Панбархатный сезон

С достоинством преодолев двадцать метров по песку, сразу пошла в душ. А душ в бунгало был с окном во всю стену, правда, из зеркального стекла. Но это не мешало смотреть на давешнего пловца, который шел к своему бунгало в одних плавках, забросив на плечо пляжные шорты в цветочек. Так, наверное, двигались моряки-первопроходцы, уверенно ступая на неизведанный берег. С пропорциями там тоже было все в порядке, и мышцы не перекачаны. Мокрые волосы он периодически сдвигал со лба назад, и тогда были видны его глаза – черные, как две маслины, как два уголька, прожигающие насквозь.

Усмехнувшись самой себе, я стала вытираться. Мартина, у тебя есть только один вечер, чтобы его соблазнить. И одна ночь, воспоминания о которой, если все пройдет по плану, будут скрашивать тебе две недели общества пани Марии.

Морское купание пробудило аппетит. Я решила заказать обед в бунгало, а пока связаться с Эвой-Лоттой и сказать ей все, что думаю. И о подставе с бывшим, и о новом прожекте пани Марии.

Скайп сразу выдал приличную картинку, Эва-Лотта была в офисе и с любопытством принялась разглядывать окружающую меня обстановку.

– Ну, ты довольна? – моему возмущению не было предела.

– Мартинка, супер! Я сразу сказала Михе, чтобы заказывал тебе все ви-ай-пи, – Эва-Лотта сияла позитивом.

– Мне интересно, что он тебе обещал? Ты понимаешь, что две недели с пани Марией…

– Мартиночка, ты единственная, у кого получилось поставить эту стерву на место. Так что я в тебе полностью уверена.

– А ты знаешь о новой невесте?

– Ты и ее поставишь на место, – убежденно ответила Эва-Лотта. – Скажи лучше, в море купалась?

– Купалась, – вздохнула я. – Правда, не так, как хотелось… Один чокнутый чуть не сшиб меня, когда… неважно. Эва, мне нужно знать все об этой…

– Мадам, ваш обед.

Оторвав взгляд от монитора, я увидела высокую сервировочную тележку, уже вкатившуюся через раздвинутые двери, слегка обалдевшую физиономию официанта в фартуке, который рассматривал крупную (я со своего места видела, что крупную!) купюру, и соседа-пловца, о котором я только что высказалась… соответствующе высказалась!

– Что, что там такое? – любопытничала Эва-Лотта.

– Я перезвоню попозже, – быстро захлопнув ноутбук, я встала. – Разве обеды доставляют не сотрудники отеля?

Сотрудник отеля быстро спрятал купюру и развел руками – мол, жестокие люди, жестокий мир, а он вынужден подчиняться. И слинял.

– Разумеется, но некий чокнутый гость решил таким образом загладить свою вину, – мужчина в легкой рубашке и светлых джинсах слегка склонил голову, словно прося прощения. – Мадам, я никоим образом не думал вас напугать. Позвольте представиться, Рихард Брандтнер, ваш сосед из бунгало номер два.

Вблизи и в одежде этот Рихард не производил такого сногсшибательного впечатления, вот только глаза… Под таким взглядом не смогла бы остаться спокойной даже самая флегматичная женщина в мире.

– Мартина Ээээ… Зенечек, – вовремя вспомнила я фамилию бывшего, подавая ему руку. – Вы прощены, но с одним условием: обедать будем вместе.

– В таком случае, у меня встречное предложение: прогулка по Бельсоле и любое вино на ваш выбор.

Он непринужденно докатил тележку к столику, я оперативно убрала «муссанг», а в голове крутилось только одно: переодеться, или сойдет и так? Легкий трикотажный свиншот на мне был несколько великоват, практически прятал под собой короткие шортики, а хотелось выглядеть достойно. В конце концов я решила, что все равно буду сидеть. Зато на прогулку переоденусь.

– И как же мы будем есть? – спросил Рихард, обозревая один набор столовых приборов. – О!

Он в хорошем темпе развернулся к выходу, на ходу сообщив, что сейчас вернется, у него в бунгало кое-что припасено.

Я бы предпочла покормить его из своих рук, но… мужчина решил иначе, значит, так тому и быть. Сосед вернулся действительно быстро, неся тарелки и вилки с ножами. Пока его не было, я сунула нос во все накрытые колпаками блюда. Крем-суп из морепродуктов съем сама, салат и мясо отдам ему. Тарелки, в принципе, и не потребовались бы.

– Вы давно на Бельсоле? – спросила я.

– Вы приехали только что? – одновременно спросил он.

Мы засмеялись. Это было странно, но… на какой-то миг мне показалось, что я знаю его всю жизнь. И мы часто смеемся и часто заговариваем вот так, одновременно.

– Я здесь, можно сказать, старожил, – сообщил он с улыбкой. – Люблю это местечко, да и от дома близко.

– А вы?..

– Из Вены, – снова улыбнулся он. – А вы?

– Я датчанка, – улыбнулась я в ответ. – Здесь впервые.

