Дорога к счастливой звезде

– А мне кажется, – резво противостоял ему Никита, – что ты просто защищаешь их из-за своего прошлого. – Все посмотрели на Павла, все знали, что его родители тоже были наркоманами. – Но им нет оправдания. Люди эти взрослые, а не маленькие дети, которым нужно запрещать трогать огонь, когда они и так знают, что он обжигает.

– Ты просто не понимаешь…

Евгений вспомнил этого доброго мальчика, щупленького и маленького для своих лет. Он вспомнил долгие беседы с ним, и вдруг его жизнь была перечеркнута теми же наркотиками. Женино сердце жалось от злости, он не знал тогда, на что злиться, но знал, что это было необходимо. Ему было жалко и обидно за этого дорогого ему друга. Он отлично знал, что и почему так случилось, но почему-то, вспоминая этот разговор, ему казалось, что в этом есть и его вина, что он не смог понять и помочь, как не смог никто. Но он был не никем, он был его другом, поэтому он переживал из-за прошедшего, как никто другой.

Сейчас же, уже став взрослым, его сердце так же начинало щемить при воспоминаниях о прошлом.

***

Шумно и суетливо бегали семиклассники на крыльце, солнце припекало сегодня всё с большей жадностью. Но ветер колыхал гибкие ветки деревьев, и они стояли как могучие великаны, пытавшиеся дотянуться до прохожих.

Надя в смутном расположении духа вышла, открыв деревянную, лакированную дверь. В момент, когда она дотронулась до неё, она ощутила шероховатую поверхность, но с этим ощущением пришло чувство реальности. Девушка, как будто проснувшись, огляделась по сторонам и подняла голову вверх к солнцу.

– Кажется, так близко и так далеко, такое горячее, но холодное, какое же ты на самом деле?

– Надя, – её позвала Маша. Она стояла в нескольких шагах, но это расстояние показалось девушке таким длинным. Надя повернула к ней голову и вопросительно качнула ей.

– Иди сюда.

Надя быстро подошла к стайке разговаривающих девчонок. Она оглядела всех: здесь были все её одноклассницы – вот Даша, Катя, Альфия, Саша, Лида – все идут домой, но каждый одновременно как будто со всеми и в паре с подругой. Надя искоса посмотрела на Лиду. Та шла также молча, ни с кем не в паре, но Надя отлично знала, что эта девчонка водит крепкую дружбу с Катей и Сашей, поэтому заговорить с ней боялась.

– Ну что со мной, что никто не пойдет на этот концерт? – сказала с обидой в голосе Лида, отчего её и так пухлые губки вытянулись в бантик.

– Но не обижайся, – улыбаясь, сказала ей Катя.

– Ага, а на концерт я все равно одна что ли пойду?

– Ну возьми кого-нибудь, я не могу с тобой пойти, – всё также держа за руку, сказала Катерина.

Лида задумалась, глядя на экран своего телефона, но потом так неожиданно обернулась к идущей позади неё Наде.

– А ты любишь классическую музыку?

– Да, – улыбаясь, ответила Надя. – А что?

– Да вот у меня есть пригласительные на такой концерт, а никто идти не хочет, пойдёшь?

– С удовольствием. А во сколько?

– Давай в шесть, – ответила она, поворачивая налево со всей этой кучкой девчонок. Маша пошла с ними, Наде же нужно было в другую сторону.

Она была счастлива, как маленький ребёнок. Такой радостный настрой вдруг подавил все ужасные мысли и размышления.

«Ура!!! Я пойду с Лидой, да ещё на концерт, я так люблю музыку, а ещё это возможность получше узнать эту добрую и весёлую девчонку. Как бы я хотела иметь именно такого друга. Наверное, она много чем увлекается, ведь её тоже хвалят, как и Катю. Может, она со мной подружится, это было бы счастьем для меня».

Так она думала, пока ехала домой. Действительно подружиться с этой девчонкой было для неё верхом желаний простой Нади. Как только попав в новый класс, ей сразу попалась на глаза Лида. Она была необычной, как казалось Наде, она искала любой повод, чтобы хотя бы заговорить с ней, но её стеснение было на постоянной службе у этой девчонки.

