспедициями. Здесь, среди звёздных кораблей самых разных классов и назначений, он чувствовал себя дома. Вот стройный научно-исследовательский корвет «Циолковский», готовящийся к экспедиции к спутникам Юпитера. Там – мощный грузовой транспортник «Магеллан», который завтра направится к астероидным шахтам пояса Цереры. А на дальней платформе виднеется силуэт боевого крейсера «Адмирал Нахимов» – грозного представителя военного космического флота.

Платформа номер семнадцать была занята кораблём особого класса – «Святогор». Это был настоящий космический исполин, крепость в бескрайних просторах, лишённая всякой изящности, но излучающая несокрушимую мощь. Его прямоугольный, блочный силуэт казался собранным из тяжёлых, рубленых модулей – каждая секция выглядела как отдельный монолит, скреплённый с остальным корпусом в единую грандиозную конструкцию. В нём чувствовалась основательность и абсолютная готовность выдержать любые испытания космоса.

Корпус корабля был тёмным, почти чёрным с глубоким оттенком серого, матовым, как обработанный металл, что позволяло ему растворяться в бездне. По его поверхности разбросаны многочисленные технические надстройки – массивные стыковочные узлы, утопленные в корпус орудийные порты, антенны и сенсоры, придававшие ему вид сложного инженерного механизма, продуманного до мельчайших деталей. Линии корпуса были жёсткими и прямыми, подчёркивая его утилитарную природу: никаких лишних изгибов, только функциональность и защита.

Вдоль центральной части борта, там, где матовый корпус встречается с бездной космоса, зелёным светом горел стилизованный символ двуглавого орла – величественный знак, единственное яркое пятно на его массивном теле. Орёл, чётко вырезанный в конструкции корпуса, был эмблемой власти, защиты и принадлежности к Корпусу развития, а его свет служил и навигационным маркером.

В кормовой части возвышались мощнейшие двигатели, излучающие холодное, электрически-голубое сияние. Оно прорезало кромешную тьму, окутывая силуэт корабля призрачным ореолом. В этом свете «Святогор» выглядел живым – громадным, непоколебимым и всегда готовым к действию.

«Красавец», – подумал Алексей, любуясь знакомыми очертаниями своего корабля. За три года службы на «Святогоре» он успел привязаться к этому судну как к живому существу. У корабля был характер – иногда капризный, иногда надёжный как скала, но всегда готовый унести свой экипаж к самым далёким звёздам.

У подножия посадочного трапа уже собирались члены экипажа. Алексей издалека узнал знакомые фигуры – его команда, проверенная временем и опасностями дальних экспедиций.

Первым его заметил Дмитрий Евдокимов – молодой навигатор с открытым лицом и вечно взлохмаченными светлыми волосами. Парень буквально светился энтузиазмом, характерным для тех, кто только начинает карьеру в дальнем космосе.

– Капитан! – радостно окликнул он Алексея. – А мы уж думали, что вы опоздаете! Рафаэль уже полчаса проверяет системы управления, а доктор Волкова загрузила в медблок столько оборудования, что хватит на целую больницу!

– Время ещё есть, Дима, – спокойно ответил Алексей, поднимаясь по трапу. – А где остальные?

– Пётр уже на мостике, изучает маршрут экспедиции, – доложил навигатор, стараясь не отставать от капитана. – Андрей в машинном отделении – говорит, что хочет лично проверить каждый узел двигательной установки. А Майя в рубке связи, налаживает каналы дальней космической связи.

Внутренние помещения «Святогора» встретили Алексея знакомым гулом систем жизнеобеспечения и характерным запахом озона от работающих очистителей воздуха. Коридоры корабля были широкими и удобными, стены – светло-серыми с голубоватой подсветкой. Всё здесь было спроектировано для долгих автономных полётов: просторные каюты, удобные общие помещения, хорошо оборудованные рабочие отсеки.

