Эхо глубин

Сергей Родин

Эхо глубин

ЭХО ГЛУБИН

ГЛАВА 1. ПЕСНЯ НА ГЛУБИНЕ

В магазине старика Нейда на Коралловой платформе можно было купить как свежую рыбу, так и последнюю модель гидролокатора. Пожилый торговец, известный всему Коралловому Шпилю и как опытный рыбак, и как контрабандист редких глубинных деталей, держал своё заведение в характерном беспорядке. Сети сушились рядом с мотками оптоволокна, а под потолком качались клетки с биолюминесцентными медузами, освещающими витрины с навигационным оборудованием.

Когда деревянная дверь со скрипом отворилась, впуская соленый ветер, старик Нейд как раз чинил гидрофон, напевая себе под нос старую балладу о Великом Погружении – как это делали все рыбаки, работая с техникой. Суеверие гласило, что музыка успокаивает механизмы.

– Доброе утро, старик, – поздоровалась Лира Маренова, поправляя выбившуюся из-под шелковой повязки прядь светлых волос. Её платье из импортного муслина, явно слишком дорогое для рыбацкой лавки, шелестело при каждом движении. – Мне нужен акваланг для глубинного погружения. И, если можно, карта течений в районе старых руин.

Старик Нейд оторвался от гидрофона и окинул её долгим оценивающим взглядом. Адмиральская дочка. В его лавке. Просит снаряжение для погружения к руинам, куда приличные надводные барышни не суются.

– Карты есть, барышня, – хмыкнул он, вытирая замасленные руки о фартук. – Только я бы на вашем месте туда не совался. Течения там переменчивые. А ещё говорят, что в полнолуние оттуда слышны странные звуки. Старые рыбаки называют это "пением камней".

– Суеверия, – отмахнулась Лира, но её пальцы непроизвольно сжались на краю прилавка. С того самого дня, как она впервые услышала Песню во время церемонии погружения, прошла неделя. Неделя, наполненная бессонными ночами и этим проклятым звуком, который звенел в её голове, как разбитое стекло в пустой комнате.

Пока старик Нейд копался в запасах, доставая потрёпанный, но надёжный акваланг, навигатор на прилавке вдруг издал странный звук – словно кто-то провёл пальцами по струнам арфы под толщей воды. На экране, покрытом сеткой трещин и наклейками с изображениями русалок, появилась странная звуковая волна, которой там быть не должно:

<< 47.2 ГЦ – РЕЗОНАНС – ИСТОЧНИК: РАЗЛОМ-7 >>

– Что за… – Лира не успела закончить фразу. Волна исчезла, а навигатор мигнул и вернулся к обычной карте течений, словно ничего не случилось. Но в тот же миг что-то дрогнуло в её груди – как будто невидимая струна натянулась между ней и чем-то далеким, глубоким, зовущим.

– Что-то не так, барышня? – старик Нейд вернулся с аквалангом в руках. Его взгляд стал острым, настороженным.

– Я не уверена, – Лира нахмурилась, массируя виски. – Показалось… какая-то аномалия. Резонанс с разлома.

Старик Нейд резко побледнел. Акваланг выпал из его рук, с грохотом ударившись о настил. Биолюминесцентные медузы в клетках тревожно вспыхнули ярко-синим – они всегда чувствовали страх.

– Разломы, – прошептал он. – Песни разломов. Мой дед рассказывал… когда кто-то начинает слышать Песни, это значит, что океан выбрал тебя. Но для Надводников это невозможно. Это…

Договорить он не успел. Дверь лавки распахнулась настежь, впуская брызги и запах штормового ветра вместе с запыхавшимся младшим лейтенантом Кормаком. Его мундир был мокрым, нейроимплант в виске тревожно мерцал красным, а в руке он сжимал влагозащищённый планшет.

– Леди Маренова! – выпалил он, увидев Лиру. – Адмирал велел срочно вернуться. Инцидент на нефтяной платформе "Нептун-4". Глубинники… они прекратили работу. Все одновременно. Говорят, что услышали что-то. Какой-то… зов из глубины.

Он замялся, словно следующие слова давались ему с трудом.

– И ещё. Ваша сестра, леди Лекса. Её нашли на краю платформы, в одной ночной рубашке, босую. Она стояла у самого края воды и… пела. На языке, которого никто не знает. Врачи говорят, что она в трансе, но её глаза… её глаза светятся бирюзовым, как у глубинников-эхо.

