Навеки твой дом

Я шёл по улице, и с каждой минутой ярость становилась только сильнее. Она играла с ним. Играла со мной. И самое ужасное, что это работало. Я сходил с ума. И я не знал, что ненавидел больше – её игру или своё собственное желание вломить этому Максиму в его красивое лицо и унести её отсюда. Прочь от всех. Только для себя.

Глава 8

– Первое место! Я их всех обогнал! – Степа, сияющий, с медалью на груди, прыгал вокруг Оли на кухне, размахивая пластиковым кубком.

– Мы все тобой гордимся, чемпион! – Оля обняла его, а потом перевела на меня многообещающий взгляд. – И в честь этого мы устраиваем настоящий праздник. В субботу. Приглашаются все. И тётя Арина, конечно, со своим… Максимом.

Она подмигнула. Я сделала вид, что не заметила, но щёки вспыхнули. Мы с Максимом уже две недели изображали «роман» – случайные встречи в кафе, совместные походы в кино, и даже одна «случайная» пробежка в парке, где, как я знала, Антон обычно играл в теннис по утрам. Это сработало. Я видела его взгляды – сначала насмешливые, потом раздражённые, а на прошлой неделе, когда Максим поправил шарф на моей шее, – откровенно мрачные.

Но этот праздник… это была бы кульминация. При всех. При его друзьях. При брате.

Я позвонила Максиму. Мы встретились в той же тихой кофейне, где всё начиналось.

«– Суббота, будем праздновать победу Степы», – сказала я, без предисловий. – Там будут все. Включая его.

Максим медленно помешал свой капучино. За эти недели он стал спокойнее, увереннее в своей роли.

– План? – спросил он просто.

– Ты – мой парень. Серьёзный, внимательный, обожающий меня парень. Ты помогаешь Оле накрывать на стол, играешь с Степой в приставку, смотришь на меня так, будто я – центр вселенной.

– А ты? – он поднял на меня взгляд.

– Я – счастливая девушка, которая наконец-то нашла того, кто относится к ней как к взрослой, умной женщине. Я расслаблена. Я смеюсь. Я… не замечаю Антона.

Уголки губ Максима дрогнули в подобии улыбки.

– Звучит как сценарий для плохого романа. Но я в деле. – Он отпил кофе. – Надо будет придумать, какую-нибудь нашу общую милую историю. На случай, если кто-то спросит, как мы познакомились.

– Скажем, что ты помог мне донести тяжёлые папки из библиотеки, – предложила я.

– Слишком банально. Лучше скажем, что я поразил тебя своими познаниями в творчестве Гоголя на семинаре, – парировал он с лёгкой ухмылкой.

Впервые за эти недели я по-настоящему рассмеялась.

– Хорошо, пусть будет Гоголь. Только, пожалуйста, не начинай цитировать «Мёртвые души» за столом.

– Обещаю ограничиться «Шинелью», – он сделал серьёзное лицо, и мы снова засмеялись.

В этот момент это не казалось игрой. Это было просто… весело.

«– Спасибо, Максим», – сказала я, уже серьёзно. – Я понимаю, как это всё странно. И неудобно для тебя.

Он пожал плечами.

– Не благодари. Во-первых, я неплохо провожу время. А во-вторых… – он посмотрел куда-то мимо меня, – …я надеюсь, когда этот твой «спецпроект» закончится, ты, может быть, взглянешь на меня по-настоящему. Без всяких сценариев.

Я замолчала, чувствуя привычный укол вины. Он был таким искренним. А я использовала его.

– Не давай обещаний, которые не готова выполнить, – мягко сказал он, видя моё выражение лица. – Давай просто сделаем хорошее шоу в субботу. Для твоего Зотова.

Когда он ушёл, я осталась сидеть с мыслями. «Сделаем шоу». Именно так это теперь и выглядело. Тщательно спланированное представление. Но для кого? Для Антона? Или для себя – чтобы убедиться, что я всё ещё могу задеть его за живое?

