Сказки кончились

– Ты уверена? – Рахэль наблюдала из угла, её глаза сверкали, как угли.

– Он не должен умереть.

– Он уже мёртв. Ты хочешь сделать из него то же, что сделала с тобой?

Лаура не ответила.

Его тело лежало на столе, бледное, как воск. Лаура стояла над ним, её клыки блестели в свете единственной свечи.

– Ты не уйдёшь так легко, – прошептала она и вонзила зубы ему в шею.

Жидкость хлынула ей в рот. Густая, уже мёртвая, но всё ещё его. Кровь Арденна была густой, почти чёрной – смерть уже побывала здесь. Но Лаура не останавливалась. Она впивалась глубже, пока её собственный яд не потек в его вены.

Потом – лезвие по запястью. Её собственная кровь, чёрная, как нефть, капала ему на губы.

– Пей.

Арденн не двигался.

Лаура сжала его челюсть, заставила открыть рот.

– Поглоти это.

Капля упала на язык. Его тело вздрогнуло. Глаза не открылись. Но пальцы сжались.

Шесть месяцев спустя.

Артур пил. Пил каждый вечер, с тех пор как убил брата. Пил, чтобы не слышать, как на чердаке скребется что – то. Пил, чтобы забыть, как Лаура смотрит на него теперь – будто на чужого. Сегодня он опять уронил бутылку, когда с потолка донесся стук. Тяжёлый. Методичный. Как шаги. Он поднял голову. На лестнице стоял Арденн. Затуманенные глаза не признали брата. Алкоголь резко ударил в голову и Артур отключился.

Глава 7

Пир стервятников

Арденн проснулся с ощущением, будто его кожу содрали, а вместо крови влили расплавленный свинец. Каждый мускул горел, каждый нерв был оголён. Он попытался вдохнуть – лёгкие не наполнялись воздухом.

– Дышать необязательно, – раздался голос Лауры. Она сидела в углу, закутанная в тень, только глаза светились, как у кошки. – Но, если хочешь говорить – придётся имитировать.

Арденн приподнялся. Комната плыла перед ним, словно под водой. Зеркало напротив отражало только пустоту.

– Где я? – его голос звучал чужим, осипшим.

– Там, где тебе место. Среди мертвецов.

– Как долго я… – голова раскалывалась.

– Полгода. Долго воскресал. Помнишь свой последний день? – Женщина улыбалась.

Она подошла, протянув кубок. Внутри плескалась густая тёмная жидкость.

– Пей. Иначе сойдёшь с ума от голода.

Арденн схватил кубок, жадно прильнул к нему губами – и застыл. Запах ударил в ноздри: медный, сладковатый, с примесью чего-то гнилостного.

– Это… кровь?

– Оленья. Пока что.

Он выпил. Мир взорвался красками. Он чувствовал биение мышиных сердец под полом, слышал, как в трёх милях скрипит мачта корабля.

– Что со мной?

Лаура села рядом, её пальцы скользнули по его руке – лёд на горячей коже.

– Ты мёртв. И жив. Вампир.

– Как ты.

– Да. Но я – по выбору. Ты – по милости.

Она встала, подошла к заколоченному окну. Через щель пробивался тусклый рассвет.

– Солнце не убьёт тебя. Но будет жечь, как кислота. Святая вода оставит шрамы. Серебро отравит кровь. А если не напьёшься до рассвета – твоя плоть начнёт гнить заживо.

Арденн сжал кулаки. Ногти впились в ладони, но ранки затянулись за секунду.

– А что… с душой?

Лаура рассмеялась – звук, похожий на бьющееся стекло.

– Ты думаешь, у тебя ещё есть душа?

Она наклонилась, её губы почти коснулись его уха:

– Но есть правила. Запомни их. Нельзя войти в дом без приглашения. Нельзя убить того, кто разделил с тобой кровь. Ты связан с тем, кто тебя создал. – Её пальцы сжали его подбородок. – Я – твоя мать теперь.

Арденн отшатнулся.

– Ты не моя мать.

– Нет. Но я та, кто решает, будешь ли ты жить вечно… или сгниёшь в подвале.

За дверью скрипнула ступенька. Артур.

Лаура мгновенно исчезла в тени.

– Утром придёт старуха. Она научит тебя охотиться.

Арденн остался один. В зеркале напротив всё ещё не было отражения.

