Словно ветер среди иссохших ветвей. Книга 2

Королевство Ламента, разрушенное их империей почти двадцать лет назад, было маленькой мирной страной, где на протяжении многих поколений рождались могущественные служительницы храмов, становившиеся королевами. Они заботились о своем народе и гуманно правили, опираясь на свои божественные способности. Однако и им не удалось избежать наступления монарха-завоевателя, который был в шаге от того, чтобы прибрать к своим рукам весь континент.

Ламента была слабым государством, не обладавшим военной мощью, поэтому королева Эсахильда приняла решение подчиниться империи, вместо того чтобы выбрать путь войны с предсказуемым для ее королевства исходом. Но никто не знал, что за этим решением последует такая ужасная трагедия.

– Это очень печальная история.

– Да. Нет слов, ужасное событие. Это по праву можно назвать самой величайшей ошибкой его величества, которую он совершил в своем завоевательном походе.

Принцесса Беатрис, покинувшая свое королевство, дабы предложить корону Ламенты и выразить намерение сдаться и заключить мир, была сожжена на костре, ложно обвиненная в том, что она ведьма, пытавшаяся убить императора. А произошло это потому, что дядя Киллиана Рутенфельд, старший брат императора Эстенфельда и по совместительству священнослужитель храма, увидел рядом с ней множество высокоранговых демонов.

Что тогда, что сейчас умение призывать демонов и использовать их силу было темной магией злобных и безнравственных колдунов. Это было общеизвестным фактом. И с тех пор ничего не изменилось.

– Вы признали это легче, чем я думала.

– Его высочество император также был согласен с этим. Как я смею не признать этого?

– Ну, люди знают об этом как о промахе государя, однако не лучше ли оправдать его, сказав, что это оплошность Рутенфельда, а не его величества?

– Это ошибка его величества, не сумевшего должным образом проконтролировать человека, которому дал столько власти. Тания, вы меня сейчас проверяете?

– Это просто откровенный разговор. Вы прямы и честны, ваша светлость.

– Я бы так не сказал…

– Как ни крути, но в то время Рутенфельд был неосторожен с откровениями.

Киллиан усмехнулся: «Неосторожен…» Что ж, это дело минувших дней – было ли это неосторожностью или чем-то еще похуже. Так или иначе, Ламента уничтожена его отцом, и за сожжение святой принцессы империя заплатила высокую цену.

На протяжении многих поколений королевская семья Ламенты обладала мощной божественной силой и способностью вызывать и подчинять себе высокопоставленных демонов посредством заключения с ними какого-то контракта. Однако мало кто, кроме титулованной знати священного царства, знал этот секрет.

Старший брат императора Эстенфельда, Рутенфельд, ушедший в религию еще в юности и ставший святым жрецом, обладал выдающимися данными, позволявшими ему разглядеть демонов. Но он совсем ничего не знал про передающиеся из поколения в поколение сильнейшие божественные способности принцесс Ламенты и их соглашения с демонами.

Это было что-то невообразимое. Никто и никогда не осмеливался подчинить себе высшего демона и тем более командовать им. Даже Киллиан, знавший о существовании этих контрактов, на мгновение засомневался, что можно доверять святой деве, любимице всего континента, которая посвятила себя империи и двадцать лет служила самым бедным слоям общества. Киллиан спокойно посмотрел на Танию:

– Получается, что могучая божественная способность, позволяющая подчинять себе демонов, не была привилегией исключительно королевского рода Ламенты?

– Да. Могу заверить вас в том, что я не принадлежу к их династии. Я родилась на севере Ренахи и прекрасно помню своих родителей при жизни. Не думаю, что в моем рождении есть какие-либо секреты.

Лорд молча кивнул. Его отец, император Эстенфельд, почитал Эсахильду как святую королеву, хотя она и прокляла монарха за его грехи, расплатившись своей жизнью. Каждый год Эстенфельд проводил торжественную поминальную службу по последней правительнице Ламенты и ее дочери, принцессе Беатрис. Службу, не уступавшую своим размахом поминкам по его любимой дочери. Эрцгерцог знал, что из-за этой истории люди стали называть его «проклятым принцем».

