Эхо незабытой любви

– А я поняла многое за время разлуки, – ответила я тихо.

Мы вышли на пустырь возле рощи и легли в траву, глядя на звёзды. Когда одна из них сорвалась с неба, я зажмурилась и загадала: пусть он меня поцелует.

– О чём загадала? – улыбнулся он.

– Не скажу. Иначе не сбудется.

Нильс вдруг наклонился, стал игриво щекотать, и я уже не смеялась – сердце билось так громко, что казалось, его слышно в ночи. Его глаза притянули мой взгляд, и губы коснулись моих. Поцелуй оказался горячим, долгим, будто в нём растворилось всё лето.

Страсть нахлынула, но вместе с ней – страх. Я не была готова к большему. И он понял это: остановился, просто обнял, позволил мне самой решать, когда буду готова.

Мы заснули под утро, уставшие и счастливые. Я знала: теперь у меня есть человек, которому могу доверить сердце. Но скоро предстояло проверить – смогу ли я открыть ему и свою слабость.

Глава 7

Утро выдалось тихим и ясным. Мы просыпались медленно, будто боялись спугнуть уют. Я лежала на груди Нильса, слушала его ровное дыхание и чувствовала, как моё сердце бьётся в такт его ритму. Никогда раньше я не знала такого спокойного счастья. Казалось, время застыло, позволяя насладиться близостью.

Я уже не сомневалась: я влюбилась. Наверное, это случилось ещё в тот день на летней кухне, когда впервые встретила его взгляд – и весь мир вдруг изменился.

Нильс осторожно перебирал мои волосы, его ладонь крепко держала мою руку. Уходить от него не хотелось, но впереди ждала бабушка, которой я должна была рассказать о своём возвращении.

– Я не отпущу тебя, – прошептал он, коснувшись губами моих волос.

– Увидимся вечером, – пообещала я, целуя его в щёку.

Музыка, внезапно загремевшая из колонки, разрядила нежность: мы умывались и чистили зубы под ритм мелодии, дурачась и смеясь. За завтраком он снова проводил меня, а я отправилась к бабушке.

Она встретила меня радостно, прижимая к себе и засыпая вопросами. Вернувшиеся из отпуска дядя, тётя и маленькая Ариана тоже собрались за столом. Я отвечала, но мысли всё время ускользали к вечеру и к нему.

Нильс пришёл, когда солнце клонилось к закату. Я нарядилась в короткую джинсовую юбку, тёмную футболку и кеды, а лёгкий макияж придавал уверенности.

Он предложил прогуляться к сопке с вышкой. Мы шли, держась за руки, мимо старых деревьев и домов, а дорога постепенно уводила нас вверх, в прохладную тишину леса. Вдруг Нильс остановился, протянул мне красный маркер, а сам взял чёрный. На гладком камне мы написали имена и половинки сердца. Он спрятал камни под ветвистой ивой и сказал:

– Через год найдём их снова.

В груди стало тепло – такие простые вещи превращали нашу историю в особенную.

Когда мы добрались до вершины, перед глазами открылась металлическая башня. Меня сразу пробрала дрожь: я избегала высоты всю жизнь – балконов, лестниц, даже крыш. Я невольно отступила: страх высоты сковал ноги. Но Нильс крепко взял меня за руку.

– Только первый этаж, – успокоил он.

Мы поднимались всё выше: один пролет, другой… Каждый шаг отдавался в коленях, ладони холодели, а сердце стучало так громко, что я боялась, что он услышит. Но его голос, тихий и уверенный, будто прокладывал мне дорогу вверх. И вот мы уже стоим на самом верху. Внизу деревня казалась игрушечной, а сердце билось где-то в горле. Но его ладонь не отпускала мою.

– Ты справилась, – сказал он тихо, обнимая сзади. – Видишь? Ты сильнее страха.

– Только потому что ты рядом, – прошептала я, и в груди вспыхнула гордость за себя.

Закат разливался золотым светом по небу. Солнце тонуло за горизонтом, и мы стояли высоко, будто сами стали частью этого огромного мира. В такие минуты верилось, что всё возможно.

На обратном пути мы мечтали: о прогулках по моему городу, о будущем, о доме и детях. Разговоры казались наивными, но в них было столько искренности, что сердце верило каждому слову.

Когда наступила ночь, мы спустились вниз. Лес шумел, а звёзды освещали дорогу. Я слегка дрожала от прохлады, и Нильс закутал меня в свою куртку.