Чердак трактира пах теперь по-другому. Не плесенью и пылью, а медью и мокрым пеплом. Арденн сидел в углу, обхватив колени, и смотрел, как пляшут тени от единственной свечи. Его кожа просвечивала, как пергамент, а под ней пульсировали синие жилы. Он больше не дышал – просто замирал иногда, притворяясь человеком.

Лаура принесла ему первую жертву – слепого пса, что рылся в помойке. Арденн уставился на тёплую тушу, потом резко отвернулся.

– Я не могу.

– Должен, – она провела ногтем по собственной ладони. Капля крови упала на пол. Арденн зашипел, втянув воздух, и его зрачки расширились до черноты. – Видишь? Это теперь твоя природа.

Он схватил собаку и впился зубами. Когда поднял голову, его подбородок был измазан в тёмной жиже. Лаура улыбнулась – впервые за полгода.

– Теперь ты совершенен.

Внизу хлопнула дверь. Артур вернулся с рыбалки, его смех гремел, как пустые бочки. Арденн замер.

– Он…

– Не знает о тебе, – Лаура вытерла ему рот уголком фартука. – Но скоро узнает.

Артур чувствовал это. Что-то изменилось. Пиво в кружке за ночь становилось тёплым – раньше никогда не портилось. Зеркала в трактире мутнели без причины. А главное – Лаура перестала смотреть ему в глаза.

Он полез на чердак в полдень, когда солнце било в щели под самой крышей. То, что он увидел, заставило его споткнуться о собственную тень.

Арденн висел под потолком, как летучая мышь, обернувшись в шторы. Его глаза блестели в темноте.

– Привет, брат.

Артур отпрянул, наткнувшись на сундук. Его рука нащупала топор.

– Ты… мёртв. Я убил тебя.

– Да, – Арденн спрыгнул, приземлившись беззвучно. – Но мне это не понравилось.

Артур замахнулся топором. Лезвие прошило воздух – Арденн исчез. Холодные пальцы сомкнулись на его запястье сзади.

– Я мог бы убить тебя сейчас, – шёпот обжёг ухо. – Но это будет… несправедливо. Ты ведь даже не знаешь, за что мы дерёмся.

Топор грохнулся на пол. Артур вырвался и побежал вниз.

Лаура ждала в подвале. Она перебирала кости в мешке – останки тех, кто спрашивал слишком много. Когда дверь распахнулась, она не подняла головы.

– Ты знала! – Артур схватил её за плечи. – Он… это чудовище!

– Да, – она наконец посмотрела на него. – Как и я. Как и ты мог бы быть, если бы не твоя трусость.

Он отпустил её, будто обжёгся.

– Что… что он хочет?

Лаура улыбнулась, и в этом оскале не осталось ничего человеческого.

– Мести, конечно. Но сначала – пира. – Она протянула ему нож. – Ты поможешь с охотой. Ведь если он не наестся… – её взгляд скользнул к его шее, – …он возьмёт тебя.

В ту ночь в трактире «Чёрный тюльпан» пропали трое матросов. А на рассвете рыбаки нашли на мосту три пары сапог, доверху наполненных тёплой кровью.

1 августа 179* года

Глава 8

Кровавый карнавал

Трактир «Чёрный тюльпан» закрылся на «ремонт». На дверях висел замок, окна были заколочены досками, но по ночам из щелей сочился красноватый свет. Городские шептались, что Лаура наконец сошла с ума от горя – ведь все знали, как она любила «пропавшего» Арденна.

Артур сидел в винном погребе, перебирая пустые бутылки. Его руки дрожали, оставляя кровавые отпечатки на стекле. Три дня назад он принёс последнего матроса – пьяного шведа, который даже не сопротивлялся. Арденн выпил его залпом, как дешёвый эль.

– Больше не могу, – прошептал Артур, сжимая виски. Голос в его голове не умолкал уже полгода. «Ты убил меня. Теперь корми меня».

Наверху раздался смех – высокий, звенящий, как бьющееся стекло. Арденн играл с Лаурой в их старую игру: он прятал её серебряные зеркальца, а она находила их по отражению собственных глаз.

Артур поднялся по скрипучей лестнице. В главном зале пахло железом и мёдом – запах вампирского пира. Арденн сидел на стойке, болтая ногами, как ребёнок. Его пальцы выводили узоры в засохшей крови на дереве.

– Брат! – он улыбнулся, обнажив клыки. – Мы соскучились. Лаура хочет показать нам нечто… особенное.