Я посмотрела на своё отражение в тёмном окне кафе. Актриса, готовящаяся к главной роли. Осталось только дождаться субботы и посмотреть, рухнет ли наконец четвёртая стена.

Глава 9

Дом Арсения и Оли гудел, как растревоженный улей. Дети носятся, взрослые смеются, тосты льются рекой. Я стоял с бокалом виски, кивал и улыбался, выдавливая из себя реплики, но всё моё существо было приковано к ним.

К Арине.

Она сидела на диване, закинув ногу на ногу, и что-то рассказывала, жестикулируя. А этот… Максим, сидел рядом, смотрел на неё с той самой дурацкой, преданной улыбкой и подливал ей в бокал вино. И самое мерзкое – она выглядела… счастливой. Расслабленной. Не той колючей фурией, которая обычно шипит на меня, а настоящей. И это бесило больше всего.

– Ну что, Тоха, как ты? – Арсений хлопнул меня по плечу, прерывая мои невесёлые размышления. – Смотрю, ты тут один стоишь, как на дуэли. Не нравится твоя собственная компания?

– Со своей компанией у меня всё в порядке, – буркнул я, отхлебнув виски. – Просто наблюдаю за молодёжью. Интересно, чем они сейчас живут.

Арсений проследил за моим взглядом и усмехнулся.

– А, понимаю. Наша Арина, я смотрю, совсем взрослая стала. И парень у неё неплохой. Серьёзный, умный. Маме Олиной на днях рассказывал, как они познакомились на каком-то семинаре по Гоголю. Представляешь? Не в клубе, как некоторые, а на Гоголе.

Во мне что-то ёкнуло. Гоголь. Конечно, куда уж мне, с моими клубами и вечными вечеринками.

– Да уж, – процедил я. – Прямо идеальная парочка. Только свадебку им закатить.

Арсений фыркнул.

– Свадьбу? Ты знаешь, это напомнило мне… – его глаза блеснули от воспоминаний. – Год назад, когда я делал предложение Оле, помнишь, ты тогда нашёптывал нашей маме, что скоро станешь ей зятем.

Жар ударил мне в лицо. Чёрт, я думал, все забыли про этот пьяный бред.

– Я был пьян в стельку, – отмахнулся я. – Нес чушь.

– Может, и нес, – Арсений не отставал. – Но наша Арина тебя тогда быстро поставила на место. Так и сказала при всех: «Спасибо, конечно, но дед мне не нужен». Мы тогда все чуть со стульев не попадали.

Он рассмеялся, вспоминая тот момент. А у меня в груди будто уголь раскалённый положили. «Дед». Мне было тридцать два, а ей – восемнадцать. Всего-то. А казалось – пропасть.

– Очень смешно, – я поставил бокал на стол с таким звоном, что Арсений нахмурился. – Детский лепет. Я и не помню уже.

– Ладно, ладно, не кипятись, – он снова похлопал меня по плечу. – Шутка же. Хотя… – он снова посмотрел на Арину и Максима, – …похоже, твой шанс стать частью нашей семьи в качестве зятя безвозвратно упущен. Жаль. А ты бы неплохо вписался.

Он отошёл, оставив меня одного с пылающими ушами и яростью, которая клокотала где-то глубоко внутри. «Дед». «Шанс упущен». И этот… этот мальчишка с Гоголем, который сейчас сидит так близко к ней, что их колени соприкасаются.

Я видел, как она закинула голову и рассмеялась чему-то, что он сказал. Её смех, обычно такой острый и колкий, сейчас звучал легко и свободно. С этим Максимом она была другой. Без защит. Без стен. Без меня.

И я понял, что готов был вырвать этому Гоголю-мальчику глотку за один только звук этого смеха. Потому что этот смех был не для меня. И эта Арина – расслабленная, счастливая – тоже.

Я развернулся и пошёл на кухню, за новой порцией виски. Мне нужно было что-то, чтобы заглушить это пожирающее чувство. Чувство, что я и вправду всего лишь старый «дед», который остался за бортом, пока её жизнь уплывает к кому-то другому. Кто-то более подходящий. Кто-то, кто не боится Гоголя.