Лифт поднял их на командный мостик – сердце корабля. Это было просторное помещение с большими обзорными экранами вместо иллюминаторов, множеством рабочих станций и центральным капитанским креслом. Здесь царила атмосфера сосредоточенной готовности – каждый член экипажа был поглощён своими предполётными обязанностями.

За главным навигационным пультом сидел Пётр Арсеньев – первый офицер «Святогора». Это был мужчина лет сорока, с аскетичным лицом профессионального военного, седеющими висками и проницательными серыми глазами. Его руки – сухие, жилистые, с длинными пальцами – летали над схемами звёздных карт с точностью хирурга.

– Алексей, – поднял он голову при появлении капитана, – маршрут проложен и проверен трижды. Первый гравитационный разгон у Юпитера, затем выход в межзвёздное пространство в направлении системы Глизе-581. При оптимальных условиях – семнадцать суток до прибытия на место.

– Хорошо, Пётр, – кивнул Алексей. – А что известно о самой колонии?

Арсеньев коснулся нескольких сенсорных панелей, и над центральным появилась карта системы Глизе-581. Красный карлик, значительно меньше и холоднее Солнца, был окружён несколькими планетами. Одна из них – планета G – медленно вращалась в зоне проекции, покрытая облаками и океанами.

– «Первый луч», – начал докладывать первый офицер своим обычным деловитым тоном. – Научная колония, основанная четыре года назад на экзопланете Глизе-581 g. Население – тысяча девяносто семь человек, все – учёные различных специальностей. Основные направления исследований: экзобиология, планетарная геология, атмосферная физика. Колония полностью автономна, имеет собственные системы жизнеобеспечения, энергоснабжения и связи. Имеется орбитальная станция.

– А что за человек руководит исследованиями? – спросил Алексей, внимательно изучая характеристики планеты.

– Профессор Виктор Иванович Новиков, – Арсеньев вызвал на экран досье среднего возраста мужчины с интеллигентным лицом и проницательными глазами за очками в тонкой оправе. – Выдающийся астрофизик, автор теории «Дыхания Вселенной».

Алексей нахмурился.

– А что показывают последние отчёты колонии? – продолжил он расспросы.

– В этом-то всё и дело, – Арсеньев выглядел озадаченным. – Последние несколько месяцев отчёты стали… странными. Профессор Новиков сообщал о каких-то «необычных энергетических всплесках».

В этот момент на мостик поднялась доктор Ирина Волкова – главный врач экспедиции. Это была женщина лет тридцати пяти, с тёмными волосами, собранными в строгий пучок, проницательными карими глазами и уверенными движениями опытного медика. В её облике сочетались профессиональная строгость и едва скрываемая под поверхностью человеческая теплота.

– Капитан, – обратилась она к Алексею, – медблок готов к дальнему полёту. Но я должна сказать, что меня беспокоит отсутствие подробной информации о том, что произошло в колонии.

– Доктор права, – поддержал её Арсеньев. – У нас слишком мало данных для планирования операции.

Алексей задумался. Действительно, лететь к далёкой звезде, не зная, что их ждёт на месте, – это почти авантюра. Но приказ есть приказ, и триста человек могут нуждаться в помощи каждую минуту.

– Будем разбираться по прибытии, – решительно сказал он. – Пока готовимся к худшему и надеемся на лучшее. Сколько времени до старта?

– Четырнадцать часов двадцать минут, – доложил Евдокимов, проверяя хронометр.

– Тогда всем отдохнуть и подготовиться. Завтра нас ждёт долгий путь к звёздам.

Скоро этот корабль понесёт их прочь от уютного света Солнца, в холодную тьму межзвёздного пространства, навстречу тайне далёких звёзд.

5 глава. «Святогор» уходит к звёздам

В бескрайней, пронзительно холодной черноте межзвёздного пространства, где каждый кубический километр пустоты хранит в себе тайны миллиардолетней истории Вселенной, а расстояния настолько чудовищны, что человеческий разум отказывается их постигать, медленно и неумолимо скользил силуэт, который едва могли различить среди бесконечного хаоса космической пыли, газовых туманностей и реликтового излучения Большого взрыва.

