Четыре касания тьмы

И сейчас, когда я мечусь из стороны в сторону, Роза может сидеть в кабинете Берроуза и улыбаться от осознания, что причинила боль хотя бы одному первокровному…

Но мне было плевать. Даже если так – пусть выйдет ко мне сама и скажет.

Пусть посмотрит мне в глаза и признается. Пусть собственными руками спустит курок, как мечтала, если это правда. У меня больше нет сил пытаться что-то менять.

Если её взгляд, если всё то, что я видел в ней, когда мы были вдвоём, – хорошо спланированная игра, то я буду рад смерти.

Сколько можно жить с иллюзией, что рано или поздно моя жизнь изменится? Хватит обманываться и надеяться, что в этот раз всё будет иначе.

4

…

Казалось, я пыталась кричать, но изо рта выходил только сиплый судорожный звук, похожий на дыхание раненого зверя.

Вены наполнились раскалённым металлом, кровь царапала сосуды. Хотелось вцепиться в себя ногтями и раздирать кожу, чтобы скорее избавиться от этого.

Тело билось в цепях, как что-то, пытающееся сбросить кожу. Мысль: «Сейчас я взорвусь». Мысль: «Нет, это я умираю».

Меня стало так много, что я начала вытеснять сама себя. Всё, что делало меня человеком: все воспоминания, все эмоции – выкипали.

Горло пересохло, слюна стала густой, пальцы сводило судорогой. Я не была уверена, кричу ли, или это кто-то рядом кричит за меня. Звук шёл откуда-то издалека, потом – ближе, потом снова изнутри черепа.

Меня превращали в животное… Нет. Животные живут по инстинктам и, удовлетворяя их, не продолжают убивать. Я становилась хуже. Меня ломали не в прямом смысле.

Сначала я пыталась вывернуть голову, оттолкнуть, закрыть рот, задержать дыхание – любая мелочь, лишь бы не впустить в себя это. Казалось, если я не проглочу, не вдохну, не впитаю – я останусь собой.

Но сопротивление оказалось смехотворным: мышцы сводило, губы сами раскрывались, горло принимало, кровь входила и шла по венам. Дёсны разрывало от новых зубов, которые чесались от желания впиться в плоть.

Чем сильнее я пыталась отторгнуть, тем отчётливее ощущала, как внутри поднимается нечто новое, словно голод, спрятанный глубоко под кожей, выцарапывается наружу и расправляет когти.

Понимание, что я умерла, было не таким, как показывают в фильмах. Никакого света в темноте, никаких голосов и крылатых созданий, забирающих меня в лучший мир.

Наверное, потому что мир, отведённый мне, – не светлое обиталище для души, а чистилище.

Остался только удушающе острый запах крови. Сотни оттенков – от сладковатого до ржавого, от свежего до почти гниющего. Каждая капля была историей: чей-то страх, чья-то жизнь, чья-то любовь.

Но умерла лишь Роза Левьер.

– Когда она очнётся?

– О, друг мой, она уже… Просто смотри, это прекрасно!

Слова пульсировали в черепной коробке, заставляя жмуриться. Даже не глядя, я осознавала, что в помещении ярко светит лампа. Казалось, открою глаза – и этот свет сожжёт меня…

– У нас мало времени, Морвель уже теряет терпение. Следом он отправится в ИКВИ.

– Мы выпустим нашу малышку на арену раньше, чем он до тебя доберётся. Этим вечером я получу свой товар. Там и разыграем партию.

Раздался хриплый смех, и я узнала, кому он принадлежит.

Константин Альвар.

Его кровь теперь часть меня…

– Придётся использовать Флоу как наживку. На телефоне этого идиота стоит маячок, и это идеальный шанс, чтобы Морвель клюнул.

– Ты уверен, что это сработает?

– Расслабься, Юрий. Мы всё продумали. Ни тебя, ни меня на месте преступления не будет. Всю работу сделает наша малышка, а после я уеду из города, а ты продолжишь заниматься тем, что так любишь.

