Сестра Огня 2

Формально – никто не матерится. Штрафовать и награждать подневольными работами на благо города не за что. Фактически же… сами понимаете. Всё сказал, что хотел, и твой оппонент тоже всё прекрасно понял, что ему наговорили. Добрая часть бутылок с выпивкой разбилась здесь не вследствие катаклизма, а о чьи-нибудь ретивые языкатые головы

Правил было всего шесть. Не лезть обратно во Врата, даже если они ещё активны. Отойти от них на безопасное расстояние. Искать ближайшее поселение либо город. Обратиться в Архивы. Пройти идентификацию. Заплатить пошлину за переход или, если нечем платить, отработать на благо города, куда администрация пошлёт, до трёх сотен дней…

Местный сквернослов от души прокомментировал все пункты. Сочно и красочно, не использовав ни одного по-настоящему обсценного слова. Поглумился от души. И, судя по тому, что надписи и через десять тысяч лет сверкали цветом и чёткостью, счищать написанное собственным языком его не заставили. То есть – не к чему придраться! Закон соблюдён.

А напротив имени архивариуса, подписавшего плакат, видимо, от избытка чувств, были нарисованы те самые «кишки». Старательно, умело и с душой. Похоже, этот архивариус, – точнее, эта, если судить по женскому суффиксу имени, – Л. Исаоям здорово бедному негодяю насолила.

– А ведь это очень ценный письменный артефакт, – задумчиво выговорил Тумба-Юмба.

– В плане? – фыркнула Равиой. – Здесь же сплошные ругачки! Самого низкого пошиба.

– Поясни, – предложила я.

– Здесь два пласта очень важной информации, – охотно взялся объяснять Тумба-Юмба. – Во-первых, официальная. Что делать, если оказался в чужом мире совсем без ничего. Видно, блуждающие Врата – то есть, такие Врата, в которых что-то разладилось, – очень сильно донимали тогдашний народ, отчего и выработаны были подобные правила. Не просто так они были распространены везде, где только можно, даже по питейным заведениям! Похоже, плакат относится к последнему веку Нивикии, веку начала упадка.

– А похабщина?

– А это бесценный дар от неизвестного сквернослова, – абсолютно серьёзно заявил Тумба-Юмба. – Разговорная речь отличается от казённой и литературной. Легко допустить фатальную ошибку, употребив в обычном значении то, что все вокруг определяют как непроизносимое. Учитывая воинственность нивикийцев… Пырнут ножом в живот, и скажут, что так и было. Особенно если окажешься в каком-то таком вот квартале, где обретаются любители растворить разум в развлекательных веществах. Так что если мы попадём сейчас в блуждающие Врата, мы знаем, что делать! Искать Архивную Службу и не произносить плохие слова с плаката!

– Да типун тебе на язык, – с чувством выразилась я. – Попадём во Врата! Нашёл, о чём болтать.

– А что такого? – не понял он. – Разве тебе не любопытно посмотреть?

– На блуждающие Врата? – уточнила я. – А ты знаешь, куда они нас вынесут? Если вообще не распополамят между мирами.

– А я бы пошла, – заявила Рамеевтой, мгновенно сообразив, как использовать мой просчёт к собственной радости.

Я взмокла от обиды: второе очко не в мою пользу. Тумбу-Юмбу обязательно понесёт в пекло расовое любопытство, а Равиойка тут как тут, такая верная соратница, такая вся восторженная красавица… Тьфу!

– Что за столпотворение? – раздался сверху недовольный голос профессора Сатува. – До завершения рабочего дня ещё далеко!

– Идите сюда, румасвиринув Сатув, – позвала я. – Мы тут ещё кое-что нашли!

Гентбарец проворно спустился в раскоп. Подошёл к стене, внимательно её осмотрел. По его сосредоточенному лицу я поняла, что он не просто тщательно читает, а ещё и ведёт какой-то, не понятный нам всем, анализ. Возможно, ему уже встречались такие плакаты раньше. Не говоря уже о таких словах…

– Да, археологу не всегда приходится иметь дела с письменами высокой поэзии или научными трактатами по философии, – сообщил профессор Сатув наконец. – Жизнь низов тоже имеет значение, иногда – очень большое, если какой-нибудь выдающийся деятель древней эпохи не может похвастаться благородным происхождением. Впрочем, детей в зал, где будет экспонироваться эта, в высшей степени познавательная, стена, мы не допустим… Что ж, могу поздравить! Сегодняшний день удался. Вторая крупная и значимая находка. Рабочие часы объявляю завершёнными.