Лида – худышка с белыми мелированными волосами, которые ей очень шли. Лицо овальной формы, нос, слегка раздвоенный на кончике, пухлые, розовые губки, лицо с слегка темноватой кожей и глаза, всегда подведённые голубым карандашом – всё в ней напоминало какую-то принцессу, а вместе с её умом составляло немало достоинств. Такой казалась она Наде. Иногда думала Надя, что эта девчонка такая красивая и добрая, была бы ей хорошей интересной подругой, и была счастлива сегодня, тем более до шести ещё оставалось целых два часа.

Ей не верилось, что она поедет в одном автобусе с Лидой, что она будет говорить с ней, что она задаст ей море вопросов, потому что хочет знать о ней всё.

***

Лицо постоянно выражало глубокую задумчивость и сосредоточенность на всём, что было рядом. Серьёзный, взрослый взгляд голубых глаз, широкие своды бровей и высокий открытый лоб – вот что была Маша. Нос, который был самым обыкновенным, но это, наверное, к лучшему: он не был ни большим, ни маленьким, а именно таким, каким ему и следовало быть, разместившись на белом круглом лице и возвышаясь над тонкими створками рта, иногда улыбающегося широкой, искренней улыбкой. Походка её была отрывистой и быстрой, как будто она куда-то спешила, но в любую минуту готова развернуться и пойти в совершенно неизвестном направлении. Немного наклоняя плечи вперёд, она вышагивала по квартире, всё ещё не зная, чем ей убить свободное время. Книги? Телевизор? Интернет? Нет, лучше бы ей сделать уроки, но руки так и тянулись обследовать всю новую папину квартиру.

Всё вокруг было новым, незнакомым, даже запах казался ей странным. Это как будто ты пришла к подруге, а атмосфера и весь дом кажется таким чужим, непохожим на твою собственную квартиру.

Пусто, во всех комнатах пусто, в доме никого нет, и радостное чувство поднимается в душе от того, что никто и никогда не узнает, что она сейчас потрогает все вещи, полазает по шкафам и выведает все секреты этого странного дома.

«Так, так, – тихо подумала Маша, чтобы не спугнуть ту тишину, которая образовалась во всех помещениях. – Кухня, холодильник…» Она открыла его. «Пожалуй, съем вот это», – она взяла большую грушу. «Что дальше… Ванна…»

Девушка продвинулась в глубь квартиры. Рядом с кухней соседствовала комната маленького Ивана, но сейчас занятая Машей. Эта комната была ровным четырёхугольником с синими шторами, закрывавшими голубую тюль на одном во всю стену окне. Стены были оклеены серебристыми с тем же голубым оттенком обоями, на которых, если смотреть с разных сторон, играли разнообразные блики. Пол покрывал зелёный ковер с весёлыми махрушками по краям, он был мягкий и приятный на ощупь. У одной из стен стоял письменный стол из светлого дерева, и в тон ему рядом помещался небольшой комод и шкаф. Напротив стояла маленькая колыбелька и весёлый складной диван. Игрушек тут ещё не было, так как родители совсем не догадывались о поле новорожденного и решили отложить это дело до его появления.

Маша выдвинула один из ящиков комода. Там не оказалось ничего интересного, только разноцветные распашонки, простынки и куча нераспечатанных подгузников.

Следующая комната была ещё пустыннее, чем предыдущая. Это скорее была не комната, а некое помещение, служившее одновременно и гостиной, и переходом в спальню взрослых. На окнах висели только лёгкие радужные занавески, слишком длинные, поэтому немного лежащие на полу, который покрывал коричневый паркет и маленькие коврики по краям кровати, которая помещалась точно посередине комнаты. Тут было уютно, но также пустынно, потому что вещей было мало, хотя здесь стоял и зеркальный шкаф, и столик для журналов, и ненужная гладильная доска, и большой книжный шкаф.

Мария открыла без разрешения все ящики по очереди. Она просматривала все бумаги, как будто в них хотела разглядеть и узнать, как и чем живёт теперь её отец. Она рылась на книжной полке очень долго, пока на её глаза не попался один слегка согнутый, но чистый листок. Из этого документа она поняла, что Александра зачем-то судится с её мамой. Почему-то в это мгновение, не подумав ни о чём, она сложила листок ещё пополам и сунула в свой карман.

Вдруг в прихожей зазвенел звонок, и она, вздрогнув и оглядев, всё ли на месте, побежала открывать дверь.

***

Надя ехала в автобусе и, видимо, опаздывала, потому что Лида звонила ей уже третий раз и интересовалась её местоположением. Она отвечала, что скоро приедет, и мысленно пыталась заставить автобус ехать быстрее. Ей казалось, что водитель специально ведёт его слишком медленно. Но она по-прежнему была весела, и мысли покинули её, как это бывало в хорошие минуты жизни, когда ты счастлив и задумываться не над чем.