Слова били в уши, но не оставляли следов в сознании – только отголоски глухих звуков. Я различала интонации, узнавалась знакомая хрипота Берроуза и насмешливый тон Альвара, но смысл расползался. Всё, что оставалось во мне, – не мысль, не чувство, а жажда.

– Юрий, ну же, натяни на лицо улыбку! Я понимаю, что ты столько лет вынашивал план и волнуешься, но я уверяю тебя, что всё пройдёт гладко, как и всегда. Вспомни тот день, когда мы встретились, как ты умолял меня убить Морвеля, но я предложил тебе вариант получше. Твоё ИКВИ стало идеальным прикрытием для нас обоих. У тебя – власть и актиры, у меня – покровитель, который заметает все следы.

Горло будто сжали раскалёнными пальцами, оставив на шее невидимый ошейник, который с каждой секундой становился тяжелее и горячее. Казалось, железо плавится и проникает под кожу, цепляется за мышцы, сжимает трахею. Слюна превратилась в густой клей, который хотелось выплюнуть, но язык прилипал к нёбу.

– Скольких актиров я создал для тебя? Они всегда были идеальными солдатами. Разве я хоть раз дал тебе повод усомниться в себе? Доверься, всё пройдёт идеально…

Изнутри поднялась волна неистового голода. В голове стало тесно от образов – багровые капли, тёплая, живая жидкость, острый аромат металла и соли. От этого вновь зачесались дёсны.

Я провела языком и ощутила острые края клыков. Больше не было понимания, где осталась Роза, а где чудовище.

– Вернёмся к моему котёночку. Смотри, – послышалось где-то рядом, и в следующий миг тёплая кровь каплями ударила по губам.

Глаза сами распахнулись, зрачки проглотили свет. Мир стал резким, рваным, обнажённым: я видела каждую пульсацию в венах тех, кто был рядом, слышала хруст их суставов, едва заметное биение сердца.

Цепи, которые держали меня, больше не были непреодолимыми. Металл казался мягким, как глина. Я рванула, и звенья треснули, разлетелись в стороны с визгом.

Я не поняла, как вскочила на ноги, – просто оказалась на свободе, горло разорвал низкий хрип, переходящий в рык.

Альвар радостно засмеялся, как ребёнок, которому подарили новую игрушку. Он одной рукой удерживал фужер с тёмной жидкостью, другой перехватил меня за затылок, не давая отпрянуть, и залил кровь прямо в раскрытую глотку. Кровь ударила в нёбо, стекая по языку, гася ужасающую жажду.

– Мой голодный котёнок! – обращение прозвучало как ласка. – В первые дни жажда особенно яркая, неконтролируемая. Но обещаю, что буду кормить тебя регулярно.

Альвар долил остатки, но этого было слишком мало.

– Ещё!

Берроуз прижался к стене, плечи втянулись, будто он хотел слиться с камнем. Сквозь его кожу я видела, как пульсирует кровь, слышала, как сердце ударяет по рёбрам.

Берроуз… Предатель… Это всё из-за него… Он притащил меня к Альвару.

– Ты, – слова походили на рычание зверя. – Хотел превратить меня в животное?

Тело вытянулось, как пружина; зубы оголились. Рывок – но в следующий миг пальцы Альвара сомкнулись на моих волосах. Острая, настоящая боль выдернула меня из транса.

Он швырнул меня в стену, как тряпичную куклу; я спиной врезалась в камень и сорвалась на сиплый стон. Прежняя Роза не выдержала бы такого удара, а нынешняя поднялась и встретила создателя злым взглядом.

– Спокойно, – голос Альвара гулко прокатился по комнате. – Будешь плохо себя вести – накажу.

Медленно подойдя ближе, он навалился корпусом, придавливая и тем проверяя, буду ли я сопротивляться или склоню голову.

– Сначала научись держать себя в руках.

