Сестра Огня 2

Сейчас всё было иначе. Полнее. Яростнее.

Тепло его ладоней.

Мой огонь.

Небо перечеркнула яркая строчка падающей звезды.

Я, затаив дыхание, загадала желание.

Нетрудно догадаться, каким оно было.

***

На следующий день мы с Равиойкой без конца ставили столбики, продвинулись в работе хорошо. Если бы ещё не пыль и не жара…

Рассказывать принцесске о вчерашнем я не стала, справедливо решив, что она узнает сама, причём довольно скоро. И куда тогда покатится наша отработка, страшно даже представить. Ей-то что, она рамеевтой, вернётся к себе на Таммееш и будет жить дальше, а мне лететь впереди собственного визга с полным недопуском к работе в археологии нисколько не улыбается.

Я в принципе не видела себя в какой-то другой профессии! Что бы ни говорила мама, как бы ни пугала меня рутиной работы в раскопах, но мне это нравилось. Когда постепенно, слой за слоем, вскрываешь, так сказать, пыль веков, и находишь артефакты, оставленные теми, кто жил здесь десять тысяч лет тому назад…

Сундучок и стена с плакатом – согласна, находки крупные и значимые. Но и даже самая маленькая пуговица или осколок стекла – производят впечатление. Паранормальным зрением видишь: это – настоящее. Оно действительно десять тысяч лет или даже больше пролежало в земле. Когда-то давно его изготовил мастер. Потом им пользовался кто-то. Мужчина, женщина или ребёнок. А теперь беру в руки я. То есть, не в руки, ещё не хватало, тепло и влага ладоней может разрушить артефакт, бывало и такое. У нас есть специальное оборудование, так называемый набор юного археолога, как шутит мама. Кисточки, лопатки, щёточки, манипуляторы с самыми тонкими захватами…

Сундучку, кстати, повезло, что он из очень прочного материала. Профессор Сатув очень расстроился бы, если бы случайно его раздавил. Неизбежное зло: часть артефактов разбивается, ломается или рассыпается в труху не только из-за того, что у кого-то кривые руки. Чисто случайно, как с сундучком, наступить и не заметить, – сплошь и рядом. Никуда от этого не деться, увы.

Я работала, – руки сами делали, – а сама думала о том, скорей бы вечер. Улыбка сама ползла по губам. Будет вечер, и снова закат, и Тумба-Юмба расскажет мне, что они в раскопе ещё нашли, а потом…

Но никакого «потом» не случилось: меня встречал Ан.

– Ну-ка, пошли со мной, сестрёнка, – велел он с самым серьёзным видом.

– С чего вдруг?! – возмутилась я.

– С того, что я тебе так говорю.

– Ну, знаешь ли! – возмутилась я ещё сильнее. – У меня планы на вечер!

– Планы, – усмехнулся он и развёл руками. – Извини. У меня тоже на тебя планы. А так как я есть безопасность экспедиции и твой старший родственник, мои планы в приоритете. Пошли.

Вот что ты с ним будешь делать! Не драться же. Он сильнее. Согнёт в колечко мигом, и радуйся жизни, согнутая. За тебя потом наш медблок возьмётся, совсем будет весело.

– Ты-то старший, – пробурчала я ему в спину. – По возрасту. А по факту старшая здесь я! Потому что моя мама старше твоей!

– Но я – капитан, а ты – оператор пипидастра, – невозмутимо объяснил расклад по табели о рангах братец. – Почувствуй разницу.

Разницу я прочувствовала в полной мере: очень обидно, и, самое противное, не поспоришь. Пипидастр, она же «пипа» – помощник археолога, мини-экскаватор с несколькими манипуляторами – кисти, лопаточки и всё такое, очиститель и сканер в одном флаконе. В раскопе без него никуда. Ан знал, чем уколоть!

– Вот выучусь, стану сама руководить экспедициями, а ты будешь у меня в безопасностях ходить, – мрачно пообещала я. – Отольются тогда тебе «операторы пипидастров»!