Женщина стояла у камина, одетая в платье из дыма и теней. В руках она держала старую книгу с застрявшими между страниц лепестками роз.

– Сегодня особенная ночь, – её голос струился, как тёплая кровь. – Три века назад Рахэль обратила меня. А теперь… – Она протянула руку к Арденну. – Теперь у меня есть свой наследник.

Муки Артура продолжались много месяцев. Пока Лаура не посчитала, что долг перед братом искуплен. Ледяной ветер выл в пустом трактире, когда Артур очнулся от пьяного забытья. На полу перед ним лежала бутыль с тёмной жидкостью – не ромом, а чем-то гуще, с металлическим оттенком. Он поднял её дрожащими руками и увидел отражение в стекле – свои собственные глаза, окружённые седыми прядями.

– Помнишь, ровно год назад… – эхо того голоса всё ещё звенело в ушах. Артур швырнул бутыль в стену, и тёмные брызги на досках вдруг напомнили ему ту ночь на мосту. Ночь, когда он думал, что убил брата.

Внезапно он понял – трактир пуст. По – настоящему пуст. Даже мыши, вечно шуршавшие за плинтусами, замолчали. Только скрип вывески «Чёрный тюльпан» нарушал тишину.

– Лаура? – его голос разбился о каменные стены. Ни ответа, ни даже эха.

Он провёл весь день в лихорадочных поисках, переворачивая каждый угол трактира. В комнате Лауры – пусто, только на подушке лежал чёрный тюльпан, свежий, будто только что сорванный. В логове старухи – лишь запах тления и следы когтей на полу. Артур рухнул на кровать, сжимая голову руками. Внезапно его пальцы наткнулись на что-то в кармане – маленькое зеркальце Арденна, которое он носил с собой всё это время. В отражении мелькнуло движение.

Он понял, где должен быть.

Рахэль чуяла конец. Её кости скрипели, как ржавые петли, когда она ползла по полу, оставляя за собой след из чёрной слизи. «Слишком стара. Слишком слаба», – шипел внутренний голос. Но она знала правду: не возраст виноват. Арденн. Он выпил слишком много её силы, когда Лаура обратила его.

Старуха доползла до заветной щели в полу – той, что вела в комнату Лауры. Прильнула к ней одним глазом.

Внизу Лаура стояла перед зеркалом, поправляя колье с ампулой чёрной крови.

– Ты думаешь, он тебя любит? – прошипела Рахэль сквозь щель.

Лаура не обернулась.

– Я думаю, ты сегодня умрёшь.

Рахэль засмеялась.

– Мы все умрём. Даже вампиры.

Она провалилась сквозь пол, материализовавшись за спиной Лауры.

– Он использует тебя. Как ты использовала меня.

Лаура наконец повернулась. Её глаза были пусты.

– Я знаю.

Рахэль замерла.

– Тогда зачем…?

– Потому что я устала. – Лаура подошла вплотную. – Триста лет я была тенью. Теперь… теперь я хочу посмотреть.

Она протянула руку – не для удара. Для объятия. Рахэль отпрянула.

– Ты с ума сошла! Он тебя убьёт!

– Возможно.

Лаура улыбнулась. По-настоящему. Впервые за века. Рахэль поняла: она проиграла. Но древние вампиры не сдаются.

– Если я умру… – её когти впились в собственное горло, – …ты умрёшь со мной.

Она рванула – чёрная кровь брызнула на стены.

Лаура взвыла. Её колье раскалилось докрасна – связь с создательницей рвалась, прожигая плоть. Дверь распахнулась. Арденн. Он понял с первого взгляда. Рахэль, истекая ядом, ползла к нему:

– Мальчик… я могу дать тебе…

Он наклонился.

– Я уже взял всё.

И откусил ей голову. Кости хрустнули, как сухие ветки. Лаура рухнула на колени.

– Теперь… ты свободна? – хрипела отрубленная голова Рахэль.

Арденн раздавил её каблуком.

Лунный свет падал на мост, превращая снег в россыпь алмазов. Артур шёл медленно, чувствуя, как с каждым шагом его сердце бьётся всё чаще. И вот он увидел его.

Арденн стоял спиной, его чёрный плащ сливался с ночью. Когда он обернулся, Артур подавил крик – кожа брата была сине-белой, как у утопленника, а глаза… Они смотрели сквозь него, будто он уже был трупом.

– Ты рано, – голос Арденна звучал, как скрежет льда. – Я думал, страх заставит тебя ползти на коленях.

