Бобыль

Перед Лесей, что ли? Хрен знает! Мне почему-то неприятно, что она на моль замученную похожа, а рядом с Ингой, так вообще…

Тоненькая фигурка мелькает то в одном углу зала, то в другом, а я все думаю, думаю… Чтобы Инга отстала от меня, дергаю первого попавшегося под руку официанта и прошу принести ей устриц, а сам…

«Волнует ли меня, как себя чувствует вот этот паренек, рванувший на кухню за морскими гадами для сухопутной Инги? Нет. Так какого хрена я с куклой заботливую мамочку разыгрываю?!»

Глава 12

Женя

Вопрос вопросов мучил меня весь ужин. Я почти не разговаривал с Ингой, отчего та жутко дулась и с особой злостью потрошила устриц.

Я тоже что-то заказал, традиционное, и вроде как ел, но вкуса не помню. Инга о чем-то говорила весь вечер, а я лишь изредка односложно отвечал. Смотрел на несчастных морских обитателей в Ингиной тарелке, на то, как она с ними обходилась, и в душе у меня творилось то же самое. Кто-то бесцеремонно и настойчиво, ловко орудуя миниатюрной острой вилочкой, вытаскивал на свет все болячки, ворошил старые раны и посыпал их солью…

Выдержу ли? Пробую переключиться, кручу головой, и, как только перед глазами возникает тонкая фигурка официантки, отпускает. На смену одной боли, забытой и похороненной много лет назад, приходит другое, и мне это совсем не нравится. Перевожу взгляд на тарелку с устрицами и снова ищу глазами Лесю. Возможно, я мазохист, но мне приятно наблюдать, как хрупкая девочка порхает между столами. Этакое извращенное удовольствие, пропитанное горечью прошлого, но мне нравится.

С трудом дожидаюсь, когда Инга закончит ужин, благодарю ее и вызываю такси. Пока едем, молчу, думаю, анализирую. По-любому получается, что надо поговорить. Решаю завтра же выловить Лесю на работе и нормально, спокойно пообщаться, выяснить о ней все: может, так я смогу понять, почему реагирую на девчонку, почему выделяю ее.

– Жень, Же-ень! – пытается достучаться до меня Инга.

– Да? – Поворачиваю голову к ней .

– Приехали. Пойдем?

Я припадаю к запотевшему стеклу. Так и есть, мы стоим у подъезда Ингиного дома, и таксист терпеливо ждет, когда с ним расплатятся и покинут машину.

– Я продолжу поездку, – озвучиваю водителю свое решение.

Выхожу из такси и, обойдя машину по кругу, распахиваю дверь перед ошарашенной моим заявлением Ингой.

– Идем, провожу. – Чуть наклоняюсь к ней.

Обиженная Инга фыркает, но мою просьбу выполняет. Выходит из машины и с присущим ей изяществом, шагает к подъезду, гордо вздернув нос.

«Умница!» – растягиваю губы в еле заметной улыбке, захлопываю дверь и следую за ней до лестницы.

– Не зайдешь? – Стоя на верхней ступеньке, Инга оборачивается ко мне.

– В другой раз, – пресекаю любые попытки уговоров с ее стороны, а после разворачиваюсь и ухожу.

Всю дорогу до дома пытаюсь привыкнуть к новым ощущениям. Инга обиделась, возможно, сильно, но заботит меня другое. Даже не заботит, а подкручивает, подгоняет, разогревает, и я чувствую какое-то приятно ноющее беспокойство по этому поводу.

Меня ждет разговор с куклой.

***

Хоть я и не хотел, но думал об этом остаток вечера. Бесился, мерил квартиру шагами и надеялся, что за ночь пройдет, уляжется, но нет, поучилось наоборот. Накрутил себя так, что пока ехал утром на работу, словил несколько штрафов.

– Карина, кофе мне, пожалуйста, – бросаю, проходя мимо бара, а сам осматриваю зал.

Пусто, хосты и пара мальчишек. Мысль о том, чтобы спросить о Лесе, отметаю сразу. Буду почаще выползать из своего кабинета и изображать строгого начальника.

