Хищники и динозавры

Много звездочек на небе

Но одна ярче всех

Много девочек на свете

Но Александра ты милее всех

Вспоминаю минувшее время

Вспоминаю прошедшие дни

Вспоминаю те дни, что забыты

Когда познакомились мы

Никто никогда не узнает

И я никому не скажу

О ком мое сердце страдает

Кого я безумно люблю.

«Вот поживи с ним в общежитии, тогда все поймешь!» – настаивал Федор Алексеевич, не смотря на ужас в глазах старшей дочери: «А что? Ты предлагаешь мне в зятья алкоголика?» – обращался он к ней: «Даже если он и умный!? У него нет даже пары новых трусов на свадьбу. Мы что, ее за свой счет играть будем?» Так оно и случилось. Мать ленинского стипендиата приехала на свадьбу с одним тортом, даже не спросив, во что обошлось одеть, обуть и устроить застолье для полусотни гостей. Он тяжело вздохнул, увидев на столе белый квадрик, завязанный бантиком, и огорченно пожал плечами. А в это время молодой гений читал стихи для своей будущей жены, сорвав не малые аплодисменты от приглашенных:

Мою любовь не объять ни измерить

Тысячу верст до нее идти

Тысячу лет искать и верить

Тысяча бед не страшна в пути.

Эта любовь сравнима с кристаллом

Что поражает своей чистотой

Эта любовь покрепче металла

Песней летит за звенящей струной.

Эту любовь пронесу сквозь преграды

Долгие годы жизни своей

Ей не нужны никакие преграды

Что может сравнимо с любовью моей…

Разве ветер затушит горящее пламя

Разве можно забыться в бреду

Эта любовь, как пылающий факел

Путь освящает и рубит мглу.

Я прорывался сквозь бури и ветер

Сил не жалея, себя не щадя

Мне ты не можешь совсем не поверить

Эта любовь горит для тебя!

После бракосочетания он сразу переехал в их трёхкомнатную квартиру, ее не так давно получил Федор Алексеевич, как работник службы госбезопасности.

Манеры и поведение новоиспеченного зятя шокировали всю семью, включая Шурочку. Он, не смотря на свою феноменальную начитанность и ум, вырос в глухой смоленской деревне и его манеры и поведение в быту оставляли желать лучшего, да и пристрастие к горячительным напиткам, начавшаяся под сводами общежития привели к ежедневным скандалам.

О такой ли судьбе мечтала Александра Федоровна? Вместо роскоши и достатка она много лет прожила в дикой бедности. И если бы не ее родители, то и голода не избежать. После окончания института с отличием, он поступил в аспирантуру и на долгие годы погрузился в мир вечной мерзлоты Якутии, изучая лиманное орошение реки Лены, для дальнейшего использования в сельском хозяйстве. Все деньги, включая не малые командировочные, уходили на его исследования и конечно же алкоголь, так что даже по возвращении из очередной экспедиции, она вынужденно отдавала долги за непутевого мужа. Не говоря уже о том, что его месяцами не было дома и все хлопоты и заботы о подрастающих детях лежали на плечах ее родных и близких. Так однажды Сережа, старший брат Фроси, не узнал собственного отца и спрятался под диваном, надрываясь в истошном крике, он появился на пороге в огромной мохнатой шапке, с гитарой в руках и длинной черной бородой.

В отведенные три года диссертацию он не защитил, посчитав свою якутскую работу не достойной кандидатской работы. Известие, что муж не будет защищаться, едва не разбило их и без того шаткий брак. Только вмешательство Федора Алексеевича, считавшего развод не приемлемым, заставило ее забрать заявление о разводе. Еще несколько лет вся семья жила на его мизерную зарплату аспиранта. От отчаянья она заложила в ломбард их обручальные кольца.

Спустя двадцать лет глядя на его белоснежные волосы и такую же аккуратную, чуть длинноватую бородку можно было по-прежнему сказать, что он имеет прямое отношение к науке. А если прибавить природную лень и не желание лишний раз двигаться, то фигура его, из худой и долговязой, постепенно превратилась в солидную и весьма упитанную. Он явно выглядел намного старше своих лет, в отличии от Александры Федоровны, ее легко принимали за его студентку.