Корпоративный корвет «Валькирия» – венец военно-промышленной мощи концерна «Северная Звезда Корпорейшн» – представлял собой воплощение хищной элегантности и беспощадной функциональности, рождённое в недрах секретных конструкторских бюро и доведённое до совершенства инженерной мыслью. Этот корабль был не просто машиной войны – он был философией, воплощённой в металле и композитах, манифестом титанового превосходства в космическую эру.

Корпус корвета, вытянутый и сужающийся к носу подобно готическому шпилю средневекового собора, был выполнен из революционного мета-материала под кодовым названием «Фантом-7» – композита, способного не только поглощать видимый свет во всём спектре, но и активно адаптироваться к любым типам сканирующего излучения, от примитивных радарных волн до сложнейших нейтринных детекторов. Поверхность обшивки переливалась едва заметными оттенками тёмно-серого и чёрного, словно живая кожа какого-то космического левиафана.

По всей длине корабля, от острого носа до массивных сопел главных двигателей, не было ни одной выступающей детали, ни единого ненужного элемента – каждый миллиметр поверхности был подчинён единственной, всепоглощающей цели: оставаться невидимым среди звёзд до того самого момента, когда цель окажется в прицеле и бегство станет невозможным. Даже антенны связи и сенсорные массивы были интегрированы в корпус настолько искусно, что корвет казался монолитным, словно высеченным из единого куска чёрного космического камня.

Вдоль бортов тянулись едва различимые линии – это были скрытые под бронированными панелями сопла маневровых двигателей плазменного типа, способные в считанные доли секунды развернуть семисоттонный корабль в любом направлении с ускорением в двадцать пять земных g – нагрузкой, которая мгновенно превратила бы неподготовленного человека в кровавое месиво. В носовой части, за массивными раздвижными створками, изготовленными из того же фантомного материала, дремали орудийные модули последнего поколения: два тяжёлых плазменных орудия класса «Рагнарёк» и батарея из двенадцати направленных снарядов.

Мостик корвета «Валькирия» был воплощением титановой военной эстетики двадцать третьего века – здесь строгая функциональность дизайна сочеталась с технологическим совершенством инженерной школы и утончённостью искусства. Полукруглое помещение, размерами превышающее концертный зал, было выдержано в благородных тонах тёмно-серого металла и матово-чёрного композита, которые лишь изредка оживлялись холодным голубовато-белым свечением дисплеев и проекционных панелей.

Потолок представлял собой сплошной панорамный экран из стекла, способного воспроизводить изображение окружающего космоса с такой точностью, что создавалось полное ощущение нахождения под открытым звёздным небом. Медленно плывущие среди чёрного бархата пустоты далёкие солнца казались настолько близкими, что хотелось протянуть руку и коснуться их холодного света. Этот технологический шедевр не только обеспечивал экипажу полный обзор окружающего пространства, но и служил мощнейшим психологическим фактором – напоминанием о величии Вселенной и ничтожности человеческих амбиций в масштабах космоса.

Рабочие места операторов были расположены амфитеатром вокруг центрального командного поста – каждая консоль представляла собой произведение эргономического искусства. Кресла, выполненные из тёмной искусственной кожи с памятью формы, автоматически подстраивались под анатомические особенности каждого члена экипажа.

В центре этого технологического храма возвышался командирский пост – не просто кресло, а целый комплекс управления, который в прежние эпохи назвали бы троном. Отсюда капитан мог контролировать каждую систему корабля, от основных двигателей до систем жизнеобеспечения, не делая ни одного лишнего движения. Множество экранов создавали вокруг командного кресла настоящую информационную сферу, в центре которой капитан становился всевидящим оком корабля.