Так я и делал. До обеда успел побывать везде: два раза на кухне, пять – в зале, и даже туалеты проинспектировал.

Нет ее на работе.

Выход? Ждать, выходной, отпросилась… придет завтра. Срочности же нет?

Только вот не пришла Леся, ни на следующий день, ни через день.

Беспокоиться начал на третий день. В ресторан специально приехал с опозданием, чтобы все сотрудники уже были на месте.

Были все, кроме Леси. Я проверил.

Вызвал Карину. Пока ждал ее, широкими шагами расхаживал по кабинету: от стены до стены ровно шесть шагов, до окна – четыре.

«А полировка на столе опять мутная от разводов».

Только сейчас, когда моя голова забита переживаниями об одной непутевой официантке, мне не до блеска. Все то, что меня раздражало и приводило в бешенство, теперь кажется сущей ерундой.

«А если с нею что-то произошло?!» – бомбой разрывается в голове.

– Звали, Евгений Игоревич? – В приоткрытую дверь заглядывает Карина.

– Да, заходи. У нас штат укомплектован? Никто не увольняется?

– Нет, последний месяц все стабильно, можно, конечно, взять пару сотрудников.

– Куда? – делаю вид, что интересуюсь подробностями.

– На кухню, – оживляется Карина, – чтобы в час пик задержек не было, и официантов.

– Не хватает? – Я приподнимаю брови.

– Хватает, но больничные, отпуска… – устало перечисляет помощница. – Сами понимаете, лето.

– А новенькая как? Не бьет посуду больше?

– Леся? – уточняет Карина и сразу же продолжает: – Она три дня уже на работу не выходит, телефон не отвечает. Я хотела поехать…

– Ну, дело молодое, если бы что случилось, к нам бы первым пришли, – стараясь казаться спокойным, произношу я.

– Так-то да… – пожимает плечами помощница.

– Тогда бери на кухню людей, позвони Светлане, – подвожу итог беседы.

Я разворачиваюсь, делаю пару шагов и оказываюсь у окна, всем своим видом показывая, что разговор закончен.  Я получил нужную информацию и теперь намерен действовать.

– Хорошо, Евгений Игоревич. Обед накрывать, как обычно?

– Нет, я уеду, у меня встреча, – чеканю я, а про себя добавляю: «Важная встреча с куклой».

Как только за Кариной закрывается дверь, я бросаюсь к столу и нахожу среди бумаг свой мобильный. Тычу пальцем в экран, снимаю блокировку и ищу номер Светланы, нашего кадровика.

«Куклы нет три дня! – пульсирует в голове. – Три! Долбаных! Дня!»

Перед глазами, как немой укор, маячит бледное, осунувшееся лицо Леси, и я мысленно отвешиваю себе оплеуху за то, что не остановил тогда, не спросил ничего…

– Здравствуйте, Светлана! Мне нужна первая страница личного дела Дровиной Леси.

– Добрый день, Евгений Игоревич! Дровина? – уточняет кадровик.

Подтверждаю, даже киваю, для пущей убедительности и жду, прислушиваясь к раздающемуся в трубке стуку и шуршанию бумаг. Ожидание становится невыносимым. Я сдергиваю галстук, расстегиваю верхние пуговицы рубашки и начинаю собираться. Что же так долго-то?

– Кхм…кхм…– раздается в трубке. – Дровина, Дровина… Дровина Лесника.

Бодрый голос Светы сбивает меня с толку. Я, как стоял у двери своего кабинета, так и замираю, звеня с ключами от машины.

– Леся Дровина? – осторожно уточняю.

– Дровина Лесника, Лесника Николаевна, – утвердительно отвечает кадровик. – Она одна у нас, я сейчас сфотографирую титульный лист и пришлю вам в мессенджер.

– Спасибо, Светлана! Жду!

Отключаю звонок и вместо того, чтобы бежать, стою, смотрю в дверь и перевариваю полученную информацию.

– Нет, кукла, ты не из детского мира сбежала, а из Лукоморья какого-то. Лесника?! Охренеть! Чего я еще о тебе не знаю?