«С чего начинается зависть? С картинки в твоем букваре. С хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе» – так Фрося переделала всем известную песню из ее любимого фильма про разведчиков. Она сильно завидовала своим школьным подругам, что у них такие хорошие семьи. Так получилось, что у них никогда не было совместных ужинов, теплых семейных посиделок, что так классно изображают в кино или книгах. Глава семьи, пожалуй, даже не понимал, что это такое и гостей в их доме не водилось. Разве что его старший брат Борис мог приехать из Саратова, да и то в служебную командировку. Дядю Борю раздражало в их доме все, а самым главным камнем преткновения конечно разобщенность в питании. Как правило, они ели все в разное время и самое большее собирались вдвоем или втроем на малюсенькой кухне. Не то, что в его патриархальном доме, когда никто не смел сесть за стол, пока не собирались все члены семьи и вообще его слово служило непререкаемым законом.

Фрося любила отца до потери сознания. Отец был для нее и небом и землей, она буквально дышала им. Бог поцеловал его в самое макушку. Он родился с огромным потенциалом. Его мягкий, спокойный характер полностью противоречил резкой, напористой и очень властной матери, она держала в ежовых рукавицах всю семью. Сергей был не просто любимцем матери, в своей «рыбаньке» она не чаяла души. Никто и никогда не смел говорить ничего против ее обожаемого сына, чтобы он не делал. Он и впрямь был хорош собой, отлично учился, слушался во всем матушку. Так в их семье сформировалось два противоположных лагеря, бесконечно враждующих друг с другом. Сын умело пользовался слепой любовью матушки, действуя против отца и сестры исподтишка. Фросе всегда находилась на передовой и принимала первые удары и несправедливые оскорбления в свой адрес, прежде чем очередь доходила до отца. Он утирал ее «слезки на колёсиках» и учил выдержки. Она же, уткнувшись в его колени с трудом понимала, как можно сдерживаться и не орать в ответ взбесившейся женщине. «Можно» – убеждал он ее тихим и ласковым голосом: «Без выдержки, ты ничего и никогда не добьешься! Считай это своей проверкой!» «Легко тебе говорить!» – думала Фрося: «Ты такой умный!»

Но и у обожаемой «рыбаньки» случались частые заскоки. Так Сергей категорический отказывался мерить, не говоря уже носить вещи, что привозили из-за заграницы иностранные аспиранты отца. Так они и лежали по несколько лет, пока до них не дорастала Фрося, впрочем, это касалась и обуви, курток и прочих мальчишеских одежонок. Экономившей на всем Александре Федоровне это было на руки, что говорить, жили они бедно. Все звали ее пацанкой, ругали за внешний вид, а вот купить лишнее платьице ни у кого не возникало желания.

Волей судьбы один из двоюродных братьев Ушанских женился на девушке с прекрасного хутора, затерянного в степях Краснодарского края. Женю пригласили погостить с племянницей в огромный дом с большим приусадебным хозяйством, где кур, уток и гусей не счесть, а еще корова и свиноматка, она как раз только что опоросилась. И маленькая Фрося не могла оторвать восхищенного взора от лежащей огромной свиньи и малюсеньких очаровательных поросяток с кругленькими торчащими хвостиками.

О том, что Евгения не хотела забирать девочку из роддома, все уже и думать позабыли. И даже Толик, когда пришел свататься к тетушке, серьезно настроился ее удочерить. Женя его сильно разочаровала, ответив, что это всего лишь племянница.

Перед приходом жениха Евгения тщательно вымыла свою малышку, одела красивое белое платьице, такие же носочки и сандалики, неосторожно выпустив на улицу. Она хотела привести себя в порядок перед приходом любимого мужчины. А в это время Фрося оказалась рядом со своим заветным местом. Не заметив крошечную девочку, хозяин усадьбы случайно открыл дверку хлева, едва не сбив ее с ног. И в этот момент орава веселых и озорных поросяток неожиданно получила долгожданную свободу. Невозможно передать что творилось с ней, когда маленькие забавные существа с хрюканьем и гуканьем бегала вокруг и суетились, кто во что горазд. Воспользовавшись волшебным моментом, она схватилась за самого резвого поросенка и в своем белоснежном наряде попыталась залезть на него верхом. Воспоминание как она проехала буквально несколько метров на хрюкающем поросенке Фрося с удовольствием рассказывала, как одно из самых ярких и запоминающихся. Со всего размаху она слетала со своего питомца и лежала в грязи полная щенячьего восторга и счастья. И даже душе раздирающий крик тетушки, увидевшей во что превратились все ее труды показать девочку с самой лучшей стороны совершенно ее не испугали. На хуторе, где из благ цивилизации имелся магистральный водопровод и газ из баллонов, понадобилось не мало сил и стараний, привести ее снова в нормальный вид. От достигнутого успеха она находилась под таким сильным впечатлением, что стерпела все теткины выпады. Толик ждал их достаточно долго. Молодой симпатичный мужчина очень понравился маленькой девочке, а его открытая улыбка и вовсе очаровала. Так что весь вечер, пока она не уснула, она провела у него на коленях.