– Амбиции, – хмыкнул он. – Амбиции, сестрёнка, это хорошо. Это правильно. Но пока-то у нас руководит экспедицией доктор Кармальский, а не ты.

Справедливо. Снова не поспоришь.

– И что тебе от меня надо, капитан? Давай говори, и я пойду.

– С палкой обращаться умеешь?

– Чего?

Только теперь я обратила внимание, куда мы пришли. В спортивный блок. Вечер, полно народу, в основном, коллеги братца. Но Ан нашёл пространство для так называемых свободных упражнений. То есть, проще говоря, для спаррингов.

– На держи, – Ан сунул мне в руку металлический кругляш.

Он тут же со свистом раздвинулся в здоровенный шест, я еле успела отдёрнуть голову.

– Не зевай.

– Да ты бы хоть предупредил, что оно активированное!

– Враг тебя тоже предупреждать будет?

– Какой враг, ты о чём, Ан? Я же оператор пипидастра! Враги – это для капитанов.

– Т-т-т, – сказал он. – Не проворачивается турель. У тебя боевая паранорма, Ликуша. А значит, минимум по самозащите ты знать обязана. Паранормальный в том числе.

Кругляш в его руках раздвинулся в палку и окутался золотым огнём. Ан – натуральнорождённый, но паранорму унаследовал от мамы и бабушки в полной мере. Дикую и нестандартную, как у них, потому и огонь у него жёлтый, и мощь солидная. А палкой орудует, как зверь. Загонял меня в два счёта.

– Скверно, – встал над душой, и шестом поигрывает. – Поднимайся.

– Не буду, – зло бросила я, потирая плечо.

Это ещё защиту не до конца пробило, а иначе – прощай, косточки, минимум неделя на реабилитацию. Что на него нашло?

– С чего бы вдруг?

– Настроения нет!

– Я тебе сейчас покажу настроение! – обозлился он. – Я тебе сейчас устрою настроение. Настроение у неё, гляди-ка! Попадёшь в переплёт, и тоже будешь про настроение задвигать?

– Да ты сдурел! – вопила я, с трудом уворачиваясь от Ановой палки. – Ты кто вообще, мой брат или убийца?!

– Шевелись, – отвечал он. – Живее! Не то останешься без головы.

А может, он под телепатическим подавлением? Мне внезапно стало по-настоящему страшно, до дрожи, до ледяного пота по спине. Паранорма не должна срабатывать при ментальном диктате со стороны, но это у генномодифицированных, там специальные блоки программируются изначально, а братец – натуральнорождённый. С ним не сработало бы. Но кому понадобилось меня убивать?

В сознании пронеслось много чего. И про Кармальского, кто он на самом деле такой. И про Равиойку, будь она неладна. И про то, что тут могут быть какие-нибудь замаскированные шпионы от недружественных галактических народов. Словом, адская смесь из просмотренных за всю мою недолгую жизнь приключенческих и детективных развлекалок на тему «и вот нашли на просторах Вселенной могущественный артефакт древней цивилизации». У одного такого сериала даже название было говорящее: «Не буди лихо». Лихо там разбудили по полной программе, правда, я не помнила уже, чем окончилось. Финалы даже в развлекалках не всегда счастливые, что уже говорить о жизни.

Я с трудом отбила очередной удар. Упала, перекатилась – замешкайся я хоть на половинку секундочки, и пылающий золотым огнём конец пригвоздил бы меня к земле как миленький. Успела подхватиться на одно колено, а потом поняла, что больше уже не успею ни-че-го. Вскинула руки, чисто уже на рефлексах.

Голова поплыла, в ушах зазвенело. Сквозь тело рванулся паранормальный импульс – на пределе. И передо мной сформировался ревущий огненный щит.

