Центурион

Я остановился напротив дома с небольшой деревянной калиткой, на которой была прибита виноградная гроздь, вырезанная на дощечке из красного дерева. С севера со стороны Марсового поля в небо поднимались черные клубы дыма. На Марсовом поле во время минувшей гражданской войны располагались лагерем легионы Суллы прибывшие из Остии. Те времена, когда в Рим запрещалось вводить войска, уже канули в лету, и император размещал войска в наиболее подходящих для этого местах.

За стеной дома раздались чьи-то крики и дверь калитки распахнулась. Я тут же ухватился за рукоять кинжала.

В проем калитки медленно вывалилось тело бородатого мужчины в белой тунике. На его груди расплылось красное пятно. Мужчина, широко раскрыв рот, тяжело хватал им воздух и издавал хрипящие звуки. Легионеры из стражи несколько минут назад проследовавшие мимо меня уже были внизу холма и вернутся сюда не раньше, чем через некоторое время. Скорее всего труп уже успеют убрать. Я стал свидетелем жестокого злодеяния почти в самом центре вечного города. Очевидно, тому кто это сделал свидетели ни к чему, а стало и быть моя жизнь сейчас подвергается опасности. Оставалось бежать или крикнуть стражу. Можно просто сделать вид, что ничего не произошло и идти дальше по своим делам. Мои опасения развеяла появившаяся следом голова девушки. Увидев центуриона, застывшего в нескольких шагах от убитого, она вскрикнула и осела. Я видел в ее глазах растерянность и страх.

– Что здесь произошло? – спросил я подходя ближе. Девушка испуганно оглянулась, посмотрела на убитого и тихо прошептала: – Я не хотела господин. —Это Карий Публий господин, он хозяин этого дома. – Зачем же ты его убила? – поинтересовался я. Девушка вновь всхлипнула. —Я не хотела господин, – повторила она. Хозяйки сейчас нет в доме, а он начал приставать. Я только десять дней назад была нанята в прислугу. —Разве служанки не должны потакать желаниям хозяев? – строго спросил я, убежденный в том, что хозяин имеет право на все что присутствует в его доме. По мостовой застучали калиги легионеров. —Уберем его отсюда, – тихо прошептал я, помогая девушке затащить тело во внутрь двора. Во дворе было тихо и пустынно. Сквозь зеленые ветви виноградной лозы, я слышал тихое журчание воды, похожее на песни сирен. Белоснежные колонны из розового мрамора взлетали ввысь, соединяясь с друг с другом у самого основания черепичной крыши. К дому вела широкая дорожка, выложенная из мраморных плиток и заканчивающаяся широкими ступенями. —Где остальные слуги и рабы? – строго спросил я девушку. —Они все спят.

Лицо этой девушки служанки было достаточно красивым, а фигура изумительной, чтобы хозяин дома обратил на нее внимание. —Кто твой хозяин? – тихо спросил я. Девушка опустила голову не решаясь сказать. Я сильно сжал ее запястье. —Так кто хозяин? – Он сенатор, – едва дыша пролепетала девушка. – Гадес меня возьми! – тихо выругался я. Эта служанка, красивая служанка надо признать, только что зарезала своего собственного хозяина. Сенатора к тому же. Сейчас мы находимся в его прекрасном доме похожим на Элизиум, а по улице марширует вооруженное отделение легионеров.

Так влипнуть мог только кретин, какой я к черту римский центурион, Аид меня возьми. В моей голове судорожно забегали мысли. Мне или нам. Сейчас это было уже не важно. Нужно было тихо и незаметно покинуть это место.

Хорошо, что я отправился в гости налегке в обычной тунике, а не форме центуриона, чтобы произвести впечатление на гостей греческого торговца. Правда обувь меня в любом случае выдавала. Солдатские калиги сразу выдают человека причастного к армии, но в тоже время кто их будет рассматривать, если произойдет нечто серьезное. Девушка совсем сникла и села рядом с телом сенатора, закрыв заплаканное лицо руками. – Нам нужно оттащить тело, – предупредил я ее. Девушка очнулась. —Куда же? —на мгновение заметалась она

