Роман ценой в жизнь

Дарья Молчанова

Роман ценою в жизнь

Глава 1. Знакомство

Я всегда считала себя человеком осторожным. Из тех, кто трижды проверяет, закрыта ли дверь, и держит телефон на зарядке при восьмидесяти процентах – «на всякий случай». Я не верила в судьбу, не верила в магнетизм случайных встреч и уж точно не верила, что какой-то мужчина способен перевернуть мою жизнь одним взглядом.

Но тогда появился Иван Лежняков.

Он был не просто мужчиной – он был психологом. Это слово он носил, как одни носят любимое пальто: не напоказ, но так, чтобы его видели. «Я психолог» – и люди, казалось, с облегчением отпускали свои защёлки. Мне же это слово было как звонок тревоги: слишком много доступа внутрь.

Мы познакомились случайно – из той серии случайностей, которые потом по ночам вспоминаешь и думаешь, не придумала ли. Сначала он показался мне неправильным. Слишком внимательным, чтобы не расслабиться. Слишком закрытым, чтобы не забыть насторожиться. И слишком… непредсказуемым. В одну минуту – тёплая улыбка в уголках глаз, в следующую – ровная прохлада, будто кто-то выключил звук.

Мы договорились встретиться. Не «на свидание», не «на консультацию» – просто «сядем и поговорим». Было лето. День тёплый, вязкий, когда воздух пахнет расплавленным асфальтом и липовой пыльцой. У кафе – деревянные лавочки под тентом. Я пришла… поздно. Нет – я нарочно опоздала. Я стояла за углом и считала до шестидесяти – один, два, три – давая себе шанс сбежать. Шла по другой стороне улицы, делая вид, что ищу банкомат. Останавливалась у витрины с платьями, которые никогда бы не надела. Мне было страшно подойти к нему, страшно увидеть, как мои страхи отразятся у него в глазах.

Когда я, наконец, вышла из тени и подошла к лавочке, он уже держал в руке баночку колы – алюминий блестел влажными каплями и шипел, когда он надавливал пальцем на вмятину. Он постукивал ногтем по металлу – ровно и мерно, как метроном. Посмотрел на меня без паузы, без игры.

– 

Что же ты так долго? – сказал он спокойно, как факт. – Я уже почти хотел уходить.

Я кивнула и села на край лавочки, как садятся в автобус, который вот-вот тронется. Меня трясло – мелко, как от внезапного холодка, хотя вокруг всё плавилось от жары. Горло сжалось до толщины нитки. Губы сухие, язык не слушается. Я молчала. Очень хотела сказать «извини» или хотя бы «привет», но слова застревали где-то в ключицах и ни одно не доходило до рта.

Он сделал глоток колы, отвёл взгляд к дороге, где на красном светофоре перегревались машины, и вернул его на меня.

– 

Ты боялась? – спросил он просто.

Я едва заметно кивнула.

– 

У тебя всегда так? – продолжил он, чуть наклонив голову. – Или это… только сейчас?

Я сжала пальцы, чувствуя подушечки – влажные, как после дождя, хотя дождя не было. Почти десять минут я молчала. Он задавал короткие вопросы, не лез внутрь, скорее нащупывал берег:

– 

Где тебе удобнее сидеть – тут или в тени?

– 

Хочешь, пересядем подальше от людей?

Я отвечала взглядами и кивками: «здесь», «нет», «не знаю». Сердце билось так громко, что казалось, он его слышит – как слышишь музыку соседей, если приложишь стакан к стене.

– 

Можем и помолчать, – сказал он в какой-то момент, чуть сжав баночку так, что металл тихо щёлкнул. – Но мне важно понять, что с тобой. Это про то, что я – пугаю? Или про то, что близость пугает?

«И то, и другое», – хотела ответить я. «И ещё третье: я сама себя пугаю в такие моменты». Но в голос попала только одна буква, и она растворилась между нами так же тихо, как холодок от вентилятора.

Его глаза ослепительно сияли на солнце, и на мгновение я будто залипла на этом притяжение его глаза. Голубые с переливами зеленого, будто манили своей глубиной. Его волосы были мягкие, коротки и темно-русые или шатеновые. Небольшая подстриженная борода и усы, красиво обрамляли лицо. Он был прекрасен.