– И так хорошо говорите по-словенски? – удивился он.

– Училась в Праге, а все славянские языки чем-то похожи, – ответила я, принимаясь за суп.

Суп был… словом, когда я опомнилась, супа уже не было. Я с усилием заставила себя не подбирать последние густые капли ломтиком местного хлеба.

– Вы так заразительно едите, а я ведь недавно пообедал, – вздохнул Рихард, грустно оглядывая область своего живота.

Не было там никакого жира, уж это я еще на пляже рассмотрела!

– Мужчины должны есть мясо, – напомнила я непреложную истину. – К тому же вы обещали мне прогулку, а я люблю гулять. Успеете потратить все калории.

– А что еще вы любите? – стандартно перевел тему он.

Интересно, что хотят услышать мужчины, задавая этот вопрос? Однажды я даже ставила эксперимент, отвечая по очереди – а) драгоценности, б) дорогие украшения, в) классическую музыку, г) дайвинг, д) эксклюзивный шоколад (не врала!), е) секс, ж) танцы… Впрочем, танцы после ответа «е» уже никого не интересовали.

– Люблю хорошо покушать, – усмехнулась я. – В кафе в Любляне я пробовала десерт с таким странным названием… гри… нет, гибаница. Здесь его можно найти?

– Конечно, – кивнул он, – это местная достопримечательность, раньше гибаницу готовили на Пасху и Рождество, теперь это главный национальный десерт. Пожалуй, теперь я знаю, куда мне отвести вас в первую очередь.

– Здорово! – я подскочила. – Три секунды, и я буду готова!

Свиншот сменила на голубую майку-поло, шорты – на легкие белые брючки и выскочила к Рихарду, едва не забыв про сандалии.

– Слово с делом у вас не расходится, – одобрительно заметил он. – Вперед?

«Вперед, мой Росинант», – едва не выдала я вслух. Кто его знает, может, человек не знаком с классической литературой?

– Знаете, Рихард, мы, датчане, народ простой. Давайте уже на «ты», – предложила я, протягивая ему руку.

– С удовольствием, – он пристроил мою ладонь на свой локоть, словно так и должно быть.

Как будто в старом фильме про вечную любовь… «я с тобою, за меня держись»… Я заставила себя встряхнуться. К демонам романтику, хотя настроение почему-то повысилось еще на пару градусов.

По территории Сен-Саймон мы прошли под углом, вырулив прямо к старинной церкви святого Мавра. Во времена Венецианской республики это было главное место города. А дальше начинались обычные жилые кварталы с узкими улочками, двориками, где в вазонах цвели петунии, а на веревках, протянутых по балконам вторых этажей, сушилось белье. Это вызывало странное умиление.

– Здесь самая лучшая кондитерская, – объяснил выбор маршрута Рихард. – А на туристической улице все дороже и не так вкусно.

Я накупила три огромных куска гибаницы и несколько пирожных просто так за какие-то смешные деньги. Я даже спросила Рихарда, точно ли тут принимают эврики. Тот загадочно усмехнулся и оплатил мою покупку.

– Тебе предстоит многое узнать о Бельсоле, – сообщил он, придерживая передо мной двери кондитерской. – Здесь все очень дешево, вестрийцы со швабами, предпочитающие бюджетный отдых, ездят к морю чуть ли не каждые выходные.

С ума сойти… Может, у них и фрукты не такие дорогие?

– Фрукты купим ближе к Сен-Саймону, – ответил Рихард. – Любишь виноград? Тогда на туристическую улицу.

Туристическая улица на Бельсоле была одна, по ней было удобнее возвращаться к морю и нашему поселку.

Бельсола действительно крошечный островок. Несколько минут неспешным шагом – и вот уже набережная. Вокруг Сен-Саймон расположился красивый парк, спускавшийся прямо к пляжу. И рядом с границей между песком и травой стояли несколько лотков с фруктами.

Глаза разбегались: виноград, дыни, сливы, персики, манго, инжир, мамочка, ИНЖИР! Хочу, хочу, хочу!!!

Рихард посмеивался, когда я набивала бумажные пакеты самыми спелыми и крупными плодами. От себя добавил винограда и персиков и попросил отправить все в бунгало номер два. Я не возражала, только съесть пару фиг собиралась прямо сейчас.

Пожилая продавщица крикнула мальчишку-посыльного, кажется, внука, а мне протянула салфетку и бутылочку местной воды.

Мы отошли на несколько метров вглубь парка, и я уселась прямо под каким-то деревом, вонзив зубы в сочную мякоть. Благодаря остаткам воспитания удалось не чавкать. Когда вторую инжирину постигла участь первой, я заметила, что Рихард без стеснения сидит рядом с блаженным выражением на лице.

– Когда-то каждый спокойно сидел под своей смоковницей, – не удержалась от цитаты известного классика я, – и источники справедливости текли ясной и быстрой струей…

– Где тогда, черт побери, слонялись все эти шерифы, сборщики податей, судьи и полицейские? – не поворачивая головы, продолжил строки из Питера Джойса мой сосед.