Глава 10

Дверь распахнулась, впустив порцию прохладного вечернего воздуха и запыхавшегося Артема.

– Всем салют! Опоздавший герой прибыл! – громко объявил он, и тут же на него с визгом набросились Степа и Любаша. – Эй, чемпион! Поздравляю! – Он подхватил Степу, покрутил и поставил на пол, потом притянул к себе Полину и громко чмокнул её в щёку.

Идиллия. Картина маслом. Все счастливы, все в паре. Даже этот идиот однокурсник Арины, который, как прилипший, торчал рядом с ней всё это время. Они о чём-то шептались, и он смеялся, глядя на неё так, будто она изобрела гравитацию.

Я уже собирался отойти к бару, как вдруг Арина поднялась, взяла того за руку и повела к Артему. У меня в груди всё сжалось в ледяной ком.

– Артем, познакомься, – её голос прозвучал нарочито бодро, но я уловил в нём лёгкое напряжение. – Это Максим. Мой парень.

Слово «парень» повисло в воздухе, словно выстрел. Оля, стоявшая рядом, мягко улыбнулась. Артем, всегда быстрый на подъём, на секунду замер, его взгляд скользнул с Арины на Максима, а потом мгновенно переметнулся на меня. Я стоял, не в силах пошевелиться, чувствуя, как по лицу растекается ледяная маска. Внутри всё горело.

– Максим, – Артем кивнул, пожимая ему руку. Его взгляд был оценивающим, но вежливым. – Рад познакомиться. Арина о тебе много рассказывала.

«Много рассказывала». Чёрт. Значит, это уже не просто мимолётное увлечение. Это уже… «много».

Максим что-то ответил, улыбаясь, но я уже не слышал. Кровь гудела в ушах. Я видел только, как её рука лежит на его рукаве. Как она прижалась к нему плечом. Естественно, как будто, так и должно быть.

Артем, закончив формальности, отошёл от них и направился ко мне. Он подошёл вплотную, сделал вид, что наливает себе воды из кулера, и тихо, так, чтобы слышал только я, бросил:

– Ну что, дружище. Похоже, твои дела совсем хуёвые.

Я резко повернулся к нему, сжимая стакан так, что стекло могло треснуть.

– Я не знаю, о чём ты, – прошипел я.

– Не знаешь, – он фыркнул, отхлёбывая воду. – Ага, конечно. Ты сейчас стоишь тут с лицом, как у человека, которому только что сообщили о крахе его империи. И смотришь на них так, будто хочешь этого мальчика разобрать на молекулы.

– Она ему не пара, – сквозь зубы выдавил я, глядя, как Максим что-то говорит Арине, и она снова улыбается. Этой новой, спокойной улыбкой, которой у него, Антона Зотова, никогда не добиться.

– А кому пара? – Артем поднял бровь. – Тебе? Прости, братан, но ты сам всё просрал. Годами ты с ней как с младшей сестрой обращался, а теперь, когда появился кто-то, кто относится к ней как к женщине, ты скривился? Не по-рыцарски.

– Я не скривился, мне просто… – я замолчал, не зная, что сказать. «Мне просто хочется его прибить»? Звучало бы как признание.

– Тебе просто страшно, – безжалостно закончил за меня Артем. – Страшно, что ты проиграл. И не кому-то, а парню с нормальной, здоровой психикой, который не боится показать, что она ему нравится. Держись, Тоха. Похоже, спектакль только начинается, а ты уже не главный актёр.

Он похлопал меня по плечу с притворным сочувствием и отошёл, оставив меня одного с моей яростью, моим страхом и с видом этой «идеальной парочки» перед глазами.

«Мой парень». Эти два слова резали меня острее любого ножа. Потому что это значило, что для всех остальных он теперь имел на неё право. А я… я оставался просто «дядей Антоном». Старым дураком, который когда-то в шутку назвал себя будущим зятем и получил за это прозвище «дед».

