Песнь безродного

Дану крупно повезёт, если его мечты не сбудутся, а он осядет в местном надзорном ведомстве, изредка выезжая проведать прикреплённых к области малокровников. Безродные, связывающие жизнь с выслеживанием полнокровников, согласно печальной статистике, заканчивают её не слишком хорошо.

– И вот я здесь, – заключает Дан.

Мастер Хэнрик не утруждал себя объяснениями: назвал место и дату, срок обучения (непрерывные девять месяцев) – и был таков. Дан понятия не имеет ни об охотничьих родословных, ни об институтах классификации вампиров, ни о том, чему его будут учить. Только в общих чертах: охоте на вампиров.

– У тебя было так же? – спрашиваю я Ферку.

– Ага, – отвечает Ферка. – Но нашему потоку очень повезло с инструктором. И вам тоже повезёт.

– А кто… – начинаю я, и тут до меня доходит.

Среди свиты Хэнрика я не вижу одного-единственного человека. Не то чтобы я часто видел его и на светских приёмах; возможно, именно его я встречал реже остальных.

– О нет, – говорю я. – Только не это.

– Что? – хмурится Тома. – Что такое, Ал…

Она не успевает договорить.

– …и, наконец, я рад представить вам главного инструктора нового набора! – Голос Хэнрика вдруг делается раскатистым, он почти рявкает эти слова. Дан вздрагивает. – Ли́стер Даска́лу! Листер, пожал…

Хэнрика прерывает приятная пожилая женщина. Хватает его за рукав тёмно-серого пальто, что-то шепчет на ухо. Я знаю её: Елена Власча́ну, милейшее создание. Она всегда относилась ко мне как к собственному ребёнку.

– Кхм, – говорит Хэнрик. – Итак. Листер Даскалу. Сейчас он подойдёт.

– Только не говори, что у нас будет он, – обращается Тома почему-то ко мне.

– Листер, – подтверждает Ферка. – У вас будет Листер. А что?

Мы с Томой переглядываемся.

– Что-то не так? – спрашивает Дан.

На балконе небольшая заминка: Хэнрик улыбается неизгладимой деликатной улыбкой, делает неопределённый жест рукой, мол, можете пока заняться своими делами. Все немедленно пользуются этим предложением. Елена напряжённо набирает что-то в телефоне, Хэнрик смотрит ей через плечо – всё ещё с улыбкой. Один из преподавателей устало закатывает глаза.

– Алин! – доносится через шум. – Тома!

Вот чёрт.

Группа из трёх настойчиво махавших нам молодых людей всё-таки пробивается через толпу; кажется, пришло наше время натянутых улыбок.

Флори́н Рота́ру, Эли́за Трипо́н и Сильва́на Ко́вач – великое трио, с которым родители упорно пытались подружить нас с Томой, а мы не менее упорно этого избегали. Увы – все трое попали с нами на один курс.

И никого больше, кроме Дана. Среди отпрысков охотничьих родов наших сверстников можно пересчитать по пальцам, и ещё меньше семей захотели отправлять детей в Румынию, а не в более доступные академии под боком.

Но семьи Флорина, Элизы и Сильваны всегда придерживались традиций.

Иногда – с присущим нашему обществу излишним рвением.

– Не знала, что у нас костюмированная вечеринка, – тянет Тома, мигом переходя на английский.

Флорин громко, совсем немного неискренне хохочет.

Все трое нацепили устаревшее охотничье снаряжение века девятнадцатого: толстые кожаные нагрудники, напульсники, даже нашейники – в общем, все те полезные, но слишком заметные элементы, которые можно было носить в эпоху экстравагантных костюмов, но которые сразу считываются полнокровниками сейчас. К счастью, современные модификации легко спрятать под одеждой.