Да, духи или проклятия могли воплощаться через божественную магию или болезни и другое зло. Но для Киллиана, не верившего в мистическую силу, которая, подобно гигантской шестеренке, своим движением могла определять судьбы людей или даже целой эпохи, эта история была просто полной чушью.

– Мердес подчиняется вашим приказам?

– По большей части да.

– По большей части?

– Я могу его принудить, но это не всегда работает.

Киллиан нахмурился:

– Звучит не очень надежно.

– Более подробная информация является служебной тайной, – сказала Святая Тания, но все же добавила: – Мердес не может бесчинствовать в людском мире против моей воли, и он в любом случае должен следовать моим строгим приказам. Когда сила луны слаба, его можно призвать и позаимствовать силу.

Киллиан пальцами постучал по краю стола.

– Мне кажется, это немного отличается от того, что делали в королевской семье Ламенты. Разве они не командовали демонами, держа их в постоянном состоянии призыва?

– Да. Я смотрю, вы прекрасно осведомлены, – ответила клирик. – Их кровная линия на протяжении многих поколений подчиняла себе нечисть, и демоны уважали их авторитет. Поэтому вероятно, что заключенные ими соглашения были более выгодными, чем мое. К тому же королевская семья явно платила за это более высокую цену. А так как у них под началом было гораздо больше демонов высокого ранга, они не управляли каждым из них по отдельности, – продолжила святая спокойным голосом.

Выгодные соглашения, более высокая цена… Киллиан посмотрел на пилигрима.

– Разве вы не предлагали человеческую жизнь или не брали на себя обязанность причинять страдания другим в обмен на сделку?

Тания ненадолго замолчала.

– Да. Но к счастью, Мердес оказался не из тех злодеев, кто просит о таком. Возможно, вы мне не поверите, но я клянусь, что не занималась темным колдовством.

– Хорошо.

– Вы изучали раньше черную магию или демонологию? Вы довольно хорошо в этом разбираетесь.

Это вряд ли… Киллиан усмехнулся. Он всего-то немного знал о Ламенте. Все же он сын действующего правителя и когда-то был частью императорской семьи Лилпайом.

То, что королевская династия в Ламенте подчиняла себе демонов, было государственной тайной, неизвестной внешнему миру. Хотя принцу тогда было всего двенадцать лет, он многое видел и слышал, так как это касалось всей семьи. И пусть никто Киллиану ничего не объяснил, но на его вопросы священнослужители отвечали честно. Да и проведенное им самостоятельное расследование многое дало. В любом случае от этого зависела жизнь его отца, хоть принц и понятия не имел, что император сможет неплохо продержаться более десяти лет.

Императорские священнослужители, естественно, связали этот инцидент с проклятием королевы Эсахильды. И конечно же, Киллиан о многом разузнал в процессе исследования проклятия королевы и ее способности порабощать демонов. Но вместо того, чтобы ответить на вопрос святой девы, эрцгерцог, подперев подбородок, спросил:

– А до всего этого Мердес ведь был известен как демон, уничтоженный вами?

– Да. Но это было ложью, – честно ответила Тания.

– Вы так уверенно об этом говорите…

– Ну что вы. Я нервничаю сейчас так же, как в молодости, когда стояла перед инквизицией.

– И что случилось?

– Меня избавили от погибели, и я поклялась подчиняться.

– Я уже понял, что вы не могли сказать о том, что подчинили себе злого духа. И все же почему вы объявили всем, что уничтожили его? Вместо того чтобы сказать, что загнали обратно в ад?

– Это было сделано не ради славы. Я подумала, что, если скажу, что прогнала демона в ад, обязательно найдется темный колдун, который попытается призвать его или связаться с ним. Но поскольку Мердес уже подчинялся мне, то не смог бы ответить на призыв, и люди начали бы что-то подозревать.

– Вы думали, что будут неприятные последствия?

– Да. Мне важна моя жизнь. К тому же в то время я не была таким уж большим человеком. – Пилигрим спокойно пожала плечами. – Теперь же, когда я стала просто лгуньей, будет нелегко исповедаться.