Капитан Изабелла Романова-Нордстрём сидела в своём кресле с той неподвижностью, которая свойственна хищникам высшего порядка в момент наблюдения за добычей. Её фигура – высокая, стройная, каждая линия которой говорила о годах жестокой военной подготовки в секретных академиях – казалась частью самого корабля. Длинные платиновые волосы были убраны в строгую косу, обнажая высокий интеллектуальный лоб и аристократически точёные черты лица, в котором причудливо сочетались холодность и страстность.

Её предки служили в королевских флотах Европы ещё в эпоху парусных кораблей, когда, моря Земли были границей человеческих амбиций. Теперь она продолжала семейную традицию в океане звёзд, и в её венах текла кровь адмиралов и мореплавателей. Высокие скулы и чётко очерченная линия подбородка говорили о скандинавском происхождении, но тёмные, почти чёрные глаза выдавали примесь южной крови – возможно, испанской или итальянской.

Эти глаза сейчас смотрели не на мерцающие дисплеи, не на склонившихся над консолями подчинённых, а куда-то вдаль, сквозь переборки корабля, сквозь холодную пустоту космоса, туда, где среди бесчисленных звёзд скрывалась их цель. В этом взгляде не было ни нетерпения, ни тревоги – только абсолютная концентрация профессионального бойца, который уже мысленно держит жертву в прицеле, но терпеливо ждёт идеального момента для выстрела.

Её руки покоились на подлокотниках командного кресла с той неподвижностью, которая обманчива – под кажущейся расслабленностью скрывалась готовность к мгновенному действию. Пальцы, длинные и изящные, могли в долю секунды активировать любую систему корабля или отдать приказ, который решит судьбы тысяч людей. На безымянном пальце левой руки поблёскивало фамильное кольцо с гербом древнего дворянского рода – единственное украшение в её строго функциональном облике.

Форма капитана была выдержана в традиционных для концерна «Северная Звезда» цветах – тёмно-синий китель с серебряными знаками различия, чёрные брюки с лампасами и высокие сапоги из натуральной кожи. На левом плече красовался шеврон с эмблемой корпорации – стилизованной восьмиконечной звездой на фоне шара. Этот знак означал не только принадлежность к элитному корпоративному флоту, но и клятву верности идеалам технологического превосходства.

Экипаж «Валькирии» представлял собой тщательно отобранную команду специалистов высшего класса – людей, которые прошли не только техническую подготовку в лучших военных академиях, но и психологический отбор на предмет способности существовать в атмосфере холодного профессионализма и безупречного выполнения долга. Каждый из них был готов умереть за интересы корпорации, и что ещё важнее – готов убить любого, кто встанет на пути выполнения миссии.

В течение последних четырёх часов на мостике не прозвучало ни одного лишнего слова, ни одной фразы, которая не была бы продиктована служебной необходимостью. Операторы склонялись над своими консолями словно средневековые монахи-переписчики над древними манускриптами, и в их движениях была та же самозабвенная преданность делу. Лишь изредка кто-то из них поднимал глаза, встречался взглядом с коллегой и едва заметно кивал – этого минимального общения было более чем достаточно для безупречной координации действий.

Тишина мостика прерывалась только тихим, монотонным гудением силовых установок – звуком, который давно стал для экипажа музыкой родного дома, колыбельной песней космических странников. Этот звук говорил о том, что все системы корабля работают в штатном режиме, что реакторы стабильно вырабатывают энергию, а плазменные двигатели готовы в любой момент разогнать корвет до субсветовой скорости.

Старший оператор связи – лейтенант Максимилиан фон Штрауб, потомок древней австрийской аристократической фамилии – склонился над своей консолью так низко, что его аккуратно подстриженная светлая борода почти касалась дисплея. Его холодные голубые глаза, цвета арктического льда, неотрывно следили за потоками зашифрованной информации, которые поступали с дальних радиомаяков и ретрансляторов, разбросанных по всему сектору.