Я отставил стакан и, не глядя ни на кого, пошёл к выходу. Мне нужен был воздух. Или новая бутылка виски. Чтобы затопить эту ледяную ярость, которая грозила разорвать меня изнутри.

Глава 11

Вечер стремительно катился под откос. Я сидела, стараясь сохранять безмятежное выражение лица, в то время как Максим рассказывал Артему и Оле о своей стажировке в издательстве. Всё шло по плану. До того момента, пока Антон не вернулся в гостиную.

Он шёл медленно, слишком прямо, и в его руке был свежий стакан с янтарной жидкостью. Я сразу поняла – он сильно выпил. Его взгляд, мутный и сосредоточенный, был прикован ко мне. К нам.

– Ну что, обсуждаете, как вместе будете покорять мировую журналистику? – его голос прозвучал громко и резко, заглушая разговор.

Все замолчали. Максим нахмурился. Оля бросила на Антона тревожный взгляд.

– Антон, может, кофе? – мягко предложила она.

– Зачем? – он усмехнулся, подходя ближе. – Мне и так хорошо. Лучше я послушаю наших будущих лауреатов Пулитцера. – Он остановился прямо перед нашим диваном, его тень накрыла нас. – Ты, Максим, наверное, уже все её материалы на корректуру взял? А то у нашей Арины с грамотностью бывают… перебои.

Во мне что-то закипело. Я чувствовала, как Максим напрягся рядом.

– Мои грамматические ошибки ещё никого не доводили до слёз, в отличие от некоторых шуток, – парировала я, глядя на него прямо. – Но спасибо за заботу, дядя Антон.

Его глаза сверкнули от злости. Он ненавидел, когда я его так называла.

– О, всегда пожалуйста, заноза, – он язвительно улыбнулся. – Я просто переживаю за твоего… парня. Не каждый мужчина выдержит такой острый язычок. Хотя… – он сделал паузу, оглядев Максима с ног до головы, – …гляжу, он у тебя крепкий. Надолго, надеюсь?

– Настолько, насколько это будет комфортно нам обоим, – Максим вставил спокойно, но в его голосе послышалась сталь. – Без постороннего вмешательства.

– Какая идиллия, – Антон фыркнул и отхлебнул из стакана. – Прямо сказка. «Красавица и…» а кто ты у нас, Максим? Умник? Терпеливый принц?

– Антон, хватит, – тихо, но твёрдо сказал Артем, вставая.

Но Антон его не слушал. Он наклонился ко мне, и от него пахло дорогим виски и опасностью.

– А помнишь, Арина, год назад, на помолвке брата, ты сказала, что тебе дед не нужен? – его голос был громким, нарочито весёлым, но в глазах бушевала буря. – Смотрю, вкусы у тебя с тех пор не изменились. Всё больше на… молодых и перспективных.

В гостиной повисла мёртвая тишина. Даже дети притихли. Я видела, как Оля схватилась за руку Арсения. Внутри у меня всё закипало от ярости и унижения. Он перешёл все границы. Публично. Грубо.

Я медленно поднялась. Мои колени дрожали, но голос прозвучал ровно и холодно, как лёд.

– Мои вкусы действительно не изменились, Антон. Мне по-прежнему не интересны старые, горькие пьяницы, которые пытаются самоутвердиться за счёт оскорблений в адрес тех, кто счастливее их. – Я посмотрела на Максима. – Пойдём, Макс. Нам тут явно не рады.

Я взяла его под руку и, не глядя на Антона, пошла к выходу из гостиной. Я чувствовала его взгляд на своей спине – тяжёлый, яростный, полный ненависти. И чего-то ещё… чего-то, что было похоже на отчаяние.

Но в тот момент мне было плевать. План «Встряска» обернулся тотальным унижением. И теперь я горела лишь одним желанием – чтобы этот человек просто исчез из моей жизни. Навсегда.