– Где Лаура? – Артур выхватил нож, который носил с той роковой ночи.

Арденн улыбнулся, и в этом оскале не было ничего человеческого:

– Она ждёт. Ждёт, когда я исполню своё обещание. Ты займёшь моё место в могиле, брат. Но сначала… ты узнаешь правду.

Артур бросился вперёд с рёвом. Его кулаки и нож встречали только воздух – Арденн двигался с неестественной скоростью, уклоняясь от каждого удара. Вдруг ледяные пальцы сомкнулись на его горле.

– Ты никогда не понимал, – прошептал Арденн, прижимая его к перилам моста. – Она выбрала тебя, не потому что любила. Ты был всего лишь… приманкой. Чтобы пробудить во мне то, что скрывалось глубже.

С нечеловеческой силой он швырнул Артура на лёд. Тот попытался подняться, но вдруг почувствовал жгучую боль в животе. Его собственный нож торчал между рёбер.

– Посмотри на них, – Арденн махнул рукой. Из леса вышли десятки теней – все те, кто был убит Артуром и съеден Арденном. Но теперь их глаза светились тем же нечеловеческим блеском. – Они пришли посмотреть, как умирает последний человек на этом побережье.

Артур захрипел, когда Арденн наклонился к нему:

– Я мог бы сделать тебя одним из нас. Но ты не заслуживаешь вечности.

Из темноты вышла Лаура. Её платье сливалось с ночью, только бледное лицо и алые губы выделялись в темноте. Она опустилась рядом с Артуром, нежно погладив его по щеке.

– Прости, мой мальчик, – её голос звучал почти искренне. – Но ты был нужен только для этого момента. Чтобы он стал тем, кем должен был стать.

Её губы прикоснулись к его. Последний поцелуй. Затем резкое движение – и Артур закричал, когда она вырвала его язык. Лаура отступила, позволяя Арденну закончить начатое.

Когда первые лучи солнца коснулись моста, от Артура осталась лишь лужа крови да обглоданные кости. Арденн поднял голову, его рот был измазан в крови. Вокруг стояли сорок пар горящих глаз – его новое братство.

– Теперь мы идём за остальными, – прошептала Лаура, беря его за руку. – Весь остров должен узнать, что такое настоящий Кровавый Февраль.

Когда городские часы пробили полночь, в трактире навсегда погас свет. А утром рыбаки, вернувшиеся с моря, нашли на пороге три вещи: пустую бутыль рома, окровавленный нож и идеально вычищенный человеческий череп.

На вопрос: «Где хозяева?» – мальчишка – разносчик только хрипел:

– Они ушли на бал. В чёрных каретах. А за ними бежал кто-то… с лицом Артура.

С тех пор в городе появилась новая легенда. Если в февральскую ночь приложить ухо к дверям «Чёрного тюльпана», можно услышать три голоса, поющих странную песню. И увидеть, как из щелей медленно сочится тёплая алая влага…

20 февраля 185* год

Конец

Шестьдесят лет я молчал. Шестьдесят лет притворялся, что не видел, как оживший мертвец пожирает моего друга. Но сегодня, когда февральский ветер снова завыл в трубах, а на пороге появился чёрный тюльпан, я понял – они вернулись.

Может быть, эти записи кто-то найдёт. Может быть, успеет убежать. Потому что, если вы читаете это – значит, окна в «Чёрном тюльпане» снова светятся, а на снегу появляются следы, которые ведут к вашему дому.

Они голодны. И на этот раз сорока жертвами не ограничатся.

Март. Цветущее сердце

«Когда дерево цветёт вне времени —

значит, кто-то нашёл путь домой…»

Глава 1

Там, где лес шепчет тайны, а сердце предаёт разум…

Давным-давно, когда земля ещё не знала границ, а небо касалось вершин гор своими облаками, в далёком королевстве жила принцесса. Она была единственной дочерью сурового короля и светом среди камней – доброй, как ручей весной, и прекрасной, словно первый рассвет после долгой зимы.

Среди братьев она была одинокой, как луна среди звёзд. Они любили её, но холодно – как подобает будущим правителям. А потому она искала тепло в других местах. И нашла его там, где никто не ожидал: в глазах великана.

Любовь пришла тихо, как первый снег зимой – без предупреждения, без причины. Принцесса встретила его у самых стен замка, за решёткой высокой башни, куда частенько уходила помечтать. Он был изгнанником, оставшимся после того, как её отец решил очистить королевство от тех, кто не родился человеком.

