Словно ветер среди иссохших ветвей. Книга 2

Несмотря на мучительный кошмар, преследовавший императора почти четверть века, он все же не сошел с ума. Закончилось ли действие проклятия со смертью принцессы Хиллс-лейн, было ли оно снято усилиями жрецов или окончательно утратило свою силу после того, что совершил первый наследный принц Киллиан? Поскольку трагедия произошла тринадцать лет тому назад, никто до сих пор точно ничего не знал.

– Кстати, раз мы уже говорим об этом, я хотел бы посоветоваться с вами по одному вопросу… – Киллиан перевел взгляд на святую деву. – Я думаю, что в Аксиасе тоже должен быть храм. Правда, не знаю, поддержат ли это люди сверху.

– Даже не знаю, могу ли я ведать волю покойной королевы или тем более замыслы богов… Вы хотите построить храм? – спросила Тания.

– Да. Настроены ли вы помочь нам с возведением? Я выплачу вам отдельное вознаграждение за это, – ответил Киллиан, поставив бокал.

Клирик наклонила голову:

– Я из тех людей, что никогда не отказываются от работы, если это приносит деньги. Но как вы уже знаете, я пилигрим и веду бродячий образ жизни. К сожалению, я очень мало что понимаю в работе храма, который постоянно находится на одном месте.

– Достаточно будет порекомендовать или помочь найти надежного клирика. Еще я хотел бы спросить: что может стать привлекательным вознаграждением для высокопоставленных жрецов, чтобы они обосновались тут?

– Ну, это все, что я знаю, – сказала святая дева и, соединив большой и указательный палец, изобразила золотую монету.

– Ответ в вашем стиле, – ответил эрцгерцог и засмеялся.

– Вы меня переоцениваете, – произнесла Святая Тания, даже не улыбнувшись в ответ. – Честно говоря, я думаю, что было бы лучше обсудить это с людьми, с которыми вы сейчас работаете, а не со мной. В любом случае если строите храм, то разве вы не собираетесь их нанять? Мне кажется, что эту работу вполне можно поручить Риетте.

Киллиан приподнял бровь.

– Я не из тех индивидуумов, которые не видят разницы между профессиональным и личным делом.

Тания растерянно посмотрела на Киллиана, ничего не ответив.

– Я в какой-то степени почувствовал потребность в храме. Будет хорошо, если Риетта окажет помощь, но это может оказаться невозможным, – продолжил лорд.

Святая дева решила сменить тему. Киллиан начал объяснять то, о чем она не спрашивала и что ее даже не интересовало.

– Ну, я постараюсь помочь, насколько смогу. А так как я не думаю, что мой вклад в это дело оправдает получение компенсации, то все в порядке. Вместо этого я хотела бы попросить вас кое о чем…

Тания вынула из рукава старый расколовшийся кинжал и положила его на стол. Киллиан поднял взгляд.

– Есть предел тому, что я могу расследовать самостоятельно.

На секунду он подумал, что это кинжал из комнаты Ирен, но его эрцгерцог держал при себе. Это был другой клинок. Но с первого взгляда ему показалось, что они очень похожи. В противном случае насколько вероятно, что на нем будет трещина такой же формы?

Киллиан протянул руку и взял оружие. Он осмотрел сломанный кинжал со всех сторон, затем снова поднял глаза и посмотрел на пилигрима, не проявляя никаких эмоций.

– Что за расследование?

– Чтобы создать эту вещь, где-то провели магический ритуал. Даже с силой Мердеса я не смогла ничего выяснить.

Лорд нахмурился и сощурил глаза.

– Это древнее темное колдовство?

– Было бы лучше, если б это было так…

Святая дева опустила взгляд и посмотрела на предмет, который таил в себе какое-то зло.

– Нанести удар кинжалом с запечатанным в нем демоном, тем самым вселив нечисть в тело человека. Это новый вид черной магии, которой раньше не было. Когда я впервые обнаружила его, то надеялась, что эту вещь создали случайно.

Взгляд Киллиана снова упал на оружие.

– Как вы видите сами, непрерывные поставки уже можно считать возможными… Но что важнее – кто, где и для чего создал подобное зло? – тихо продолжала Тания.

– Скорее всего, жуткие магические эксперименты проводятся на протяжении довольно длительного времени.

Лорд посмотрел на сломанный кинжал. Эксперименты…

– Черная смерть уничтожила много деревень. Жертв, потребовавшихся для создания чего-то подобного, могли похоронить под предлогом того, что они умерли от чумы. И там же можно было собрать новый необходимый «материал».