– С чего это? – раздался недовольный гул.

– Да мы, может, ещё что найдём!

– Я останусь!

– И я.

– Буря идёт, друзья, – без тени улыбки сообщил профессор Сатув. – Она начнётся ближе к вечеру. Но я бы советовал поторопиться уже сейчас. С чем сюда и пришёл, кстати, – предупредить. Собираемся, – он похлопал в ладони. – Собираемся, быстро.

Все загалдели, спешно собирая инструменты и консервируя раскоп. Мало ли, вдруг дождь начнётся. Или, того хуже, гроза!

Да, время прилёта на планету подобрали идеально: самое начало летнего, сухого, сезона. Но климат-контроля у планеты нет, откуда бы он здесь взялся. А это значило, что стихию следовало уважать.

Я помнила, насколько страшными могут быть ветра в степи! На Старой Терре нас донимали бураны с низкими температурами и бешеным снегом. А здесь часто возникали ураганы, несущие адскую пыль и сухие молнии. Зазеваешься, наплюёшь на правила безопасности – всё снесёт, разобьёт о каменистую землю, раскидает по сторонам.

Так что мы работали быстро, но со всем тщанием.

– Служба доставки в нашем локальном пространстве не работает, – отгрузил очередную порцию ехидства профессор Сатув, – потеряем технику – будете языками артефакты откапывать…

– Деспот, – мрачно буркнула я себе под нос. – Тиран! Прямо этот… – я вспомнила титул нивикийских правителей, – солнце, встающее над мирами.

– Должность обязывает, Ликесса.

Вот чёрт ушастый, услышал!

– Ликесса, – абсолютно серьёзно выговорил гентбарец, – я отвечаю за всех вас, вы – мои студенты. Я не хочу, чтобы с кем-нибудь из вас что-нибудь случилось. А вот вы, друзья, в силу возраста делаете всё, чтобы это что-то всё-таки случилось. Налицо конфликт интересов. Вот и приходится проявлять власть. Ничего, дорастёте до моего звания и должности, поймёте.

– Ну, ей-то ничего не светит, – самодовольно заявила Равиойка. – Какой с неё руководитель!

Зараза клетчатая! Я так и не придумала, чего бы ей такого противного сказать. Да и перед профессором нехорошо получилось бы.

– Скорее всего, руководящая должность не светит вам, уважаемая рамеевтой, – невозмутимо ответил гентбарец.

Ага! Получай. Нечего было закусываться с ним при всех насчёт того сундучка! Не простит.

– Почему? – возмутилась она.

– Ваши навыки коммуникации оставляют желать лучшего. Иными словами, полный незачёт по дисциплине «Межрасовое взаимодействие». Лекции по предмету ведь пропускаете? Пропускаете, я в курсе. Но в дальней экспедиции, вроде нашей, руководитель должен уметь ставить общее дело превыше личных симпатий-антипатий, а у вас с этим беда. Так, всё. Собираемся и организованно идём в транспорт!

Он пошёл дальше, проверяя, всё ли сделано правильно, заодно подгоняя замешкавшихся.

– Пошли… «желающие лучшего навыки коммуникации», – насмешливо сказала я Равиой. – Или ты здесь ночевать собралась в бурю?

Всю дорогу принцесска дулась, злобно на меня посматривая. Я на неё тоже поглядывала: любой же пакости ожидать можно! И при этом та, другая, несколько раз выносившая мне мозг своими загадками, никак не шла из памяти.

Что же с ней случилось такое, что примирило её со мной? Не говоря уже о замене конечностей на железные. Тень, падающая на универсум.

Красивая фраза, древние таммеоты, как и древние нивикийцы, обожали всякий такой вот пафос в названиях городов, должностей, титулов.

Но что если помимо красоты здесь таится ещё и какой-нибудь неприятный глубокий смысл?

Тень на универсуме. Один из ключей к Вратам?

Я поднесла к глазам ладонь. На коже слабо проступил огненный контур ящероголовой собаки. Алый пунктирный огонь на чёрной ладони. Контраст цвета завораживал.Стерегущий. Второй ключ к Вратам?

Но где же – и кто? – тогда третий?

Я посмотрела в окно, на ровную безжизненную равнину, простирающуюся до самого плоского горизонта. Там уже стояла буро-оранжевая пелена: надвигалась пылевая буря.

***

– Что, так и не получилось открыть? – не смогла сдержать злорадства Равиой. – Я не удивлена.