У калитки мы попрощались и договорились завтра снова встретиться. В ту ночь мне казалось, что впереди – только свет. Я не знала, что этот завтрашний день принесёт не только радость, но и встречу с тенями прошлого.

Глава 8

Сон покинул меня вместе с первыми криками петуха. Солнце только начинало разгонять прохладу, заливая комнату мягким золотом. Настроение поднялось: впереди ждал день – насыщенный, полный дел и встреч. Мы с Нильсом решили отправиться на велосипедах на кладбище. Тихие аллеи всегда умиротворяли мои мысли, а вечером нас ждал визит к его другу Рамилю, который собирался похвастаться новой приставкой. Я уже предвкушала смех, игры и радость.

Собравшись, я уложила в рюкзак печенье и сладости – дедушке, на могилу. Добавила маленькую пачку сигарет: он всегда сидел с ними на лавочке, когда жизнь казалась спокойной. Всё сложилось в корзинку моего старого чёрного велосипеда.

На повороте дороги Нильс уже ждал. Наши велосипеды звякнули колесами, катя по пыльной улице мимо фермы. Запахи свежего навоза и прохлады смешались, делая предвкушение ещё острее.

Дорога шла ухабами. На одном из бугров я зацепилась колесом за корягу и полетела вперёд, больно ударившись коленом. Кровь проступила сквозь лосины тонкой алой полоской. Жгучая боль смешалась с теплом солнца, словно само утро наблюдало за моей слабостью.

Нильс помог подняться, промыл колено водой, сорвал подорожник и приложил к ране. Его взгляд – полный заботы и тепла – встретился с моим. В груди отозвалось трепетное волнение, и мы обменялись лёгким поцелуем – неловким, но искренним.

Наконец показались чугунные ворота кладбища. Велосипеды остались снаружи. Мы договорились пройтись по своим могилам раздельно и встретиться у выхода.

Родственники Нильса покоились близко к входу. Мне же пришлось уйти глубже, вглубь тенистых аллей. Паутина цеплялась за руки, вороны сидели на памятниках, словно наблюдая за каждым моим шагом.

Наконец я дошла до голубой ограды. За ней – могила дедушки. На сером граните – строгий, мужественный мужчина в милицейской форме. Его взгляд был твёрд и надежен, но я знала: за этой строгостью всегда скрывалась забота.

Дедушки не стало весной 2007 года. Всё произошло внезапно: испуганная лошадь ударила его копытом в грудь. Удар дал осложнение, болезнь переросла в онкологию… И вот его не стало, едва перевалило за пятьдесят. Вспоминая его улыбку, я не заметила, как глаза наполнились слезами. Тёплый ветер коснулся щеки, словно дедушка всё ещё был рядом.

Я оставила сладости и сигареты, простилась и вышла. Но у ворот меня охватило странное беспокойство. Ряды памятников словно нависли, и сердце заколотилось. Казалось, сама земля требовала, чтобы мы уходили.

Почти бегом я выбежала к Нильсу. Его лицо было таким же взволнованным – он тоже чувствовал это. Мы молча сели на велосипеды и поспешили прочь, ощущая необъяснимое напряжение.

Вечером, по дороге в магазин, мы встретили Роксану. Она шла с парнем по имени Марк, и они держались за руки. Он оказался другом Нильса – высоким и спокойным, с мягкой улыбкой. Контраст с его спутницей был поразительным. Роксана сразу бросалась в глаза своим раздражением и нервозностью.

– Ну что, дружище, связался с этой истеричкой? – не удержался Нильс.

Марк засмеялся, а вот Роксана вспыхнула мгновенно. Её глаза полыхнули злобой, лицо перекосилось от ярости.

– Тиана, шлюха! – выкрикнула она, и в её голосе звенела ненависть. – Ещё пожалеешь, что встала у меня на пути!

Она вырвала руку из ладони Марка и почти бегом скрылась за углом, бросая через плечо проклятия. Марк, краснея и смущённо пожимая плечами, поспешил за ней.

Мы с Нильсом переглянулись. Его смех прозвучал облегчённо, но в груди у меня осталась тяжесть – как будто Роксана действительно могла исполнить угрозу.

Дом Рамиля оказался простым и уютным: диван напротив телевизора, стол со стопками дисков и старый ноутбук на стуле. Мы втроём играли, болтали, смеялись до ночи. День казался мирным и счастливым, словно всё напряжение исчезло.