Глава 13

Женя

Сообщение от Светланы приходит уже когда я выруливаю с парковки. Провожу по экрану пальцем, увеличиваю картинку и читаю домашний адрес Леси. «Всего-то пара кварталов на север», – отмечаю про себя и перестраиваюсь в левую полосу. Пара кварталов, и я успокоюсь, но как только оказываюсь на шоссе, телефон начинает разрываться. Полина, Серковский, мой юрист, Палыч, бухгалтерия… Смахиваю все звонки, но особо настырные заходят на второй круг.

«У нас рейдерский захват, что ли?» – недоумеваю я и принимаю звонок от юриста.

– Все на местах? Все в штатном режиме, Паш?

– Да, а что? Я по кофейням Полины Сергеевны звоню. Мы им франшизу оформляем, и нужна ваша отмашка.

– Отмахиваю! – раздражаюсь я: знают же, что все согласовано. – Приеду и подпишу. Оформляй!

Больше ни с кем не разговариваю. До записанного в личном деле адреса остается метров пятьсот, и я верчу головой, боясь проехать нужный поворот. «Райончик так себе», – отмечаю про себя: серые панельки, убитые дороги. Пока петляю по дворам в поисках нужного дома, невольно вспоминаю времена, когда жил вот в таком же доме на окраине.

«Хорошее время было! Спокойное, счастливое».

Не позволяю себе надолго погружаться в прошлое, трясу головой и всматриваюсь в фасады многоэтажек в поисках табличек с номером.

– Тринадцатый, пятнадцатый и семнадцатый, – бубню я и паркуюсь у разноцветной клумбы.

Выхожу из машины и направляюсь во второй подъезд. Если я правильно посчитал, восьмидесятая квартира должна быть там. В подъезде тоже все уныло: синие стены, лестница, скрипучий лифт… Ностальгия накрывает с головой, а когда я подхожу к старенькой обшарпанной двери, мне и вовсе начинает казаться, что вот сейчас я позвоню, дверь откроет Полина, а внутри все будет так, как в нашей старой квартире. Улыбаюсь и жму на кнопку звонка.

– Здрасьте! Вы к кому? – цедит сквозь зубы мужик в растянутой футболке и трениках.

– Поли… – осекаюсь я. – Леся… Лесника, здесь живет?

– Ну, допустим. А вы кто? – напрягается мужчина.

– Начальник ее. Она на работу не вышла и на звонки не отвечает, а я мимо проезжал. Она в порядке? – стараюсь быть вежливым.

– Понятия не имею! – выплевывает мужчина и прячет руки в карманах. – Мы разводимся. Леся вещи собрала и ушла.

– А вы, – сопоставляю информацию из личного дела, – муж?

– Бывший муж.

– Ясно. Может, знаете, к кому она могла пойти? Родственники, друзья?

– Сенечка, кто там? – доносится из комнаты писклявый голос, и Сенечка сразу начинает нервничать.

– Так есть у Леси кто-то в городе? –  повторяю свой вопрос.

– Нет никого, она не местная, – переходит на шепот Сенечка. – Месяц назад все решили, и она ушла. Куда – не знаю, может, к хахалю своему новому.

– Ну, Сень, ты чего тут? – с обидой произносит появившаяся в дверном проеме высокая блондинка лет сорока.

Женщина подходит к Сене, кладет руки ему на плечи, а я не могу скрыть улыбку, разглядывая, на кого он променял куклу.

– Спасибо и до свидания! – отделываюсь дежурной фразой и отхожу к лифту.

Дверь квартиры, в которой жила Леся, закрывается. Все, ниточка оборвалась! Кукла ушла, не оставив ни единой зацепки. Где теперь ее искать? Перебираю в голове разные варианты и, в конце концов, прихожу к единственно верному решению.

«Паша!»

Мой юрист и бывший опер должен помочь. Набираю его номер, пока еду в лифте, и, коротко обрисовав ситуацию, пересылаю фото первого листа личного дела.

– Пробей по-быстрому, Паш. Человека ни на работе, ни дома нет. Неспокойно как-то…

– Сейчас попробую. Когда пропала, говоришь?

– Муж сказал, месяц назад ушла, на работе три дня не появляется.