Мнение о том, что порабощение демонов – это злобная темная магия, до сих пор было общепринятым и доминирующим среди людей. Даже Киллиан, знавший об особых привилегиях, которыми владела Ламента, во время призыва демона святой девой решил, что она их обманула.

Какая же ирония! Такие знаменитые и уважаемые всеми люди – святая дева, королева и принцесса могущественного божественного королевства – на самом деле были людьми, командовавшими высшими демонами. Кому расскажи – не поверят.

– Когда ваша жизнь подойдет к концу, освободится ли демон от контракта?

– Да. Поэтому мне и нужно сейчас хорошо постараться, чтобы убедить его не буйствовать и не причинять вред человеческому миру после того, как я умру. Для этого я не обращаюсь с ним жестоко и отношусь к нему с уважением. Но если вдруг я внезапно умру и ничего не смогу сделать с Мердесом и из-за этого возникнет проблема, прошу вас разобраться с последствиями.

Эрцгерцог нахмурился:

– Звучит как новая головная боль.

– Что ж, нам суждено было оказаться в одной лодке, поэтому я на вас рассчитываю.

А ведь Киллиан просто спросил про инцидент, произошедший в Ламенте. Эрцгерцог невольно прыснул от смеха, когда понял, что его наглым образом втянули во все это.

– То-то все так гладко шло!

– А что, разве нет? Как я уже говорила ранее, мне моя жизнь тоже очень дорога. Как я могу лгать вам о том, что мы в безопасности? Я просто подумала, что раз вы и так в курсе истории королевской семьи Ламенты, то будет лучше говорить с вами честно, вместо того чтобы неуклюже оправдываться.

Киллиан мрачно улыбнулся, откинулся назад и скрестил руки на груди.

– Мне было не настолько интересно, чтобы захотеть сесть в эту лодку.

– Неужели его светлость, так обеспокоенный судьбой нашей империи, отвернется от меня?

– Я и не знал, что у вас есть талант связывать людей по рукам и ногам! Вы сейчас что, угрожаете мне своей жизнью?

– Боже упаси! Я просто прошу вас об одолжении. Можете назвать это моей последней волей, так будет звучать более официально.

– Не думаю, что кто угодно может поработить демона, просто пощадив его. Каков принцип? – спросил лорд, усмехнувшись.

– Вы слишком много расспрашиваете о моих служебных тайнах.

– Вы сами сказали, что нам судьба плыть в одной лодке, разве нет?

Святая Тания пожала плечами.

– Слабая, не имеющая своей идентичности нечисть с самого начала не становится объектом заключения договора. Можно подчинить демонов среднего или высокого уровня, которые, по крайней мере, могут общаться. Но у вас должны быть очень сильные божественные способности, чтобы смочь поработить и удержать такого демона и не быть при этом съеденным, а это не так уж и легко сделать.

– Кроме вас, есть еще кто-то, способный на это? – спросил эрцгерцог после того, как тщательно обдумал вопрос.

– Это может прозвучать высокомерно, но, вероятно, сейчас на континенте нет никого, кто смог бы подчинить себе демона, кроме меня, – ответила клирик.

– Хм… – Киллиан коснулся подбородка. – У вас соглашение только с Мердесом? Насколько я знаю, монаршие особы Ламенты[1] призывали немало демонов.

– Честно говоря, если вы не принадлежите к королевской родословной «эюлатио»[2], даже одного демона уже будет сложно удержать. Ко мне это тоже относится.

– Правда? Кровные родственники святой королевы были настолько могущественными?

– Так-то оно так, но, поскольку демоны подчинялись королевскому роду в целом, а не каждому из семейства по отдельности и их контракты передавались по наследству, монархам не нужно было тратить много священной энергии на поддержание подчинения. Вот почему стало возможным создание эффекта наложения печати на демонов – чтобы они не могли бесчинствовать в мире людей.

Киллиан коротко вздохнул и откинулся на диване.

– И когда эта родословная прервалась…

– Демоны, подвластные им, вырвались на свободу и устроили бесчинства в нашем мире.

Это действительно была большая ошибка. Получив известие о том, что император не то что не принял их покорность как знак доброй воли, но еще и казнил принцессу, королева Эсахильда, охваченная неизбывным горем и яростью, умерла, наслав на Эстенфельда проклятье с помощью магического круга, нарисованного голубой кровью.