Руки лейтенанта, покрытые тонкой сетью шрамов – следами старых ранений, полученных в боях за корпоративные интересы в секторе Центавра, дрожали от напряжения, когда он настраивал чувствительность приёмных антенн, пытаясь выловить в океане космических помех тот единственный сигнал, который расскажет им о судьбе тайного агента, внедрённого в исследовательскую колонию «Первый луч».

Долгие минуты тянулись, словно часы, и каждая секунда ожидания отдавалась болью в висках у каждого члена экипажа. Все понимали важность момента – от информации, которую сейчас пытается получить оператор связи, зависит не только успех их миссии, но и судьба всей корпоративной экспансии в этом секторе галактики. Ставки были настолько высоки, что даже самые опытные ветераны космических операций чувствовали, как учащённо бьются их сердца.

Наконец, после мучительных минут ожидания, когда казалось, что само время застыло в ледяных объятиях космической пустоты и каждый атом воздуха на мостике был пропитан напряжением, на лице лейтенанта фон Штрауба появилось выражение сдерживаемого торжества. Его тонкие губы дрогнули в подобии улыбки, а в арктически холодных глазах на мгновение вспыхнул огонёк удовлетворения.

Он медленно поднял голову, и его голос, хотя и был сдержан до предела, прозвучал в гробовой тишине мостика подобно торжественному аккорду органа в готическом соборе:

– Подтверждено, капитан. Наш оперативный агент под кодовым именем «Энгель» успешно выполнил порученную миссию. Согласно временным меткам зашифрованной передачи, взрыв в исследовательской колонии «Первый луч» произошёл точно в назначенный момент – в 14:37 по корабельному времени. Сигнал был передан по сверхсекретному протоколу «Чёрная вдова». Перехват сообщения противником исключён.

Капитан Изабелла медленно повернулась к оператору связи, и в этом движении была та грация, которая свойственна хищным кошкам больших размеров – плавная, обманчиво неторопливая, но таящая в себе смертельную опасность. Её тёмные глаза, в которых отражались холодные звёзды с потолочного дисплея, остановились на лице лейтенанта, и тот, несмотря на свою аристократическую выдержку и годы военной подготовки, невольно выпрямился в кресле под этим пронзительным взглядом.

– Детали операции, лейтенант, – произнесла она, и в её голосе не было ни нотки нетерпения или беспокойства. Это был не вопрос и не приказ, а простая констатация факта: информация должна быть предоставлена полностью и немедленно, потому что так требуют интересы корпорации и успех миссии.

Максимилиан сглотнул и снова склонился над своей консолью, его длинные пальцы заработали по клавишам с точностью пианиста-виртуоза, вызывая на экран потоки расшифрованных данных, временных меток, координат и секретных кодов:

– Подробности операции остаются засекреченными даже для нас, капитан. Штаб-квартира концерна в Новой Женеве не отвечает на наши прямые запросы – действует стандартный протокол многоуровневой информационной безопасности. – Он сделал паузу, собираясь с мыслями. – Однако, согласно данным нашего предварительного анализа перехваченных радиопереговоров диспетчерских служб и информации, полученной от орбитальных наблюдательных постов, установлено следующее: целью диверсионной операции являлась исследовательская колония «Первый луч» в звёздной системе Вольф 359, где группа учёных Корпуса Развития проводила сверхсекретные эксперименты в области квантовой механики и пространственной инженерии.

Лейтенант замолчал на мгновение, его взгляд скользнул по строкам данных на дисплее, и в этом взгляде читалось понимание всей серьёзности ситуации:

– По нашим расчётам, основанным на мощности взрывного устройства и конструктивных особенностях исследовательской станции, учёные должны были получить доступ к интересующим нас материалам незадолго до детонации. – Его голос стал ещё более официальным. – Теперь… согласно всем объективным данным, эти материалы были полностью уничтожены вместе со станцией и всем, что на ней находилось.