– Муж, значит? А ищешь ты? – с еле уловимой хитринкой спрашивает Паша.

– Получается, так, – ухмыляюсь я.

– По-о-онятно! – Всего одно слово, но я прямо чувствую, как Паша улыбается.

После разговора с другом я еще немного стою у дома номер семнадцать, вчитываюсь в информацию с личного дела и обдумываю ситуацию.

«Дровина, – размышляю я. – По мужу, получается? Хм… Двадцать три года, родилась… Где это?»

– «Новосибирская область, Чакновский район, деревня Пына»?! – читаю вслух.

Картинка постепенно вырисовывается. В городе Леся одна, идти некуда, если только подруги не приютили. Подруги или, как сказал ее муж, хахаль? В ее возрасте должно быть много подруг, ведь так? Упорно отгоняю нехорошие мысли, но предчувствие какого-то звездеца не отпускает.

Возвращаюсь в ресторан и пробую отвлечься. Бумаги, счета, звонки, новое меню… а сам через каждые пять минут гипнотизирую черный экран телефона.

«Сколько Паше нужно времени? Два часа уже прошло! Три? Четыре? А если до завтра не будет никакой информации?»

От осознания, что, возможно, придется ждать до завтра, прошибает холодный пот. Встаю из-за стола, накидываю на плечи пиджак и иду в зал ресторана, чтобы перекусить и развеяться. Когда долго сидишь один в тишине, мысли начинаю оглушать, а переживания разгоняются так, что утягивают тебя словно в воронку.

– Ну же, Паша, давай! – бурчу я, делая глоток свежеприготовленного «эспрессо».

Экран смартфона оживает, как по волшебству. Размеренное жужжание и яркие буквы на экране заставляют меня испытать настолько острые и противоречивые эмоции, что я сам от себя охреневаю. За несколько секунд сердце успевает ухнуть под ребрами и пытается выскочить через горло.

– Да, Паш… – сдавленным голосом отвечаю я и молчу.

– Ну что, Жень, нашлась твоя Лесника-потеряшка.

– Где?! – вырывается у меня, и я тут же укоряю себя за лишние эмоции.

– Да все нормально с ней, в четвертой городской, позавчера ночью по «скорой» привезли.

– Спасибо! – кричу в трубку, отбиваю звонок и бегу в кабинет за ключами от машины.

Глава 14

Леся

Мне впервые снится хороший сон. Я так привыкла к кошмарам, в которых всегда тону в липкой грязной жиже, что даже странно. Сначала барахтаюсь, пытаюсь выбраться, ухватиться за что-нибудь и зову на помощь, но никто не подает мне руки. Все стоят, смотрят, как я выбиваюсь из сил, плачут и ничего не делают…

Что бы я ни делала, как бы ни пыталась спастись, финал у этого сна всегда один: я захлебываюсь и иду ко дну.

Сегодня все по-другому. Сегодня мне снится раннее утро. Я иду босиком по бескрайнему зеленому лугу. Солнце только-только начинает прогревать воздух, прохладный ветерок забирается под тоненькую цветастую юбку. Провожу рукой по травке, собираю росу и запрокидываю голову навстречу солнышку.

– Как же хорошо! – говорю громко, почти кричу, но голоса своего почему-то не слышу.

Налетает ветер, и мне становится холодно.

Мокрая от росы кожа покрывается мурашками, но я не сдаюсь, медленно иду дальше и дальше по полю. Там впереди должна быть тропинка. Ускоряю шаг, а внутри все вздрагивает и сжимается от предвкушения. Я знаю, куда она ведет. Если идти прямо, а потом свернуть направо, то дойдешь до родника, а дальше вдоль дороги мимо колхозного амбара… свернуть в проулок…

Дуб.

Вот он, родной! Большой, раскидистый с качелями. Какие могут быть качели в деревне? Самые обычные: толстая колючая пеньковка и дощечка, но это были лучшие качели в моей жизни… Отец каждую весну такие делал, и дети со всей деревни собирались около этого дерева.