Лето умеет быть настойчивым: солнце ползло по тенту, сдвигая тень, и мы отодвигались вместе с ней, как будто играли с ним в медленную прятки.

Я кивнула. Это был мой первый настоящий кивок за всё время. Он заметил.

– 

Волнительно? – уточнил он мягче.

– 

Да, – выдавила я наконец. Одно слово, как монета, которую долго не решаешься бросить в автомат.

Он улыбнулся краешком губ – на секунду, как тень облака. И снова:

– 

Ты всегда такая, когда страшно? Или это – про меня?

Я вдохнула глубже, чем до этого удавалось, и покачала головой. Не «всегда». Но объяснить «когда» и «почему» – не было сил, будто мои объяснения – хрупкое стекло, и если я его возьму в руки, оно разобьётся.

Он задавал вопросы аккуратно, как хирург дотрагивается до кожи перед надрезом: «Что тебе было бы легче – написать, чем сказать?»

«Хочешь, чтобы я говорил меньше?»

Я отвечала жестами: «потом», «да», «пожалуйста».

Мы оба умели говорить без слов – просто он потому, что это часть его работы, а я – потому что сейчас по-другому не получалось.

На другой стороне улицы мальчик катил самокат, срываясь в смех на кочках. Вся жизнь вокруг шла как обычно – шумела, таяла, отпотевала – и это казалось почти оскорбительно: неужели можно так просто жить, когда у меня внутри застыл воздух?

Я смотрела на его руки – спокойные, с тонкими голубыми венами. Он не пытался коснуться меня, не тянулся ближе, хотя между нами было всего несколько сантиметров. Пил свою колу маленькими глотками, слушая, как она шипит на языке. Иногда смотрел на людей, иногда – вдаль, иногда – на землю под ногами. И всё равно я чувствовала, что внимание – на мне; не как прожектор, а как тёплая лампа, которую оставляют в прихожей, когда ждут.

Когда пять минут растаяли, он встал первым. Сжал пустую банку – короткий металлический вздох – и аккуратно бросил её в урну.

– Спасибо за встречу, – сказал он просто. – Мне пора идти

Он посмотрел на меня так, как смотрят на человека, с которым обменялись чем-то важным, даже если это – молчание.

Я кивнула. Кажется, улыбнулась. Может быть.

Он ушёл лёгким шагом, не оглядываясь. Я ещё долго сидела – будто охраняла на лавочке отпечаток его присутствия, чтобы он не остыл слишком быстро.

Потом я ехала домой на автобусе. Сердце билось уже не в горле, а там, где ему положено, но ещё громко, как после бега. Я пыталась вспомнить, что именно сказала за всю встречу, и получалось считать на пальцах: «да», «не знаю», «спасибо». Неловко. Смешно. Не по-моему. И при этом – странно правильно.

Написала подруге короткое «вернулась», поставила телефон на беззвучный и долго сидела у окна, глядя, как сумерки собирают улицу по кусочкам.

Я всегда считала себя осторожной. Осторожность спасала меня, как ремень в машине. Но в тот вечер я заметила, что иногда ремень давит на грудь так, что хочется отстегнуть его хоть на минуту, чтобы перевести дыхание. Иван умел быть рядом с тишиной, как будто это – язык, на котором он давно говорит. И, возможно, именно это – самое опасное и самое притягательное в нём.

Мы разошлись, и он ушёл первым. А у меня осталась странная ясность: я выжила, почти ничего не сказала, а всё равно сказала слишком много. И ещё – простая мысль, от которой дрожь возвращалась, но уже мягким током: если это повторится, я, возможно, захочу попробовать ещё раз – и, может быть, на этот раз сказать не одно слово, а два.

Глава 2: Горький вкус несбывшихся надежд

Как же я тогда ошибалась… Казалось, после той первой искры, после робкой надежды на продолжение, меня захлестнула волна мучительных сомнений. Пригласит ли он? Захочет ли повторить? Вернувшись домой после занятий, я лихорадочно схватила телефон, словно он мог хранить в себе ответ. Но экран молчал. Ни единого знака внимания. Неужели я ошиблась? Может, он не был готов к следующему шагу? Или, что еще хуже, сомневался, стоит ли вообще его делать? Разочарование кольнуло сердце, но я отбросила телефон, цепляясь за хрупкую надежду.