Лира почувствовала, как по спине пробежал ледяной холод – не от страха, а от узнавания. Она знала этот цвет. Она видела его в зеркале сегодня утром, когда проснулась от очередного сна о глубинах. Три секунды её глаза светились точно так же, прежде чем вернуться к обычному серо-голубому.

Песня в её голове стала громче. Настойчивее. И впервые за неделю Лира поняла одно слово, которое повторялось в этом бесконечном гуле:

Приди.

Она сглотнула, чувствуя, как пересохло в горле. Старик Нейд молча протянул ей акваланг. В его глазах читалось понимание – и жалость.

– Когда океан зовёт, барышня, – тихо сказал он, – выбора нет. Можно только решить: ответить по своей воле или позволить ему забрать тебя силой. Я видел и то, и другое. Первое – лучше.

Лира взяла акваланг. Его металл был холодным и реальным в её руках – в отличие от всего, что происходило с ней последнюю неделю.

– Сколько я вам должна? – спросила она, доставая из сумочки жемчужины.

– Ничего, – покачал головой старик. – Считайте, что я инвестирую в будущее. Если то, что я думаю, правда – мир скоро очень изменится. И, может быть, адмиральская дочка, которая слышит Песни глубин, это именно то, что нужно, чтобы эти изменения не утопили нас всех.

Лейтенант Кормак нетерпеливо переступал с ноги на ногу в дверях.

– Леди Маренова, нам действительно нужно идти…

– Я знаю, – Лира направилась к выходу, но на пороге обернулась. – Старик Нейд, вы сказали, что видели людей, которых океан забрал силой. Что с ними стало?

Старик Нейд долго молчал, глядя куда-то сквозь неё, в воспоминания.

– Они ушли на глубину и не вернулись, – наконец сказал он. – Но иногда, в штормовые ночи, рыбаки слышат их голоса в шуме волн. Они поют. И самое страшное, барышня, – это то, что они звучат… счастливыми.

Лира вышла из лавки в яркий полуденный свет, но холод в её груди никуда не делся. Лейтенант Кормак торопливо зашагал впереди, прокладывая путь через толпу на рыбном рынке. Люди расступались перед адмиральским мундиром, не глядя им в глаза – так было принято.

Но Лира вдруг отчётливо почувствовала их взгляды на своей спине. Любопытство. Осуждение. Страх. Слухи в Коралловом Шпиле распространялись быстрее, чем приливное течение. Адмиральская дочка в лавке контрабандиста. Инцидент на платформе. Младшая сестра в трансе.

Связь между этими событиями была очевидна для всех, кто хотел видеть.

Они шли по узким мосткам между платформами, под ногами плескалась вода – бесконечная, непостижимая, зовущая. Где-то там, в глубине, в разломе номер семь, что-то ждало её. Что-то древнее. Что-то терпеливое.

Что-то, что только что коснулось разума её младшей сестры.

Лира сжала рукоять акваланга сильнее. Ладони вспотели несмотря на морской ветер.

Приди, – снова прошептала Песня в её голове, и на этот раз она услышала больше. Мелодию. Ритм. Приглашение и предупреждение одновременно.

– Леди Маренова, – лейтенант Кормак замедлил шаг, когда они подошли к адмиральскому особняку. Его голос был тише, почти извиняющимся. – Я должен вас предупредить. Адмирал… он не в настроении. И генерал Тайдуотер из подводного города Бездна прибыл с делегацией. Они требуют объяснений по поводу инцидента на платформе. Говорят, что это наша вина, что мы что-то… разбудили.

Лира остановилась, чувствуя, как сердце ухнуло вниз.

– Генерал Тайдуотер? Здесь? На Коралловом Шпиле?

Это было неслыханно. Глубинники не поднимались на поверхность без крайней необходимости. Для них солнечный свет был почти физической болью после жизни в вечных сумерках под куполами. Если генерал Тайдуотер рискнул подняться наверх…

Значит, всё было гораздо серьёзнее, чем она думала.

– Да, миледи. И он привёз с собой своего сына. Того самого, знаете… – лейтенант понизил голос до шёпота. – Эхо. Говорят, один из самых сильных за последние двадцать лет.

Лира кивнула, не доверяя своему голосу. Эхо. Те, кто слышал Песни разломов и мог им отвечать. Те, кто управлял течениями и находил затонувшие сокровища. Те, кого все боялись и которым все завидовали.