Но утром деревня уже гудела. Слухи распространялись, будто огонь по сухой траве. В этих слухах утверждалось невероятное: будто я провела ночь с Рамилем. Услышав это от бабушки, я оцепенела. Вчерашний вечер был безобидным – и тем страшнее было осознавать, что кто-то пустил в ход ложь.

Я тут же подумала о Роксане: после её вспышки злости и проклятий казалось логичным, что именно она могла такое придумать. Но сомнение закралось в сердце – а что, если источник совсем другой? Возможно, кто-то совершенно неожиданно воспользовался моментом, чтобы пустить слухи.

Я не знала, кто на самом деле раскрыл мою невинность миру, и это непонимание заставляло меня чувствовать себя ещё более уязвимой. Завтрашний день обещал новые вопросы и, возможно, неприятные открытия.

Глава 9

Слухи разлетелись по деревне так же стремительно, как молния озаряет ночное небо. Стоило мне выйти на улицу, как шепот преследовал за спиной. Одни говорили, будто я каждую ночь покидаю бабушкин дом и тайком пробираюсь к Рамилю. Другие клялись, что видели меня ранним утром с «птичьим гнездом» на голове, словно я шаталась где-то до рассвета. Нашлись даже те, кто утверждал, что заметил, как я ночью выбегала из дома Рамиля – растрепанная и беспомощная. Всё это было ложью, но именно она жадно разрасталась в чужих устах.

Позже я узнала источник этих историй. Сплетни исходили от женщины из маленького магазина неподалёку от дома Рамиля. Она оказалась сестрой Георга – моего бывшего. И если её неприязнь держалась месяцами, то корни уходили в саму историю моих отношений с её братом.

Георг когда-то был влюблён в меня без памяти. Он первым обратил внимание, когда другие парни словно не замечали. Сначала я была польщена и позволила себе быть рядом с ним, но вскоре его чрезмерная любовь стала тяготить. Он мечтал жениться, говорил об этом снова и снова, а я чувствовала только усталость. Мне было рано связывать жизнь, и, когда Георг уехал на заработки, я решила расстаться. Разрыв по телефону казался самым безболезненным, но для него это стало ударом. Его мечта о семье рухнула, и вместе с ней проснулась злость.

Я думала, что время смоет прошлое, но оказалось – оно лишь тлеет в сердцах, пока не вырывается наружу.

Когда вернулся отец с очередного рейса, слухи дошли и до него. Узнав, кто стоит за ними, он без колебаний направился в магазин и сурово поставил сплетницу на место. В деревне ещё долго пересказывали, как он, высокий и мрачный после дороги, вошёл в лавку и твёрдым голосом сказал, что не потерпит ни слова лжи о своей дочери. Женщина осунулась и замолчала, а люди, стоявшие в очереди, потом ещё неделями шептались о том, что с ней впервые кто-то справился. После этого никто уже не решался открыто обсуждать меня – слишком хорошо в деревне знали характер моего отца.

После этого дышать стало легче. Тяжесть, сковывавшая меня каждый день, будто рассеялась. Эти дни стали для меня глотком свободы. Нильс был рядом – и каждый час наполнялся светом. Мы гуляли по лесным тропам, смеялись, делились мечтами, сидели на траве, глядя в небо, и казалось, что мир принадлежит только нам двоим. Он шутил легко и тонко, мог подразнить меня или придумать смешное сравнение, от которого я не могла удержаться от смеха. И в то же время он всегда замечал мелочи: подаст руку, когда я спотыкаюсь, поправит мою сумку, будто всё это само собой разумеется. Я впервые позволила себе признаться – пусть только в мыслях – что люблю его всем сердцем.

Мы встречали закаты у костров, слушали песни и истории друзей, засыпали под звёздами. Лето с Нильсом стало самым ярким временем моей юности, и лишь тень предстоящего отъезда напоминала, что всё когда-нибудь заканчивается.

Вечером, накануне возвращения в город, судьба решила испытать нас. Мы шли с Нильсом по тихой улочке, когда внезапно навстречу вышел Георг. Его лицо было искажено злостью. Но в его глазах я на миг уловила знакомую боль – ту самую, что когда-то звучала в его словах о будущем. Он схватил меня за воротник и грубо дернул в сторону, выкрикивая оскорбления.

Нильс тут же шагнул вперёд. Его рука легла мне на плечо – спокойная, уверенная.

– Отпусти её, – сказал он твёрдо.