День тянулся мучительно долго. Скинув рюкзак в угол комнаты, я без сил рухнула на кровать. Усталость сдавила веки, и я провалилась в сон, в котором властвовал он. Иван. Он смеялся, и его глаза сияли, отражая солнце. Его глаза были целым миром. В них плескалась жизнь, согревая меня изнутри. Переливы голубого и зелёного – точь-в-точь бездонная лагуна, манящая заглянуть в самую глубь. Он смотрел на меня, не отрываясь, в его взгляде плескалась радость, непосредственность и детская невинность. Я не могла отвести глаз. И вдруг его лицо приблизилось, и я почувствовала на своих губах вкус его поцелуя, легкое, трепетное касание. Слияние, от которого перехватило дыхание…

Резкий толчок выбросил меня из сна. Я подскочила, оглядываясь по сторонам, и с горечью осознала: это была лишь иллюзия, сладкая греза, не имеющая ничего общего с реальностью. Досада зажглась внутри, и я поняла: нельзя медлить. Необходимо взять себя в руки, набраться смелости и самой сделать первый шаг. Это было непросто, ведь я привыкла ждать инициативы от других. Однако, к моему удивлению, меня захлестнуло странное желание сблизиться с этим человеком.

Схватив телефон, дрожащими пальцами набрала сообщение: "Привет! Слушай, у меня есть идея! Может, покатаемся на великах? Только вдвоём, без компании. Как тебе?"

Набрав текст в спешке, я зажмурилась и отправила. "Отправлено." В груди разлилось терзающее волнение. А вдруг он откажет? Смогу ли я пережить это? Ведь я никогда прежде не приглашала никого на свидание! Пытаясь отвлечься, я занялась делами, отодвигая момент истины.

Спустя несколько часов, на экране телефона загорелось уведомление. Трясущимися руками я потянулась к нему. В голове проносились сотни мыслей. Осталась ли еще надежда, или все уже кончено? С замиранием сердца я открыла сообщение.

"На великах? Да как-то не особо хочется. Тем более у меня своего велика нет, только у брата. Мне больше общение нравится, чем просто так кататься."

Мир вокруг рухнул в одно мгновение. Все мои надежды, планы, все, что я так долго выстраивала в своем воображении, обратились в прах. Слезы градом покатились из глаз. Мне казалось, что это конец. Неужели я так сильно ошиблась, что он больше не хочет меня видеть? Эти мысли терзали меня, заставляя чувствовать себя ничтожной. В этом огромном мире, где все вокруг влюблены и ходят за ручку, я сижу одна в туалете и рыдаю. И никто никогда не узнает о моих страданиях.

Неужели во мне что-то не так? Эти мысли терзали меня, заставляя чувствовать ничтожеством.

Когда рыдания стихли, я вытерла лицо, сделавшееся чужим, и, надев маску безразличия, вернулась в комнату. «Нет, – шепнул внутренний голос, – не может быть, что дело только во мне. Может, он и правда просто не любит велики, а я всё драматизирую?»

«Ничего страшного, – прошептала я уже в слух, глядя в окно на угасающую в предрассветной дымке луну. – Я попробую ещё раз. Вдруг получится?»

Я обязательно попробую ещё раз.

Глава 3: Между строк: эхо двусмысленных фраз

Пробуждение выдалось вялым, словно после тяжелой болезни. Я потерла слипающиеся веки, сонно потянулась, и, с трудом оторвавшись от подушки, побрела на кухню, навстречу неизбежному завтраку. На столе, как всегда, ждала меня пресная геркулесовая каша из пакетика – унылая субстанция, мало напоминающая полноценный прием пищи. Несколько жалких кусочков фруктов, призванных хоть как-то оживить эту безвкусную массу, лишь добавляли ей легкую, едва уловимую кислинку, напоминающую о приближающемся учебном дне.

Впереди маячила рутина, однообразная череда лекций, но мысли мои, словно назойливые мухи, неотвязно возвращались к Ивану.

Вскоре, меня начали одолевать сильные сомнения, грызущие душу. А вдруг этот человек преследует какие-то скрытые цели, играет со мной, как кошка с мышкой, ради какой-то тайной выгоды или подлого подвоха? А вдруг я все испортила, разрушила то хрупкое, что возникло между нами, и совершенно не понравилась ему ни внешне, ни внутренне, ни как девушка, ни как человек, ни как личность?