Те, к которым она теперь, возможно, принадлежала.

Особняк возвышался перед ними – три этажа белоснежного камня с балконами, увитыми искусственным плющом. Флаг надводного флота развевался на ветру. Всё было так привычно, так знакомо.

Но когда Лира ступила на порог своего дома, она знала, что возвращается в другую жизнь. В жизнь, где она больше не была просто адмиральской дочерью.

Она была чем-то другим.

Чем-то, чему ещё не было названия.

Приди, – прошептал океан в последний раз, прежде чем голоса в прихожей заглушили его зов.

Но Лира знала – это было не последний раз.

Это было только начало.

ГЛАВА 2. ГОСТИ ИЗ ГЛУБИН

Прихожая адмиральского особняка встретила Лиру привычной прохладой мраморного пола и запахом лимонного воска. Горничная Марта, служившая их семье уже двадцать лет, поджидала у входа с накрахмаленным полотенцем в руках.

– Леди Маренова, – её голос дрожал, что было совершенно не похоже на обычно невозмутимую Марту. – Адмирал просил вас немедленно пройти в большую гостиную. Там… гости.

Последнее слово она произнесла с такой интонацией, словно речь шла не о гостях, а о чуме или нашествии пиратов.

Лира кивнула, передавая ей акваланг. Пальцы Марты коснулись металла и тут же отдёрнулись – словно он обжёг её.

– Вы были у старика Нейда, – это было не вопросом. – Леди Маренова, прошу вас, будьте осторожны. В городе ходят слухи…

– Какие слухи? – резко спросила Лира, но Марта только покачала головой и поспешно удалилась, прижимая акваланг к груди, как нечто опасное.

Лира посмотрела на своё отражение в высоком зеркале у лестницы. Светлое платье примято, волосы растрепались от ветра, на щеках появился румянец от быстрой ходьбы. Она выглядела не как адмиральская дочь, готовая к официальному приёму, а как… как кто-то другой. Кто-то более живой. Более настоящий.

На мгновение ей захотелось подняться в свою комнату, переодеться, привести себя в порядок. Стать снова той Лирой, которую ждали от неё – безупречной, контролируемой, правильной.

Но Песня в её голове пульсировала сильнее, настойчивее. Приди. Приди. Приди. И она знала – время притворства кончилось.

Лира направилась к большой гостиной. С каждым шагом голоса становились громче – и не только те, что доносились из-за двустворчатых дверей из красного дерева, но и тот единственный голос в её голове, который звучал теперь почти оглушительно.

Она толкнула дверь.

Большая гостиная была обставлена с той изысканной роскошью, которую позволяли себе только высшие семьи Кораллового Шпиля. Персидские ковры – невероятная редкость в мире, где текстиль производили в основном из водорослей. Хрустальные люстры – память о Старом Мире, найденные в затонувших городах. Картины в позолоченных рамах изображали океанские пейзажи: закаты над бесконечной водой, штормы, старинные корабли.

Но сейчас вся эта красота казалась фоном, декорацией для той сцены, что разворачивалась в центре комнаты.

Отец – адмирал Корин Маренов – стоял у окна в полном парадном мундире. Широкие плечи, седеющие виски, лицо, высеченное из камня долгом и дисциплиной. Он был воплощением Надводной власти: несгибаемый, уверенный, непоколебимый. Но сейчас в его позе читалось напряжение – в том, как он сжимал руки за спиной, как напряглись мышцы челюсти.

Напротив него, на неудобных для Глубинников стульях – слишком сухих, слишком ярко освещённых – сидели трое.

Генерал Тайдуотер был мужчиной средних лет, но выглядел старше – так бывало со всеми Глубинниками, проведшими десятилетия под давлением воды. Его кожа имела тот характерный синеватый оттенок, который надводные дети учились распознавать как признак "загрязнения". Тёмные волосы, стриженные коротко, начинали седеть у висков. Глаза – серые, холодные, внимательные – оценивали каждую деталь комнаты с выражением едва скрываемого презрения.

Он был одет в официальную форму подводного флота – тёмно-синий костюм с герметичными вставками и биолюминесцентными знаками различия, которые тускло светились в ярком дневном свете. На поясе висел гидроплан – компактное устройство для подводной навигации. Даже здесь, на поверхности, он не расставался с инструментами своего мира.