Гигантский пожар вспыхнул в королевском дворце Ламенты. Это был реквием по «эюлатио» в исполнении огненных демонов. Свирепый огонь взметнулся так высоко, словно пытался поглотить все вокруг, жаркое пламя полыхало повсюду. Земля, расплавившись, превратилась в магму, а с башни замка в небо поднялся столб красного света. Многие люди, проживавшие поблизости, в страхе разъехались кто куда, поскольку огонь не переставал бушевать. Однако пожар, продолжавшийся несколько месяцев, не вышел за пределы дворцовых стен. Но из любой точки континента был виден кричаще-красный столб света, взметнувшийся к небесам из-под руин крепости, обратившейся в пыль – больше там нечему было гореть. И этот свет ознаменовал окончательное падение маленького приграничного государства Ламента. Священное королевство, унаследовавшее имя «эюлатио», обратилось в пепел. А сразу после этого разразилась катастрофа, которую никто не мог себе представить.

Могущественные высшие демоны, бывшие в подчинении королевской семьи Ламенты, освободились от печатей и начали сеять хаос по всему миру. Пожирая, как еду, горе, отчаяние, гнев и смерть благородных людей, обладавших божественной силой, нечестивые заполучили невиданную силу.

Всевозможная нечисть, включая огненных, водных, чумных демонов и духов снов, свирепствовала по всей империи, сводя людей с ума. Одновременно вспыхивали пожары и происходили наводнения, люди теряли рассудок от кошмаров и, обезумев, бесновались, а в деревнях и городах бушевала чума. Еще до того, как последствия войны, вызванной завоевательными походами императора, успели утихнуть, народ охватил новый страх – из-за ворвавшихся в их жизнь сверхъестественных бедствий. В человеческом мире творился полный беспорядок.

Хотя лишь немногие люди знали о том, что королевская династия Ламенты подчиняла себе демонов, падение священного царства и начало бедствий совпало друг с другом по времени. Общество, кричавшее о том, что все эти бедствия были вызваны ненавистью королевы Эсахильды и деяниями императора Эстенфельда, было близко к истине.

Демоны, сметая все на своем пути, разбрелись по материку, и империя начала приходить в упадок. Хотя неясно было, происходило это из-за проклятия королевы Эсахильды или нет, но то, что все несчастья начались после падения Ламенты, являлось чистой правдой.

Святая Тания и Киллиан знали еще одну государственную тайну. Примерно тогда же Эстенфельд, который не смог вовремя обнаружить силу демона, прикрепившегося к его телу, был постепенно им захвачен.

Жрецы, служившие императору напрямую, перевернули все с ног на голову. Нечисть, начавшую сливаться с телом человека в единое целое, невозможно изгнать никакими способами. Это было подобно приговору с определенным сроком исполнения. Когда император узнал, что демон уже пустил корни в его теле, то строго-настрого наказал священнослужителям следить за своими речами и, как человек, занимающий самый высокий пост в империи, подключил все доступные ему способы для борьбы со злобным вторжением.

Однако получилось всего лишь немного замедлить процесс. С духом, что начал глубоко проникать в тело, уже ничего нельзя было сделать. Коварный демон снов, принимавший облик умершей императрицы – возлюбленной его величества, – стал понемногу вытягивать жизнь из императора.

Каждую ночь Эстенфельд впадал в непреодолимый сон и, страдая от бесконечных кошмаров, глубокой печали и боли, ломался изнутри. Так и не найдя волшебного исцеления, государь начал мало-помалу разрушаться под нападками демона.

Однако никто, кроме жрецов, служивших напрямую императору, не заметил сокрушительной атаки демона, сломившей их правителя. В то время в императорской семье и так было много серьезных проблем, чрезвычайно привлекавших внимание людей. И факт сокрытия того, что владыку мучают кошмары, никто даже не заметил.

Подчинявшиеся Ламенте чумные демоны вырвались на волю, «черная смерть» охватила континент, и принцесса Хиллслейн заболела. Это было началом страшной трагедии, в результате которой за пять лет погибла одна треть населения империи.