Мысли, словно стая воронов, кружились над моей головой, накидывая все новые и новые поводы для тревоги и самобичевания, превращаясь в жуткий хоровод страхов и сомнений.

“Так, стоп, хватит! Довольно!” – прошептала я себе вслух, словно пытаясь отогнать наваждение, и хлопнула себя ладонью по ноге, как будто этим жестом можно было выгнать из головы все дурные мысли.

“Не нужно додумывать, не нужно гадать на кофейной гуще, можно просто спросить у него напрямую.”

На тот момент, терзаемая комплексами и неуверенностью в себе, я искренне считала, что не смогу понравиться ни одному из собеседников, ни как девушка, ни как интересный человек. Чувствовала себя гадким утенком, обреченным на вечное одиночество. Однако, несмотря на все свои страхи, я все-таки решилась рискнуть, пойти ва-банк, и вечером этого же дня, собрав остатки храбрости, написала Ивану SMS, с робкой просьбой подробно описать свои ощущения после нашей первой встречи. Мне было отчаянно интересно узнать, что на самом деле чувствует человек, находясь рядом со мной, какие эмоции я вызываю, какие недостатки бросаются в глаза, так как я давно не получала от людей честной обратной связи о своем поведении, словно была невидимкой, существующей в вакууме.

Вскоре, словно в ответ на мои молитвы, я услышала долгожданное уведомление на своем телефоне, похожее на погребальный колокол, возвещающий о приближающейся катастрофе. Подскочив на месте, как ужаленная, я судорожно схватила телефон в руки. Это был Иван.

Сердце бешено колотилось в груди, словно пойманная в клетку птица,

Сделав глубокий вдох, словно ныряльщик перед погружением в бездну, я взяла в руки телефон, ставший в одночасье тяжелым, и открыла злополучное SMS. Полностью прочитав текст, в первый момент я почувствовала облегчение, словно тяжелый камень свалился с плеч. Казалось, худшее позади, и тучи, сгустившиеся над моей головой, начали рассеиваться, пропуская сквозь себя лучи надежды. Я даже вытерла выступивший на лбу пот, ощущая себя помилованной преступницей, получившей долгожданную свободу.

Однако, спустя полчаса, после многократного, мучительного перечитывания, в тишине собственной комнаты, каждая фраза сообщения, начинала раскрываться во всей своей двусмысленности, обнажая скрытые подтексты и недосказанности. С одной стороны, Иван подчеркивал свою решимость продолжать общение, не собираясь ставить крест на нашей зарождающейся дружбе. С другой же, он все-таки подмечал моменты, которые его “крайне напрягали”, недостатки, над которыми, по его мнению, мне стоило “серьезно поработать”.

Погружаясь в этот текст, словно в зыбучие пески, я все больше запутывалась, не в силах понять однозначный вывод, который сделал Иван обо мне. Кто я для него? Интересный собеседник, требующий “доработки”, или безнадежный случай, с которым он великодушно готов мириться?

Глава 4: Прорыв сквозь стену сомнений

Утро следующего дня принесло с собой неожиданную, но столь желанную бодрость. Я проснулась, ощущая прилив новых сил, словно обновленная после долгого, целительного сна. В окно, словно художник, расписывающий холст, врывалось яркое, ласковое солнце, заливая комнату золотистым светом. Отвечая ему теплой улыбкой, я с радостью встречала новый день, полный пусть и неясных, но обещаний, и отправилась на пары.

К середине третьей пары, когда все задания были выполнены, а мозг уже отказывался впитывать новые знания, я, не дожидаясь окончания, решила направиться домой. Путь мой лежал через университетский двор, где, по воле случая, я встретила двух своих знакомых. Мы остановились, обменялись обыденными фразами о жизни, о преподавателях, о мудреном домашнем задании, а затем разошлись, каждый по своим делам, словно корабли.

Придя домой, я, словно одержимая, вновь схватила телефон, надеясь обнаружить долгожданное сообщение. Но экран, как и прежде, молчал. Никаких новых предложений о прогулке от Ивана не поступило. Мои мысли, словно упрямые овечки, вновь начали блуждать по лабиринтам возможностей. Куда бы еще можно было предложить ему пойти? Что придумать, чтобы не выглядеть навязчивой, но при этом дать понять, что я искренне заинтересована в продолжении общения?