Георг лишь усмехнулся и толкнул его. Я почувствовала, как холодок пробежал по спине: они столкнулись грудь в грудь, и воздух вокруг будто стал тяжелее. Всё произошло слишком быстро: удар, схватка, пыль под ногами. Нильс держался стойко, его движения были резкими, но точными – он словно защищал не только меня, но и наше будущее. Георг же бросался с яростью, больше на отчаянного, чем на победителя. Я застыла, не в силах вмешаться, и лишь слёзы застилали глаза.

Мне казалось, что вот-вот всё оборвётся: одно неверное движение – и я потеряю Нильса. Внутри меня бушевала паника и вина – ведь именно из-за меня они схлестнулись.

Наконец они разомкнулись, тяжело дыша. Георг, поняв, что проигрывает, выругался и бросил:

– Ладно, живите как хотите. Но меня забудь.

И в его голосе слышалась не только злость, но и усталость человека, которому разбили сердце. Он развернулся и ушёл, а Нильс остался стоять с ссадиной на щеке. Я кинулась к нему, осторожно коснулась его лица губами.

– Спасибо, – прошептала я, чувствуя, как внутри всё дрожит.

Наутро я уезжала. В вагоне электрички мир за окном размывался дождём, а я тихо дремала, уткнувшись в плечо Нильса. Казалось, что сама природа плачет о нашем расставании.

В тот момент я впервые поняла: любовь может быть и счастьем, и испытанием, но рядом с ним я готова пройти через всё.

На станции он проводил меня до дома, а сам отправился в общежитие. Впереди нас ждала учёба, экзамены и взрослая жизнь. Но я знала точно: каким бы трудным ни был путь, рядом с Нильсом я буду идти уверенно.

Глава 10

Первое сентября наступило незаметно. Школьники вновь потянулись к воротам, предвкушая встречу друг с другом и первые уроки нового года. Атмосфера праздника витала в воздухе, пахло свежей листвой и мокрым асфальтом, будто сама осень пришла встречать нас у ворот.

Я облачилась в наряд, приготовленный заранее: чёрную юбку-солнце до колен, белоснежную блузку и лёгкие балетки. Из-за забора меня окликнула Алия – моя лучшая подруга. Её зелёные глаза сияли радостью, а темно-русые косички забавно подпрыгивали при каждом шаге. Мы крепко обнялись, словно хотели наверстать всё лето разлуки.

– Ну как ты без меня выжила? – засмеялась она, дернув меня за локоть так резко, что я чуть не потеряла равновесие.

– Плакала в подушку, – подыграла я.

– Врёшь, наверняка без меня отлично провела лето, – фыркнула Алия, хитро прищурившись. – Ладно, прощаю, но только если сегодня расскажешь всё самое интересное.

– Вот ещё! – парировала я и показала язык. – Если и расскажу, то только половину.

– Ну, готовься: я вытрясу из тебя всё, – грозно пообещала Алия, но тут же расхохоталась.

Мы заняли привычное место на последней парте. Учёба давалась мне легко, но сейчас хотелось только одного – поскорее встретить Нильса.

После линейки он ждал меня у школы с букетом ярко-красных роз. Его глаза блестели, когда он протянул цветы.

– С первым сентября, Тиана, – сказал он мягко.

– Спасибо. Они прекрасные, – ответила я и коснулась его щеки поцелуем.

Мы решили зайти к нему в общежитие. В комнате было скромно: пара кроватей, шкаф, тумбочки. В воздухе пахло крепким чаем и свежей краской – видимо, стены недавно обновили. Где-то за стенкой громко смеялись ребята, и мне стало чуть неловко: я словно оказалась в пространстве, где каждый звук напоминал о новой, взрослой жизни.

Один из соседей представился:

– Кевин, приятно познакомиться.

– Тиана, – ответила я и улыбнулась, чувствуя лёгкий румянец.

Он улыбнулся в ответ так открыто и тепло, что стало немного неловко – в его взгляде не было ни тени фальши. Он слегка наклонил голову, будто хотел добавить что-то ещё, но передумал. «Простой, но очень добрый», – мелькнула мысль, и почему-то мне захотелось узнать его получше. Я украдкой посмотрела на Нильса – он ничем не выдал, что заметил этот короткий обмен. Но внутри у меня дрогнуло странное чувство.

Когда Кевин ушёл по делам, мы остались вдвоём. Чай, фильм, шутки – время пролетело незаметно. Вечером Нильс проводил меня домой, и мы долго бродили по парку, где в озерах отражался закат.