Рядом с генералом сидела женщина – его адъютант, предположила Лира. Её лицо было скрыто за затемнённой маской, защищающей глаза от солнечного света. Руки лежали на коленях, но Лира заметила, как напряжены её пальцы – она явно страдала здесь, на поверхности, где воздух был слишком сухим, а свет слишком ярким для тех, кто привык к вечным сумеркам подводных куполов.

И третий.

Лира почувствовала его присутствие раньше, чем увидела. Песня в её голове взметнулась волной, почти физически ощутимой. Сердце пропустило удар. Воздух в комнате словно сгустился.

Он стоял у противоположной стены, нарочито отстранённо, словно демонстрируя своё нежелание участвовать в этом официозе. Молодой человек – не намного старше её самой. Тёмные волосы, слишком длинные по надводным стандартам, падали на лицо. Кожа – тот же синеватый оттенок, но на нём это выглядело не болезненно, а скорее… экзотично. Опасно. Как маркировка ядовитой рыбы, предупреждающая: держись подальше.

Он был одет проще, чем его отец – тёмная куртка без знаков отличия, штаны с множеством карманов, грубые ботинки. На предплечье, где закатанный рукав открывал смуглую кожу, Лира разглядела татуировку – компас со сложным геометрическим узором вокруг.

Но больше всего её поразили глаза.

Бирюзовые. Яркие, почти светящиеся в полумраке комнаты. Глаза Эхо – те самые, которые все Надводники учились бояться и которые она, возможно, видела в собственном отражении сегодня утром.

Он смотрел прямо на неё. И в этом взгляде читалось столько всего – любопытство, вызов, что-то похожее на узнавание. Словно он тоже чувствовал эту странную связь, этот резонанс между ними.

А потом он улыбнулся. Медленно, криво, совершенно без тепла. Это была улыбка человека, который смотрит на что-то одновременно интересное и отвратительное.

– Лира, – голос отца разорвал момент. – Наконец-то. Подойди, пожалуйста.

Она заставила себя оторвать взгляд от молодого Глубинника и пройти к отцу. Каждый шаг давался с усилием – Песня пульсировала теперь так сильно, что казалось, весь мир вибрирует в такт ей.

– Генерал Тайдуотер, – отец положил руку ей на плечо, направляя к гостям. – Позвольте представить мою старшую дочь, Лиру Маренову.

Генерал медленно поднялся – движение далось ему тяжело, суставы явно протестовали против низкого давления. Он не протянул руку для приветствия – Глубинники считали рукопожатия надводной глупостью. Вместо этого он склонил голову в формальном кивке.

– Леди Маренова, – его голос был низким, хриплым – голосом человека, который слишком долго дышал переработанным воздухом. – Моё сочувствие по поводу вашей сестры.

Лира почувствовала, как сжалось горло.

– Как она? – выдохнула она, глядя на отца. – Где Лекса?

– В своей комнате, – ответил отец, и она не могла не заметить усталость в его голосе. – С ней доктор Грейвс. Он говорит, что физически она здорова, но… она не реагирует. Сидит и смотрит в окно, на воду. Иногда… напевает что-то. Мы не можем разобрать слов.

– Это не слова, – вмешался молодой Глубинник. Его голос был неожиданно глубоким, с лёгким акцентом – характерным для тех, кто вырос в подводных городах, где звуки распространялись иначе. – Это Песня. Песня разлома.

Все повернулись к нему. Генерал Тайдуотер метнул в сына предупреждающий взгляд, но тот его проигнорировал.

– Кай, – отец встал, но молодой человек уже шагнул вперёд, к Лире.

Вблизи он был выше, чем она думала. И этот запах – соль, озон, что-то ещё, что она не могла определить, но что заставляло её сердце биться быстрее.

– Ваша сестра услышала Зов, – сказал он, глядя Лире прямо в глаза. – Разлом номер семь активизировался впервые за пятьдесят лет. Мы не знаем почему. Но тот, кто имеет хоть малейшую предрасположенность к Эхо, может его услышать. Это как… как частота, которую улавливает только определённый приёмник.

– Моя дочь не…

– Она пятнадцатилетняя девочка с Кораллового Шпиля, – оборвал адмирала генерал Тайдуотер. – У неё не может быть способностей Эхо. Это генетически невозможно. Способности передаются только через линию Глубинников и проявляются только у тех, кто родился или провёл значительное время под давлением воды.

Кай фыркнул – звук был полон сарказма.