Хотелось освободиться, воткнуть клыки ему в горло, вывернуть шею, как он вывернул мою жизнь. Перед глазами вспыхивали образы – мои пальцы на его кадыке, хруст позвонков, кровь на губах.

Не увидев покорности, он покачал головой. Его рука легла мне на горло, чуть перекрывая воздух – не как удушение, а как демонстрация власти.

Он поднёс другую руку к губам; клыки прокусили кожу на собственном запястье. Воздух наполнился странным, густым ароматом – не обычной крови, а чего-то старого, тягучего, с резкой горечью, от которой сводило челюсти. Струйка скользнула по его пальцам и капнула на мраморный пол.

– Кровь первокровных может тебя убить, – с улыбкой произнёс Альвар. – Если я дам тебе хоть каплю, ты будешь корчиться от боли и мучиться минимум два часа. Пока я предупреждаю, но в следующий раз – исполню.

– Убей! Убей меня!!! – дёрнувшись, я пыталась сама добраться до его руки, мечтая добровольно принять яд, способный избавить меня от этих мучений.

– Юрий, оставь нас, – холодно произнёс Альвар, не разрывая зрительного контакта со мной. – Моему котёночку пора объяснить новую реальность.

Я не отводила глаз от Альвара, пытаясь понять, что он собирается выкинуть. Отпустив меня, первокровный широко улыбнулся, словно для него всё это было не более чем привычным спектаклем, в котором он отыгрывал неоднократно.

– Теперь поговорим по-взрослому, Роза, – пройдя к стулу, на котором я была прикована, Альвар обвёл пальцами разорванные цепи. – Знаешь, чью кровь ты выпила первой?

Это был риторический вопрос. Выродок ждал, что я начну перебирать варианты, но я упрямо продолжала смотреть на него. Уверена, что в арсенале Альвара существуют сотни способов подчинения. Вот только получится ли у него сделать это со мной?

Я уже лишилась всего, что имело ценность…

– Кровь твоей матери, – чёрные глаза встретились с моими, и на лице мелькнуло удовлетворение. Альвар начал свою игру. – Но не переживай, она жива. Пока. Это донорская кровь, которую она сдаёт время от времени. Ты знала, что у неё плохо с сольдами? После того как твой отец умер, а ты ушла, Диана Левьер едва сводит концы с концами. Обещанная пенсия твоего отца оказалась не такой внушительной.

Мне следовало лучше скрывать свои эмоции. Не сдержавшись, я кинулась на Альвара, но он оказался быстрее, снова швырнул меня, но на этот раз на пол. Во рту почувствовался вкус крови. Наверное, моей собственной, а будто крови женщины, подарившей мне жизнь…

Я не была близка с матерью, но и смерти ей никогда не желала. Особенно такой жестокой, от клыков дочери, переставшей быть человеком. Да, я злилась, не понимала её поступка и не желала иметь с ней ничего общего. Но всё это не причина для смерти.

Когда-то всё было иначе… Она заплетала мне косы и рассказывала истории из своей молодости. Искренне переживала, когда я приходила со школы, расстроенной из-за каких-то мелочей. Мама учила меня готовить, и именно поэтому я любила стоять за плитой… Она была счастлива замужем и всегда хотела, чтобы я встретила достойного мужчину и стала хорошей женой.

А потом всё изменилось… В тот день, когда я заявила, что хочу, как отец, пойти в полицию. Мама желала для меня иной участи. Той, в которой я не буду подвергать свою жизнь опасности. С тех пор наши отношения перестали быть тёплыми.

Возможно, она так боялась потерять меня, что решила отдалиться… Может, так ей было проще, чем мучиться от мысли, что однажды дочь может не вернуться с патруля?