Спустя некоторое время, когда смелость, словно росток, пробилась сквозь толщу сомнений, я, наконец, решилась. “Предложить ему просто погулять,” – мелькнула мысль. “Пусть сам выберет место, куда захочет. И пусть это будет в ближайшие дни”. Это казалось мне идеальным решением – ненавязчивым, но при этом демонстрирующим мою инициативу.

Трясущимися пальцами, словно пианист, играющий сложную мелодию, я медленно, с трудом набрала сообщение. Каждое слово давалось с усилием, словно я писала исповедь. Наконец, с замиранием сердца, я нажала кнопку “Отправить” и, словно отталкивая от себя нечто раскаленное, закрыла телефон. Ожидание было невыносимым, физически ощутимым, оно давило на грудь, мешая дышать. Я не знала, какой будет реакция на это предложение: согласится ли он наконец-то на встречу, или я опять получу отказ, и тогда нашу, так и не начавшуюся, историю можно будет считать окончательно закрытой, похороненной под обломками несбывшихся надежд.

Не прошло и часа, как на телефоне вспыхнуло уведомление о новом сообщении. Я боялась даже прикоснуться к телефону, словно он мог раскрыть всю правду, которая, как мне казалось, могла разрушить мое хрупкое душевное равновесие. Эта металлическая коробочка, этот всесильный телефон, казался мне источником всей моей радости и всех моих страданий, способным в одно мгновение вознести до небес или низвергнуть в бездну отчаяния.

Реакция, к моему величайшему удивлению, не заставила себя долго ждать. Иван был согласен. “Да, давай, погуляем в ближайшии дни!” – гласило сообщение, написанное с какой-то удивительной, заразительной радостью.

Я радостно схватила телефон, словно сокровище, и захлопала в ладоши, как маленькая девочка, получившая желанную игрушку. Моему счастью не было предела. Впервые за долгое время я ощутила в себе невиданную силу, уверенность в собственных силах и жгучее желание жить, дышать полной грудью. В тот момент мне казалось, что я еще чего-то стою, что я способна на большее, чем просто первая, неловкая встреча. Я поняла, что вторая встреча теперь зависит исключительно от меня, от моего умения проявить себя, показать свои лучшие качества, свою индивидуальность, чтобы доказать, что я – не просто очередная знакомая, а интересная, многогранная личность.

Как же я тогда ошибалась… Как же наивно я полагала, что все зависит лишь от меня и от моих решений, забывая о том, что в танце двух сердец всегда участвуют двое, и каждый из них играет свою, не менее важную роль. Это было лишь началом долгого, извилистого пути, полного открытий, разочарований и, возможно, истинного понимания себя и других.

Глава 5: Танец тревожных бабочек

Настал день "Икс", тот самый день, которого я одновременно ждала и боялась. Проснулась я непривычно рано, с удивлением осознав, что это "сегодня" все-таки наступило. Ведь Иван так и не обозначил точную дату нашей встречи, оставив меня в подвешенном состоянии, между субботой и воскресеньем. И вот, на календаре суббота, теплое, почти жаркое утро. Солнце, ворвавшись в квартиру, залило ее ярким, ослепительным светом, вырывая меня из объятий сна.

Томно лежа на кровати, согретая первыми лучами, сонно потирая глаза, я, погруженная в телефон, еще и не думала о том, чтобы вставать и начинать день. Как вдруг – сообщение от Ивана! "Всё, я закончил. Можем встретиться прямо сегодня".

"Прямо сегодня… прямо сегодня…" – закружилось в голове, словно назойливая мелодия. Меня охватила дикая паника, вперемешку с безудержным желанием взорваться от счастья и сию же минуту побежать на встречу. Я вскочила с кровати и, как угорелая, начала метаться по квартире, хватая вещи, словно тонущий хватается за соломинку. Одеваться мне или терять драгоценное время? Соглашаться на "прямо сейчас" или перенести встречу на завтра, чтобы тщательно подготовиться?

В панике я схватила полотенце и, словно преследуемая невидимым врагом, побежала в ванную, чтобы как можно скорее вымыть голову и привести себя в порядок. Не глядя, практически на автомате, я вымыла волосы, обдала тело прохладным душем и, кое-как одевшись, выбежала из ванной, оставив за собой мокрый след.