– Генетически невозможно, – повторил он, и в его голосе прозвучала издёвка. – Конечно. Как и невозможно, чтобы у адмиральской семьи были Глубинные корни. Потому что тогда пришлось бы признать, что ваша чистая надводная кровь не такая уж чистая, правда?

– Кай! – рявкнул генерал. – Достаточно.

– Что ты имеешь в виду? – Лира услышала свой голос словно со стороны. Слова вырвались раньше, чем она успела их обдумать. – Какие Глубинные корни?

Повисла тишина. Тяжёлая, липкая, полная невысказанного. Отец смотрел в окно, спиной к ней. Генерал Тайдуотер изучал свои руки. Только Кай продолжал смотреть ей в глаза, и в его взгляде была жалость, которая резала больнее любого презрения.

– Ваша прабабушка, – наконец сказал он тихо. – Элара Маренова, урождённая Синеглазая. Глубинница из города Бездна. Эхо – одна из самых сильных своего поколения. Вышла замуж за вашего прадеда в рамках одного из тех "мирных союзов", которыми наши правители так гордятся. Прожила на поверхности семнадцать лет. Умерла от солнечной болезни, которая развивается у Глубинников, слишком долго находящихся на свету.

Он сделал паузу, и уголок его рта дёрнулся в подобии улыбки.

– Но об этом не принято говорить в приличном надводном обществе, верно? Гораздо удобнее делать вид, что смешанных браков не существует. Что Глубинники – это совсем другой народ, почти другой вид. Что между нами пропасть. Хотя на самом деле…

– Довольно, – отец наконец обернулся. Его лицо было бледным, губы сжаты в тонкую линию. – Эта информация была засекречена по просьбе самой Элары. Она не хотела, чтобы её дети страдали от предрассудков.

– Как благородно, – протянул Кай. – Стереть собственное происхождение, чтобы детишки могли спокойно жить в роскоши, пока их родня внизу ломает спины на шахтах.

– Мой сын, – генерал Тайдуотер встал, и в его движении была угроза, – забывается. Прошу прощения, адмирал. Кай, выйди. Подожди в прихожей.

– Нет, – сказала Лира.

Все уставились на неё.

– Нет, – повторила она твёрже. – Он останется. Потому что, похоже, он единственный здесь, кто говорит правду.

Она повернулась к отцу, и впервые в жизни не попыталась скрыть гнев в своём голосе:

– Ты знал? Всегда знал? И молчал?

– Лира, это сложнее, чем ты думаешь…

– Это очень просто! – она почувствовала, как руки начали дрожать. – Прабабушка Элара. Я нашла её портрет на чердаке, помнишь? Когда мне было девять лет. Ты сказал, что это дальняя родственница. Что она уехала в другой город и мы потеряли с ней связь. Ложь. Всё это время – ложь.

– Я защищал тебя, – отец шагнул к ней, но Лира отступила. – Тебя и Лексу. В мире, где Глубинники считаются низшим классом, любая связь с ними это…

– Позор? – закончил за него Кай. – Вот как вы это называете? Иметь в роду Глубинника – позор?

– Это не я создал эту систему, – огрызнулся адмирал. – Я просто живу в мире, который есть.

– И наслаждаетесь привилегиями, – добавила адъютант генерала – первый раз, когда она заговорила. Её голос был женским, но жёстким. – Пока мы умираем внизу, чтобы вы могли жить в ваших дворцах.

– Достаточно, – генерал Тайдуотер поднял руку. – Мы пришли не для этого.

Он обратился к адмиралу Маренову, и его лицо стало жёстким, официальным:

– Адмирал, ситуация критическая. Разлом номер семь активен. Четырнадцать Глубинников и двое Надводников – ваша дочь в их числе – услышали Зов. Все они сейчас в разной степени транса. Но это только начало.

Он достал из внутреннего кармана планшет и что-то включил. Голографическая проекция появилась над столом – карта океанского дна с пульсирующей красной точкой.

– Сейсмическая активность в районе разлома возросла на триста процентов за последние сутки. Если это продолжится, мы можем столкнуться с подводными землетрясениями, которые разрушат подводные купола. Миллион человек погибнет.

– И наши платформы, – добавил адмирал Маренов, глядя на карту. – Если разлом вызовет цунами…

– Именно, – кивнул генерал. – Впервые за десятилетия у нас общая угроза. Что бы там ни пробуждалось в глубине, оно опасно для всех нас. Глубинников и Надводников.