Такой же, как тогда, на трассе, когда некротипик Мишин решил отпустить нас с Тумбой-Юмбой. Вот только без тех отчаянных усилий, какие мне потребовались тогда.

Палка Ана сгинула в моём огне без следа. А сам он внезапно отступил! И даже опустил руки.

– Всё, стоп, – объявил он. – Можешь ведь, когда сильно захочешь.

Я выдохнула, сбрасывая напряжение. Щит исчез. Меня качнуло внезапной кратковременной слабостью, пришлось упереться кулаком в землю. Ан подошёл, протянул руку.

– Ты меня убить хотел, – обвинила его я, не торопясь принимать помощь.

– Нет.

– Но ты же дрался всерьёз!

– Сестрёнка, – он опустился на одно колено, заглянул мне в лицо. – Всерьёз против такого салажонка зелёного, как ты, драться бессмысленно. Тебя бы вынесло в первую же секунду, поверь.

Я сунула лицо в сгиб локтя, яростно пытаясь удержать подступившие слёзы. Ничего не удержала, конечно же.

Брат осторожно коснулся ладонью моей головы, сочувствуя. Очень хотелось его обругать и вообще от души нахамить, но тогда он совершенно точно поймёт, что я реву – по голосу.

– Ликуша, тебе нужно тренироваться, – сказал Ан. – Ты непростительно слаба, а в такой экспедиции как наша помощь паранормала – твоя помощь! – может оказаться критической.

Я свирепо молчала. Предупредить не мог…

– В бою никакого настроения быть не может, сестрёнка. В бою ты просто дерёшься, даже если у тебя схватило живот и хочется срочно убежать в кустики. Сначала разделываешь врага, а кустики – это уже потом.

– Кустики. Скажешь тоже. Солдафон.

– Лик, – Ан погладил меня по плечу. – Послушай. Мы забрались очень далеко от дружественных нам пространств. Что до Федерации, что до Соппатского Леса, что до Радуарского Альянса, в конце-то концов, – несколько прыжков. Да, наши корабли несут автономные GV-генераторы каждый, но… Здесь нет патрулей. Я бы порадовался какой-нибудь защитной станции вроде федерального «Алмазного щита» или радуарской «Стрелы», но ведь и их здесь даже близко нет. Подумай, насколько мы тут беззащитны. Я вот подумал.

– Ты что-то предчувствуешь? – спросила я, постаравшись, чтобы Ан не заметил, насколько зарёвано звучит сейчас мой голос.

Он не заметил.

– Мне просто всё это не нравится, – честно признался он. – По части предчувствий я не целитель, с ясновидением у меня традиционно плохо, как у всех военных. Но мне не нравится наше одиночество, скажем так. И если ты сможешь за себя постоять и защитить тех, кто окажется с тобой рядом, будет неплохо. Вот профессор Сатув, к примеру. Стрелять умеет. В тире. Но в рукопашке – какой с него толк? У тёти Нохораи есть Снежин, а у твоего парня? Драться он умеет, мне тут рассказали про его подвиг с медведем, но он из Старшей Ветви, то есть, бестолочь гражданская, одна штука. Необучаемая в принципе. И у него нет паранормы. А у тебя есть. И тебя изначально создавали как бойца. Понимаешь?

– Ан, – поражённо выговорила я, поднимая голову и уже не заботясь о дорожках слёз на щеках. – Ты что, боишься?!

– Когда я был мал, то очень боялся темноты, – вдруг признался Ан. – И это так раздражало меня, что я мечтал поскорее вырасти и перестать бояться. Но мне никто не рассказал тогда, что у взрослых тоже бывают страхи, причём посильнее детских. А знаешь почему?

Я помотала головой. Я не знала.

– Потому что к ребёнку могут придти взрослые и его спасти, – пояснил Ан. – Хотя бы теоретически. А кто спасёт тех, кто давным-давно уже вырос?