Вернувшись в свою комнату, Киллиан открыл ящик и достал треснувший кинжал. «Его нашли возле колокольни…» Кинжал без зубцов, который Рэйчел обнаружила и отдала ему на следующий день после происшествия в Габитусе. Это был подозрительный предмет. Оружие, казалось, было настолько изношено, что им невозможно было пользоваться. Но как ни странно, оно было запачкано кровью.

Колокольня. Поскольку рядом с башней запланировали проведение священной церемонии, все организовали так, чтобы ее не окружала толпа. И именно оттуда впервые, в полнейшем хаосе того вечера, вышел демон, завладевший телом архиепископа. Сколько человек смогло бы подобраться к этому месту? К тому же тот факт, что на нем есть кровь, означает, что орудие использовали. Да и то, что нежить или химера используют в бою кинжал вместо собственных когтей и зубов, шуткой не назовешь. Кинжал не мог принадлежать не только рыцарю, даже простолюдин не стал бы носить настолько изношенное оружие для самообороны.

В любом случае в разрушенном великом монастыре Габитуса не смогут провести тщательное расследование, чтобы выяснить истину. И весьма вероятно, что сам храм был в сговоре с императрицей. Поэтому вместо того, чтобы передать оружие туда, он просто привез его с собой. Он показал кинжал Ветеру, но аббат сказал, что ничего не знает. И так как они не смогли найти никаких подсказок, Киллиан оставил эту вещь в покое.

Эксперимент. Ритуал, создающий что-то злое… Киллиан медленно закрыл глаза и стиснул зубы. Императрица… как далеко она собирается зайти? Уж лучше бы взять нож да разобраться, как положено. Киллиан, нахмурившись, откинулся на спинку кресла.

«Надо мыслить рационально. Могла ли Аверсати сделать такое в одиночку, избегая пристального внимания его величества? Император ведь тоже не дурак. Независимо от того, как долго он может бодрствовать каждый день, он, скорее всего, в курсе того, чем занята императрица. Пусть это наша личная с ней борьба и до сих пор государь молчал и ничего не говорил, но даже он не сможет игнорировать то, что выходит за все рамки.

К подобному не подготовишься за день или два. Для достижения успеха такого уровня определенно потребовалось бы много времени. Ко всему прочему, это привело к бесчисленному количеству жертв. Скрыть это будет стоить немалых денег. Если бы она сама лично сделала что-то, требующее таких огромных затрат времени и средств, то это не осталось бы незамеченным…

Неужели императрица действительно сделала все это одна? Думаю, что даже его величество не смог бы просчитать то, что великий храм Габитус дойдет до такого состояния. И вот императрица, вокруг которой никого не осталось, берет на себя смелость совершить что-то подобное?

В противном случае какой сумасшедший человек стал бы тратить огромное количество времени и денег, чтобы совершить такой ужасный поступок, взяв ее за руку для сотрудничества? Руку этой безумной женщины, которая настолько одержима местью, что сжигает все вокруг себя?»

Киллиан, редко чувствовавший усталость, вздохнул и потер лицо. Только подумаешь, что одно закончилось, как появляется еще что-то. Даже когда тринадцать лет назад его лишили трона и бросили здесь с пустыми руками, у него так не болела голова.

У нынешнего эрцгерцога Аксиаского было много чего, что нужно было защищать. На его плечах висело множество жизней. Что касается слов святой девы… Что ж, он будет иметь это в виду, но сейчас у него и так хватало проблем.

Мужчина провел ладонью по лицу. У него начинала раскалываться голова, когда он думал обо всех тех проблемах и тревогах, на которые у него не было ответа. Западные земли, чума, разрушенное восточное крыло, допрос Ирен, кинжал с запечатанным в нем демоном, опасный магический эксперимент, великий храм Габитус, императрица Аверсати…

И… вздохнув, Киллиан какое-то время смотрел на кинжал, а затем быстро положил его обратно в ящик. Внезапно его внимание привлекла записка от женщины, все время доставлявшей ему кучу хлопот. Он медленно протянул руку и взял ее.

«Идти домой мне не к спеху. Я буду ждать вас. Риетта Тристи».

Киллиан усмехнулся. И из-за этой женщины у него работы становится все больше! Взглянув мельком, он и сам не заметил, как вслух произнес красивое имя, написанное аккуратным почерком:

– Риетта Тристи…

В этот момент Эрен, который, видимо, пришел подготовить его постель, словно услышав его, появился в дверях кабинета и склонил голову.

– Мне провести молодую леди сюда?

Лорд фыркнул и хотел уже отказаться, как вдруг его взгляд упал на часы. Еще не время для сна. Наверняка Риетта еще не спит.

– Ты выделил ей горничных?