Поздним вечером мы собрались в одном из так называемых присутственных мест – открытом павильоне в центре археологического городка.

На время бури над городком развернули силовой защитный купол. Теперь, если поднять голову вверх, увидишь не пылающее небо – пылевое облако, сквозь которое движется по своей орбите планета в летнее время не пропускает сияния звёзд, но зато само красиво светится алым и розовым, – а шевелящуюся буро-рыжую мглу. Силовое поле подсвечивало поднятую в воздух пыль оранжевым, и если бы не жара, легко можно было подумать, что находишься сейчас дома, на Старой Терре, зимой. В зимние бураны купола городов приобретали похожие цвета. Разве что светлее нынешнего, снег всё-таки не пыль, он – белый.

Вокруг стола собрались все. Мама с дядей Мартом, мой братец Ан, профессор Сатув, другие профессора, доктор Кармальский, даже капитан Мачисвипи прилетела и сейчас стояла поодаль, отведя свои чудесные крылышки за спину и скрестив тонкие руки на груди. Из студентов пригласили только нас троих, меня, Тумбу-Юмбу и Равиойку.

– Паранормальный скан показывает, что внутри два предмета, – невозмутимо выговорил Ан. – В центре, и слева. Правое гнездо пустое. Закладок, ловушек, скрытых взрывных устройств я не обнаружил.

– Но при этом вы всё равно не можете его открыть, капитан Ламберт! – торжествующе заявила Равиой. – Несмотря на всю вашу паранормальную мощь.

Я бы ей за брата глаза выколупала. Археологической лопаткой! А потом щёточкой-пипидастром ещё глазницы бесстыжие почистила… Но пришлось молчать. Потому что брат и сам за себя постоять может, во-первых, а во-вторых – много чести.

– Все, найденные раньше, сундучки такого плана, не содержали ничего в центральном гнезде, – задумчиво выговорил профессор Сатув. – Пресловутая «Тень». Наконец-то она нам попалась.

– Опасный прецедент, – возразила мама. – Нельзя разбрасываться находками такой ценности только потому…

– Потому, что не можете открыть! – перебила её принцесска. – Поэтому вы и должны сейчас этой находкой «разброситься». Оформляйте официальный документ на моё имя! Иначе вам никогда не увидеть то, что находится внутри.

Меня толкнуло злостью. Маму цеплять – ну, гадина! Я видела, как дядя Март положил ей ладонь на плечо, поддерживая и успокаивая.

– Облезешь, – угрюмо заявила я принцесске. – Не ты одна тут такая умная. Я открою!

Я знала, что я могу. Не спрашивайте, откуда, не допытывайтесь, как. Я просто знала. Ан не мог открыть, а я – вполне.

Потому что у Ана не жила в ладони ящероголовая собака, вот почему. Которую мне сама же и Равиой отдала ещё на Старой Терре, между прочим. Не потому ли в ящичке третье гнездо пустует?

– Лика, не смей! – вскрикнула мама.

– Ламберт-Балина, даже не вздумайте, – предостерёг профессор Сатув.

Тумба-Юмба аж заострился весь от взыгравшего в нём азартного любопытства, но ничего не сказал, как и Кармальский. И никто из них не успел остановить меня.

Я шагнула вперёд, протянула руку и откинула крышку. Она пошла на удивление легко, так легко, что даже странно. Как будто моя рука была ключом, размыкающим мощный магнитный замок. Хотя такой замок я бы почувствовала, паранорма позволяет.

Все выдохнули, подаваясь вперёд.

Ящероголовая собака была на месте. Та самая или не та, я определить не смогла. А в центре лежала крохотная молния из молочно-белого, словно бы светящегося изнутри кристалла. Неведомый мастер настолько живо изобразил электрический грозовой зигзаг, что поневоле казалось, будто в выемке действительно лежит самая настоящая молния, неведомым образом пойманная.

Будто это и не предмет вовсе из твёрдого материала, а сгусток чудовищной по своей суммарной мощи энергии.

Тень.

– Моё! – безапелляционно заявила Равиой, впечатлившись моим нахальством, а особенно тем, что меня никто не остановил.

И стремительно схватила молнию.

Все инстинктивно отшатнулись, и только Ан шагнул вперёд, вскидывая руки в защитном жесте. Я ощутила, как он формирует защитный паранормальный барьер, который не смог прикрыть только меня и Равиой. Может, брат посчитал, что я сама справлюсь, как знать. Он же видел результат моей новой квалификации. А принцесску записал в покойницы без вариантов, по взгляду было видно.