Общественное мнение в отношении новой империи упало ниже некуда, как и уровень жизни народа. Напуганный люд обратился в суеверие, все стали вешать портрет принцессы Беатрис на дверях, а правитель потерял всеобщую поддержку. Авторитет императора, объединившего континент, и всего государства оказался низвергнут.

Люди в один голос твердили, что все это произошло из-за проклятия королевы Эсахильды, которая потеряла свою дочь, принцессу Беатрис. Все стали скверно относиться к империи и проклинать ее, а Эстенфельда обвиняли в жестокости.

В умах людей место храмов и священнослужителей, приносящих в жертву себя и свои тела во имя служения народу, заняли священное королевство Ламента и образ принцессы Беатрис, встретившей свой трагический конец. Все жители континента оплакивали падение государства и смерть наследницы, которая больше никогда не вернется домой, продолжая чтить память о ней.

Доведенные до отчаяния люди сочиняли и исполняли героические эпосы и песни о возвращении к жизни павшей принцессы. В этих историях империя всегда была злодейским местом.

Сначала было много тех, кто советовал правителю постараться вернуть расположение подданных, даже если это будет сделано путем подавления общественных настроений или возложения вины на уже павшее королевство. Но государь не стал оправдываться и принял гнев своего народа.

Эстенфельд не мог не осознавать того, что война, которую он начал в молодости, причинила страдания простым людям. Стрелы были нацелены на невиновных не только потому, что разбушевалась чума и свирепствовали демоны.

Император был человеком, благодаря долгой войне добившимся одновременно и славы, и дурной репутации. В особенности потому, что война велась не ради мира. Было много людей, которые его в этом упрекали.

Оправдания и уклонение от ответственности всеми возможными путями были понятны только дворянам. А простой народ, в подавляющем большинстве своем не умевший читать и писать и оказавшийся в эпицентре трагедии, где люди гибли ежеминутно, не имел ни малейшего представления о подобных вещах. Священное царство, защищавшее их, рухнуло, и демоны опустошали мир. Осталась только кипящая злоба и обида на императора, который, по их мнению, был во всем виноват.

Конечно, Эстенфельд мог бы попытаться повернуть все по-своему, оклеветав имя святой королевы и назвав ее ведьмой, повелевавшей демонами. Но он этого делать не стал. В любом случае общественность не поверит. Лучшим решением было проявить великодушие и не трогать прежнюю династию, которую так любил народ, дабы не вызвать еще больший раскол. Ламента уже пала, а империя, где свирепствовали демоны, превращалась в руины. Даже если бы они объединили усилия – этого было бы недостаточно.

Принцесса Хиллслейн, единственная дочь императора, в конце концов скончалась от болезни. В императорском дворце было много тех, кто считал ее смерть результатом проклятия королевы, но император не изменил своего отношения. Это все из-за чумы, которая с самого начала не распространилась бы, если б Ламента не была разрушена.

С одной стороны, государь сделал все возможное, чтобы подавить демонов, мобилизовав все храмы и жрецов, с другой – он признал свои ошибки и, почитая королеву и принцессу священного королевства, стал защищать их как священные образы. Если кто-то хотел избежать чумы, ему разрешалось повесить сколько угодно портретов Беатрис, а сам император публично провел торжественную церемонию освящения, чтобы оплакать падение Ламенты и выразить сожаление по поводу гибели правительниц.

Несмотря на то что именно Эсахильда прокляла его, Эстенфельд проводил поминальную службу по ней и принцессе Беатрис каждое полнолуние так же грандиозно, как и траурную церемонию по своей любимой дочери. Королевство Ламента было признано священным, а Эсахильда и Беатрис посмертно получили титулы последних святых королевы и принцессы. Ритуал, который длился целый год, также был проведен искренне и душевно.

Тем не менее, когда бедствия, обрушившиеся на империю, не утихли, правитель наконец-то осознал всю тяжесть наложенного на него проклятия и начал активно предпринимать усилия, привлекая силы храмов и жрецов, чтобы выяснить, как его снять.