Больше всего меня забавляют платки на шеях троицы – в цветах родов. Зелёный – у Элизы, фиолетовый – у Флорина, оранжевый – у Сильваны; оттенок ей не идёт, мимоходом отмечаю я. Слишком несовместимо её бледное скучающее лицо с весёлой кричащей тканью.

– Ненавижу корсеты, – равнодушно сообщает Сильвана – без всякого приветствия, тоже по-английски. – Грудь сжимает.

Я кошусь на Ферку; кажется, таких лексем в его англо-румынском словаре нет.

– Сунт приетени ноштри[13], – поясняю я, кидая выразительный взгляд на новоприбывших.

Флорин наконец прекращает хохотать. Смотрит на Ферку с улыбкой до ушей – столь приветливой, сколь и снисходительной.

– Сервус! [14]

– Сервус, – отвечает Ферка без особого вдохновения.

– Сервус! – вторит Элиза.

А Сильвана просто стоит и разглядывает меня со странной задумчивостью. Похоже, у неё не очень хорошо с румынским.

– Вы местные, друзья? – спрашивает у Ферки с Даном Флорин – и Ферка с Даном погружаются в бессмысленную и беспощадную светскую беседу под чутким руководством Флорина и Элизы.

Последние относятся к безродным примерно так, как именитые гости пятизвёздочного отеля – к обслуживающему персоналу. Очень вежливо – но с полным осознанием своего статуса и превосходства. Могу представить, какие начнутся пересуды, когда Флорин и Элиза останутся вдвоём. Я заставал подобные сцены не раз и не два, а иногда мне приходилось быть их участником.

Но сейчас – о, сейчас никто не покажет Ферке с Даном истинного отношения. Флорин с Элизой не хотят, чтобы об их бестактности ходили слухи. Семьи Ротару и Трипон славятся либеральными взглядами, и их отпрыски всячески этот образ поддерживают.

Дан начинает пересказывать свою историю, Ферка тотчас предупреждает, что это секрет академии. По лицу Флорина пробегает тень, но он ничего не говорит.

– На чём добирались? – вежливо спрашиваю я молчащую Сильвану.

На всякий случай на румынском. Вдруг она знает его не так плохо, как мне показалось.

– На машине, – лениво отвечает Сильвана. На английском. – Мы были у предков… у семьи Элизы. Это в пригороде Парижа. Ну ты знаешь. Они всё тосковали, что вы с Томой не приехали.

Ах да, наш не слишком изящный отказ от сбора первокурсников в поместье Трипонов. Компания сразу показалась сомнительной. Я даже не помню, какую отговорку мы придумали, – вроде бы что меня мутит от долгих поездок.

– И как дорога? – интересуюсь я.

– Отстой, – пожимает плечами Сильвана.

И, судя по её стекленеющему взгляду, она считает, что дала исчерпывающий ответ.

Я с трудом сдерживаю смешок.

– Мы думали, что будем ехать два дня, а вышло все четыре, – вставляет Элиза. – Боже мой, дорогая, но это было так красиво! – Она с упрёком смотрит на Сильвану. – Алин, не слушай её, жаль, что вы не поехали. Это была прекрасная возможность познакомиться друг с другом и с местной культурой!

– Какой культурой? – морщится Сильвана. – Культурой автобанов?

Смешок рвётся из меня сильнее. Глаза Элизы возмущённо округляются, руки скрещиваются на груди.

– Мы останавливались в уникальнейших деревеньках, – отрезает она. – Это было настоящее историческое… Сильвана, прекрати! Здесь нельзя!

– Почему? – флегматично поднимает бровь Сильвана, вытащившая из недр нагрудника пачку тонких сигарет. – Тут что, написано, что нельзя?

– Нет, но это же очевидно! Мы в общественном…

Бум.

Одна из внутренних дверей с грохотом распахивается. Ферка, нехотя объясняющий Флорину, почему остался на шестой год, прерывается на полуслове.

– Че найба э аста?[15] – разносится по двору громкий голос.

Первым делом я замечаю кроваво-красные шнурки.