Молния ярко вспыхнула – для нас с Аном, обычным зрением такое не увидеть. И исчезла, растворилась в руке Равиой без остатка. Таммеотка с недоумением поднесла ладонь к глазам. Она ничего не увидела! Вот вопрос, почувствовала ли. Ведь рамеевтой это не только титул, это ещё и паранорма, как сказал когда-то Тумба-Юмба ещё там, дома, на Старой Терре.

А больше ничего не произошло.

Ан убрал барьер.

– Безответственное, безобразное отношение к ценным артефактам! – возмутился профессор Сатув. – Вы, двое, у вас в черепной коробке мозги или биологическая жидкость?!

– А чего она? – агрессивно спросила я, заталкивая кулаки в карманы.

– Собака тоже принадлежит мне, – безапелляционным тоном заявила принцесска.

– Щас, – я захлопнула крышку прежде, чем она успела испортить и второй предмет тоже.

Сундучок на мгновение вспыхнул топазовым бледным сиянием, и щель между крышкой и стенками испарилась, как будто её и не было никогда. И что-то мне подсказывало, что теперь без меня открыть коробочку снова будет очень проблематично.

– Капитан Ламберт, – ледяным тоном сказал доктор Кармальский, – возьмите обеих девушек за шкварник и отведите в полицейский блок. В разные клетки. И защиту на максимум, чтобы даже писк от них наружу не вышел. Я с ними сам поговорю. Потом.

– Слыхали? – неласково обратился к нам Ан. – Пошли.

Я демонстративно заложила руки за спину, показывая покорность злой полицейской системе. Равиой, надо отдать ей должное заколебалась.

– Идите, идите, рамеевтой, – заметил её сомнения Кармальский. – Вы подписывали контракт на участие в моей экспедиции. В кутузке вам на стену выведут весь документ, изучите со всем тщанием. Особенно пункт насчёт ваших обязанностей. А вы, мой драгоценный, можете у входа в блок сидеть, внутрь – запрещаю.

Ах, да, последние слова Кармальский адресовал уже телохранителю принцесски, скртчим Кирмчеву. Каков мужик! Я и не заметила, когда он подошёл!

Он не пользовался никакими секретными штучками вроде сетки-скириснарки, делающей своего носителя невидимым. Это просто природное умение, отточенное в школе телохранителей до абсолюта: всегда быть на виду и в то же время оставаться незаметным. Идеальный шпион, если вдуматься.

Интересно, он и на раскопе торчит постоянно? Наверное, да. Ему же надо охранять свою подопечную в любое время дня и ночи. Надо будет приглядеться, где он там обычно прячется. Где-то ведь совсем рядом! А мы и не знаем.

***

Кутузка, как метко выразился доктор Кармальский, – штука премерзейшая. Конечно, никаких пыток, как в докосмическую эпоху. Относительно просторное помещение, койка, санузел, столик, автоматическая подача воды и еды, неограниченная, кстати…

Но как же здесь скучно!

Равиойке хоть контракт на экран вывели, можно буковки читать, считать, играть в слова. А у меня – стерильная белизна на стенах, потолке, полу, кругом. Ну, решётка ещё – чтоб, значит, заключённый не мнил о себе много. Сквозь решётку виден кусок коридора, такого же белого, по которому никто не ходит. Прекрасный вид! Лучше не бывает.

Наверное, именно это чувствует перворанговый телепат, когда его отлучают от инфсоферы за преступления. В инфосфере ведь скорости обмена данными намного выше, особенно на первом ранге! И вот бац – и ты в четырёх стенах, с маленьким дверным отверстием в большой мир. Да и то, от большого мира – коридор в пределах видимости, пара метров туда, пара метров сюда…

И никакого намёка на то, когда же это всё закончится!

А зато Равиойке не достался сундучок. Как она орала – подписывайте документ, передавайте в вечное пользование… Растение тебе, принцесска клетчатая. Старотерранское, «горячее». Культивируется в огородах, используется для засолки, как ручным, так и автоматическим способом.

Я даже успела немного задремать, от скуки. А вскинулась от того, что кто-то рядом был.

Кулаки к лицу, алое пламя паранормы над пальцами: враг рядом!

– Ликесса, – мягко сказал доктор Кармальский, – не надо воевать, пожалуйста.

– Простите, – я сбросила огонь с рук. – Вы меня испугали.