Скоро она подъехала к назначенной остановке, и в транспорт запрыгнула Лида. Она не злилась на Надю за её опоздание, но всё равно в воздухе висело какое-то напряжение. Чтобы поскорее его снять, девочки начали разговор ни о чём, ну как ни о чём, но о том, что можно обсуждать, даже если ваши вкусы расходятся, то есть о школе. По этим разговорам Надя поняла, что у Лиды немного проблемы по нескольким предметам, но всё равно считала, что её собеседница намного её умнее.

– А кем ты хочешь стать? – спросила Надя.

– Не знаю, – пожала плечами Лида. – Наверное, юристом.

– Почему?

– Ну я так хочу, а ты?

– Тоже пока думаю, но точно знаю, что юристом мне не стать. Я не могу работать с деньгами. Почему-то они вызывают у меня равнодушие.

– Тогда тебе нужно работать с людьми.

– Наверное, но психологами не учатся, мне кажется, это дар. И если у тебя он есть, то это счастье, но если нет, пытайся не пытайся…

Наступила тишина.

– А чем ты увлекаешься? – спросила так мучивший её вопрос Надя.

– Ни чем, ну люблю с друзьями ходить в кино, в бильярд, кальян уже надоел, вот теперь на коньках ходим кататься.

«Странно, – подумала Надя, почувствовав небольшую горечь. – Разве развлечение может быть увлечением? Я предполагала, что она скажет мне что-то более интересное, что-нибудь вроде музыки, рисования или ещё что-нибудь, что заставляет мозг работать, ну хотя бы книги».

– А ты любишь читать?

– Не очень, – спокойно ответила Лида. – Мне больше нравится смотреть фильмы, а так читаю только школьную программу, мне этого вот так хватает, – и она улыбнулась своей спутнице.

– А у тебя есть мечта?

– Ну как сказать, скорее нет, чем есть, а ты чем увлекаешься?

– Ну я даже не знаю, что тебе рассказать. Мне нравится писать, тебе нравится писать стихи или что-нибудь ещё в этом роде?

– Нет, я просто ненавижу писать.

– А мне нравится, – то, что сейчас сказала Лида, для Нади было просто шоком, как удар со спины, такой резкий и подлый. – Мне кажется, писать – это здорово. Это когда ты можешь вложить свою душу во что-то, чтобы потом тебя не забыли твои дети, а потом и внуки.

– Нет, мне это всё равно не нравится.

В это мгновение они вошли в небольшое здание, где, раздевшись в фойе, они вошли в небольшой концертный зал. На сцене собирались артисты и стояли рядами маленькие и большие скрипки. Надя была впервые на концерте живой музыки, хотя она в ней и не разбиралась, но любила завораживающие звуки пианино и скрипки.

***

– Дядя Женя, – радостно воскликнула Маша, – а вы к папе?

– Да, – ответил улыбающийся, все еще стоявший в дверях Евгений, – он дома?

– Нет, но вы заходите, он должен скоро прийти, – она дала ему пройти, пройдя в глубь прихожей, она решила напоить его чаем.

– Хотите чаю?

– С удовольствием, ты иди на кухню, а я пока руки помою, – и он вошел в ванную. Он слышал, как девчонка на кухне гремит посудой, пока он приводил себя в порядок. Сегодня он слишком много нервничал, от чего на его лице появились еле заметные морщинки, и взгляд какой-то не такой грозный, как обычно, бродил по стенам в поисках полотенца.

Он вошел в кухню и сел за стол. Здесь ему не нравился весь интерьер. Почти вся квартира была отделана в холодных тонах, отчего в действительности становилось не жарко.

– Как тебе новая папина квартира? – спросил он у Маши, обращаясь к ней как к ребенку.

– Хорошо, – девочка отлично чувствовала всю его интонацию и пыталась ему подыгрывать, хотя в этом не было необходимости. Однако её забавляло, когда родители, да и вообще взрослые, заглядывая в её честные детские глаза, считали её ещё ребенком. Что же, это имело свои преимущества.

– Только как-то тут не очень уютно.

– Это да, – подтвердил Женя, – но жить-то ведь все равно можно, – усмехнулся он.

– Это да, – она сняла с плиты чайник и начала разливать горячую воду по кружкам.