На следующий день родители уехали на дачу, и я пригласила Нильса ко мне. Мы устроили маленький праздник: смеялись, смотрели передачи, делили плитку шоколада. Когда легли, тишина стала особенно осязаемой. Его рука осторожно коснулась моей, а затем скользнула чуть ниже, и сердце ударилось сильнее, дыхание сбилось. Я замерла.

– Нильс… – прошептала я.

Он остановился, вглядываясь в меня.

– Прости. Я не хочу спешить, – сказала я тише.

На миг мне показалось, что он отдернёт руку и обидится. Но вместо этого он только глубже вдохнул, словно проглотил собственное нетерпение.

Он обнял крепче и только шепнул:

– Хорошо. Я подожду.

И в этот момент я впервые ощутила: он услышал не только слова, а сам мой страх. Услышал и принял. Я лежала в его объятиях и думала: «Разве так бывает? Чтобы человек понял тебя без объяснений». Это было новое, хрупкое счастье, которое я боялась даже потревожить.

На тумбочке тихо завибрировал телефон. Нильс на долю секунды напрягся, взгляд его померк, он чуть наклонился, посмотрел на экран и тут же убрал телефон в карман так быстро, словно это было случайное движение. Я услышала только едва различимое «всё в порядке», но в нём послышалось что‑то отдалённое. Это мелькание, этот короткий морг – он ничем не объяснил, но я почувствовала холодок сомнения.

Утро было иным – яркий свет, запах тостов и чая. Мы вели себя так, будто ничего не произошло, но внутри меня уже поселилось чувство, от которого не спрятаться. Я впервые поняла: с ним я становлюсь другой – смелее и уязвимее одновременно. Но где-то глубоко в сердце шевельнулся неясный страх: а вдруг однажды его не окажется рядом? Эта мысль уколола, и я поспешила прогнать её, но она не отпускала.

Глава 11

Через несколько дней мы встретились снова.

– Пойдём в парк Трёх озёр, – написал Нильс, и я, не раздумывая, согласилась.

В тот день было пасмурно, лёгкий ветер тянул запах сырой травы и прелых листьев. Я шла к нему с тихим волнением – скучала, хотела обнять, почувствовать его руку в своей. Когда я подошла, он отвёл взгляд к телефону: на секунду мелькнул аватар – рыжие волосы, подпись «Лана». Он спрятал экран в карман, как будто этого не было. В груди сыграл резкий бой: рядом с ним стоял Кевин.

– Привет, – сказала я, стараясь улыбнуться, хотя внутри всё сжималось от непонимания.

– Привет, – кивнул Нильс. Его голос был ровным; привычное тепло исчезло, как будто кто‑то потушил лампу в комнате. Он улыбнулся как обычно, но его пальцы дрогнули у телефона, и на долю секунды лицо померкло. Я ощутила странный холодок – будто он уже не принадлежал мне.

Почему он позвал меня гулять, если рядом был Кевин и мелькнуло имя другой девушки? Почему держался так, будто я чужая? В груди забурлила боль, смешанная с растерянностью и растущим недоумением. Я хотела спросить, но слова застряли между горлом и сердцем.

Всю прогулку Нильс выглядел холодным и отстранённым. Его пальцы едва касались моей руки, словно прикосновение было обязательным, а не желанным. Обычно он мог шутить, смеяться, крепко сжимать мою ладонь, но сегодня я чувствовала чужого человека рядом. Кевин смеялся так открыто, что Нильс невольно повторял шутки, а я вжималась в свою куртку, словно становилась прозрачной. Я пыталась включиться в их разговор – и снова ощущала себя лишней, ненужной деталью в отлаженном механизме. Кевин иногда бросал на меня быстрые взгляды; его звонкий, добродушный смех звучал как светлая нота, и тепло его манеры общения немного успокаивало, но это всё равно не заменяло тепла, которое раньше давал Нильс.

Прогулка оказалась короткой. Я пыталась оправдать его поведение: «Возможно, смущён перед другом, просто неловко», – но последующие дни разрушили надежду. Каждое моё сообщение игнорировалось или отвечалось сухо и односложно. Душа опустела, еда перестала идти в горло, мысли метались, а настроение стало мрачнее ночи.