Я шмыгнула носом. Удивительно. Ан такой большой и мощный. Аж целый капитан. И вдруг заявляет, что боится… Странно. Будь я на его месте, я бы ничего не боялась вообще! И оружие же есть у него! И паранорма, не чета моей по мощи.

– Шоккваллем твой, – продолжил Ан. – Ты даже не представляешь себе, насколько он важен! Как они его отпустили в такую даль вообще. Если с ним что-нибудь случится…

– Война? – понимающе кивнула я.

– Хуже!

– Что может быть хуже войны?

– Да уж может, поверь. Парень – прямой наследник ныне действующего Главы семейного Древа Шокквальми. С Правом Отмены. Если старик склеит ласты и отправится в лучший из миров, первый претендент на его место – твой приятель. Ты уж за ним присмотри, Лик. Он же, как все они, котик. Нос куда-нибудь сунуть и там всё уронить только дай. И небо мне здешнее не нравится… – внезапно сменил брат тему.

Я вслед за ним подняла голову. Небо как небо, в жемчужной вечерней розовой дымке.

– Лик, мы среди звёзд не одни. И не все, живущие среди звёзд, дружелюбные.

– Так войн в известном пространстве вроде бы давно уже нет, Ан, – возразила я.

– Ладно, Лик, вижу, не очень-то ты понимаешь, о чём речь. Может, потом поймёшь. Вставай, хватит киснуть. Давай ещё раз.

– У тебя палка сгорела же, – попыталась я увильнуть от драки.

– Расходный материал, – пренебрежительно фыркнул Ан, показывая мне ещё одну, схлопнутую в безобидный кругляш. – Подбери свою. Всегда носи при себе несколько штук. Они – маленькие и есть не просят. Но в критический момент вполне способны уравнять ситуацию в твою пользу!

Маленькие, сказал тоже. В ладонь! И куда мне их цеплять? К ушам, вместо серёг?

– Пояс носи, – посоветовал Ан. – Поверх туники. И о карманах в одежде позаботься. Чтоб схватить можно было быстро, если вдруг что.

– Мания преследования, – фыркнула я. – Эта… шизофрения, вот. Против кого мне тут-то палки твои выхватывать?

– Мало ли, – философски заметил Ан. – Вдруг из вашего раскопа что-нибудь полезет… Вставай, вставай. Не заставляй меня будить в себе злого сержанта!

Я нехотя встала. Плечо болело, хотелось не драться, а растечься киселём по лавочке и любоваться закатом. Ну или просто растечься, даже и не на лавочке, а там, где только что сидела.

– Лень одолела?– ласково поинтересовался братец. – Или опять настроение не то?

Кругляш в его руках со змеиным шипением развернулся в палку. «Отлупит, – в отчаянии подумала я. – Вот же невезуха, прицепился, репей «горячий».

Эти репьи у нас на Старой Терре по осени – беда ещё та. Сдуру влетишь в них, прощай одежда. Ну, а если в волосы набьются, только стричься и остаётся. У них мелкие колючки, повышенная липучесть и горячие, как будто со сковородки только что сошли.

– Сразитесь со мной, капитан Ламберт! – раздался вдруг звонкий голос Равиойки.

Она пришла вместе с Тумбой-Юмбой, но он держал руки у пояса, и не было даже самого маленького намёка на то, что к Равиойке у него что-то есть, как бы она вокруг него ни крутилась.

«Давай, Ан, – молча позлорадствовала я, – подготовь её к свиданию с травматологом!»

Равиойка скинула курточку, осталась в коротком топике. Надо же, у неё спина и живот в такую же клеточку, как и лицо. Словно белую сетку на неё надели.

– В полную силу, – предупредила она, ловко закручивая в руке палку.

– Активируйте броню, – посоветовал Ан.

– Ни к чему, – фыркнула она. – Я – рамеевтой.

Тумба-Юмба взял меня за руку, сказал тихо:

– Я же говорил, что рамеевтананеш – это не просто особый статус, но и паранорма тоже. Вот сейчас и поглядим.