Толик, не получил Фросю в приемные дочери, а вот с Женей они обручились. Свадьбу играли с размахом! Три дня как это и положено в Краснодарском крае. С настоящим выкупом невесты, шатром на триста человек и переодеваниями. Подавались чарки и шишки, маленькие булочки из круто замешанного теста. Главным атрибутом свадьбы стал Бой каравай, украшенный виноградом из теста и двумя коньками. Только вот когда жених с невестой вскрыли его, приготовившись порезать по кусочку гостям, он оказался полностью сырой изнутри, не смотря на красивый внешний вид. На лицах многих гостей пробежала тень огорчения. «Плохая примета!» – шептались по дворам. А Женя сияла от счастья. Только из семьи старшей сестры никого не приехал на этот праздник жизни. Инициированный внутри института партийное собрание в отношении Вознесенского и его пьянства, порочившего честь советского ученого, довели его до острого приступа язвенной болезни желудка, и он попал в реанимацию. Вмешательство его аспиранта, имеющего нужные связи в московском здравоохранении, помогли ему не только не умереть, но и выздороветь. Пить алкогольные напитки он перестал начисто. И это тоже стало переворотной точкой в их жизни. В Москве свадьба пошла по второму кругу, правда уже без Бой каравая и ряженных, зато со всей московской родней.

В маленькой трёхкомнатной квартирке после рождения сына тети Жени стало невыносимо тесно. И Александра Федоровна начала прикладывать максимум усилий, чтобы разъехаться. Инфантильный муж, погруженный в свои формулы и вычисления, под ее мощным нажимом попытался сходит к ректору института на прием, все оказалось безрезультатным. На дворе шел 1983 год, начиналась смена эпох и к власти пришел Андропов, бывший руководитель ГКБ СССР. А для Федора Алексеевича продолжавшему даже на пенсии трудиться в отделе снабжения, такой ход событий оказался очень кстати. Именно ему принадлежала заслуга, что под новый 1984 год он получил ключи от огромной квартиры в соседнем районе Москвы, к обоюдной радости для всех домочадцев, всего в сорока минутах езды друг от друга.

С рождением Николя вольготная летняя жизнь для Фроси значительно усложнилась. Двоюродный брат родился болезненным ребенком, да еще с тяжелым пороком сердца. Женя родила его уже в тридцать лет, будучи тяжело больным человеком. Конечно, она совершила в своем роде подвиг, но все эти факторы стали для нее значительным испытанием в жизни. У нее был чрезвычайно упрямый характер, она ни к кому и никогда не желала прислушиваться. Надломленная многолетней болезнью, слабый болезненный ребенок, да еще сильно расшатанная психикой, главным образом собственной распущенностью и все дозволенностью, превратили ее в обыкновенного домашнего тирана.

Тетка с паникой воспринимала, все, что не бы не происходило кругом, будь то царапана на ноге или укус мухи единственного отпрыска. Фросе приходилось находиться в непростой, порой враждебной обстановке. Мать Толика, здоровая деревенская женщина, держала с мужем огромное хозяйство и огород. Тетя ни в чем не принимала участия. Целыми днями она сидела на лавочке, либо в своей комнате, плотно завесив занавески. Выглядела она очень худой, изможденной женщиной, вечно не довольной всем на света. Фросе быстро пришлось научиться мести веником ковры, кормить кур и полоть сорняки на огороде. А заодно гулять с братом, ловить ему бабочек и всячески опекать. Время от времени ее отпускали поиграть с местными ребятами, но часы проведенные дома казались ей бесконечно долгими. Суровая жизнь приучила ее к трудолюбию. «Честно зарабатывай себе на хлеб!» – поучали ее деревенские. Веселые и заводные люди на сельском празднике, где все дети могли наплясаться до упаду, да и жаркий климат с потрясающими закатами и восходами наполняли ее душу непередаваемой радостью и спокойствием. После города, даже если это столица, девочка ела с большим аппетитом так много вкусной и здоровой еды, что почти восполняла грустные моменты, что приходилось испытывать из-за тяжелого и вредного характера любимой тетушки.