– Там за домом есть большие кусты у самой стены, – тихо указала она. «Можно было бы сбросить тело сенатора в бассейн, но рана на его груди не оставляет домыслов о том, как именно погиб хозяин дома». Рабов и слуг подвергнут пыткам, и она обязательно сознается, чем подпишет себе смертный приговор, а заодно и мне. Я ухватил тело бывшего сенатора за руки потащил в след за служанкой. Затащив тело этого толстяка в самую гущу кустов, я постарался прислушаться. Во дворе по-прежнему было также тихо, как и тот момент, когда я в нем оказался. —Протяни мне свою руку, – приказал я девушке. Та послушно выполнила мой приказ. Клейма рабыни не было ни на руке, ни на шее, стало быть, девушка свободная. —Где ты живешь? – спросил я. – Тут неподалеку, – кивнула она. – Там? – я указал пальцем в сторону Субуры. Девушка кивнула. «Возможно это и к лучшему» – поразмыслил я. Спрятаться в этом районе намного надежнее. Не каждый вооруженный римлянин отважится неспешно прогуливаться вечерами в этом районе. Оставалось незаметно выскользнуть из дома и проводить девушку до святилища Исиды. От этого маленького храма в виде портика с тремя колоннами и начинались мрачные кварталы Субуры. На Авентин тихо опускалась ночь. Времени на посещение дома торговца Эпикла у меня теперь не оставалось. Мне нужно было вернуться за стены Рима в расположение своей центурии, чтобы с рассветом выступить в марш, как и приказал в своем письме мой легат. Девушка почти успокоилась и тихо всхлипывая, ожидала моего решения. – Мы уходим, – решительно произнес я. – Подождите, – остановила меня девушка. Мне нужно пробраться в свою комнату, чтобы забрать остатки жалования и кое-какую одежду. —Гадес меня дери, – тихо воскликнул я. На ее руках кровь римского сенатора, а она вспомнила о деньгах и одежде. Милосердный Юпитер видит, женщины не меняются. – Я тихо, – попыталась успокоить меня девушка. Никто не заметит. Моя комната сразу за дверями. Она сделала такое умоляющее лицо, что клянусь Гадесом, я не мог ей отказать. —Только быстро! – предупредил я ее. Девушка довольно улыбнулась и скользнула меж ветвей по направлению к входной двери. Я проверил завязки на своих калигах. Лучше это сделать сейчас, чем в то время, когда придется бежать. Я, конечно, доверял своим навыкам, но в той ситуации, что я сейчас оказался выбирать не приходилось. Рядом на ветках платана запел ночной соловей, его песнь напомнила мне о свободе, которую так легко потерять, случайно оказавшись не в том месте. Луна вылезла из-за серых рваных, словно паруса триремы туч, отбрасывая длинные тени от кустарников и скульптур, во множестве своем установленных вдоль дорожек вокруг дома. Из открытого окна послышался звон. Кто-то, что уронил или же это борьба. Если же эту дуру схватили? В голову не приходило ни одной дельной мысли, кроме того, как попытаться помочь ей. Зачем я это делал?