К сожалению, это уже профессиональная деформация: если хочешь понять, кто перед тобой, – посмотри на обувь и вмиг идентифицируй род.

Перед нами определённо член рода Даскалу. Листер Даскалу. Наш инструктор на ближайшие пять лет.

Почему-то Листер выглядит немногим лучше Ферки.

Узкие чёрные джинсы покрыты засохшими пятнами, длинный серый кардиган тоже пережил нелёгкий путь. Под сизыми глазами тёмные круги, светлые волосы всклокоченными волнами обрамляют лицо – и тоже не могут похвастаться свежестью.

Сильвана вдруг одобрительно хмыкает.

– Красавчик, – задумчиво произносит она. Элиза бросает на неё шокированный взгляд.

В защиту Сильваны, Листер выглядел гораздо лучше на светских вечерах. Он всегда умел привлекать женское внимание, несмотря на довольно сомнительную биографию.

– Листер! – восклицает Хэнрик, словно всё это в порядке вещей. – Наконец-то! Только вы пришли немного не туда!

Листер поднимает на балкон скептический взгляд.

– Да, кажется, мы все пришли немного не туда, – язвительно замечает он. – Че драку, мастер Хэнрик? Разве собрание не назначено на завтра?

Двор разделяется на два лагеря.

По первому прокатывается волна смешливого фырканья. «Ха, и правда, какого чёрта?» – слышится в нём.

Второй молчит – и бросает на Листера косые взгляды.

Похоже, Листера здесь или любят, или ненавидят.

К сожалению, после наших эпизодических встреч я не могу сказать, что отношусь к первой категории.

– Собрание перенесено! – сообщает Хэнрик, ослепительно улыбаясь. – Итак, первый курс! Поприветствуйте вашего инструктора Листера Даскалу!

Мы неуверенно переглядываемся с Томой, Элизой и Флорином: мы понятия не имеем, как «приветствовать» Листера. Громом аплодисментов? Криками радости? По логике вещей это Листер должен приветствовать нас…

…но ситуацию спасает – внезапно – Ферка.

Ферка делает шаг вперёд, складывает руки рупором – и воет приветственным кличем в сторону Листера. Двор тут же подхватывает и разражается рёвом; большинство словно только этого и ждало, и вой Ферки послужил сигналом к общей активации. Элиза ошеломлённо промаргивается. Флорин неловко кашляет, Дан молчит.

А Сильвана вдруг начинает орать с остальными.

– Сильвана! – шипит Элиза.

Сильвана отмахивается, продолжая гудеть слегка прокуренным голосом.

«Уникальная женщина», – с усмешкой думаю я.

– Павлин, – цедит Тома мне на ухо. Я согласно киваю.

Листер греется в лучах славы, будто бы перед ним не студенты, а как минимум главы родов-основоположников. Его лицо расцветает довольной ухмылкой, усталые глаза загораются лукавым огоньком. Он стоит так около минуты, кажущейся вечностью, не смущаясь и не пытаясь никого угомонить, засунув руки в карманы и, похоже, внимая каждому возгласу.

Однако есть и те, кто не издаёт ни звука. Четверть присутствующих смотрят на Листера совсем не радостно и время от времени с досадой поглядывают на балкон: когда же Хэнрик закончит это представление?

Наконец он поднимает руку, и все умолкают.

– Листер… – начинает Хэнрик.

– Да, да, «пара слов», – перебивает его Листер. – Что ж…

Он задирает голову. Окидывает балкон оценивающим взглядом.

– Подождём немного, пока Листер поднимется! – понимающе говорит милая Елена. – А я тем временем расскажу вам о…

– Не стоит, доа́мна[16] Власчану, – качает головой Листер. – Я поднимусь, но не к вам. Первый курс!

Он рявкает это – и в следующую секунду одним прыжком вскакивает на падающего скульптурного вампира в центре двора.