– Почему? – заинтересовался он.

– Не знаю, – честно сказала я. – Что-то снилось дурацкое такое… ну и обстановка, как в шпионской развлекалке. Вот и…

– Ничего мне рассказать не хочешь?

– А что надо рассказать?

Он слегка развёл ладонями:

– Всё.

В боксе было слишком тесно, вот что. Кармальскому пришлось сесть на крышку унитаза, больше тут сидеть мужчине его размеров было попросту негде. Я опёрлась спиной о стену, подобрала ноги.

– Ну, вы ведь знаете, Игорь Игоревич, что я Равиойку не люблю, – начала я.

– Так. За что?

– Спесивая, самодовольная, наглая, клетчатая… жаба! – даже притворяться не пришлось, таммеотская принцесска всегда вызывала в душе столько праведной «любви», что аж качало.

– На твоего парня зарится, – покивал с умным видом Кармальский.

– Тумба-Юмба не мой парень! – выпалила я возмущённо.

– Если вы ещё не целовались, то оба – идиоты, – безжалостно заявил Кармальский. – Когда же ещё любить наотмашь, если не в юности? Молодость… гормоны… Было и мне восемнадцать лет когда-то, знаешь ли. И я ещё не успел этого позабыть.

– То есть, вы так спокойно говорите, – поразилась я. – Вы же с ними сражались когда-то. Вы и сейчас… – он поднял ладонь, но я упрямо продолжила: – Вас не возмущает… такое?

– Межрасовые интрижки? Нет. Войны у Федерации с родичами студента Шоккваллема давно уже нет. Ты не выдашь никаких секретных тайн, никого не подведёшь под смерть, не будешь работать против Человечества. Через год или два твоя студенческая любовь пройдёт сама собой, безо всякого следа. А вот если влезть в ваши нежные чувства в армейских сапогах с запретами, тогда – да. Бунтарский дух, помноженный на ослиное упрямство, способен натворить бед! А мне как-то не хочется терять экспедицию из-за любовного угара тройки болванов. Сатув, старина, требует скорректировать всем троим гормональный фон в нейтральную сторону, но я считаю такую жестокость излишней. Разберётесь сами, я в вас верю. Но при одном условии! – Кармальский поднял палец. – Без ущерба для науки.

– А вы с ней говорили? – спросила я в запале. – Пусть и она тоже… чтоб без ущерба. А то мне одной неинтересно!

– Пожалуй, я введу категорическое правило, – задумчиво сообщил в потолок Кармальский. – Никогда ни при каких обстоятельствах не брать в дальние экспедиции первокурсников. Какими бы перспективными они ни были. Чьими детьми они бы ни являлись. Только последние курсы, и – ад тирании и ужас деспотии при отборе в полном объёме. Как руководитель, имею полное право.

Я упрямо промолчала. Толку с ним спорить, первый ранг же. И так видит, что с ним категорически не согласны!

– Детишечки, вы серьёзно меня расстроили своим недопустимым обращением с очень опасным артефактом, – самым задушевным тоном сообщил начальник экспедиции. – Продолжите между собой эпически цапаться, вернётесь на Старую Терру с бессрочной чёрной меткой в профиле. Прямо отсюда. Не поскуплюсь на вызов курьера, предупреждаю честно. Я достаточно ясно выражаюсь?

Я нехотя кивнула.

– Не слышу. – повысил он голос.

– Понятно, Игорь Игоревич…

– Славно. Своей властью я отстраняю вас, тебя и Равиой, от участия в археологических изысканиях и направляю в распоряжение моего заместителя по хозяйственной части. Будете у него на подхвате. Обе. Он вам не обрадуется, предупреждаю честно. Но не вздумайте мотать ему нервы!

– Я за Равиойку не отвечаю! – тут же сказала я.

– Вот как? – он подался ко мне и сказал тихо: – А мне всё равно. Мне нужен порядок, и порядка я добьюсь. Тебе очень не понравится, как именно я это сделаю!

Кармальский встал и вышел. Решётчатая дверь сомкнулась за ним. Какое-то время я ещё слышала эхо его шагов по коридору, затем стихло и оно.

Общественные работы. Знакомо. Кто надоумил-то? Уж не дядя ли Март? Но как бы там ни было, принцесске придётся ещё хуже. Вряд ли она когда-либо за всю свою жизнь имела дела с чисткой канализационных фильтров. Она же аристократочка. Принцесса. Её наказывали иначе. Ну, там… запрет пойти на ежегодный бал… отлучение от информа… не знаю… фамильные драгоценности месяц не носить. А тут придётся поработать-таки белыми рученьками. Жестоко. Но не жаль.