Глава 12

Хлопок входной двери отрезал нас от того кошмара. Я прислонилась к стене в подъезде, дрожа от ярости и унижения. Воздух был прохладным и трезвым.

– Арина… – Максим осторожно коснулся моего плеча. – Ты в порядке?

Я кивнула, не в силах вымолвить слово. Горло сжал ком. Всё пошло не так. Всё сломалось из-за его пьяного, ядовитого эго.

– Пойдём, я провожу тебя, – его голос был тихим и заботливым.

Мы молча шли по ночным улицам. Фонари отбрасывали длинные тени, и в тишине звенело всё пережитое. Подлый выпад Антона. Слово «дед». Моя собственная яростная отповедь. Я чувствовала себя грязной.

Наконец мы остановились у моего дома. Я жила недалеко от Арсения, в уютной квартире, которую он помог мне обустроить.

– Ну… – Максим переступил с ноги на ногу. – Я тогда, наверное пойду

Он посмотрел на меня. В его глазах была надежда, смешанная с тревогой. И понимание. Он видел, как я разбита.

– Спасибо, Макс, – я выдохнула. – Ты был сегодня великолепен. И… прости за этот цирк.

– Не за что, – он улыбнулся, но улыбка получилась грустной. – Я же сказал, я в деле. До победного.

Он сделал шаг вперёд. Его лицо приблизилось. Я почувствовала лёгкий, нервный вздох. Он хотел меня поцеловать. По-настоящему. Заключить нашу игру печатью, которая, возможно, превратила бы её во что-то большее.

И в этот момент внутри всё во мне сжалось. Это было бы нечестно. Использовать его чувства, чтобы заткнуть дыру в своей душе, проделанную другим мужчиной.

Я мягко отстранилась, положив ладонь ему на грудь.

– Максим… прости. Не надо.

Он замер, и надежда в его глазах погасла, сменившись горьким пониманием.

– Это… всё ещё игра? – тихо спросил он.

– Для тебя – нет, – так же тихо ответила я. – И в этом моя вина. Для меня это… это была просто игра. Очень глупая и жестокая. И я не могу позволить ей зайти так далеко. Ты заслуживаешь большего.

Он смотрел на меня несколько секунд, а потом кивнул, опустив голову.

– Понятно. – Он сделал шаг назад. – Тогда… спокойной ночи, Арина.

– Спокойной ночи, Максим.

Я смотрела, как он уходит, его плечи были слегка ссутулены. Чувство вины накрыло меня с головой. Я использовала хорошего человека в своей глупой войне.

Я повернулась, чтобы зайти в подъезд, и в этот момент мой взгляд случайно скользнул по улице. На другой стороне, в тени деревьев, стояла тёмная машина. Знакомая. Антона.

И он стоял рядом, прислонившись к двери. В руке у него был стакан, который он медленно поднёс к губам, допивая содержимое. Он смотрел прямо на меня. Его лицо было скрыто тенью, но я чувствовала его взгляд. Горячий, тяжёлый, полный тьмы.

Он видел. Видел, как Максим попытался меня поцеловать. Видел, как я его отвергла.

Наши взгляды встретились сквозь ночь. Никаких колкостей. Никаких масок. Только молчаливое, яростное противостояние.

Потом он резко развернулся, швырнул стакан в ближайший куст, сел в машину и с визгом шин рванул с места.

А я осталась стоять, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Это было не концом. Это было началом чего-то нового. И чего-то очень опасного.

Глава 13

Дверь распахнулась, и я увидел её. Арина. В каком-то тонком халате, с распущенными волосами. Глаза широко раскрыты – от шока, от страха. От ненависти.

– Ты? – её голос дрогнул. – Что тебе надо? Убирайся.

Я шагнул вперёд, заставляя её отступить в прихожую. Дверь захлопнулась за моей спиной с оглушительным грохотом. Воздух в её квартире пах ей. Цветами и чем-то острым, неуловимым. Её духи. Это сводило с ума.