– У тебя мало людей, которые имеют какое-то значение, но я рад, что ты так отреагировала, – наступив ногой на моё горло, продолжил он. – Удивительно, но в тебе осталось много человеческого. Обычно созданные актиры готовы сами разорвать кого угодно, лишь бы получить кровь, но ты злишься…

Давление усилилось, как бы я ни старалась оторвать ногу от себя. Актиры сильнее человека, но не сильнее первокровного… В этой пищевой цепочке я до сих пор была недостаточно сильна, чтобы прикончить ублюдка.

– Твоя ненависть прекрасна, и я уже знаю, как обратить её в свою пользу. Понимаешь, котёнок, я ведь своего рода исследователь. Я люблю изучать своих созданий и перестраивать их под себя, и чем сложнее подопытный, тем интереснее.

В новом теле я не имела понятия, насколько долго смогу оставаться в сознании. Я не чувствовала боли, лишь раздражающий дискомфорт, но понимала, что должна потерять сознание. Во всяком случае, прошлая Роза Левьер точно бы вырубалась.

Убрав ногу, Альвар опустился рядом и кончиками пальцев бережно откинул прядь с моего лица. Я ведь актир – сильная, выносливая; почему не могу сопротивляться? Мышцы собираются в рывок, но сила вязнет, как в болоте.

Человека формируют воспитание и нормы. Актир – продукт отвратительного умысла первокровных. Обращение обрывает всё привычное, и дальше правят инстинкты. Есть сила, стойкость и голод…

Я всегда знала актиров как животных… Я не думала о том, что в ком-то из них может теплиться нечто человеческое. Не пыталась понять, что сделало их теми, кем они стали. Мне всегда было плевать.

Теперь мне придётся узнать о новой себе больше. Не потому, что хочу этого, а потому что иначе не смогу прикончить этого выродка.

– Раз мать для тебя ещё что-то значит, я пойду по этому пути. Будешь себя плохо вести – я приведу её к тебе и заставлю сожрать. Ты не сможешь сопротивляться жажде, особенно если поголодаешь перед этим пару дней. И да, ты будешь ненавидеть себя и меня ещё сильнее, но вот тебе первая новость: актир не может убить своего создателя. И следом вторая – у вас очень сильный инстинкт самосохранения. Актир не способен сам прикончить себя. Достаточно того, что солнечный свет может сделать это, верно?

Слова вонзились в меня, словно клыки, выкачивая былую уверенность. Желание разорвать Альвара никуда не делось, но вокруг него будто образовалась стена из новой реальности. Я не могу… Не могу причинить ему хоть крупицу той боли, которую он причинил мне? Поэтому у меня нет сил рядом с ним…

От осознания несправедливости хотелось завыть. Они идеально всё спланировали… Сделали из меня оружие, которым можно расправиться с теми, кто им мешает. Берроуз – как и хотел – отомстит Демиану, а Альвар… получит меня. Удобный инструмент, который не навредит ни ему, ни себе.

– Другое дело! Вижу, что до тебя доходит, – ублюдок одобряюще кивнул. – Но я не изверг. Я щедро благодарю тех, кто меня слушается. Убей Демиана Морвеля, и я позволю тебе избавиться от Берроуза. О да, мой котёнок, не смотри на меня так! Юрий становится помехой и слишком много знает… А я предпочитаю скрывать следы до того, как до меня доберутся.

Альвар предлагал сделку, но он не учёл, что его слова не имели на меня никакого влияния. Я не могу убить его – не страшно… Я не могу убить себя – пустяк… Есть те, кто сделает это за меня…

– Морвель для тебя никто, – сказал он чуть медленнее, растягивая слова так, будто показывал очередной факт. – Как только увидит твой новый облик – прикончит. Та, с которой он засыпал в одной кровати, – мертва. А ты лишь жалкая оболочка, у которой, кроме жажды, нет никаких других желаний. Актиры не живут долго в мире, навязанном Верховными. Они быстро становятся ненужным мусором. Это закон. Ты наверняка подумала, что сможешь доказать обратное? – скользкая улыбка коснулась его губ.