Этот вопрос я еще много раз буду себе задавать. А пока я в несколько прыжков оказался у входной двери дома сенатора. Девушка стояла в атриуме у одной из колонн. В одной руке она крепко сжимала кожаный мешок, но ее другую руку так же крепко сжимала рука худощавого высокого мужчины в красной тунике, перевязанной веревочным поясом. Служанка боролась с этим мужчиной, не проронив ни слова. Очевидно, он думал, что просто поймал служанку на воровстве, не зная всей подоплеки. Молчаливая борьба не прекращалась. Девушка пыталась вырвать руку, которую мужчина крепко держал. По всей видимости этот мужчина не хотел поднимать шум, боясь нарушить сон хозяина, который к тому времени был мертв. Сейчас его задачей было сломить волю воришки, затащить ее в подвал, а по утру обо всем доложить хозяину, не забыв получить при этом заслуженный сестерций за бдительность. Что ж мне была на руку его старательность в исполнении обязанностей. Подкравшись за колоннами, я прекратил их борьбу ударом рукояти кинжала ему в голову. Издав хриплый вздох, тощий мужчина повалился на мраморный пол. – Это наш управляющий Торий, – прошептала служанка, указывая на тощее тело. Я мигом схватил ее за руку и потянул к выходу. – Нам надо уходить. Наверняка в доме стали просыпаться его обитатели. Служанка кивнула и поспешила в след за мной. У калитки я резко остановился и прислушался. Вигилы мимо виллы убитого сенатора промаршировали совсем недавно, и в опустившейся на Авентин тьме, еще был слышен отзвук их калиг по каменной мостовой улицы. – Здесь есть другой выход? – спросил я. Служанка отрицательно помотала головой. Нам оставалось сейчас только выйти на улицу и идти до ближайшего перекрестка, затем вниз по узкой улочке к Большому цирку. Там мы конечно же наткнемся на подразделение ночной стражи вигилов, но сейчас другого пути у нас не было. Можно притвориться припозднившейся парочкой, чтобы не вызвать подозрений и через два квартала мы вступим в район Субуры. Молю Юпитера, чтобы нас там не тронули. Служанка быстро угадала мои опасения. – Главное добраться до святилища Меркурия Масличного, – прошептала она. А там мы попадем в руки моего дяди. – Какого моего дяди, Гадес меня возьми? – выругался я. – Увидите, – тихо улыбнулась девушка, потянув меня за собой. Мы тихо выбрались из калитки и устремились вниз по улице. Хвала Юпитеру на наше счастье маленькие потайные окна на дверях домов не щелкали. За нашим тайным бегством никто не следил. Света Луны было достаточно, чтобы освещать нам дорогу. Девушка запыхалась. Она потянула меня за руку прося остановиться. Гражданским тяжело идти в том темпе, в котором привыкли идти легионеры на марше. Наша когорта в составе XII Молниеносного бывало, что шагала весь день без остановок пока не добиралась до римского военного лагеря. Так было, когда в Германии крупный отряд батавов напал на кавалерийскую алу в верховьях Рейна у самой границы Римского лимеса. Мы должны были успеть ей на помощь. Трибун нашего легиона сам стал во главе командования когортой. К счастью для алы, когда мы уже добрались до места сражения, батавов добивала первая когорта V легиона Жаворонков. И все равно несмотря на это нам хватило врагов порезвиться. Так что быстро и долго шагать мне в привычку, чего не скажешь про служанку. Бедняжка она совсем запыхалась. – Как тебя зовут? – спросил я ее. – Флавия! – смущенно отозвалась девушка. —Это благородное имя, – заметил я девушке. Нужно быть достойным этого имени. Впрочем, имя Флавия вызвало у меня совершенно другие ассоциации. Оно еще раз напомнило мне о природе своего происхождения, которое по воле Богов мне приходится скрывать. Мы остановились в небольшом переулке, в окружении нависающих над нашими головами стенами домов нобилей. Римская аристократия, несмотря на некоторую опасность, исходящую от их проживания в столице, все же предпочитала жить поближе к управлению государством, коим уже являлся не сенат, а сам император или префект, назначаемый им на время своего отсутствия. Чтобы получать доходы от войн и налогов, собираемых императором, аристократия должна быть подле императорского двора, иначе о ней забудут, как о рудименте из прошлого. К тому же очень велик соблазн самому стать императором. После известных событий, что назовут годом четырех императоров, мечты о императорской тиаре не так уж и призрачны. Отец нынешнего императора Флавия Домициана, Веспасиан стал императором разгромив легионы Виттелия. Хотя сам Веспасиан был далеко не патрицием. Так кто же может помешать им, представителям древнейших патрицианских родов ведущих происхождение от Ромула и Рема одеть императорский венок в случае известных событий. Многое еще зависит от преторианцев, чьи казармы находились за стеной Рима. «Castrum Pretoria» – кто бы знал, что обычная стража императоров будет иметь силу совокупную многим легионам империи.

Девушка, кажется, отдохнула и была готова идти дальше

– Кто твои родители? – поинтересовался я.