Когда священнослужители не смогли выявить первоисточник, он мобилизовал всевозможных ученых, начал практиковать древнюю магию и даже воспользовался услугами колдунов, чтобы отследить происхождение проклятия.

В конце концов пусть и с опозданием, но содержание порчи было выяснено. Оно гласило: «Эстенфельд прольет кровавые слезы из-за своих детей». Как и подобает последней правительнице священного царства, имевшего глубокую историю, вместо того чтобы причинить ему вред напрямую или отправить за ним демонов, Эсахильда выбрала проклятие, которое было гораздо более сложным к пониманию, и его суть было почти невозможно раскрыть.

Многочисленные храмы поспешили почтить души королевской семьи Ламента, вымаливая у них прощение и проводя различные обряды, а также грандиозные церемонии освящения и омовения. Великие клирики и огромные святилища организовывали бесчисленное количество церемоний очищения во имя богов, которым они поклонялись.

Они не пренебрегали и борьбой с демонами, бесчинствовавшими в мире. Благодаря самоотверженности многих священнослужителей, в том числе и Святой Тании, которой в то время было около двадцати лет, а также их совместной борьбе с темными силами, подкрепленной поддержкой императорского дома, немало демонов либо были изгнаны обратно в преисподнюю, либо полностью истреблены.

Но так или иначе, мнение народа оставалось где-то на уровне дна. И чтобы императорская власть из-за этого не пошатнулась еще больше, Эстенфельд полностью скрыл тот факт, что на него напал демон. Помимо ближайших жрецов государя, о его состоянии знали только случайно прознавшие об этом Киллиан, императрица Аверсати и еще несколько ключевых фигур императорской семьи.

Каждый раз, когда император засыпал, он погружался в кошмар, испытывая при этом неимоверную скорбь. И хотя ему приходилось сражаться со злобным духом снов, он, как человек, обладающий высшей властью, использовал все доступные ему методы, чтобы задержать вторжение демона как можно дольше. И эти усилия окупились. Хотя Эстенфельд не покидал дворца, но ему удавалось поддерживать состояние, при котором он не выглядел странным для окружающих и мог показать свое лицо другим, пусть и ограниченно.

Однако Киллиан мог слышать, как император, которого каждую ночь мучили кошмары, мучительно искал во сне его мать, свою умершую возлюбленную, императрицу Ариадну. Эстенфельд мало-помалу умирал от горя и отчаяния.

Наконец через пять лет эпидемия чумы стихла, вокруг воцарился мир и общественный настрой начал восстанавливаться. Многие люди стали признавать империю, ставшую единым государством, постепенно приспосабливаясь к ней и веря, что проклятие королевы, наложенное на императора, теперь снято.

А ровно через год произошло событие, превратившее первого принца страны Киллиана в самого жестокого безумца империи.

– Вы верите в то, что проклятие королевы Эсахильды снято?

– В храме говорят, что да. Я не специалист, знаете ли. Тут я хотел бы узнать ваше мнение по этому поводу.

Свергнутый принц, имевший, казалось бы, непосредственное отношение к проклятью, равнодушно наклонил свой бокал и улыбнулся пилигриму. Во всех трех крупнейших храмах империи уже десятки раз проводили церемонии в честь императора. Хотя клирики считают, что порча снята, они все продолжают о чем-то тихо говорить и скрытно шушукаться по углам.

Разве может проклятие, ради которого последняя королева святого королевства Ламента пожертвовала своей жизнью, так легко разрушиться? И не потому ли считалось невероятной трагедией и достойным плодом проклятья священной королевы то, что первенец императора Киллиан, являвшийся вероятным кандидатом на пост наследного принца, вдруг сошел с ума и отрубил головы своим сводным братьям Уильяму и Саллериону, а затем бросил их к ногам императора?

Хотя мало кто знал, что император был захвачен демоном снов, догадки людей были вполне правдоподобны.

После этого происшествия с Киллианом недуг императора, обуреваемого горем, быстро развился до такой степени, что Эстенфельд больше не мог бодрствовать более одного часа в день. И все же то, что правитель смог выдержать и прожить в течение двадцати лет, будучи одержимым демоном ментального мира, уже само по себе было выдающимся случаем.