– Переживаешь за неё? – не удержалась я от подколки.

– Не за неё, – абсолютно серьёзно ответил он. – За него.

Я не выдержала и обернулась к нему.

– Серьёзно? Ты считаешь, что мой брат – слабее таммеотской принцесски?!

– Смотри. Внимательно смотри, Ликесса. Паранормальным зрением тоже. Ах, жаль, у меня самого паранормы нет! Я бы не отказался на минуточку, посмотреть…

– Увы, не могу ничем помочь, – искренне ответила я. – Тут телепатия нужна, а я не владею…

Я вспомнила метельную дорогу и проклятого Мишева. У Тумбы-Юмбы же ментальная глушилка стоит! Даже если бы я владела телепатией и могла бы ему транслировать своё паранормальное восприятие, ничего не вышло бы.

– Я знаю, – вздохнул он грустно и, видно, тоже вспомнил про свою глушилку. – Потому и не прошу. Смотри внимательно, потом всё мне расскажешь.

– Договорились.

Руку мою он так и не отпустил. Я подалась назад, прижалась плечом к его плечу: приятно.

С первых же секунд боя стало понятно, что Равиойка не так проста, как казалось. Если смотреть обычным зрением, то феерически вышло: объятая жёлтым пламенем паранормы брата палка была отбита обычной палкой, безо всяких внешних эффектов.

Но я-то увидела.

Призрачное пламя, всосавшее в себя золотой огонь как… как чёрная дыра! Если только можно найти чёрную дыру, которая способна выглядеть и вести себя как пламя…

Ану хватило с Равиойкой заботы. Он боялся её пришибить, как меня недавно, но и проигрывать сопле клетчатой ему тоже не хотелось. И поневоле пришлось отвечать серьёзнее, чем он думал.

Я пропустила момент, когда Равиойкина защита оказалась пробита очередным мощным ударом. Чёрное паранормальное пламя прогнулось под натиском золотого и внезапно расплескалось брызгами во все стороны. Я вдруг поняла, что часть поганых капель сейчас влетит мне прямо в лицо, и мне это совершенно точно не понравится. И Тумбе-Юмбе тоже ловить их незачем.

Ни о каком огненном щите не возникло и мысли. Если эта дрянь поглощает огонь Ана, то мой ей однозначно на один чих. Я толкнула Тумбу-Юмбу в сторону, и сама пригнулась. Капли пронеслись мимо, упали на землю и распались, оставив после себя неровные подпалины.

В паранормальном спектре оставили. Обычным зрением не увидишь ни за что. Но паранормальное восприятие не только зрение, это… не возьмусь описать… но куда больший диапазон чувств, чем просто восприятие видимого спектра…

Смейтесь, если смешно. Но мне показалось, будто я вижу шрамы на самой ткани пространства. И они постепенно затягивались, как смыкается над упавшим кусочком сахара поверхность густого киселя.

Ладонь жгло. Я осторожно повернула руку. Над кожей проступил силуэт ящероголовой собаки, и тут же растаял, будто его никогда не было.

Я уже о проклятом псе забыла напрочь, и вот, пожалуйста, он проявился. С чего бы вдруг?

Ан между тем протянул поверженной Равиойке руку, и та от помощи не отказалась. От призрачного тёмного пламени не осталось ни следа.

– Вы сражались достойно, – с уважением сказал брат принцесске.

Та важно кивнула, принимая похвалу. И победно задрала передо мною нос: на, гляди, я – лучшая. Меня хвалят! А потом ей вломилось в сознание, что мы, я и Тумба-Юмба, держимся за руки. Непередаваемая игра эмоций, мне за принцесску даже страшно стало. Вдруг взорвётся ещё от злости. Прямо тут.

Я лишь улыбнулась ей снисходительно. Ты-то лучшая, никто не спорит. Чёрной гадостью обволакивать себя можешь, с братом моим драться на равных – пожалуйста, сколько угодно. Но в отношения-то позвали – меня!