Флавия мотнула головой. —Отец был лавочником, но дела шли плохо и ему пришлось продать лавку, так мы переехали в Субуру, – ответила она. – Ты упоминала про какого-то дядю, – напомнил я Флавии. Ты могла бы рассказать мне о нем подробнее. Интересно будет послушать по дороге. Девушка поднесла ко рту указательный палец. – Об этом лучше не говорить, – тихо предупредила она. – Что в этом такого? – не понимающе усмехнулся я. Например, я центурион в римской армии и скоро ухожу на войну в Мёзию. Война, это естественное состояние для римского солдата. Флавия услышав это известие, как-то сразу тихо сникла. – Значит, я больше не увижу тебя? – пробормотала она. – Почему же? – весело рассмеялся я. Все компании когда-нибудь заканчиваются, и солдаты возвращаются домой к семьям, с карманами набитыми звонкими денариями. Флавия горестно улыбнулась. —Все заканчиваются, но не все легионеры возвращаются домой. Это я знаю точно. Я понял, о чем она попыталась мне сказать. Девушка повернулась ко мне лицом и поправила мою тунику. – У тебя кто-то погиб на войне? – ненавязчиво поинтересовался я. Флавия кивнула. —Мой брат был легионером, и он погиб. Я, конечно, не ожидал такого поворота событий в нашем приключении. Бедная Флавия. Сестра римского легионера, погибшего за императора, не заслуживала такой участи. Пусть от ее руки погиб этот жирный и похотливый сенатор-нобель. Римская мораль: это благодетель в браке, а он удумал позабавиться со служанкой. Она не рабыня, а свободная женщина гражданка Рима. От этого сборища чванливых ублюдков, вырядившихся в белые тоги с пурпурной полосой, не убудет. Мы осторожно продолжили свой путь. У Большого цирка было тихо. Отряд вигилов исчез за зданием цирка. Мгла растворила даже звон их калиг по мостовой. На входных арках Большого цирка отбрасывая кроваво-красные отблески пылали факела, освещая дорогу, которая шла вокруг цирка. Позади нас был Авентин, откуда мы так спешно бежали. Справа Большая клоака, ее вонь при сильном западном ветре смешивалась с запахом моря и доносилась даже сюда. Впереди был Бычий форум, где я еще утром повстречал греческого торговца с его прекрасной дочерью гречанкой, за ним стоял Овощной рынок, за которым начиналась сама Субура. Район крайне опасный для вечернего путника. Несмотря на это, днем улицы Субуры кишели народом, спешащим по своим делам. Первые этажи многоэтажных серых инсул пестрели лавками торговцев и мастерскими, в которых можно было приобрести буквально все, начиная от простого хозяйского ножа, заканчивая вполне сносным гладиусом с которым можно смело идти в бой. Были и ювелирные лавки. Их хозяева с наступлением вечера предпочитали переправлять драгоценный метал и изделия в более безопасные районы Рима, но к утру все возвращалось на круги своя. Днем за безопасностью в квартале следили те же самые городские стражи вигилы, но с наступлением сумерек, они предпочитали убираться из района, оставляя Субуру во власти ее бесчисленных банд. Мы осторожно прошли мимо лупанария Цетиллы. Об этом заведении отзывались восторженно многие из легионеров моей центурии. Но сейчас оно словно вымерло. Массивные двери, окованные железными листами, были плотно закрыты, а ставни окон завешены деревянными щитами. – Они хорошо подготовились к ночи, – усмехнулся я. Заметив мою улыбку Флавия пояснила, что за этими дверями укрыто около пяти вооруженных рабов некогда бывших гладиаторами в Большом Лудусе. Она сама это видела, когда хозяйка лупанария старая госпожа Цетилла давала им нагоняй, выстроив в ряд перед входными воротами. Хлебная лавка и лавка кузнеца Милоса тоже были хорошо укреплены снаружи. – На Милоса постоянно нападают, – пояснила служанка, поправляя капюшон туники. – Почему же он тогда не уедет из Субуры? —с удивлением поинтересовался я. – Держать здесь лавку днем выгодное для торговца дело, —Флавия оглянулась. Иной случай ночь. Здесь каждый сам решает. Кто-то из торговцев платит дань одной из местных банд и тогда он находится под их защитой и покровительством. На торговой улице было по-прежнему тихо. —Днем к нему приходят за ножами, вечером или утром приходят поправить гладиус или топор. Клиенты есть всегда. Зачем ему уезжать? Флавия пожала плечами. Мне иногда была не совсем понятна жизнь, кипящая в этом квартале, но если эти люди, не хотят уезжать из Субуры, значит на это есть свои резоны. Мы тихо прошли дальше. Позади послышался шорох. Я прижался к стене дома, успев увлечь за собой Флавию. – Тише! – прошептал я. У лупанария Цетиллы появилась темная фигура. Сначала, она медленно кралась вдоль противоположной стены, затем осторожно перебежав улицу, подкралась к двери лупанария. Мы стали свидетелями какого-то таинственного события. Я прижал свою ладонь ко рту девушки. Флавия сразу все поняла и притихла. Фигура склонилась у двери и вытащила из-под порога какую-то вещь. Возможно, это была записка, которая тут же исчезла под одеждой этого человека. В темноте нельзя было разобрать кто это был мужчина или женщина, но с нас и так достаточно было тайн, и мы собирались, как только этот человек исчезнет, продолжить свой путь. Но ничего этого не произошло. Тень, ненадолго задержавшись у двери, вновь растворилась во мраке ночи. – Идем скорее, – прошептал я Флавии. Только мы тронулись из переулка, в начале улицы показались фигуры мужчин с обнаженными мечами. Хвала Юпитеру, они не заметили нас и продолжали свой путь. Их целью оказался лупанарий. Люди с мечами встали с обоих сторон дверей и один из них тихо постучал. Позы этих людей явно говорили о том, что пришли они к лупанарию с не слишком добрыми намерениями. Если не сказать зловещими, о чем свидетельствовала сталь их клинков в отблесках луны.