Останавливаюсь в тени дуба. На душе так спокойно и тепло, что никуда уходить не хочется. Можно пройти дальше к дому, он рядом, я вижу. Открыть калитку, подняться на крыльцо по скрипучим деревянным ступеням и толкнуть старенькую дверь… Делаю шаг, второй, подхожу ближе к дубу, а дальше идти не решаюсь. Забираюсь на качели и тихонько раскачиваюсь.

«Идти или не идти? Нет! Не простят меня!»

Не могу вернуться, нет у меня больше дома, сама так решила. Глаза наполняются слезами, и я кусаю губы, чтобы не разреветься.

– Сама виновата, – шепчу тихо, и ветер подхватывает мои слова, разнося эхом по деревне.

Влюбилась, как дурочка, в приезжего красавца.

Они к нам летом приехали мост восстанавливать. Городские парни, заброшенные в глухую деревню, сразу обращали на себя внимание. Красивые, веселые, с деньгами, они легко знакомились девушками, задаривали их конфетами, подарками, собирали дискотеки. Местные ребята злились, устраивали разборки, но безнадежно проигрывали: слишком уж они простые, ограниченные, скучные, а приезжие даже с синяками после драк выглядели, как голливудские звезды. Они развлекались, как могли, и девчонкам нравилось, клевали.

Я тоже клюнула.

Отец был очень зол тогда. Угрожал мне: «Уйдешь с пришлым – дорогу назад забудь!» Предупреждал, что ничего хорошего из моего брака с Семеном не выйдет. Только все без толку. Не слушала, не верила, летала на крыльях и ничего кроме своей любви к Семену не видела.

Как только мост отремонтировали, я собралась и уехала из деревни. Дорогу домой, как и сказал отец, забыла. Семьи у нас с Семеном тоже не получилось. Жениться женился, а жили… Даже фамилию мне мою оставил.

Теперь не до веселья.

– Как мне быть? – обращаюсь в пустоту и вздрагиваю, потому что наконец-то слышу свой голос. —Я хочу вернуться домой!

Да, я решилась. Пусть отец меня накажет, даст самую тяжелую работу, и пусть не разговаривает со мной. Плевать! Хочу вернуться в то время, когда не было никаких проблем и все было понятно!

Становится пасмурно. Спрыгиваю с качелей и делаю шаг в сторону дома. Очередной резкий порыв ветра почти сбивает с ног. Пробую идти, но с каждым шагом меня отбрасывает назад. Вроде бы иду вперед, а удаляюсь от дома все дальше и дальше. Шаг – и я стою на тропинке у родника, еще шаг – и я уже в поле… Бегу, бегу, бегу… а потом резко открываю глаза и хватаю ртом воздух.

– Где я? – вырывается с хрипом изо рта.

Перед глазами все плывет, я щурюсь и пытаюсь осмотреться. Светло-бежевые стены, белая мебель, кровати.

«В больнице?»

На соседней кровати спит совсем молоденькая девочка. Сколько ей? Восемнадцать? Не больше.

Рассматриваю себя, пробую согнуть руку, а когда движение отдает ноющей болью, обращаю внимание на установленный катетер.

«Значит, точно в больнице».

Пробую восстановить события, вспоминаю, как я попала сюда. Не помню, чтобы я обращалась к врачу. Привезли? Из хостела или с работы?

«Меня же теперь точно уволят!» – Подскакиваю и сажусь на кровати.

Просторная застиранная больничная сорочка сползает с плеча, оголяя грудь. Я неловко подцепляю ее непослушными пальцами и натягиваю почти до горла. Кручу головой, ищу свои вещи и не нахожу ничего. Даже тапочек нет.

– Как так-то? – произношу вслух.

– Ой, ты проснулась! – Соседка трет глаза и тоже садится на кровати. – А я уже распереживалась: спишь и спишь.

– Давно я здесь? – игнорирую радостное щебетание соседки.

– Второй день, получается, – чуть задумавшись, сообщает она.

– Уволят! – выдыхаю и закрываю лицо ладошкой.

Воспоминания начинают мелькать, словно фильм на ускоренной перемотке. Вот мне становится плохо, я лежу, а тетя Саида приносит бульончик и заставляет пить аспирин. Потом ничего не помню, провал, темнота… Видимо, тогда меня и забрали в больницу.