Он говорил медленно, как река весной, что только начинает бежать, а она училась понимать его, словно переводить стихи древних языков. Год они хранили свою связь в тени – взгляды, слова, шаги по ночному саду. Год, полный трепета и страха.

Но сердце не может быть запертым вечно. Когда отец решил женить её по расчёту, принцесса осмелилась заговорить. Она хотела услышать понимание. Хотела, чтобы отец увидел в её возлюбленном человека, а не чудовище. Но вместо этого она столкнулась с гневом, который не могла вынести.

Король не желал видеть внука, рождённого от того, чья кожа толще камня. Он заключил дочь в башню, как птицу в клетку, и объявил войну всем великанам. В ту ночь, когда приговор был исполнен, в королевстве не осталось ни одного живого великана.

Год прошёл, как тень между днями. Принцесса не видела света ни разу за этот срок – башня стала её тюрьмой, стены – свидетели безмолвного горя. Время текло медленно, как старая река, полная мути боли и одиночества. Окно было единственным напоминанием о мире вне каменных стен, но даже оно было закрыто решёткой, словно память о любви.

Она была обручена против своей воли. Муж стал для неё чужим, как зима для весны. Ей подарили кольцо, а она бы предпочла нож у сердца. Она не говорила. Не плакала. Только смотрела на луну, как будто ждала ответа от вечности.

В тот год принцесса родила сына. Ребёнок был здоров, красив, жив. Но материнское тепло не пришло. Ни взгляд, ни прикосновение не дали ей силы любить его. Каждый день казался испытанием, каждый вздох – проклятием. Несколько раз она пыталась оборвать ниточку жизни, что всё ещё связывала её с этим миром. Но судьба не принимала её жертв. Каждый раз кто-то находил её до того, как стало слишком поздно.

Она перестала говорить. Не потому, что не могла – потому, что не хотела. Слова стали чужими. Они больше не могли выразить то, что творилось внутри. Голос умер вместе с её свободой.

И вот, спустя год заточения, она исчезла.

Утром, когда служанка вошла с подносом еды, кровать была пуста. Окно разбито, решётка вырвана с корнем, а рядом – ребёнок, тихий и живой, в люльке. Король первым делом подумал, что дочь наконец нашла способ уйти из жизни. Но тело так и не нашли. По всему королевству разослали гонцов, прочесали замок, поля, реки – напрасно. Будто бы сама земля забрала её в свои объятия.

Мальчик же стал наследником трона. Старшие сыновья короля ушли один за другим, поражённые странной болезнью, которую никто не мог объяснить. Болезнь пришла внезапно и уходила бесследно, оставляя после себя лишь скорбь.

Так, за считанные месяцы, суровый король потерял всех своих детей. Его последней надеждой стал новорожденный внук – слабое, но живое напоминание о семье. И в это дитя он вложил всю ту любовь, которую никогда не смог показать своим детям.

Но принцесса была жива.

В ту ночь, когда ветер играл с флагами замка, а луна скользила по небу, к окну снова постучало прошлое. Возлюбленный, которого она не смела даже вспоминать, стоял там – огромный, тихий, как шёпот леса. За этот год сторожи стали менее внимательны, охрана – расслабленной. И великан, цепляясь за вьющуюся лозу, взобрался на башню.

Он не сказал ни слова. Только протянул руку. И она поняла: это шанс. Шанс начать снова. Уйти туда, где их любовь не была преступлением.

Принцесса оставила ребёнка в люльке, поцеловала его лоб, хотя и не знала, что значит быть матерью. Затем она вышла в ночь, за руку с великим возлюбленным, и они ушли в лес, где ветер поёт древние песни, а деревья помнят каждое сердце, что ищет покоя.

А сын её, тот самый младенец, вырос. В восемнадцать лет он стал законным правителем королевства. Дедушка умер, оставив ему не только трон, но и боль, и мудрость. Он правил справедливо. Королевство процветало, как весна после долгой зимы. Но в сердце молодого правителя всегда оставалось место для истории, которой он никогда не знал, но которая определила его судьбу.

март 1326 год

Глава 2

Триста лет спустя…

С тех пор как принцесса исчезла в лесу, прошло три столетия. Королевская кровь не прервалась – династия осталась крепкой, словно камень, из которого высечены стены замка. Но время не меняло всё. Правил новый король – суровый, как зимний ветер, и внешне, и душой почти такой же, как тот, кто когда-то запер свою дочь в башне. Словно судьба играла с ним в зеркало времени.