Равиой подобрала курточку и поспешила убраться из тренировочной зоны. Она бы пихнула меня плечом, – хотела, я видела! – и под это дело какую-нибудь пакость устроить, вроде ожога тем же призрачным пламенем своей странной защиты. Но я вовремя с её дороги посторонилась. Не вышло у неё ничего.

Тумбе-Юмбе я честно рассказала всё. Только о ящероголовой собаке умолчала. На неё у меня установился какой-то мощный блок, вроде того, что запрещал трепаться об истинном статусе доктора Кармальского. Но тот психокод сам Кармальский и ставил, перворанговый телепат.

А на собаку…

На собаку, скорее всего, я запрограммировала себя сама. Потому что хотела попасть в экспедицию и не хотела муторных вопросов, обследований, запросов, которые неизбежно похоронили бы моё участие в раскопках, с гарантией.

Ну. Она же вроде как не мешает, псина эта несчастная. Нарушения свободы воли я в себе не наблюдаю, да и Кармальский бы отследил такое сразу же. Индекс Гаманина зато вверх скакнул, разве плохо?

А Равиойка поймала Тень. И ей вроде бы тоже как будто ничего. Не отослали. Меня бы точно отослали, я никто и звать никак, а она – принцесска таммеотская, рамеевтой, вот и осталась.

Да что одно и то же в мозгу перекатывать! Забыть и перестать думать, раз никому жить не мешает.

– Чёрное призрачное пламя, – задумчиво повторил Тумба-Юмба, выслушав мой рассказ о бое Ана с Равиойкой. – Любопытно…

– Ты что-то знаешь? – прямо спросила я.

– Давно, во времена первого Аркатамеевтана, наш мир был ещё слишком юн и не мог противостоять захватчикам, пришедшим извне, – неохотно объяснил он. – Теневые воины стали кошмаром для нас. С ними справиться не мог никто… почти никто. Равиой – хранительница древнего знания, это же очевидно. Может, она не до конца понимает, чем именно владеет. Безусловно, как у представителя беспамятной расы, очень многие знания ей попросту недоступны. Но её мастерство впечатляет…

– И ты хранишь в своей родовой памяти это знание? – заинтересовалась я.

– Много времени прошло, – ответил он виновато. – Многое утеряно. Мы, палькифаль, выбросили когда-то чужеродных захватчиков из нашего родного мира, но нас после этого осталось мало, а уж сейчас… Те, кто пришли позже, вообще не помнят ничего, им не с чего помнить.

– Но – какие-нибудь книги…

– Книги, – повторил он горько. – Когда память передаётся из поколения в поколение, от старших к младшим, в книгах не бывает нужды… До тех пор, пока память не начинает умирать, а тогда становится уже слишком поздно. Книги, как и Служба Исторической Памяти, появились позже, намного позже. В них нет сведений о первом Аркатамеевтане, только о втором. А до второго мы добрались уже не через Врата, а сквозь пространство. Да и они тогда уже тоже строили звёздные корабли вместе Врат, а о теневых воинах сами давно уже забыли.

– Теневые воины! – повторила я. – Равиойка схватила тогда в том сундучке именно «тень». Не «стерегущего» – «тень».

Мне вспомнилась молочно-белая молния, зигзагом, на клетчатой ладони. Вот она есть, и вот её уже и нет, растворилась бесследно. Профессора решили, что артефакт разрушен. А я подумала, что он, наверное, как моя собака, теперь с Равиой. Но она не понимает, во что ввязалась. И, будем честными, я не понимаю тоже. Но мне собаку навязали, а она выбрала сама…

– Она хороший боец, – сказал Тумба-Юмба.

– И ты будешь теперь её хвалить? – спросила я ревниво. – Когда рядом я!

Он посмотрел на меня, улыбнулся и искренне ответил:

– Не буду.

– Правильно, – заявила я.