– «Что надо»? – я фыркнул, и звук вышел хриплым, пьяным. Мне было плевать. – Ты сегодня хорошо постаралась, заноза. Устроила настоящее шоу. Поздравляю.

Она выпрямилась, сжимая полы халата. Глаза вспыхнули зелёным огнём.

– Выйди. Сейчас же. Или я звоню брату.

– Звони! – взревел я, делая шаг к ней. Она отпрянула, ударившись о консоль. – Позови своего идеального братца! Расскажи ему, как его лучший друг пришёл к тебе ночью! Интересно, что он скажет?

– Он скажет, что ты конченый пьяный ублюдок! – выкрикнула она, и в её голосе послышались слёзы. От ярости. От беспомощности. – И будет прав!

– А твой мальчик? – я прошипел, приближая лицо к её лицу. Она отшатнулась. – Твой мальчик с Гоголем? Он что, прав? Он тебе нужен? Этот… этот пай-мальчик, который даже поцеловать тебя нормально не может?!

Её глаза расширились.

– Ты подсматривал? – прошептала она с отвращением.

– А что? Случайно увидел! – я развёл руки. – Такую трогательную сцену! Он тянется, а ты… ты отшатываешься, как от прокажённого! Не понравился? Или просто игра закончилась, и ты решила, что он тебе больше не нужен?

– Это не твоё дело! – она попыталась оттолкнуть меня, но я поймал её запястье. Оно было таким хрупким в моей руке. – Отпусти!

– Почему? – я не отпускал, чувствуя, как горит кожа под моими пальцами. – Почему его – нет, а меня… а меня ты всё эти годы дразнишь? Своими взглядами? Своими колкостями? Этот дурацкий ключ на шее! Зачем ты его носишь, а? Чтобы с ума меня свести?

– Чтобы напоминать себе, каким идиоткой я была! – она выкрикнула, и слёзы, наконец, потекли по её щекам. – Что поверила, что ты можешь быть кем-то больше, чем самовлюблённым хамам!

Её слова впились в меня острее ножа. Но боль только подлила масла в огонь.

– Самовлюблённый хам? – я рыкнул, притягивая её ближе. Она упёрлась ладонями мне в грудь, но не могла отодвинуть. – А кто бегает за мной по всему городу? Кто подставляет милых мальчиков, чтобы меня позлить? Кто смотрит на меня так, будто хочет или придушить, или… – я замолчал, переводя дыхание.

Или притянуть к себе и никогда не отпускать.

Мы стояли, тяжело дыша, в центре её прихожей. Слёзы катились по её лицу, а я всё ещё сжимал её запястье, чувствуя бешеный стук её пульса. Всё, что было между нами – все годы, все обиды, вся невысказанная ярость и тоска – висело в воздухе, густое, как смог.

– Что ты от меня хочешь, Антон? – она прошептала, и в её голосе не было ничего, кроме усталости и боли. – Чего ты добиваешься? Скажи. Раз и навсегда.

Я смотрел на неё. На её мокрое от слёз лицо. На её губы, которые я ненавидел и желал с той же силой.

И маска, наконец, упала.

– Тебя, – хрипло выдохнул я. – Чёрт возьми, всегда только тебя. С тех самых пор, как тебе было пятнадцать, и я был слишком трусливым подонком, чтобы признать это.

Её глаза округлились. Губы приоткрылись от неожиданности. Она не ожидала такой прямоты. Никто из нас не ожидал.

И прежде чем она смогла что-то сказать, прежде чем я успел опомниться, я наклонился и прижал свои губы к её губам.

Глава 14

Мой поцелуй не был нежным. Это была атака. Попытка заткнуть её, доказать своё превосходство, выжечь ту ярость, что пожирала меня изнутри. Но вместо сопротивления она замолчала, застыла на секунду… а потом ответила.

И это был не ответ невинной девочки. В её поцелуе была та же ярость, то же отчаяние, что и у меня. Мы словно пытались уничтожить друг друга, вцепившись в губы, в волосы, в одежду. Это было сражение, и мы оба были ранены.