Фросе исполнилось восемь лет, она бежала сломя голову через весь дом и не заметила открытого погреба. По дороге в сельпо она обнаружила, что забыла кошелек с деньгами и ей пришлось вернуться, с естественным желанием побыстрей догнать своих друзей. Толик спокойно открыл дверь погреба находящегося прямо перед выходом, рассчитывая, что дом пустой. За доли минуты она кубарем скатилась вниз, сметая стоящие на ступенях банки. Все произошло так быстро, что она ничего не успела осознать, увидев себя посередине непонятной жижи, в которую превратилось вишневое варенье, компоты и прочие съестные запасы, большая часть которых уезжала с ними в Москву.

В свете тусклой лампы, находясь под действием сильнейшего страха и испуга, что теперь ее будут сильно ругать за разбитые банки, она никак не могла подняться хотя бы на колени. Ее руки и ноги разъезжались на скользкой массе. Больше всего ее пугала реакции тетушки, когда та увидит, во что превратился белоснежный сарафан.

Сквозь рыдания от предстоящей взбучки она никак не могла сообразить, что же ей делать и как выбираться наружу. И она поползла на четвереньках верх сквозь усыпанные стеклами ступени. То и дело попадались огурцы и сливы, а уж липкое вишневое варенье лилось повсюду: «Я же сама их и собирала» – горестно вспоминала Фрося. Находясь в сильно неадекватном состоянии, она не нашла ничего лучшего, как залезть в ванную и попытаться смыть с себя, все то что на нее налипло, а заодно выстирать белый сарафан. «Женя меня сейчас просто убьет! Он же у меня единственный» – билась в голове неспокойная мысль. А то, что она свалилась почти с двухметровой высоты, разбила в дребезги несколько десятков трехлитровых банок и осталась полностью цела и невредима, об этом она даже не думала. На правом бедре виднелось лишь две небольшие царапины, появившиеся, то ли при падении, то ли когда она ползла по липким ступеням вверх.

Кое-как помывшись и посчитав сарафан достаточно белым, хотя по полу текла красноватая жидкость, пока она шла сдаваться на милость победителю. Тетка просто обомлела, увидев ее в первый момент, но по своему обыкновению не заорала своим высоким истеричным голосом, боясь разбудить мирно спящего в коляске сына. Понимая, что девочка явно находится не в себе, она в первые мгновенья попыталась ее успокоить. Фрося рыдала и плакала так, что женщине стало по-настоящему страшно. Девочка просила прощение, чуть ли не на коленях умоляла не бить ее за испорченный сарафан и разбитые банки. Быть может, в первый раз в жизни Евгения одумалась и не стала повышать голос.

И чем больше Фрося об этом задумывалась и приходило понимание и шок от происходящего, тем сильней становились рыдания. Пока на крики и истошный плачь девочки не прибежали все взрослые. Женя сильно рассердилась на племянницу, спящий сын зашевелился и подал голос. Толик быстро сообразил и повез мальчика подальше от плачущей девочки. Видя в каком, она находится состоянии и как искренне просит прощанье сквозь икоту и завыванье взрослые не осмелился ее наказывать. Ее отвели в дом, раздели, вымыли и дали новое платье.

Когда она поняла, что убивать ее никто не собирается, немного успокоившись, она вновь отправилась за хлебом. Ребята встретили ее не весело. Заметив заплаканные глаза, красное, все в бурых пятнах личико, особо не стали ничего выспрашивать и продолжили путь к сельмагу. Она вернулась аккурат к обеду. Впервые на ее памяти все ели молча, изредка переглядываясь друг с другом. В конце трапезы решили открыть погреб и оценить размер катастрофы. Она не выдержала и спустилась следом. Отговаривать ее не стали, попросили быть аккуратней и не испачкаться. Она стояла на нижней ступени, обнаружив кусочек не заляпанной площади, и сама не понимала, как она осталась цела и невредима среди груды осколков, острыми неровными краями, торчавшими повсюду, особенно в месте куда она приземлилась.