Следующим ловким движением он взбирается выше – прямо на руку охотника с мечом.

Лицо Ферки сияет. На Листера он смотрит почти влюблёнными глазами.

Сильвана пронзительно свистит и хлопает в ладоши.

– Сильвана, – обречённо шепчет Элиза.

– Первый курс! – повторяет Листер громче. – Добро пожаловать в лучшую академию лучшего дела на свете!

Всё бы ничего, но сарказм сочится из каждого его слова – а взгляд вперяется в нашу небольшую компанию. Листер рассматривает нас ещё снисходительнее, чем Флорин – безродного Дана.

– Сразу к делу, – заявляет Листер. – Никаких карнавалов на моих парах, это во-первых. – Флорин смущённо поправляет фиолетовый платок. – Никаких опозданий на мои пары, это во-вторых. Если кто-то из вас послезавтра…

– Завтра, – поспешно поправляет его Елена.

Листер поворачивает голову к балкону.

– Завтра?

Хэнрик кивает. Листер бормочет себе что-то под нос – вероятно, короткое румынское ругательство.

К чести Листера, разговаривает он на вполне неплохом английском – хоть что-то англоязычное в нашем «румынско-американском институте».

– Бине[17], – кивает и Листер. – Бине, бине… Завтра так завтра. Видимо, мы все с вами до трясучки хотим начать учебный год… Язык обучения в группе? Ворбиць ромынеште? Или лучше по-английски?

– Листер, я думаю, все организационные моменты лучше оставить до первого занятия, – кашляет Хэнрик.

– Бине, – повторяет Листер. – Ну что ещё сказать…

Говорит он какую-то сомнительную шутку; я слышу начало, но не слышу конца.

Дверь приоткрывается снова. Тихо-тихо – если бы она не была прямо у меня перед глазами, я бы и не заметил.

И я вижу девушку.

Девушка так же тихо закрывает дверь, встаёт у неё, прислонившись спиной к каменной стене и скрестив руки на груди.

Я смотрю на её ботинки.

И озадаченно моргаю: те едва видны.

Тяжёлые носки охотничьей обуви выглядывают из-под подола длинной чёрной юбки, почти достающей до земли. Вся шнуровка надёжно скрыта.

Девушка ловит мой взгляд.

Девушка мне совершенно незнакома.

Я бы обязательно запомнил её, если бы увидел хоть раз во время бесчисленных охотничьих приёмов. Такие молодые люди там редкость. Скорее всего, она из безродных.

Она лукаво улыбается. Её глаза странного тёмно-красного, почти вишнёвого, цвета – такого же оттенка и спускающиеся до груди волосы, и пухлые губы. Линзы, краска и помада – ничего необычного. Отдельно.

Вишнёвые и брови, и причудливый макияж, украшающий её лицо, – будто она взяла кисть и начала рисовать прямо на коже, игнорируя все холсты мира. Щедрый мазок поперёк носа – как шрам. Две горизонтальные полоски на щеках – видимо, чтобы подчеркнуть скулы. Тонкая струйка из уголка рта, сбегающая по подбородку к шее, – явный комплимент вампирскому способу питания. Ещё одна полоска «крови» из уголка глаза, россыпь красных капелек возле бровей, красные тени на веках; не красные только длинные чёрные стрелки.

Это не макияж уважающей себя юной охотницы на вампиров, и уж тем более – только поступившей в академию безродной. Так красятся девушки на Хеллоуин: «Смотрите! Я готический вампир!»

Но она не выглядит неуместно или глупо, она смотрит на меня так снисходительно, словно это я, словно это все вокруг одеты неподобающе – и лишь она показала высший класс.

Её рука тянется к лежащим на груди волосам, задумчиво закручивает их в кольца; некоторые пряди седые. Не серебристо-серые, не платиново-белые, как у Хэнрика, – действительно седые, почему-то не перекрытые вишнёвой краской. Чудно смотрятся эти седые прядки – и ещё чуднее то, что они лежат на простой белой футболке, немного помятой, но свежей, просторной, совсем не «готическо-вампирской».