У этого короля было трое сыновей. Двоих старших готовили к власти с самого детства: их учили командовать, думать стратегически, видеть за лицом подданного его намерение. А вот младший родился слабым, хрупким, как весенний побег. Врачи качали головами, предрекая скорую кончину. Все вокруг окружили его любовью, будто каждый день мог быть последним.

Но этот ребёнок был особенным. Его нарекли именем – Марк. Имя, которое несёт в себе силу, как удар сердца или гром перед грозой.

Старшие братья завидовали. Они видели, как мать обнимает младшего, как отец смягчается в его присутствии. Они ждали, что болезнь заберёт его, как тень забирает свет. Но годы шли, и Марк не только выжил – он стал сильнее. К шестнадцати годам он перерос обоих братьев, как дерево перерастает кусты. Не только ростом, но и духом.

А ещё он унаследовал черты матери – ту самую мягкость, что так резко контрастировала с жёсткостью отца. Глаза его были цвета весеннего неба, лицо – с чёткими линиями, как резьба на древнем дереве. Волосы пшеничного цвета падали на плечи, словно лучи заката. Он был любим народом, и если бы ему доверили трон, он правил бы с добротой, какой не знало это королевство уже давно.

Но никто не учил его быть королём.

Мать Марка была женщиной, чье имя пели в народных песнях. Она была красива, но не надменно. Её любовь к младшему сыну была безграничной – она приходила к нему каждую ночь, садилась у его изголовья и напевала колыбельные, которые некогда сочинили великаны. Эти песни были древними, полными печали и надежды.

Она растила его свободным, как птицу. Не давила обязанностями, не требовала быть сильным слишком рано. Она хотела, чтобы он был счастлив. Но счастье не всегда остаётся с нами.

Когда Марку исполнилось семнадцать, её забрала болезнь. Быстро и неожиданно, как первый удар грома в начале грозы. Весь замок скорбел, а народ плакал, услышав весть о её кончине. Но больше всех страдал сын – он потерял не просто мать, но опору, голос разума, тепло, которое согревало даже в самые холодные ночи.

Полгода прошло, прежде чем Марк снова смог смотреть на мир с открытыми глазами. Он не стал жестче, не потерял своей доброты. Только теперь в его взгляде просыпалась новая глубина – боль, которая делает человека мудрее.

И он оставался таким же обаятельным, как и покойная мать. Как будто частичка её души продолжала жить в нём.

Но впереди его ждала встреча, которая изменит всё. Та, о которой он и не догадывался. Та, ради которой стоит потерять трон, забыть долг, пройти через страх и боль.

Встреча с лесом. И с ней.

С тех пор как королева ушла из жизни, прошло несколько лет. В замке по-прежнему стояли её портреты – тёплая память о женщине, которая могла смягчить даже каменное сердце. Но время не ждало никого. И вот наступила весна – время перемен, обновления и старых ритуалов.

Традиционно, в начале марта, когда последние снежинки кружились над землёй, а воздух уже начинал пахнуть предчувствием весны, вся мужская часть королевской семьи отправлялась на охоту. Это был не просто отдых – это испытание силы, хитрости и судьбы. Победителем становился тот, кто принесёт самую ценную добычу. Лучший стрелок, лучший следопыт, лучший воин.

Но в этом году всё было иначе. Король, ослабленный болезнью, остался в замке. Поэтому трое принцев – старший Рейвен, средний Лиамор и младший Марк – отправились одни.

Зачарованный лес всегда вызывал трепет. Он был древним, словно само время, и скрывал в себе больше, чем глаз мог увидеть. Говорили, что если войти в него с неправильными намерениями, он не отпустит тебя. Что деревья шепчут между собой, а в чаще живут те, кого люди давно забыли.

Принцы въехали под его своды с рассветом. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, будто напоминая: здесь ты гость, а не повелитель.

Они договорились: тот, кто добудет зверя, выходит из леса первым и ждёт остальных в условленном месте. Так они соберутся вместе и вернутся домой как одна семья, как и положено истинным представителям королевского рода.

Два часа они бродили в поисках дичи. Средний брат заметил кабана и бросился за ним. Но зверь оказался лишь поросёнком – слишком молодым, чтобы считаться настоящей добычей. Однако, когда стрела вонзилась в плоть, выбор был сделан. Принц покинул лес, оставив братьев наедине.