Жажда крови жгла горло, но я удержала внимание на его словах. Альвар был прав… Демиан увидит меня, но быстро поймёт, что той Розы больше нет. Надеюсь, что он сделает всё быстро…

– Ты думаешь, что тебе нечего терять, раз ты стала актиром? Да, котёнок, я читаю тебя как открытую книгу. Пусть в тебе и полно желания поквитаться со всеми, но это очень предсказуемо. Ты думаешь, что я так легко отпущу тебя?

Я отказывалась верить… Достаточно долго я верила не тем людям, и куда в итоге это меня привело? Меня превратили в чудовище… но я найду способ всё исправить. Пусть финальной точкой станет моя смерть. Это всё равно лучше, чем жить в таком облике. Я умру, но утяну за собой всех виновных.

Когда-то я мечтала отомстить этому ублюдку, но, будучи человеком, не смогла сделать этого. Как оказалось, даже ИКВИ не приблизили меня к исполнению желаемого.

Теперь меня сделали актиром, надеясь усмирить. Альвар убеждён, что я не сделаю с ним ничего, но что-то во мне осталось неизменным – воля. Та самая упрямая Роза всё ещё борется и ищет пути…

– Ты пока веришь в то, что сможешь противостоять своему создателю, но я покажу тебе, что всё это глупости, – рывком подняв меня на ноги, Альвар вцепился в мои плечи. – Вот тебе третья новость, Роза – ты не способна ослушаться приказа создателя. На актиров не работает внушение, ты ведь это знаешь? Но мой приказ для тебя – нерушимый закон, – встряхнув меня, он отшвырнул в сторону, как куклу, и громко рассмеялся. – Какое удовольствие было видеть твою борьбу! Обожаю такие моменты, когда в глазах ещё горит пламя надежды. Но больше всё же люблю вот эти…

Ублюдок указал на меня пальцем. Я не понимала, что происходит, и начала мотать головой, мечтая, что всё это оказалось кошмаром. Одним из тех, что снились мне раньше… Пожалуйста, пусть я поскорее проснусь…

– Ты… больной… – прошептала я, удерживая горло ладонью.

Он взорвался движением: полшага, резкий вдох – и его пальцы уже на моём подбородке, заставляя смотреть в упор.

– Ты мой ручной зверёк, который не сдохнет, пока не надоест мне! Ты – моя! – зашипел он, впервые показав не наигранную радость, а истинную злость. – И я приказываю тебе прекратить бороться и слушаться меня. Хотел приберечь это напоследок, чтобы побольше понаблюдать за твоей борьбой, но ты раздражаешь! Ты убьёшь Морвеля, а после – Берроуза, и я, возможно, разрешу тебе остаться со мной! А если продолжишь дерзить, то я сначала заставлю тебя сожрать собственную мать, а после привяжу к крыше, на которой ты встретишь рассвет и свою смерть!

5

Демиан

Заявляться к Габриэлю ни свет ни заря было рискованно. В первую очередь потому, что я не был уверен, живёт ли он до сих пор здесь. Насколько помнил, у Габриэля была сестра, о которой я не слышал много лет. Если она жива, то я смогу узнать его адрес у неё…

Других вариантов не было. Номера его телефона я не знал, а храм Времени будет закрыт ещё часа три. Я прекрасно осведомлён, что Габриэль чтит время больше всего и относится к нему как к своеобразному культу. Он никогда не приходит раньше и не уходит позже положенного. Идеальный Верховный служитель Мивеи – ничего не добавить.

Нажав на звонок у ворот, я ждал, когда кто-то ответит, и совсем скоро сквозь динамик послышался голос.

– Какого хрена ты делаешь у моего дома?

Я поднял взгляд на камеру и ответил:

– Мне нужна твоя помощь.

Калитка щёлкнула, и я вошёл во двор. Дом выглядел так, как я его запомнил. Возможно, что-то изменилось, но я не стал разглядывать. Много лет назад мы часто бывали в резиденции его семьи – можно сказать, что наши семьи были дружны.