Взрослые расценили это как чудо, свешавшееся у них на глазах. На нее стали смотреть по-другому, а заодно и давать побольше поблажек. Долго скрывать от односельчан случившееся происшествие не получилось. Как-то раз, шествуя с ребятами за очередной порцией хлеба она почувствовала, что кто-то схватил ее за полы нового сарафана. Фрося нехотя притормозила и с интересом уставилась на соседскую бабушку. Та нехотя отпустила ее, как только девочка с силой попыталась выдернуть юбку. Она отстала от ребят и те недовольно обернулись, подбадривая ее ускорить шаг. Каково же их было удивленье, когда еще несколько человек, попытались схватить девочку. «Что это с ними?» – спросил один из местных мальчишек показывая на очередного желающего вцепиться ей в ногу. Фрося с удивлением пожала плечами, тут же вспомнив свой кульбит в подвале с разбитыми банками, правда рассказывать ничего не стала. Все подумали, что это потому, что она москвичка. «Мы за тебя тоже держаться будем! Глядишь и в Москву переедим» – смеялись они, дергая ее за волосы. В столицу из них никто не переехал, а вот Фрося провела в степях не мало школьных каникул. Со временем история про прогреб забылась, и она спокойно ходила по хутору.

Глава 3 – Начало

В 1985 году началась Горбачевская эпоха. Перестройка предусматривала «обновление социализма» с целью придать ему больший динамизм и эффективность, преодолеть застой и сломать «механизм торможения». Так и у них в жизни на протяжении нескольких лет начался сплошной этап «ускорения и интенсификации».

Вознесенского пригласили на научный форум в Краснодар и находясь всего то в ста пятидесяти километрах от дочери, он решил приехать и посмотреть, как живет, а главное, чем занимается его повзрослевшая дочь. Не то чтобы он не знал из ее скудных писем и рассказов, чем живет хутор, ему захотелось увидеть все собственными глазами. Монотонный пейзаж бесконечно ровных, как лист бумаги полей, сильно утомил его. Жара и духота набитого людьми автобуса, что привез его в самое сердце степной зоны России, еще больше удручила мужчину. Встретили его очень хорошо и радушно, но он твердо решил забрать ее с собой в Белоруссию, не смотря на громкие протесты Евгении. Сергей проводил в экспедиции уже не одно лето, как и другие дети научных сотрудников. В глубокой обиде тетя поджала губы, прекрасно понимая, что лишается главного своего помощника.

Из детского дневника: «К деревне Лесное мы подъезжали в душном автобусе, тяжело подпрыгивая на ухабах гравийки. С большим воодушевлением отец рассказывал мне про окружающие поля и постройки, и опытах на УДИ1, про Верхний и Нижний пруд. Наконец мы подъехали к остановке, нас встретил водитель Толик. С молниеносной быстротой он побросал вещи в крытый грузовик и повез дальше. Каждый раз, как и тогда, теплое чувство появилось в груди от взгляда на аккуратные белые домики, голубой забор, чистые дорожки и молодые фруктовые деревья и кусты. Машина не спеша въехала через распахнутые ворота и остановилась возле первого домика. На каменное, достаточно высокое крыльцо выбежала маманька и спустившись по ступенькам пошла к нам навстречу. Мы радостно встретились. Людей на базе собралось очень много, так что от смущения я даже не смогла толком понять кто есть кто. Работали здесь минчане, человек десять, чуть меньше обслуживающие автоматические системы и другие категории сотрудников, что трудились на благо отечественной науки. А еще отпрыски – это особая страница в жизни экспедиции!»

Ей пришлось на ходу преодолевать природную застенчивость и буквально за два дня перезнакомиться со всеми сотрудниками и конечно же их детьми. Вхождение в экспедиционный мир оказался стремительным.

За годы, проведенные в степях, она привыкла к очень жарким солнечным дням, когда на небе месяцами не видно не одной тучки. Первые дни она чувствовала себя очень неуютно в новом климате. Несметные тучи комаров, холод и дожди, казавшиеся бесконечными, после пронизанной солнцем степи не придавали оптимизма. А лес буквально сдавил ей голову едва они с отцом переступили дорогу, отделяющую его от базы. Он пугал ее своей непроходимой чащей, хотя это была всего лишь сильно исхоженная людьми опушка.

Игры в войнушку с ребятами быстро научили ее ориентироваться, а со временем она и вовсе полюбила лес, особенно чарующие запахи и походы по грибы.

