Счастье по обмену

Светлана Березуцкая

Счастье по обмену

Глава 1

Люба

Просторный двор, залитый ласковым золотом полуденного солнца, словно нежил каждый уголок. В знойном воздухе трепетала невидимая волна ранней весенней жары, нарушаемая лишь тихим, отголоском плеска мокрой ткани о шершавую поверхность деревянного стула. На нем, с лёгким стоном, покачивался таз, а рядом, с женственной грацией и удивительной неторопливостью, двигалась сорокадвухлетняя Люба, высокая, с крепкой осанкой, её ловкие руки, легко подхватывали мокрые вещи. Взмах, и ткань, покорно ложится на верёвку, разглаживая влажные морщинки белья.

У садовой будки, в прохладной тени развесистой яблони, безмятежно растянулся Дункан – крупный пёс с лохматой шерстью, в глубине добрых глаз которого читалась преданность. Он неспешно следил за движениями хозяйки, изредка помахивая хвостом, пока взгляд его не встретил Максима, спешащего мимо него с гитарой за спиной. Максим уверенной походкой направлялся к калитке, и в то же время, выжидающе, краем глаза поглядывал на маму.

– Мам, я к ребятам. На пару часов, – бросил он на лету, открывая калитку.

Люба, не отрываясь от развешивания белья, лишь обеспокоенно спросила:

– А уроки сделал?

– Успею ещё! – отозвался он, махнув рукой и захлопывая за собой калитку. Дункан, будто желая удачи, приветливо махнул ему вслед хвостом.

– Уймись, проказник, – ласково проворчала Люба, когда пёс разразился звонким лаем вслед Максиму.

Внезапно, из-за угла дома, словно вихрь, вырвалась Анюта – перемазанная сажей, щеки в разводах, с серьёзным видом врача, только что вернувшегося с поля боя. В руках она крепко сжимала жалобно мяукающего котёнка с нелепо перевязанной головой. Бинт свалившись с ушастой головы, удушающее висел на шее бедолаги. Котёнок, дрожа от испуга, впивался маленькими, острыми коготками в руку сморщившейся Анюты

– Господи, помилуй! – Люба в ужасе выпустила бельё и всплеснула руками. – Доченька, да ты на кого похожа?! Где ты так вымазалась?

Анюта, словно не замечая маминого волнения, взволнованно протянула котёнка.

– Васе надо дать таблетку. Он всё плачет и плачет. Наверное, сильно болит голова. Я перевязала, а ему совсем не легче.

Люба осторожно сняла сползший с головы на шею котёнка бинт, и внимательно осмотрела бедолагу.

– А почему ты решила, что у него голова болит?

– Ну как же! – девочка широко распахнула глаза. – Баба Зоя, когда болеет, всегда жалуется на голову.

Люба вздохнув взяла из таза влажное махровое полотенце и заботливо принялась вытирать измазанное сажей личико дочери, словно стирая следы героических, но опасных приключений.

– А чумазая-то почему?

– Так я Васю из печки в бане вытаскивала!

– Держи своего спасённого больного, – устало протянула Люба, возвращая котёнка. – Ничего ему не нужно. Пойди лучше умойся.

Анюта нежно прижала успокаивающегося Васю к себе.

– А папа скоро придёт? Он обещал научить меня кататься на велосипеде.

– Если обещал, значит, скоро, – Люба вздохнула, вытащила из таза простынь и взмахнула ею. Белое полотно взметнулось ввысь, трепеща на лёгком ветру. – Только умойся. Не будет же он тебя такую грязную сажать на велосипед.

– Хорошо-хорошо! Пойду, умоюсь! Это я быстро! – радостно воскликнула Анюта и, нежно поглаживая кота, помчалась к дому.

Люба растянула простынь на верёвке, разгладила складки. Двор снова погрузился в тишину, наполненную лишь тихим шелестом листвы и безмятежным дыханием уходящего лета.

В "Розалии"

Магазин «Розалия», как и полагается всякому уважающему себя поселковому торговому заведению, был забит всяким разным товаром до потолка. Полки гнулись под тяжестью банок с вареньем, пакетов гречки и прочих жизненно важных мелочей. Витрина, покрытая слоем пыли, мерцала под полуденными лучами света. А в глубине, за тонкой шторкой, отделявшей святая святых – подсобку – от грешного мира покупателей, творилось нечто… волнующее.

Шторка трепетала, будто от лёгкого ветерка, но ветерка в помещении не наблюдалось. Зато отчётливо слышались другие звуки: шорохи, вздохи, сдавленный смешок и…

– Ты любишь меня? – голос Тамары подрагивал.

– Да, да, да…, – отвечал Сергей, и его слова сливались в унисон с ритмичными подёргиваниями занавески.

Затем последовал стон, довольный вздох, и вот Тамара, поправляя растрёпанные волосы, уже выходит из-за шторки подсобки. Она быстрыми и привычными движениями поправляет сидящую криво юбку и застёгивает расстёганную блузку.

– Хорошо, что ещё кого-нибудь нечистая не принесла, – бросает довольная и раскрасневшаяся Тамара, направляясь к двери.

Сергей, тем временем, застёгивал ширинку с видом человека, только что совершившего подвиг.