Тяжёлая дверь открылась, и на порог вышел Риэль. Похоже, моё появление вытащило его прямо из кровати. Всем видом показывая, что не намерен впускать меня внутрь, он спустился на крыльцо и встал рядом.

– Ты помнишь дело Иды Берроуз? – без промедления начал я.

Верховный устало провёл ладонью по лицу, но кивнул.

– Берроуз мстит мне за смерть жены. Он понял, что Роза важна для меня, и забрал её. Я уверен, что он намеренно сделал это, чтобы подставить меня…

– Боги, ты пришёл в такую рань, чтобы сказать это мне?

– Проверь его. Вряд ли она у него в штабе, но совершенно точно где-то спрятана с его подачи. Это всё не случайность, а спланированный сценарий. Берроуз поставил ко мне свою подчинённую, надеясь, что она станет для меня не просто сотрудником. И это сработало…

– О чём ты? – прищурившись, уточнил Риэль.

– На задании я переспал с ней и… больше не смог отпустить…

– Ты пил её кровь?

Я кивнул, а Габриэль шумно выдохнул и принялся ходить из стороны в сторону.

– Я не могу контролировать себя рядом с ней, но она ненавидит первокровных, поэтому накануне её исчезновения я признался, что собираюсь перестать пить кровь. Ради Розы я готов был на это, но она испугалась…

– Избавь меня от деталей твоей личной жизни!

– Блять, Риэль, я рассказываю тебе это, чтобы ты помог мне! Узнай у Берроуза, почему из всех падальщиков он выбрал именно её? У него в штабе сколько сотрудников… сотни?

Я уверен, что это не случайность. Выродок знал, что его подчинённая – жертва Альвара. И вот совпадение: сам Альвар появляется в городе. Всё это как-то связано.

Из всех Верховных я мог обратиться именно к Риэлю, зная, что его дотошность поможет. Он мог быть тем ещё мудаком, но когда дело касалось чего-то важного, сомнений в его здравомыслии не было.

– Рад, что ты не натворил глупостей, несмотря на то что я дал тебе свободу в действиях.

– Если бы я точно знал, где она, – натворил бы. А пока это всё похоже на бессмысленные метания, – честно ответил я, не боясь показаться перед служителем слабаком. – У меня нет команды, человек, который отвечал за программы слежения, – мёртв. В одиночку я не справляюсь…

– И это тоже похвально, Морвель. Признать свои слабости и обратиться за помощью наверняка стоило огромных усилий, – Габриэль не обвинял. Мог поклясться, что в этот момент он смотрел на меня с уважением.

Я не могу пойти к отцу, зная, что ему плевать. Не могу – к Калебу, на которого и без того повесил Зои. И, увы, не могу сделать всё в одиночку. Точнее, могу, но это слишком рискованно.

Люди думают, что с возрастом в голове прибавляется мозгов. Возможно, в их случае это и работает, но с первокровными ситуация иная. Во всяком случае у меня… Каким был идиотом, таким и остался.

Дверь за спиной Габриэля распахнулась, и на пороге замерла Лидия. Она вздрогнула и медленно посмотрела на Верховного.

– Лиди, какого хрена? – схватив её за руку, я притянул ближе и заставил спуститься ко мне.

– Дем, это не то, чем кажется…

– Лидия, вернись в дом, – потребовал Габриэль, и моя сестра, опустив глаза, поспешила выполнять приказ.

– Ты кем себя, нахуй, возомнил?! – не сдержавшись, я схватил служителя за ворот футболки. Момент, когда я наивно поверил, что между нами сложилось взаимопонимание, – растворился.

Он не сопротивлялся, не пытался оттолкнуть или оправдаться. Габриэль просто смотрел своими тёмными глазами, не выражая никаких эмоций.

– Какого хрена ты ей приказываешь?!

– Демиан! Не надо, пожалуйста! – сестра кинулась оттаскивать меня. – Он ведь Верховный, ты чем думаешь вообще?