У автоматической точки мы взяли мороженое. Оно здесь разнообразием похвастаться не могло, всё же не благоустроенный город на Старой Терре. Но экспедицию тщательно планировали не только снабженцы и научные руководители, но и хорошие психологи тоже. Несколько автономных боксов, производящих мороженое, в законсервированном виде занимают не так уж много места. А зато сколько от них положительных эмоций! Что очень важно для тех, кто долгое время живёт и работает вне цивилизации, в затерянных мирах вроде Геддарсу.

… Рука в руке, и ванильный вкус на губах, и счастье, обнимавшее плотным защитным коконом обоих. Мы будем вместе всегда, глупо не верить в то, что мы созданы друг для друга. Чужое небо, чужие звёзды, чужой мир, загадки и тайны сгинувшей цивилизации, – всё это непременно найдёт своё объяснение, не сегодня, так завтра. А пока – только мы, мы вдвоём, и никто кроме нас…

Я никогда ещё раньше не испытывала такой полноты чувства. Когда касаешься губами его губ, и будто взрыв происходит внутри, громадный и радостный. Хочется отдать всё, и сверх того, поджечь Вселенную и сгореть вместе с нею, а потом восстать из пепла и снова вступить в тот же самый огонь. И кажется, что так будет всегда.

Мы ещё не знали, что совсем скоро нас затянет в водоворот странных и страшных событий, и некогда станет даже вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы позволить себе бездумно целоваться весь вечер.

Всё у нас было ещё впереди…

ГЛАВА 3

Каждый уважающий себя нивикийский город Последней эпохи (за два-три века до странной и тотальной гибели этой цивилизации) строился от центральной площади. Улицы расходились от центра радиальными лучами, лучи соединялись кольцевыми улицами. Максимальное количество колец – шестнадцать, такой город был обнаружен на Нивикии-прайм.

У нас, судя по данным орбитальных сканеров, город насчитывал не больше трёх колец. То есть, не сказать, чтобы совсем уж захолустье, но и каким-то значимым центром он не являлся. Так… районное что-то. На уровне свободного поселения Старой Терры численностью населения этак в тысяч триста…

Большой вопрос, найдём ли мы здесь остатки Врат. Скорее всего, вряд ли. Но обшарить планету сканерами с орбиты снова не получится: местные против.

Я кристаллы Геддарсу близко ещё не видела. Они держались поодаль, и нам советовали к ним не приближаться. С ними только профессор Звёздочка, специалист по межрасовому взаимодействию, общалась, радуарский вуиск по расе, сама кристалл. Госпожу Звёздочку я тоже особенно не встречала. Она крутилась в обществе учёных по своему профилю, взаимодействиям, а я ей на что. Оператор пипидастра, как метко выразился братец.

Наказание закончилось, и мы с Равиойкой снова вернулись в раскоп. Я на неё поглядывала с опаской: принцесска никак не реагировала на наши с Тумбой-Юмбой «за ручку» и поцелуи. Но, зная таммеотку, я предполагала, что однажды она что-нибудь выкинет, достаточно опасное. Я же видела, как она с Аном дралась!

– Что это на ней такое чёрное было? – пристала я к брату. – У тебя – золотой огонь, у меня обычный красный. А у неё – чёрный. С чего чёрный-то?!

Ан всё-таки включил сержанта и почти каждый вечер я у него то отжималась, то приседала, то от палки уворачивалась. Никакой личной жизни: после занятий болело всё!

– Тяжело в учении, легко в бою, – посмеивался братец, и снова безжалостно гонял меня по тренировочному полю.

В итоге я научилась держать огненный щит аж двадцать минут подряд, не задыхаясь и не валясь с ног от паранормальной усталости, причём чувствовала, что и это ещё не предел. А однажды умудрилась заехать дорогому родственничку палкой по плечу. За что поплатилась тут же, но ведь смогла же! Пробила его защиту! Ай да я.