А потом я спохватилась, что забыла спросить, на какой срок установлено наказание. А вдруг – до конца экспедиции? Вот же будет беда! И вспомнить станет потом нечего, сплошной хоздвор да всего-навсего две удачные находки в самом начале… Которые наверняка померкнут перед тем, что счастливые практиканты откопают в самом скором времени ещё. Здешний город явно богат на сюрпризы!

Ну. Не кричать же через решётку вслед доктору Кармальскому, чтоб вернулся и объяснил! А то ещё увеличит начальный срок, каким бы он ни был на самом деле, до окончания экспедиции, включая обратную дорогу…

Я вытянулась на койке. Делать всё равно нечего, может удастся поспать.

До утра меня отсюда точно не выпустят.

В назидание.

ГЛАВА 2

Буря утихла через два дня.

Надо мной сжалились раньше. Разрешили принести мне терминал, иначе за два дня заточения я бы точно сошла с ума от безделья и отсутствия доступа хоть к какому-то контенту. Но с условием: полный функционал станет доступен после блока лекций по межрасовому взаимодействию и зачёта по ним.

Зачёт предполагался стопроцентный. То есть, 99 баллов – и отправляешься снова всё читать сначала, следующая попытка через четыре часа.

– Ан, – возмутилась я. – Это нечестно!

Братец пожал могучими плечами:

– Зато справедливо, не находишь?

Он так и остался в коридоре, а я внутри камеры. Между нами стояла проклятая решётка, как напоминание о содеянном. Ненавижу полицейские околотки!

– А ей тоже такое выкатили? – выпалила я, имея в виду Равиойку.

Сидела ведь где-то тут, может, даже рядом со мной, за стенкой. Блок для заключённых тут маленький. Всё же повод пустить его в дело в таких экспедициях находится редко, иначе грош цена доктору Кармальскому как руководителю и как агенту понятно какой службы!

– Понятия не имею, – заявил Ан. – Не моё дело. И не твоё. Твоё – учиться. Для этого ты и здесь.

– В тюряшке, ага…

– Что заработала, Лик. Что заработала, то и получила. Я бы сказал, что мне тебя жаль, но увы. Ты виновата сама.

– Вот как возьму, как расплавлю поганую решётку поганого узилища, – мрачно сообщила я, поджигая кулак. – И гори всё огнём.

– Можешь, – не стал он спорить. – И расплавишь. С твоим-то новым индексом Гаманина. А дальше?

Я лишь уныло вздохнула. Дальше – понятно что. Новое узилище, браслеты, блокирующие паранорму, курьерский корабль в пространство локали Солнца и – позорчик, позор, позорище. С космической археологией совершенно точно проститься придётся, Кармальский постарается. Учитывая, кто он на самом деле. Под личиной-то мирного учёного.

– Вот поэтому ничего и не плавлю, – выговорила я, признавая поражение.

– Умница, – в голосе брата звучало что угодно, только не сочувствие. – Что за штырь тебя пронзил, никак не пойму. Вам же про безопасность рассказывали! Про это их «бешеное солнце», я думаю, тётя Нохораи тебе плешь проела с самого детства. И вдруг такое безрассудство… Счастье, что ещё шарик цел. А то бывало по-всякому.

– Ты видел? – жадно спросила я, приникая к решётке. – Ты вообще давно с Кармальским летаешь? Или…

– Режим тишины, Лик, – покачал он головой. – Приказ начальника экспедиции. Мне совсем не улыбается занять камеру по соседству. Вот отбудешь наказание, тогда и поговорим. А сейчас прости. Время посещения истекло.

– Маме скажи, что со мной всё в порядке, – спохватилась я.

– Скажу.

Он ушёл, а я осталась.

Проходить тест по межрасовому взаимодействию.

***

– На что вы мне сдались, бестолочи, – ворчал заведующий по хозяйственной части, гентбарец-ристипави, получив нас – меня и Равиойку – в своё распоряжение. – Всё работает и без вас! Влезете – испортите!

– Непременно испортим, румасвирилави Симчинави, – заверила я. – А вы нас не нагружайте тогда! Мы тут где-нибудь в сторонке посидим…

Равиойка хмыкнула, но промолчала. Понадеялась, наверное, что вдруг сработает. Что ж, какое-то – короткое! – время надеялась и я.