Девушка стоит неподвижно на протяжении всей короткой речи Листера. Листер завершает её девизом академии – неохотно, будто это вынужденная мера, – и девушка выскальзывает обратно за дверь, так и не замеченная никем. Все слишком сосредоточены на Листере.

– Кто это был? – спрашиваю я у Ферки.

– А? – Ферка моргает. Усмехается. – А-а-а… Алин. Как бы тебе сказать. Это был ваш инструкт…

– Нет, я имею в виду…

Я оглядываю всех: Ферку, Тому, Флорина, Элизу, даже Сильвану с Даном – но они смотрят на меня, явно ничего не понимая.

– Ладно, потом, – решаю я.

Листер идёт к двери, за которой исчезла девушка; задерживаться во дворе он определённо не собирается. Вновь берёт слово Хэнрик, представляет куратора первого курса, Ферку Ву́льпе. В толпе студентов почему-то раздаются смешки – но мне не до этого.

Очень странно, что девушка спрятала шнурки. Очень странно, что она пришла и ушла, когда захотела. У нас так не принято. Но она тем не менее сделала это: прикрыла ботинки длинной юбкой, нанесла макияж, дразнящий все местные правила приличия, заявилась под конец собрания – и удалилась, как только закончил вещать Листер.

Глава 2

Вишнёвые глаза

– Это невозможно, – говорит Тома. – Он издевается над нами? Мы опоздаем к этому чёртову Листеру!

– Нет, у нас ещё полчаса, – успокаивающе отвечаю я. – Он просто… мы вчера немного засиделись. Ему нужно привести себя в порядок.

– Да? – вскидывает брови Тома. – Но ты уже привёл себя в порядок. Дан – тоже. В чём проблема нашего куратора?

«В том, что Ферка заявился в апартаменты за пару часов до твоего пробуждения», – мог бы ответить я, но просто пожимаю плечами.

Вчерашний день не порадовал меня собранием – и вечер прошёл в том же духе. Вещи мы так и не распаковали: с одной стороны в меня вцепилась Элиза, с другого бока насел Флорин, и под чарующий аккомпанемент их неискреннего смеха и восклицаний в стиле «О, это всё так интересно!» нас с Томой потащили исследовать окрестности, а Ферку тут же назначили гидом.

Завершилась потрясающая экскурсия по Мэгуре в любимой (и единственной во всей деревеньке) забегаловке Ферки. Перед этим он показал нам, как выбираться с территории замка не через главные ворота, провёл по симпатичной горной тропинке, подождал, пока Элиза сфотографирует скалы и себя со всех сторон, потрепал за ухом пастушью собаку и поинтересовался, ходим ли мы в церковь, – видимо, чтобы сообщить, что церквей здесь нет. Всё это было бы неплохо, отправься мы в это небольшое путешествие с Феркой и Даном. Однако Флорин, Элиза и Сильвана никуда не делись. Даже не думали.

Сильвана, впрочем, смущала меня меньше всего: флегматичная и равнодушная, она шла последней, изредка выкуривая тонкую сигарету и бросая её за старый деревянный забор, отделявший нас то от обрывов, то от пастбищ. Флорин же с Элизой фонтанировали энтузиазмом. Слова вылетали из них одно за другим, темы менялись в сумасшедшем темпе: вот Флорин делится с нами сплетнями о преподавателях, а вот Элиза спрашивает, знаем ли мы, почему на самом деле её кузен решил учиться в Америке, а не здесь… Они говорили по-английски бегло и умело – и в конце концов Ферка с Даном ушли вперёд, отчаявшись делать вид, что понимают хоть что-то. Дан искренне пытался участвовать в беседе; Ферка, как мне показалось, был только рад, что для него она стала недоступной.