– А ну-ка быстро рассказывай, кто там у твоей мамы появился такой странный, что ноги себе ломает?

– Да ну, какой-то шут, – хихикнула Мария, – да и только, смешной такой, на ребенка похож, только на слишком большого, говорит, что художник, и носит этот ужасный блин на голове.

– Какой блин? – не понял Евгений.

– Ну такой, – и Маша встала в задумчивую позу, как будто откинув назад шарф и сдвинув на бок этот самый блин.

– Ясно, – засмеялся гость, – а что папа так поздно нет, ведь ему пора вернуться?

– А он ведь еще к Диме поехал, так сказал.

– Ясно, – Евгений поднялся со стула, – я, пожалуй, его на улице подожду, погода сегодня хорошая.

– А как же чай?

– Ничего, – успокоил он её, – пусть остывает.

И он вышел на улицу.

***

Евгений присел на старую, но чистую лавку. Вечер плавно переходил в темнеющую ночь, сейчас последние лучи солнца ласкали землю, как будто прощаясь с ней и оставляя последний тёплый поцелуй на её щеках. Женя ждал Макса, но тот задерживался. Несколько раз он видел, как к окну подходила Маша, и он, вглядываясь в её силуэт, пытался понять её настроение. Шторы она отдергивала быстро, видимо нервничала.

«Но зачем ей нервничать, – думал Жека, – ей не ведомы те вещи, которые сейчас происходят в мире, и даже на этой улице».

Он начал пристальнее рассматривать происходящее на улице. Она была почти пустынна, но временами тут проходили одинокие люди и сладкие парочки. Он смотрел на всё спокойно и равнодушно. На противоположной стороне располагался небольшой магазин. Евгений очень захотел пить, но с недавних пор он не ходил по таким мини-маркетам, предпочитая большие, внушающие доверие супер- и гипермаркеты. Там и людей бывало побольше, а где есть люди, там есть и интересные истории, в которые они влипают.

Мужчина вошел в хорошо освещённое помещение. В таких местах ему нравилось: здесь как будто всё было приспособлено под него. Расстояние между полкой с хлебом и, например, соком было не маленькое, что давало ему возможность пройти весь магазин, осмотрев все витрины. Как только он вошел, мужчина отправился искать что-нибудь прохладительное, но всё встречал продукты, более нужные ему в другое время, но не сейчас. Он всё глубже уходил в своих поисках, пока не нашел витрину с соком. Выбор не был огромнейший, но он выбирал всегда только одну полюбившуюся ему марку продуктов. Евгений взял небольшую пластмассовую бутылку и пошел обратно к кассам.

Люди вокруг него были вялые, казалось, будто они просто сейчас упадут и заснут. Временами позванивал звонкий голос какой-нибудь девушки из веселой, молодой компании, входившей в магазин. Свет был ярко-жёлтым, прилавки украшали сочные фрукты, экзотические сыры, колбасы и рыба, весело смотревшаяся на ледовом покрытии.

«Всё смешно вокруг и бессмысленно. Мой друг попал в беду, а я иду в магазин за соком. Всё бессмысленно, но зачем так? Меня всё больше убивает вся эта бессмыслица, как будто кто-то смеется надо мной. Нет, стоп, я сам себя убиваю всем этим бредом, что я несу. Я знаю, это моё прошлое заставляет меня за всё брать вину на себя. Я не виноват в том, что Дима попался к этой девчонке, главное, что она просто вынесла все его вещи и не принесла большего вреда. Всё, хватит, у меня просто был плохой день. Если я закончу его как обычно, всё вернется на круги своя, и я смогу успокоиться».

Что творилось в душе у этого парня, мог бы представить тот, кто был когда-нибудь в замешательстве перед огромной зверской пропастью и чувствовал, что любое движение может изменить всё, что было и будет. В этом недоразумении находился Женя. Его мучило какое-то странное чувство, поднимавшееся откуда-то изнутри, но что оно представляло из себя, Евгений не мог понять. Что-то изменилось и не могло уже быть по-другому. Каждому, наверно, из нас приходилось стоять так перед дверью, за которой было что-то, к чему нужно было войти, но ноги не двигались, и душа была готова просто отойти от тела и быть далеко, но только чтобы не мучиться так. Нет ничего сильнее, чем человеческое прошлое, которое приводит в исполнение все затухшие в человеке механизмы, такие, что мучают изнутри. И нет ничего страшнее, чем мучения совести, когда понимаешь, что был не прав, а в чём – то даже виновен. Зачем человеку было суждено стать существом, нуждающимся в поддержке другого человека? Зачем человеку были даны чувства и эмоции? Зачем человек был существом разумным? Ведь если бы всего этого не было, человек смог бы жить спокойно и, возможно, счастливо, и не стал бы сходить с ума тот, кто знал намного больше.