Я прижал Флавию к своему телу. – Очевидно, эти люди хотят ограбить лупанарий, – прошептал я ей, —или застать в нем кого-то. – В нем и брать-то нечего, – в ответ прошептала девушка. Каждый вечер к хозяйке приходят два вооруженных черных раба сопровождаемых легионером и забирают выручку. – Об этом все знают в этом районе, – подтвердила Флавия. – Значит они явились за чем-то другим. На другой стороне улицы раздался тихий свист. Злодеи быстро затаились. Двери лупанария приоткрылись, из-за них показалась чья-то голова – Проходите тише, – произнесла голова. Мы с Флавией еще сильнее прижались к стене. Частично нас скрывала деревянная повозка для мула. – Они спят? – переспросил один из злодеев. – Мертвецки пьяны! —отозвался человек из лупанария. Злодеи скользнули вовнутрь за двери. На улице вновь стало тихо, не считая темных фигур, маячивших вдали по обе стороны улицы. – Это их часовые, – прошептал я. Нас они не видят. Флавия потянула меня за тунику. – Давай останемся, – неожиданно предложила девушка. Я недовольно фыркнул. —Мы и так слишком рисковали Флавия.

Давай не будем подвергать себя неразумному риску.

– Мы должны увидеть все до конца, —уперлась девушка. Я пожал плечами. Не понятно откуда в столь юном прелестном создании столько смелости. Грабители меж тем скользнули в открытые двери лупанария, откуда спустя некоторое время раздались душераздирающие крики, что заставили меня дрогнуть. Даже я прошедший немало компаний в составе XII Молниеносного легиона счел, что там за дверями сейчас творятся ужасные злодеяния и кровь льется рекой. Мы дождемся, когда они уйдут прошептала Флавия и заглянем вовнутрь. Зрачки моих глаз расширились. – Ты с ума сошла Флавия? Мы недавно сумели избежать смерти, сбежав с Авентина, и теперь ты с головой кидаешься в еще более смертельную опасность. Но Флавию мои слова не особо впечатлили. Она сильнее прижалась к деревянной повозке, вглядываясь в тьму. Через какое-то время Флавия обернулась и сообщила, что в этом лупанарии живет ее знакомая. – Я должна узнать, жива ли она. Теперь я понял, что двигало бесстрашием этой девушки. Это вовсе не любопытство, граничащее с безрассудством. Это была дружба.

Что же я тоже совершал безумные поступки, когда нужно было спасти товарища легионера, который по своей глупости попадал в переделку. Например, легионер Катон в одной из галльских деревушек тайно от мужа посетил одну местную матрону, за что был бит сразу десятью галлами одновременно. Я вовремя подоспел к месту преступления. Галлы собирались отрезать Катону язык, чтобы он нигде не мог хвастать о своих любовных похождениях. В итоге несколько галлов лишились голов. Остальных зарезал римский патруль, случайно проходивший мимо.

Мне ничего не оставалось, как согласиться с Флавией.

Крики в лупанарии стихли. На темной улице не появилось случайных свидетелей. Идеальное преступление. Из лупанария вынесли тело, замотанное в белую простыню. Судя по изгибам фигуры, это была девушка. Впрочем, кого еще они могли там найти темной ночью. Вслед за похитителями девицы в дверях лупанария показалась довольная бородатая морда главаря этой банды. Это было заметно по той позе, в которой он стоял в дверях. Главарь то ли скалился, то ли довольно улыбался. Его белые зубы сверкали в темноте, но так или иначе он был доволен своим мерзким грабежом. Бандиты получили то, ради чего устроили этот грабеж.

Главарь выпустил из лупанария еще парочку бандитов, в руках которых очевидно был какой-то сундук, огляделся и шмыгнул вслед за ними в проулок. Улица опустела. Из дверей лупанария больше не доносилось криков и стонов.