– Что вы предлагаете? – спросил адмирал.

– Совместную экспедицию, – генерал жестом увеличил изображение разлома. – Нам нужно спуститься туда и выяснить, что происходит. Для этого нужны лучшие специалисты с обеих сторон. И…

Он посмотрел на Лиру, и в его взгляде было что-то похожее на сожаление:

– И нам нужны Эхо. Те, кто может общаться с разломом. Ваша младшая дочь слишком молода и нестабильна. Но если есть другие в вашей семье, кто мог унаследовать способности Элары…

Все глаза обратились к Лире.

Она стояла, чувствуя, как Песня пульсирует в её голове всё сильнее. Приди. Приди. ПРИДИ. И вдруг она поняла – это был не просто зов. Это был выбор. Признать то, что она есть. Или продолжить прятаться.

– Я, – услышала она свой голос. – Я слышу Песню. С момента церемонии погружения. Неделю назад.

Лицо отца стало белым как мел.

– Лира, нет…

– Я слышу её прямо сейчас, – продолжила она, и слова полились сами, как прорванная дамба. – Она звучит как… как колокола под водой. Как голоса, поющие на языке, который я не знаю, но понимаю. И сегодня утром, когда я проснулась, мои глаза… мои глаза светились. Как у них.

Она посмотрела на Кая. Он смотрел на неё с выражением, которое она не могла прочитать. Удивление? Уважение? Что-то ещё?

– Покажи, – тихо сказал он.

– Что?

– Если ты действительно Эхо, покажи. Спой.

– Я не знаю как…

– Не думай. Просто… отпусти контроль. Позволь Песне выйти.

Лира закрыла глаза. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. Что она делает? Это безумие. Если она сейчас…

Но Песня была там. Ждала. Требовала.

Она открыла рот и позволила звуку выйти.

Это было не пение в обычном смысле. Это было… что-то другое. Звук шёл не из горла, а словно из самого центра её существа. Низкий, вибрирующий тон, который заставил хрустальную люстру над ними тихо звенеть. Вода в графине на столе начала дрожать, создавая рябь.

А потом Кай присоединился к ней.

Его голос был глубже, более уверенным. Их звуки сплелись, создав гармонию, которой не могло быть. Воздух в комнате сгустился, стал почти осязаемым. Картины на стенах начали дрожать. За окном океан взволновался, хотя до этого был совершенно спокоен.

И на одно невероятное мгновение Лира не была больше в гостиной. Она была в глубине. В темноте. В месте, где вода давила со всех сторон, но это не было страшно. Это было… домом.

Она увидела его. Разлом. Огромную трещину в океанском дне, из которой исходил синий свет. И что-то внутри. Что-то огромное. Древнее. Просыпающееся.

Звук оборвался так же внезапно, как начался. Лира открыла глаза и обнаружила, что стоит на коленях. Кай был рядом, тоже на коленях, его дыхание было тяжёлым. Их глаза встретились, и она увидела в его взгляде шок.

– Это было… – прошептал он.

– Невозможно, – закончил генерал Тайдуотер. Он смотрел на Лиру с выражением, которое могло быть благоговением или ужасом. – Резонанс такой силы… я видел такое только один раз. Когда два мастера-Эхо, обучавшиеся вместе десятилетиями, исполняли ритуальную Песню. Но вы… вы только что встретились.

– Пара-связь, – прошептала адъютант. – Думала, это легенда.

– Что? – Лира с трудом поднялась на ноги. Ноги дрожали, в голове кружилось. – Что такое пара-связь?

Кай тоже встал, но не смотрел на неё. Его челюсть была напряжена, руки сжаты в кулаки.

– Когда два Эхо резонируют так сильно, что их Песни усиливают друг друга экспоненциально, – ответил генерал. – Это редкость. Один случай на тысячу. И обычно это происходит между родственниками или…

Он не закончил, но Лира поняла. Или между теми, кто связан на очень глубоком уровне.

– Это меняет всё, – адмирал Маренов нашёл, наконец, свой голос. – Лира, ты не можешь идти в экспедицию. Это слишком опасно.

– С уважением, адмирал, – генерал Тайдуотер покачал головой. – Но после того, что мы только что увидели, ваша дочь может быть нашим единственным шансом понять, что происходит с разломом. Сила её Песни… она не обучена, даже не пробуждена полностью. Но потенциал…