Она отлично провела оставшуюся часть каникул. Большой ватагой они ходили купаться на Верхний пруд, смотрели телевизор и проводили свободное время за разнообразными карточными играми. Приезжающие сотрудники обучали их новым и новым, так что, когда Фрося решила записать в блокнот правила, чтобы не забыть, у нее набралось двадцать две разных игры. Помимо игр на базе существовало столько интересных дел и занятий, что порой она не успевала запоминать их в бесконечно быстро сменяющимся калейдоскопе.

Повар Раиса Максимовна насушила им целый мешок сухариков, и они целыми днями грызли их вместо семечек. Для Фроси разительным отличием стало полное отсутствие белого хлеба. Если он и был, то напоминал скорее серый. Нехотя ей пришлось научиться есть с ним даже бутерброды с шоколадным маслом. «А ты знаешь, что черный хлеб оставляет чувство насыщения организма гораздо больше, чем белый?» – спросила ее повар, глядя как она морщиться. «Нет» – искренне ответила Фрося. За столом все дружно кивнули.

Из детского дневника: «Наверное у каждого человека есть свои счастливые года или время, что питают человека его во все не урожайные периоды. Я так думаю о своей жизни в Лесном. В юные годы я очень удивлялась реакции дедушки, когда он рассказывал мне о своем детстве и его суровое лицо в этот момент буквально преображалось.»

В середине шестидесятых годов в Лесном начались полевые исследования торфяников для решения мелиоративных задач, главным образом осушения местных болот. За несколько десятков лет, болота осушили, создали мощную оросительно – осушительную систему каналов и прудов, с опытными участками для проведения экспериментальных исследований. По завершению строительства и ввода в эксплуатацию их система заняла призовое место на выставке, проходившей на ВДНХ2, получив серебряную медаль. После создания в Москве Проблемной научно-исследовательской лаборатории по разработке теоретических основ совместного управления водным, солевым и тепловым режимами мелиорируемых земель, на базе опытно – производственного участка Лесное на постоянной основе проводилась большая научная деятельность.

На краю большого села Лесное, в Белорусской республике выделили гектар земли и постепенно его с двух сторон окружили дома местных жителей. Со временем ее отлично обустроили, создав все условия для научной деятельности, с биохимическими, микробиологическими и агрохимическими лабораториями, с самой передовой на тот момент измерительной аппаратурой и вычислительной техникой, для проверки теоретических изысканий в натуральных полевых условиях. Появилась столовая, баня, огромный гараж, совмещённый с ремонтной базой, не только машин, но и разного рода оборудования по обслуживанию их системы. В первый момент Фрося буквально обомлела от созерцания высоких комфортабельных коттеджей из белого кирпича. Таких домов она не видела даже в Краснодарском крае, где средний уровень жизнь намного выше, чем в любом другом уголке России.

Вдоль дорожки, выложенной светлой плиткой в два ряда, ведущий через всю территорию, посадили кусты красной и черной смородины, яблоневые и другие фруктовые деревья. Имелся большой парник, где сотрудники выращивали для себя помидоры и огурцы. На небольшом огороде как правило высаживалась зелень и другие овощи, все что они успевали вырастить за основной сезон, он начинался в апреле, а заканчивался как правило в октябре. В зимний период жизнь практически вымирала, не то, что сотрудников на базе совсем не было, хотя конечно основная масса уезжала в Москву или Минск. Как правило минчане приезжали большими группами на сенокос, занимаясь проблемами обеспечения животных кормами. В Лесном испытывались новые технологии, с целью обеспечения стабильного и устойчивого урожая сена. Сотрудники начинали питаться в две смены, да и в лабораториях стоял жуткий гул. Со временем, к уборке сена, стали привлекать подрастающую молодежь. За работу им неплохо доплачивали, выдерживать адский труд, не привыкшим к сельской жизни ребятам было совсем не просто. Они потом долго жаловались на боль в спине, руках и коленях. На что мудрый начальник базы Абрам Моисеевич Коган, а по совместительству руководитель одной из полевых групп указывал на спортивную площадку со словами: «Спорт – это секретное оружие, которое всегда с тобой!» Его сын Иосиф, в быту просто Йося парировал отцу: «Ага! Скажи еще, что нужно поддерживать крепость тела, чтобы сохранить крепость духа!» Он приходился старожилом, как и дочь повара Жанна, оба на два года старше Фроси. Они знали всех местных жителей и по-свойски здоровались с ними, а те нередко угощали их припасами собственного производства, как правило домашней колбасой или салом с чесноком, не говоря о семечках.