Я положил Флавии руку на плечо. —Пойдем отсюда. Мне кажется, нам там уже нечего делать. Флавия резко обернулась: —Ты думаешь их всех убили. Я кивнул. Печально осознавать, но вряд ли бандиты оставили свидетелей, и душераздирающие крики из лупанария тому подтверждение. На глаза Флавии навернулись слезы. —Может быть все же кто-то остался жив? – пролепетала она, смахивая слезинки платком. Я сочувственно цокнул языком, не оставляя Флавии надежды. – Я должна сама все увидеть! – воскликнула она. – Упрямая девчонка! – выругался я, но Флавия уже устремилась к дверям лупанария. На входе в атриум, нас встретило тело охранника лупанария с распростертыми по мозаичному полу руками. Рана в живот оказалась смертельной. Края раны уже подсохли и на ее поверхности образовалась бурая корка. Зрачки убитого, словно уставились в одну точку, точнее в лицо того, кто убил его. Не представляю, кто сумел нанести такую рану охраннику, африканцу ростом около двух метров. Его кинжал лежал тут же неподалеку, закатившись под ножку скамьи. Судя по овалу лица, африканец был из Нумидийской провинции Рима. Богатые римляне часто нанимали нумидийцев в качестве охраны или привратника в свои имения, полагаясь на крепкое телосложение африканцев и образ жизни. Обучить нумидийцев владению мечом, так же не составляло труда.

Вокруг было полно отставных легионеров. К тому же, если посулить ланисте Большого Лудуса небольшую сумму денариев, то новоиспеченный охранник знатной особы вполне мог пройти обучение у гладиаторов. Но после покорения Цезарем Галлии и столкновениями с германскими племенами в Риме появилось достаточно варваров германцев, чьи услуги воинов были востребованы больше нумидийцев. Еще одного убитого нумидийца, мы обнаружили на входе в лупанарий. Двоих других, у входа сам атриум. Они были так же убиты коротким мечом в живот, в одно и тоже место. Один и тот же удар. Убийца хорошо его отработал. В составе группы грабителей был профессиональный солдат или гладиатор. Но выяснять это, я совсем не горел желанием. Флавия умчалась вперед в глубь дома, где находились скамьи для отдыха посетителей и небольшой бассейн. Я прошел вдоль кустов кипариса. От них до самого бассейна тянулся кровавый след. Несчастного убили у бассейна, а тело тащили волоком. У бассейна кровавый след заканчивался. Я заглянул в сам бассейн. Одной из работниц лупанария перерезали горло и скинули в бассейн. Услышав, глухой крик Флавии, я выхватил кинжал, и устремился к ней. Флавия стояла над телом пожилой женщины. На ее глазах и лице блестели слезы. Я сжал ее плечи.

На шее женщины блестела кровавая полоса от веревки или шнура. —Ее задушили Флавия, – откликнулся я. —Это была моя тетя, – всхлипывая, произнесла девушка. —Агнея Мемория, – пояснила Флавия. Это был ее лупанарий. Ночь становилась все загадочнее. И я еще до сих пор не в полной мере осознавал, в какой круговорот событий я вляпался. —Сожалею Флавия, – это все что я мог тогда сказать ей. Но Флавия не особо сейчас нуждалась в сожалениях, ее заботило нечто другое, то, о чем я, как солдат не мог догадываться. Девушка бросилась в одну из прилегающих комнат и принялась перерывать одежду и греметь ящиками стола. – Что ты ищешь Флавия? – поинтересовался я. Флавия уделила мне внимание, чтобы бросить лишь одну фразу: —Очень важные бумаги.

– Какие бумаги? – поинтересовался я.

– Это касается нашего императора, – выдохнула она. Его жизни и смерти. Флавия с ожесточением раскидывала в стороны вещи, пытаясь найти такие важные для нее бумаги. Потерпев неудачу, она села на одну и скамеек и свесила голову. —Их украли! – растерянно пробормотала она. В ее голосе прозвучали ноты отчаяния. —Все было тщетно, – пробурчала она, вытирая с глаз слезы. Я взял ее за руку. —Ты можешь объяснить мне Флавия, что было тщетно и что это за бумаги, которые касаются персоны самого императора. Флавия попыталась замкнуться и избежать расспросов с моей стороны. По ее глазам было видно, что эта тайна принадлежит не ей одной.

–Так что за бумаги? —настоял я на своем вопросе. —Ты обязана рассказать мне, раз уж ты затащила меня в эту жуткую историю. Флавия подняла голову, затем посмотрела по сторонам, словно опасалась тайных свидетелей разговора. —Меня нанял в прислугу к сенатору мой дядя Мемор, – начала тихо говорить она. Сенатор Публий собрал вокруг себя заговорщиков против императора Домициана.