В ванной наконец щёлкает замок.

– Как думаешь, ещё рано жаловаться на этого мастеру Хэнрику? – ангельским голосом с нотками мстительной стали спрашивает Тома.

– Конечно, рано, – киваю я. – Ты ещё не накопила компромата. Подожди пару дней, а лучше неделю, и ты вышвырнешь отсюда любого.

– О да, – мрачно говорит Тома. – Этим я и займусь. Эй! Вульпе! Не испытывай моё терпение! Как же меня раздражает, что мы живём с ним. На это я пожалуюсь точно.

– И какие у тебя аргументы? – улыбаюсь я.

О, аргументов у Томы предостаточно. К счастью, Ферка высовывает голову из ванной, и Тома лишь прожигает его взглядом.

– Ну? – интересуется она.

– Я готов, – сообщает Ферка.

– Правда? – язвительно тянет Тома.

Ферка на неуловимое мгновение закатывает глаза.

– Да, я пришёл вчера поздно, потому что учусь здесь шестой год и у меня есть люди, с которыми мне приятно проводить время, – не менее язвительно говорит он. – И да, мне пришлось довольно долго проторчать в ванной, потому что напиваться два дня подряд – не лучшая идея, но так уж вышло. Какие-то проблемы, домнишоа́ра [18]Фунар?

– Может, сначала в столовую? – быстро вставляет Дан. – Вчера мы её так и не посмотрели.

Тома смотрит на Ферку даже не со злостью, Тома смотрит на Ферку так, словно ей всё ясно, – и в случае Томы это самое страшное.

– Мы не успеем в столовую, Дан, – спокойно говорит она. – Вульпе слишком долго выполаскивал запах перегара. Надеюсь, он доволен результатом. А теперь пусть проводит нас в аудиторию.

– Она всегда такая? – негромко спрашивает меня Ферка, когда Тома выходит из апартаментов, демонстративно взяв Дана под локоть.

– Да, – отвечаю я. Дан, слегка опешивший от такого внезапного внимания, косится на меня, но я показываю ему взглядом, что всё хорошо.

– И как ты с ней… – Ферка ведёт плечами, – …живёшь?

– Я люблю её, – говорю я просто. Киваю на дверь одноэтажного домика, из которого мы вышли. – А его не нужно запирать?

Ферка смотрит на меня очень странно, не двигается с места. Тома с Даном уже отошли на приличное расстояние.

– Ферка, – зову я. – Здесь не запирают апартаменты?

– М? – моргает Ферка. – А. Нет, не запирают. Всё в порядке. Пошли.

Мне не особо это нравится, но чёрт с ним. Вряд ли кто-то решит переквалифицироваться из охотника на вампиров в домушника.

Апартаменты, кстати, оказались для нас полной неожиданностью – как в хорошем, так и в плохом смысле. Когда Ферка обронил вскользь после собрания, что мы будем проходить через «студенческий городок», мы с Томой озадачились: какой студенческий городок?.. Разве наши спальни не находятся в жилом крыле замка?

«Нет, – фыркнул Ферка. – Жилое крыло больше не жилое. С прошлого года. Не волнуйтесь, вам понравится».

И нам правда понравилось.

Студенческий городок был… настоящим студенческим городком. С одноэтажными и многоэтажными домиками – удивительно современными, чистыми и светлыми, со стеклянными панелями и деревянной отделкой. Ещё удивительнее на этом фоне смотрелся древний колодец, заросший мхом и гордо стоящий рядом со скамейками для пикника. Посеревшие от старости стены охотничьего замка словно и не были охотничьими стенами вовсе – так, культурной достопримечательностью, пространство вокруг которой умные хозяева оперативно облагородили для туристов.

«Реновация», – гордо сказал Ферка.

А потом выяснилось, что Ферка будет жить в одном домике со мной, Томой и Даном.

«Мои все съехали, – пояснил Ферка. – Отучились. А я всё продолжаю».