– Да, я сделал так, как вы просили.

Киллиану было нетрудно пойти и уточнить у девушки, хорошо ли святая дева хранит секреты. А заодно проверить, как сидит на Риетте новый наряд. Да и просто посмотреть на ее лицо. Нет людей, которые будут чувствовать себя плохо, смотря на что-то красивое.

– Хорошо, попроси ее, пожалуйста, принести мне печенье.

Дворецкий приоткрыл от удивления глаза, но тут же, скрывая выражение лица, опустил голову. Киллиан, который не видел лица Эрена, собирался сказать ему, что Риетте нет необходимости приходить в ночной сорочке, поскольку он хотел видеть ее в платье, но затем решил промолчать. В любом случае этого не произойдет, так что не стоило говорить ему об этом.

Киллиан недовольно смотрел на Риетту. На удивление, на ней было не платье и даже не ночная сорочка, а обычная повседневная одежда.

– Почему снова этот наряд?

– Потому что в платье неудобно.

Услышав тихий ответ, эрцгерцог нахмурился.

– Если так неудобно, что ж ты в комбинации тогда не пришла? – Тон вопроса прозвучал сварливо.

Определенно, повседневная одежда удобнее платьев, но он не просто так выделил ей служанок. Его расстроило, что она снова надела подобный наряд, оставив те, что он купил. Святая Тания вылечила раны девушки, но Киллиан переживал, что платье испортилось, ведь он только что приодел ее. Ему хотелось видеть Риетту красивой.

Риетта молча, с непроницаемым лицом стояла, никак не реагируя и ничего не отвечая на его резкие слова. После того, что произошло всего несколько часов назад, она не могла заставить себя прикоснуться к платью, которое он ей купил.

И еще… Анна. Слезы наполнили глаза Риетты, когда она снова вспомнила о девочке, которую так любила. Какой же это грех – иметь сердце, полное ненависти к кому-то… Кто бы смог предсказать, что человека может убить проявленная враждебность?!

Тем не менее Риетте было очень грустно, потому что она от всего сердца любила Анну и оттого и чувствовала обиду на Ирен. «Анна, если только ты благополучно придешь в себя, то я…»

И все же Риетта не могла до конца ненавидеть Ирен, потому что видела, слышала и чувствовала все ее внутренние ощущения и переживания, как если бы они принадлежали ей. В памяти еще были свежи увиденные в «завесе тьмы» пылкое сердце и отчаянные слезы юной девушки.

Ирен была готова понести наказание за свое деяние, хоть ее и обманули. И удар она решила нанести не кому-то другому, а самой себе. В глубине души она в это верила… Она не осознавала того, что ее разум на мгновение помутился. И даже если этот ритуал был чем-то иным, кроме как очаровывающей магией, девушка полагала, что с этой проблемой она сможет справиться.

По мере того как Ирен вникала в суть ситуации, она начала опасаться, что ее провели не только с возможностью добиться расположения любимого человека. Она скрывала это от всех, но при виде Анны на больничной койке ее охватили тяжелые предчувствия и душевные страдания. Ирен размышляла о том, что, возможно, совершает ошибку и что оружие, которое она держала у себя, могло представлять серьезную угрозу. «Анна, умоляю. Не уходи».

Ирен тоже была до глубины души потрясена смертью девочки. После того как Анны не стало, она окончательно отказалась от очаровывающей магии. Девушка собиралась признаться во всем его светлости. Ее мучили чувства вины и страха. Именно ожидание визита эрцгерцога, сопряженное с ощутимым психологическим напряжением, сделало ее поведение столь грубым и резким. Однако, прежде чем она успела во всем признаться, пилигрим обнаружила спрятанный кинжал. И после этого девушка окончательно убедилась в том, что ее обманули.

Осознание было быстрым. Ей нужно было сделать только одно – взглянуть правде в глаза. Той правде, которую она игнорировала из-за страха. И согласиться с тем, что в итоге она убила невинного ребенка, пусть и молилась, чтобы это было не так.

Страх, чувство вины и отчаяние довели ее до истерики. И когда милорд наконец-то посмотрел на нее, обнажив меч, последнее, что Ирен пыталась сделать, не было попыткой воспользоваться чарами. Столкнувшись с сознанием девушки, Риетта не смогла вынести ненависти к злому умыслу, который привел к смерти невинной девочки.

Кто угодно может ненавидеть кого-то. В жизни Риетты тоже были люди, которых она ненавидела. Но кто мог подумать, что это чувство может иметь для кого-то такие фатальные последствия? То, что когда-то было краткой вспышкой ненависти, превратилось в ужасающий кинжал, который незаметно унес жизнь ребенка из-за находившегося рядом с ним демонического предмета.