«Мне нельзя быть настолько эмоциональным, как сегодня. Большей глупости, чем волнение, я не испытывал. Зачем я так переживал, потому что он мой друг? Нет, просто я слишком глуп. Где вся моя рассудительность? Это слишком большая потеря для меня. Мне не стоит быть просто человеком с этими глупыми эмоциями. Мои родители были, наверное, намного рассудительнее, чем я, раз так холодно обошлись со мной. Но я стану таким холодным, что потом найду их и смогу взглянуть им в глаза и попробую найти там ответы…

Нет любви, нет… Есть только эгоизм, который каждый испытывает – вот это действительно настоящее чувство, на которое способно человечество. Все вещи, что нас окружают, – вот те вещи, которые мы любим и бросаем, когда нет в них необходимости. Люди ошибаются, думая, что нужны кому-нибудь. В действительности же каждый нужен только одному человеку – самому себе».

– Извините, мужчина, но вы влезли без очереди, – к нему обратилась высокая белокурая женщина. – Я тут стояла.

Он посмотрел на неё как сумасшедший, но не отошёл, продолжая стоять на месте. Подошла его очередь, отчего женщина недовольно фыркнула и отвернулась в другую сторону. Евгений стоял в каком-то смятении, следя, как продавщица пробивает ему чек. Он расплатился за покупки и пошел к выходу.

Тут он остановился, как будто не зная, куда ему идти и что делать. В дверь выскочила та самая женщина и, налетев по неосторожности на остановившегося Женьку, выронила половину покупок. Евгений в решимости помочь ей протянул поднятый с асфальта какой-то продукт. Она быстро отобрала его и, посмотрев на него с какой-то обидой, поспешила по дороге. Она всё дальше удалялась от него, а он всё зачем-то продолжал смотреть в её сторону, не отрывая от неё глаз.

Что-то странное показалось ему в ней: то ли её плохое отношение к нему, которого он не чувствовал со стороны женщин, то ли странный блеск в глазах, то ли такая лёгкость походки слегка полноватой женщины. Он не мог понять, в конце он опустил голову и вдруг увидел выпавший, видимо, из сумки мобильный телефон. Жека быстро поднял его и начал оглядываться по сторонам, вспоминая, куда скрылась эта женщина. Вспомнив, его ноги как будто сами понесли вперёд, он их не чувствовал и не понимал, зачем всё это делает, как это выглядит глупо и странно.

В этих переулках не было ни фонарей, ни бесконечных вывесок, как будто в этом районе давно все вымерло, редко в окнах зажигался свет, который давал ему понять, куда он бежит. Его ноги бежали с такой скоростью, с какой никогда не бегали, к его огромному счастью за поворотом недалеко от какого-то парка промелькнула быстро двигающаяся фигура с огромными сумками. -Подождите! – Крикнул он, отлично понимая, что она могла в минуту убежать так как не исключено, что напугалась своего преследователя. Но фигура замерла в ожидании. Он замедлил свое движении, пытаясь отдышаться. -Что вам нужно? – Перед ним стояла полноватая, короткостриженая блондинка, лет тридцати, смотревшая вопросительно, но без какого-то ни было страха. Евгений понял, что привлекло его в ней. Это была та необычная женщина, которая не бросалась на его шею в поисках денег, его красоты или веселой ночки. -Вы потеряли, – он протянул ей телефон. Женщина не торопилась брать потерю, посмотрев сначала в его глаза, отчего все внутри у мужчины сжалось в комок, а потом она быстрым движением положила аппарат в свой карман. Женя медленно посмотрел на ее длинные изящные пальцы, оценил всепроникающий взгляд, и не смог понять, как такая женщина может жить в такой глуши. -Спасибо, – не так громко сказала она, что он напряг слух. Женщина без дальнейших задержек развернулась и пошла дальше в своем направлении. Евгений еще с минуту смотрел ей в след, а потом направился обратно к машине, которую оставил у магазина…

***

Музыка звучала красиво. Играли скрипки и остальные струнные инструменты, но после полутора часов, которые девочки сидели в зале, глаза пришли в такое напряжение, что хотелось их просто закрыть и заснуть. Становилось скучно, но Надя пыталась держаться. Она посмотрела на Лиду. По-видимому, ей тоже было не весело.