– А ты? Чем ты думаешь, Лидия? Сколько раз я видел, как ты ревёшь в подушку и зовёшь его по ночам? Я думал, ты усвоила, что нахрен ему не сдалась! Тебе нравится, что он тобой помыкает?

Лидия отшатнулась. Пальцы, которыми она держала меня за руку, ослабли, а потом и вовсе разжались. Она не заплакала, просто замерла. Щёки побледнели, в глазах блеснула влага, и я увидел, как она из последних сил держится, сжимая губы так, что на скулах выступили жилки.

– Если ты хочешь, чтобы я помог, – Габриэль вернул моё внимание. – Лидия должна согласиться.

– На что согласиться? – спросил я, переводя взгляд.

Сестра прикусила губу и отвернулась, показывая, что не желает участвовать в этом разговоре.

– Я предложил ей стать моей женой, – буднично ответил служитель и посмотрел так спокойно, что я позавидовал его выдержке. – Мне нужна первокровная, которая родит сына. Лидия носит известную фамилию – моему ребёнку это будет на руку.

У меня в груди загудело. Сердце будто стало деревянным. Я видел, как Лидия сжала кулаки, как её плечи задрожали в попытке вдохнуть.

– Ты охуел? – я собирался сказать куда больше, но намеренно сдержал порыв.

Он пожал плечами, без тени смущения. Габриэль не растрачивался на объяснения, предоставляя сухие факты и выставляя мою сестру как выгодное приобретение.

– Я не обещал тебе помощи, Морвель. У меня свой интерес, у тебя – свой. Ты получаешь то, что хочешь, я – продолжение рода.

– А какого хрена ты говоришь это мне? Лидия может распоряжаться своей жизнью сама. Я пришёл для другого.

Сестра вздрогнула и подняла глаза на Габиэля. И только при виде её лица до меня дошло. Грёбанный служитель не спрашивал моего разрешения. Он манипулировал ею, зная, что она не откажет из-за меня… Лидия боится, что я сделаю непоправимое и попаду под суд.

– Нет. Нет, блять! Забудь, мне не нужна твоя помощь! – вцепившись в руку Лидии, я потащил её подальше от дома Верховного.

У меня не было времени отчитывать её за глупость. Да и имел ли я право это делать, учитывая, что из-за собственной тупости вляпался во всё это?

Я не должен был сближаться с Левьер. Мне следовало оставить всё в рамках операции. Если бы мне хватило мозгов держаться от неё подальше, Берроуз бы не смог использовать Розу. Он бы понял, что она мне неинтересна.

Оглядевшись, я увидел неподалёку машину Лидии.

– Демиан, послушай… – освободив руку, сестра остановилась.

– У меня и без тебя хватает проблем, пиздануться!

– Я знаю и хочу помочь, – тихо ответила Лидия.

– Помочь тем, чтобы добровольно влезть в постель к этому мудаку? Чёрт, Лиди, я понимаю, что он нравился тебе, а может и нравится… Но неужели ты не видишь?! Он не сделает тебя счастливой, а я не прощу себя, если ты добровольно влезешь в ошейник!

Сестра сделала шаг ближе и положила руку на моё плечо. В её глазах мелькнуло что-то новое – не страх и не покорность, а холодная, странная решимость, как у того, кто уже пересчитал потери и выбрал, что для него дороже.

– Послушай, Дем… – слова прозвучали ровнее, чем я ожидал. – Я понимаю, в каком ты состоянии. Я не допущу, чтобы наша семья снова проходила через суд Верховных. Нам всем хватило того, что Калеб едва не умер. Ты сейчас на эмоциях и можешь сделать непоправимое. Я приехала к Риэлю просить помощи – он выдвинул условия. И будь я проклята, я сделаю это. Понятно? Ты и Калеб – самое ценное, что у меня есть. Вы берегли меня, теперь моя очередь.