По мостику корвета прокатилась едва заметная волна напряжения, словно электрический разряд пробежал по нервам каждого присутствующего. Все члены экипажа отлично понимали, ради чего они находятся здесь, в этой бесконечной космической пустоте, так далеко от уютных городов колоний.

Секретные научные разработки Корпуса Развития в области квантовой физики, теории суперструн и пространственно-временной инженерии могли дать концерну «Северная Звезда» решающее технологическое преимущество в беспощадной корпоративной войне за право называться властителями галактики.

Капитан Изабелла медленно поднялась со своего командного кресла, и каждый миллиметр этого движения был продуман и выверен. В её жестах не было ни малейшего признака разочарования или гнева – только холодное, методичное обдумывание изменившихся обстоятельств, поиск новых возможностей и альтернативных путей достижения цели. Она сделала несколько шагов к центру мостика, её высокие каблуки выстукивали по композитному полу ритм, подобный отсчёту метронома – размеренный, неумолимый, гипнотический.

– Наш первоначальный план операции «Сумеречный ворон» не предполагал, что кто-либо из персонала исследовательской колонии сможет выжить после детонации заряда, – произнесла она медленно, отчётливо артикулируя каждое слово, и в её голосе послышались стальные обертоны, подобные звону древнего толедского клинка, извлекаемого из ножен перед дуэлью. – Мы рассчитывали на полное и безоговорочное уничтожение объекта вместе со всем находящимся на нём персоналом, оборудованием и, что самое важное, всеми носителями информации – как физическими, так и электронными.

Она остановилась перед большой картой звёздного неба, которая занимала значительную часть центральной зоны мостика, и её силуэт на фоне мерцающих звёзд казался силуэтом древней богини войны, размышляющей о судьбах смертных.

– Выжившие свидетели и, что ещё хуже, возможные носители секретной информации представляют собой неучтённый фактор, который может кардинально изменить всю стратегию нашей миссии, – продолжила она, и каждое слово падало в тишину мостика, как капля кислоты на металл. – Но именно в таких ситуациях и проявляется истинное мастерство военного стратега.

Лейтенант фон Штрауб нервно провёл языком по пересохшим губам. Ему совсем не хотелось быть тем человеком, который приносит командиру неприятные известия, способные разрушить тщательно выстроенные планы операции, но священный долг перед корпорацией и личная преданность капитану были превыше любых опасений:

– Мы… мы действительно не могли предвидеть такое развитие событий, капитан. Все наши разведывательные данные, полученные агентурной сетью за последние восемнадцать месяцев, однозначно указывали на то, что исследовательская колония «Первый луч» является обычной научной станцией с минимальным гражданским персоналом и стандартными системами защиты. – Он сделал паузу, вызывая на дисплей архивные данные.

Капитан медленно кивнула, принимая к сведению эту информацию, но не показывая ни малейших признаков того, что неожиданный поворот событий как-то обеспокоил её. Напротив, в её тёмных глазах появился новый блеск – блеск охотника, который понимает, что дичь оказалась не такой лёгкой добычей, как предполагалось изначально, и от этого охота становится только интереснее.

– В таком случае, джентльмены, – сказала она, поворачиваясь лицом к своей команде, и её взгляд медленно скользнул по лицу каждого оператора, задерживаясь ровно столько, чтобы каждый почувствовал на себе всю силу её внимания, – мы будем импровизировать. План операции изменился, но наша конечная цель остаётся неизменной: любой ценой заполучить секретные разработки Корпуса Развития в области технологий. Не допуская их в руки Развития.

Она сделала паузу, позволяя своим словам достичь сознания каждого члена экипажа, и в наступившей тишине можно было услышать, как учащённо бьются сердца этих закалённых в космических баталиях людей.

– Мы направляемся к координатам взрыва немедленно и на максимальной скорости. – Её голос приобрёл командные интонации, не терпящие возражений.

Капитан подошла ближе к центральной карте, где среди множеств звёзд медленно пульсировала красная точка – их цель.