Надя уже всерьез хотела, чтобы концерт поскорее закончился. Ей уже казалось всё таким скучным и невозможным, когда музыка затихла, и зрители начали хлопать и расходиться по домам.

На улице к Наде с Лидой подошла новая девочка для Нади. Оказалось, что это была подруга Лиды, и её звали Дианой. Теперь, когда девочки шли по дороге к остановке, Наде показалось, что она действительно лишняя. Так были счастливы обе её попутчицы в общении друг с другом и, казалось, совсем её не замечали. Вся уверенность Нади в том, что Лида может стать её подругой, расплылась и исчезла вместе с солнцем, которое уже село за горизонт. Холод пробирался под куртку, и Наде стало так холодно и одиноко, что она шла молча, погружаясь в себя. Лида с Дианой весело о чём-то болтали на темы, совсем безразличные ей. Она посмотрела на их счастливые лица и поняла, что у Лиды уже есть лучшая подруга, и не обязательно, что они не ходят в одну школу.

Девочки сели в автобус. Диана с Лидой сели на заднее сиденье, а Надя – впереди. Ей было всё равно… Она была счастлива.

Сегодня она поняла самую неожиданную и радостную для себя истину: она не обретёт счастье, пытаясь с кем-то подружиться, и не обязательно с кем-то быть лучшими подругами, чтобы хорошо общаться.

«Разговаривая с Лидой, я так и не нашла общих тем для разговоров. Она ненавидит биологию, литературу и все остальные вещи, которые так необходимы мне. Мне не нужны близкие подруги в новой школе, то есть не нужны в том смысле, которого я от них жду. Это любовь и уважение, за которое я готова бороться, но я борюсь совсем не так, как надо, и это я чувствую. Видимо, у меня немного неправильные взгляды на жизнь. Что же, я рада, что это откровение пришло ко мне раньше, чем я совсем отчалилась. Счастье не в том, когда у тебя много подруг, оно в чём-то другом, но не в этом. Главное – я не одинока… Я поступаю неправильно, можно даже сказать, пытаюсь пользоваться людьми, но это не моя суть, я не могу так делать всегда, поэтому следует раз и навсегда покончить с этими дурацкими попытками руководить чужой волей. Я поняла, что та подруга, что есть у меня, моя Полина, есть тот человек, который навсегда останется моей самой лучшей подругой, несмотря на все наши противоречия. С ней не надо подбирать и перебирать темы для разговоров. С такими близкими мне людьми мне просто легко, а всё потому, что я их не выбирала, их выбрала моя судьба. Что мне делать дальше? Это как в той песне: пусть всё будет, как решит монолог твоей души. Буду искать счастье в чём-то другом, возможно, в учебе…»

Такими тихими и неслышными шагами ночь опять укрыла всех своим крылом. Нет в этой темноте ни противоречий, ни бесконечных исканий, есть только спокойствие и сон – бесконечный, необходимый сон. Тот, что несёт людям откровения и открывает им глаза в темноте, и слепые начинают видеть намного больше, чем видят днём.

3 Глава

Сегодня воскресенье. А это значит, что каждый может провести этот день так, как ему вздумается. Ну, каждый проводит этот выходной по-своему: кто-то делает уроки на неделю вперед, кто-то гуляет с утра до вечера на улице, кто-то лежит перед телевизором, кто-то сидит «ВКонтакте», кто-то пишет научные работы и диссертации, кто-то строит великие планы и мечты, кто-то усердно работает без выходных, а кто-то решает попробовать начать жизнь с нового листа.

Надежда решила начать новые поиски своего счастья с уборки своей комнаты. Она отлично помнила весь вчерашний день и все размышляла о том, по какой причине могла бы зайти к Полине. Полина была ее лучшей подругой, но вот уже полгода Надя сидела безвылазно за уроками и наотрез не хотела выходить из дома даже по выходным. Конечно, Поля не понимала этой навязчивой идеи Нади, но все равно звонила по выходным. Надя же чувствовала, как отдаляется от нее подруга, но терять ее не хотела, отчего плакала ночами в подушку, но поделать ничего не могла: нужно было учиться. Как же теперь ей казалось глупым, что она не могла уделить время столь важному для нее человеку.