Решившись всё выяснить, я отправилась в его общежитие. Шагая по улицам, слушала меланхоличные песни в наушниках – каждая нота словно повторяла мои вопросы и боль. У двери я набрала его номер. Тишина. Ещё раз. И ещё. На экране вспыхнуло сообщение: «Я занят. Не выйду». Мгновенно я представила его взгляд в конце строки – холодный и отстранённый, как будто его уже увлекла совсем другая история. Слёзы сами полились – горячие, злые, обжигающие. Я стояла, развернулась и пошла домой, почти не видя дороги, словно ноги не принадлежали мне.

Двадцатого сентября, заглянув на его страницу в соцсетях, я увидела то, чего боялась. Фото: Нильс и незнакомая девушка, та самая Лана с рыжими волосами, прижаты друг к другу так близко, что всё стало ясно без слов. Пальцы задрожали. Я написала: «Ты не хочешь ничего объяснить?» Ответ пришёл почти сразу: «Нам надо расстаться. У меня есть девушка уже несколько дней. Мне надоело тебя обманывать».

Разочарование ударило, как нож. В груди словно щелкнуло что-то внутри; в руке был стакан с водой, и я со злостью швырнула его в стену. Стекло звякнуло и рассыпалось мелкими осколками, как мои надежды на него.

Я прислонилась к окну и смотрела вниз. Взгляд на улицу стал стеклянным и дальним. Пытаясь взять себя в руки, медленно спустилась на пол. Горячие слёзы текли без остановки. Лежа на холодном полу, смотрела в белый потолок и думала: «Почему именно со мной? Почему тот, кому я доверила сердце, оставил меня одну?»

Не знаю, сколько прошло времени, когда рядом оказалась Алия. Она ничего не сказала – просто обняла. Её дыхание было ровным и спокойным, словно спасательный круг в ледяной воде, который удерживал меня, когда мир проваливался.

– Пошли на стадион, – сказала она. – Беги, выдыхай всё.

Я побежала. Каждый шаг отбивал ритм моей злости и грусти, воздух холодил лицо, но дышать становилось легче. Холодный воздух обжигал лёгкие, и на мгновение становилось легче. Со временем пробежки с Алией превратились в привычку, помогая отвлечься от тяжёлых мыслей. Боль не уходила, но движение дарило облегчение, позволяло хоть немного дышать.

И всё же внутри продолжало закипать желание – отомстить той девушке, которая увела моего любимого. И одновременно оставалось непонимание: почему он так резко переключился? Любил ли он меня вообще?

Глава 12

Прошло две недели. Каждый день я просыпалась с мыслями о нём и засыпала, снова прокручивая в голове все воспоминания. Музыка стала моим убежищем: я искала в песнях наше лето, ту лёгкость и нежность, которые, как мне казалось, хранились между строк. Я верила, что однажды он напишет, признается в ошибке, скажет, что любит только меня, а я буду ждать этого дня сколько нужно. Слова, произнесённые им о любви, не могли оказаться пустыми. И всё же я не позволяла себе написать первой – гордость держала меня на месте, хотя сердце разрывалось от недосказанности.

Учебный год принес перемены и новые возможности. Однажды я решила сделать фото для социальных сетей, аккуратно подобрав позу, ракурс и освещение, чтобы подчеркнуть лучшее. Сидя на прохладном подоконнике с чашкой ароматного тёмного чая, я почувствовала, как вечер наполняется особенной атмосферой: жёлтые фонари горели за окном, воздух был прозрачен, и каждый момент казался почти кинематографичным. Фотография, отправленная в сеть, казалась мне не просто снимком – это была попытка привлечь его внимание, дать понять, что я всё ещё здесь, ждала и надеялась. Сердце слегка дрожало: ожидание отклика наполняло тело тревогой и предвкушением.

Неожиданно откликнулся вовсе не тот, кого я ожидала.

– Привет, отлично выглядишь! – написал Кевин.

Моя первая реакция была смесью удивления и смущения: я была уверена, что комплимент пришёл от Нильса, хитрый способ вернуть меня.

– Привет, а это Нильс попросил тебя написать мне? Для чего? – ответила я.

Но Кевин оказался прямым и откровенным, развеяв все сомнения мгновенно.

– Нет, это по моей инициативе. Просто хочу сказать, что ты нравишься мне. Теперь, когда ты свободна, понял, что не могу оставаться равнодушным, – признался он без колебаний.

– Тебе не мешает то обстоятельство, что я бывшая девушка твоего друга?

– Почему мне должно это мешать? Ведь Нильс всё сказал тебе.

В его словах была уверенность и спокойствие, и в этот момент я почувствовала, что, возможно, именно с ним можно говорить откровенно и узнавать правду.