«Пожалуйста, будьте снисходительны. Все же она не отдала свое сердце демону в последний момент». В ушах раздался голос Святой Тании, которая так безжалостно осудила Ирен в присутствии самой девушки, а когда осталась наедине с Риеттой и эрцгерцогом, то спокойно попросила о снисхождении для нее.

«В тот момент, когда она поняла, что ее, ослепленную любовью, обманул темный колдун, она закрыла свое сердце от зла, и демон не смог обрести силу. Если бы у нее действительно было желание причинить кому-то вред, то она могла бы отдать демону в качестве сосуда либо свое тело, либо тело Риетты. Тогда бы, конечно, появилась жертва, и мне бы пришлось иметь дело уже с высшим демоном, который пустил корни в человека».

Если бы не демонический предмет, то, как бы Ирен ни ненавидела девушек из восточного крыла, в лучшем случае она бы просто оскорбляла их колючими резкими словами и строила злобные гримасы. Или заводила бы бессмысленные препирательства, портя время их совместного чаепития. И даже на худой конец, уже не имея «тормозов», она бы просто хватала их за волосы и громко ругалась.

Потому что эта девушка не знала ничего более ужасного, чем раздраженно шипеть ругательства. Возможно, они с Анной в конце концов стали бы хорошими друзьями. Девочка хоть и не любила Ирен, но приносила ей подарки на день рождения и заботилась о том, чтобы та не чувствовала себя грустно и одиноко. Такой вот ребенок был…

В отличие от забитой мыслями головы, пустое сердце легко наполнилось печалью. Киллиан застыл от смущения, когда заметил, что на глазах Риетты навернулись необъяснимые слезы. Он сразу же извинился:

– Прости. Я сказал лишнего.

Когда мужчина понял, что совершил ошибку, он прикусил губу и добавил:

– У меня не было намерений смеяться над тобой.

Лорд поднял руку и хотел уже подойти к ней, но, подумав, что сделает хуже, если попытается утешить женщину, которую сам же заставил плакать, говоря такие вещи, не смог к ней приблизиться. Поэтому он опустил ладонь и крепко ухватился за угол стола. Ему показалось, что теперь, когда ей с ним вполне комфортно, он сможет выдать злорадство за шутку. Это было бессердечно. Он забыл, что у этой женщины множество душевных шрамов. Проклятый аббат, проклятый Касарий.

Их первая встреча тоже была не такой уж радужной. У лорда не оставалось другого выбора, кроме как быть тем, кто должен быть любезным. В особенности с ней, у которой и так много ран.

Риетта закусила губу и, отвернувшись, попыталась сдержать рвущиеся слезы. Однако они, наполнив глаза, уже не могли вернуться. Когда капли, не удержавшись, потекли по щекам, она быстро вытерла их рукой. В этот момент зашуршал сверток с печеньем.

Похоже, что его высочество эрцгерцог Аксиаский, который попросил девушку принести печенье и которого интересовало, почему она не в платье, уже забыл о том, что бросил Ирен в темницу.

Как то, что они разделили в одном и том же месте и в одно и то же мгновение, может так отличаться? Риетта подумала о том, кого давно забыла. О человеке, который когда-то был ей ближе, чем кто-либо другой, кто провел с ней совсем другое время.

Киллиан немного помедлил, затем выдвинул стул, чтобы девушка могла сесть.

– Присаживайся, – сказал он, подошел к столу с другой стороны и сел напротив.

Риетта подплыла к стулу, как приведение, и опустилась на мягкое сиденье. Эрцгерцог нервно положил сложенные руки на стол и с трудом произнес:

– Я стал ужасным владыкой…

На самом деле Риетта лишь на мгновение прослезилась, а затем вернула себе прежнее выражение лица. Но Киллиан, осознавший собственное безрассудство, был весьма шокирован. Неужели он настолько был неуклюж? Конечно, его тон был далеко не деликатным, но он не считал себя идиотом.

Киллиан совершил убийство и был лишен титула в том возрасте, когда девочки впервые дебютировали в обществе. С тех пор как он потерял все и переехал в Аксиас, прошло уже тринадцать лет. И естественно, его уже давно не принимают в светских кругах. Он прекрасно осознавал, что для того, чтобы выжить в этом мире, ему пришлось стать жестоким и вспыльчивым. Но никогда не думал, что будет настолько равнодушным.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

 Lamentation (англ.) – плач, причитания.

2

 «Ejulatio», или «eiulātiō», с латыни – плачь, вопль, стенания, что имеет то же значение, что и английское слово «lamentation», откуда, скорее всего, произошло название королевства Ламента.