– С чего уволят-то? – отвлекает меня соседка. – У тебя температура была за сорок, и так-то ты на больничном, не имеют права.

Машу рукой, мол не важно. Нет сил объяснять, что наш самодур может все. Да и выбора у меня особого нет. Дождусь врача или медсестру, что-нибудь про себя узнаю и тогда буду думать, как выкручиваться.

– Телефон! – спохватываюсь я. – Не видела его здесь?

Соседка мотает головой, а я вздыхаю, понимая, что телефон, скорее всего, остался в хостеле и я даже Карине позвонить не могу.

«Лишь бы не украли!»

Постепенно все проясняется, я начинаю восстанавливать события, но вместе с вернувшейся памятью неизбежно нарастает беспокойство. Как жить дальше, если меня уволят? Где брать деньги, если не выйду на работу? А я не смогу работать ближайшее время точно.

Тихий стук останавливает поток переживаний. Мы с соседкой не успеваем ничего сказать, как дверь открывается, и я вздыхаю с облегчением. Шанс, что я не лишусь работы, есть.

– Карина! – вырывается у меня.

– Лесь, ну ты даешь! Хоть бы позвонила! Спасибо Саиде, она сегодня весь ресторан своим звонком на уши поставила. Мы еле разобрали, что она про тебя рассказывает. Ты как в этом хостеле-то оказалась?

Глава 15

Леся

Карина подхватывает стоящий в углу стул и, пока несет его к моей кровати, рассказывает, как они всем коллективом разгадывали речь тети Саиды, а потом вспомнили об Айгуль.

– Она нам все и перевела! – смеется Карина.

«Я помню Айгуль: наша коренщица, хорошая девочка, моя ровесница».

– А у меня даже телефона нет, – считаю нужным объясниться с начальницей. —Извини, что не позвонила.

– Это нам тоже твоя Саида поведала. Теперь… – Карина пододвигается на стуле поближе ко мне. – Давай рассказывай, что случилось и как ты оказалась в том странном хостеле.

– Где-то надо было жить… – нехотя начинаю я. – На что денег хватило…

– А родственники, подруги? – не унимается Карина.

– Никого, – мотаю головой я и вздыхаю. – Родители далеко.

Карина бросает красноречивый взгляд на мою соседку. Девушка все понимает, встает и тактично покидает палату, оставляя нас одних.

«Боже, как неудобно!» – Зажмурившись, обещаю себе попросить у нее прощения, как только Карина уйдет.

– У вас же с мужем квартира была? – не отступает начальница.

– Была и есть. – У меня совсем нет желания рассказывать ей о своих проблемах .

– Хватит молчать, Лесь! Намолчалась уже! – строго выговаривает мне Карина, и я сдаюсь.

– Разводимся мы… – вздыхаю я. —На следующей неделе должны развести.

– Это из-за ребенка? – Чувствую, как начальница боится произнести это вслух.

– Да, это из-за выкидыша, Карина, – говорю и смотрю ей в глаза. – А может, не из-за этого. Он на вахте был, когда я узнала, что беременна. Позвонила ему сразу, хотела обрадовать, но Семен трубку не брал. Решила подождать.

Я замолкаю. Язык еле ворочается, но не от усталости. Я рассказываю и словно возвращаюсь в тот день, проживаю все заново, и это так больно и стыдно! Да-да, мне стыдно перед Кариной, что я вот такая… нашла себе мужа, а теперь жалуюсь!

– Он так и не перезвонил, а сообщения писать я не хотела.

– А потом? – почти шепотом спрашивает Карина.

– Потом… ты знаешь: обморок, больница… Он позвонил на следующий день, когда… Врач сказал, что сделали все, что могли, но срок маленький и… шансов не было.

– Понятно, – задумчиво произносит Карина. —А в хостеле ты?

– Потому что муж приехал и сообщил, что разводится со мной. Сказал, что я ему изменяла и этот ребенок не мог быть от него. Что я во всем виновата. Я ведь, и правда, сначала долго не могла забеременеть, а потом и выносить не смогла.