С телефоном в руке, дрожащими пальцами набрала Ивану сообщение: "Я готова встретиться прямо сегодня! И мне не нужна никакая подготовка, потому что я очень ждала нашей встречи". Сразу после отправки, меня словно отпустило, на смену панике пришло какое-то странное, болезненное спокойствие.

Он был согласен. Уже через пять минут, обмениваясь короткими сообщениями, мы договорились о месте и времени встречи. Моей радости не было предела! Я до сих пор не могла поверить, что человек согласился встретиться со мной так спонтанно, без всяких условий, без какого-либо подвоха. Я искренне надеялась, что все пройдет хорошо, хотя одновременно меня накрывала огромная волна сильного, безумного волнения и какого-то иррационального страха – страха снова оплошать, повести себя как-то не так, сказать что-то глупое или испытать мучительное чувство белой зависти, страха оказаться не такой, как он себе представлял. Какая-то липкая, парализующая паника сковала меня, словно паутина.

Но, несмотря на все свои страхи и сомнения, я резко подскочила, словно подброшенная пружиной. В спешке собравшись, накинув первую попавшуюся под руку футболку, я выбежала на улицу и тут же написала Ивану, что "вот-вот буду на месте". Голова кружилась от волнения, словно после долгого пребывания на карусели, но я продолжала идти вперед, навстречу своей судьбе. Мне было страшно – страшно не оправдать его ожидания, страшно показаться какой-то не такой, странной, молчаливой, как всегда.

Но все же, переборов сомнения, я согласилась на эту встречу, понимая, что это, возможно, мой последний шанс доказать себе, доказать миру, что я достойна того, чтобы получить что-то хорошее в жизни, чтобы быть рядом с людьми, которые мне нравятся, которые видят во мне нечто большее, чем просто серое пятно на фоне серой толпы.

Мы встретились в одном из самых красивых и оживленных мест города. Это было место, словно сошедшее с открытки – большой, ухоженный парк в центре драматического театра с множеством деревьев, и уютными лавочками, расставленными как по кругу, так и поодиночке, словно приглашая к уединению и размышлениям.

Я пошла по одной извилистой дорожке, петляющей между деревьями, и вдруг увидела его. Он выглядел еще более живым, более привлекательным, чем я помнила. Он сидела на лавочке, озаренный солнцем, и махал мне рукой, словно призывая к себе, приглашая войти в его мир. Я очень обрадовалась, увидев его лицо, ведь я уже почти потеряла надежду на эту встречу, смирившись с мыслью, что она никогда не состоится.

Это дало мне такой прилив сил, такой заряд энергии, какого я не испытывала уже очень давно. Сначала я думала, что все кончено, что наша история закончилась, так и не начавшись, а, как оказалось, все вернулось на круги своя, и мы все-таки встретились, вопреки всем моим страхам и сомнениям.

Я впервые видела на лице человека столько искренней радости от встречи со мной. Я никак не могла поверить, что в этом огромном, равнодушном мире существует хоть один человек, который видит меня такой, какая я есть, и принимает меня такой, какая я есть. Ведь я уже почти отвыкла от живого общения, от людей, давно не выходила из дома, погрузившись в свой собственный, замкнутый мир. Эта встреча стала для меня поистине новым опытом, мощным переключением, встряхнувшим мою застоявшуюся жизнь.

Пока я шла к нему, в моей голове, словно рой обезумевших пчел, кружились сотни мыслей: что меня ждет на этой встрече? Будет ли это просто дружеское общение, или между нами возникнет искра, вспыхнет пламя страсти? Или произойдет что-то что изменить мою жизнь на всегда?

Глава 6: Язык тела: между немотой и откровением

Когда Ваня поприветствовал меня, лучезарно улыбаясь и протягивая руку, словно предлагая билет в свой мир, я внезапно ощутила, как слова застревают в горле, словно ком, и я не могу произнести ни единого звука. Я словно онемела, превратившись в статую, застывшую во времени.

Я села на ближайшую лавочку, как будто упала, и почувствовала, как врастаю в нее, как будто корни, внезапно проросшие из моих ног, приковывают меня к этому месту, не позволяя пошевелиться. Мое тело, словно скованное тысячами невидимых цепей, превратилось в тюрьму, где каждый мускул напряжен до предела, а сознание бьется в панике, пытаясь найти выход. Я ощущала себя заточенной в собственном теле, бессильной и беспомощной, как бабочка, попавшая в паутину.