И я снова услышал странную недосказанность в его словах – и снова не обратил на неё внимания, потому что Тома мгновенно вспыхнула, процедив: «Ну нет».

Честно говоря, я не видел в Ферке ничего заслуживающего столь бурных чувств: да, он неряшлив, необязателен и порой не от мира сего, но на этом список его минусов заканчивается. Чем Ферка хуже Флорина или Элизы, бесконечно костерящих всех, кто повернулся к ним спиной?

Тома спорила с Феркой добрых двадцать минут: Ферка имел наглость сообщить ей, что никто не даст ей отдельные апартаменты, если мы все можем разместиться компактнее.

«Смотри, – сказал он миролюбиво. – Все апартаменты комплектуются по четвёркам. Сейчас свободных мест для подселения первокурсников нет. Только ко мне. Вас шестеро. Трое у меня, трое – в отдельных апартаментах. Но вы с Алином подали заявку на совместное проживание, и эти… господа тоже. По пять человек вас заселить не могут. Соответственно…»

«Что ж, – прищурилась Тома. – Почему бы тебе не подселить господ к себе?»

По лицу Ферки пробежала тень.

«Потому что господа оставили заявку на проживание исключительно с потомственными охотниками, – сухо ответил он. – А вы – нет. Но думаю, ещё можете, если захотите».

Тома бросила быстрый взгляд на Дана.

«Дело не в потомственности», – выплюнула она – и отошла ко мне.

В общем, без веской причины общества Ферки нам не избежать.

– Как сестру? – прерывает он мои мысли.

Мы уже дошли до колодца.

– Что? – моргаю я.

– Ты любишь Тому как сестру? – повторяет Ферка.

– Ну она и есть моя сестра, – растерянно соглашаюсь я. – Как ещё я могу её любить?

– Ну… – Ферка заминается. – Я просто… кое-что узнал вчера.

Ах вот оно что.

– Да? – спрашиваю я бесстрастно, хотя внутри всё нехорошо напрягается. – И что же ты узнал?

– Что Тома тебе не родная сестра, – отвечает Ферка. – И что она…

– И ты узнал об этом только вчера?

– Я…

Я не выдерживаю. Останавливаюсь, притормаживая Ферку за локоть.

– Очень странно, – негромко говорю я, – что ты проучился здесь пять лет и не знал об истории моей сестры до вчерашнего вечера. Я не верю, что никто не обсуждал её при тебе. Это обсуждают до сих пор. Везде.

Ферка тревожно хмурится.

– Алин, я…

– И этот… тезис, – прерываю его я. – О некой небратской любви. О неких планах, которые строят наши родители. Это очень знакомая песня. Я слышал, как её поют, много раз. Только певцы думали, что у меня проблемы со слухом.

– Алин, – шипит Ферка. – Хватит. Не превращайся во вторую Тому, мне достаточно и одной. Я понятия не имел обо всём этом дерьме. У меня здесь не такой круг общения. Мы не обсуждаем цвет чужих шнурков и кто сколько раз его сменил. Мне рассказали об этом вчера только потому, что вы сюда приехали. Чтобы я вас… случайно не обидел.

– И поэтому ты решил спросить меня, не влюблён ли я в свою сестру?

– Ну… – Ферка натянуто улыбается. – Мне показалось, ты… не будешь… ла драку, забудь. Просто глупый вопрос.

«Да уж», – чуть не вылетает из меня.

Но я сдерживаюсь.

– Тома – моя младшая сестра, – серьёзно говорю я Ферке. – Я пропустил два года, чтобы поступить с ней на один курс. Пожалуйста, не поднимай со мной подобные темы. Это не закончится ничем хорошим.

– Я понял, понял, – рвано кивает Ферка. – Младшая сестра. Хорошо. А больше у тебя никого нет? Пока я учился, у нас было три Ротару. Слава богу, я не попал с ними на один курс.