Я оторвался, тяжело дыша, прижимая её к стене. Она смотрела на меня распахнутыми глазами, губы покраснели, щёки горели.

– Доволен? – прошептала она, и голос её срывался. – Доказал, что ты сильнее?

– Ты с ним спала? – вырвалось у меня. Вопрос, который жёг меня изнутри с того момента, как я увидел их вместе. – С этим… Максимом?

Её лицо исказилось от боли и гнева.

– А тебе какая разница?! – она крикнула, и слёзы снова потекли по её лицу. – Ты же всё проиграл! Ты трус! Ты боишься своих же чувств, вот и прячешься за пьяные дешёвые сцены!

– Я не трус! – рявкнул я, тряся её за плечи. – Я пытался поступить правильно! Ты была ребёнком!

– А сейчас?! – она вскрикнула. – Сейчас я кто? Достаточно взрослая, чтобы ты пришёл ко мне пьяным и стал требовать отчёта, с кем я сплю? Но недостаточно взрослая, чтобы ты признал, что чувствуешь ко мне что-то большее, чем желание унизить?

Её слова били точно в цель. Она была права. Я был трусом. Я боялся этой силы, которая сводила меня с ума. Боялся ответственности. Боялся, что разрушу нашу дружбу, её отношения с братом. Боялся, что окажусь недостаточно хорош для неё.

– Я не хочу тебя унижать, – прохрипел я, чувствуя, как трещит по швам моё самообладание. – Я хочу… Чёрт, я не знаю, чего я хочу!

– Знаю! – она вырвалась из моих рук, отшатнулась, обняв себя, как будто ей было холодно. – Ты хочешь, чтобы я была твоей. Но так, чтобы за это ничего не платить. Чтобы я висела на твоём шкафу, как один из твоих костюмов, и ждала, когда ты соизволишь надеть меня, чтобы потом так же легко снять и забыть! Как ту твою Марго! Как всех остальных!

– Ты не как они! – это был рёв, вырвавшийся из самой глубины души. – Никогда не была!

– Тогда почему ты обращаешься со мной, как с ними?! – её крик был полон отчаяния. – Почему ты не можешь просто… просто посмотреть на меня и увидеть, кто я на самом деле? Не занозу, не глупую девочку, а женщину, которая… – она замолчала, сглотнув, – …которая сходит с ума по тебе с тех самых пор, как себя помнит!

Повисла тишина. Громкая, оглушительная. Её признание висело в воздухе, такое же голое и уязвимое, как и она сама.

Я смотрел на неё – на слёзы, на дрожащие губы, на вызов в её глазах. И всё во мне сопротивлялось. Все мои защиты, все страхи кричали, чтобы я развернулся и ушёл.

Но я не мог.

Вместо этого я шагнул вперёд, медленно, давая ей время отступить. Она не сдвинулась с места. Я поднял руку и коснулся её щеки, смахивая слезу большим пальцем. Её кожа была обжигающе горячей.

– Я испугался, – тихо сказал я, и это было самое честное, что я говорил за многие годы. – Когда ты пришла ко мне тогда, в пятнадцать… я испугался того, что почувствовал. И я повёл себя как подонок. И с тех пор только хуже.

Она смотрела на меня, и в её глазах что-то менялось. Гнев медленно уступал место чему-то более сложному. Усталости. Надежде.

– А сейчас? – прошептала она. – Сейчас ты всё ещё боишься?

Я провёл рукой по её волосам, затем опустил её на шею, почувствовав под пальцами ту самую цепочку с ключом.

– Да, – признался я. – Но, кажется, я боюсь ещё сильнее потерять тебя навсегда.

И на этот раз, когда я поцеловал её, в этом не было ни ярости, ни борьбы. Было только отчаянное, долгожданное признание. Капитуляция.

Глава 15

Тот нежный поцелуй был обманом. Затишьем перед бурей. Он длился всего мгновение, а потом что-то в нём щёлкнуло. Сдерживаемая годами плотина прорвалась.