– Ты читал «Бесконечный полдень»? – обрадовалась непонятно чему я.

– Ну… было дело, – слегка смутился Рихард. – Начальник заставил. Знаешь, теперь я ему за это благодарен.

Он развернулся ко мне, ладонью стер с подбородка остатки инжирового сока и… поцеловал.

Не сказать, чтобы я не думала об этом, но все же… элемент неожиданности добавил поцелую вкуса. Или это был инжир? Мы пробовали друг друга, уже уверенные, что нам понравится. И кажется, он торопился так же, как я. И не хотел отпускать, и ерошил мои волосы, и я тоже не хотела прерываться…

– Мартина, – он с трудом, но все-таки связно выговорил мое имя.

– Да-а, – шепнула я. – Мне нравится.

– Ты такая естественная, – чуть хрипло сообщил он, обнимая за плечи и придвигаясь еще ближе.

Естественная? Я усмехнулась и вдруг поймала себя на мысли, что не играю. С ним это было не нужно.

– В Дании и ты быстро отвык бы от условностей, – моя рука удобно легла ему на грудь.

– Я, конечно, слышал про Наихристианнейший квартал в Гапенконене, но ты не похожа на девочку-цветок.

*Прим. автора: девочка-цветок одновременно обозначает и девушку-хиппи, и наркоманку, употребляющую марихуану и ее производные. В Наихристианнейшем квартале живут исключительно хиппи, это своего рода государство в государстве, как Ватикан в Риме, а марихуана растет на клумбах.

– Ты прав, заниматься любовью на улице – не мой формат, – согласилась я.

Он чуть не поперхнулся. А что? Не приведи Бог неподготовленному человеку забрести в Наихристианнейший квартал – чего только не увидит. Дети цветов живут, как хотят, без руля и без ветрил. Видимо, это и привлекает туристов.

– Знаешь, после твоих слов, – начал он, накрывая мою ладонь своей.

– Да-а? – с предвкушением перебила я.

– …захотелось в бунгало, – закончил он, ведя мою руку вниз по своему животу.

Сначала я восхитилась рельефом, а потом поняла, что он имел в виду. Мамочка, да там такое… Надо было мне быть чуть менее естественной, да придержать язык. У мужика, похоже, хорошее воображение.

– Рихард, прости, я дура.

– Третья с конца буква греческого алфавита, – прикрыв веки, отозвался он.

– Не знаю, – растерялась я. – Может, «ипсилон»?

– Нет, «ипсилон» – пятая, – возразил мой мужчина. – «Хи» или «фи»… вот в чем вопрос.

Я понимала, что так он пытается отвлечься, но сама заводилась все больше. Давно, давно мне не попадались такие индивиды, способные во всех отношениях!

– В каком веке построили церковь святого Мавра?

– В шестнадцатом.

– А «Виллу» Вешнигретца?

– В двадцатом, – он даже удивился такому простому вопросу.

– А что еще стоит посмотреть такого, исторического?

– Из исторического – замок Юрмина дель Яджен, а прямо сейчас предлагаю осмотреть бунгало номер два.

Я с готовностью вскочила, и через несколько минут (очень быстрого шага, почти что бега) мы смогли приступить к осмотру. Ковер на полу оказался вполне себе… И душевая кабина тоже.

Потом мы осмотрели спальню, в частности, большую двуспальную кровать, я осталась довольна. Только почему-то сильно захотелось есть…

– Можно пойти в ресторан, – сказал Рихард так, что я поняла: никуда он идти не хочет.

– Закажем ужин сюда, а десерт и фрукты у нас есть, – предложила я, ища, во что бы завернуться к приходу официанта.

Проблему одежды еще придется решать, но это потом, завтра. Сейчас на Бельсолу опускался тихий умиротворяющий вечер, и возвращаться в своё бунгало до утра я не собиралась.

Рихард смотрел на мои метания так заинтересованно, что я схватила простыню и быстро соорудила из нее подобие римской тоги. Потом он звонил в ресторан, а я подбирала с пола разбросанные детали гардероба. Где-то у порога валялась и сумка с гибаницей, кредиткой Михи и любимым «Эриксони».

– Мартина, ты хочешь мясо или рыбу?

Выбор я доверила мужчине, в конце концов, он тут старожил – сам сказал – и знает все особенности местной кухни. Пока он делал заказ (отметила краем уха креветки и морские гребешки в каком-то соусе), я тоже не зевала. Времени катастрофически не хватало, звонить Эве-Лотте уже поздно. Но выяснить, с чем придется столкнуться по прихоти дорогой подруги и бывшего, нужно все равно.

– Пап, привет. У меня небольшая проблема…

– Само собой, когда у тебя нет проблем, ты и не звонишь, – проворчал где-то на другом краю Эвропы Ханс Эдландер, мой лучший в мире отец. – Выкладывай.

Я очень кратко обрисовала ситуацию, обозначив основных действующих лиц: почившего дедушку Кароля, его наследницу пани Марию и неизвестно откуда взявшуюся Джину-без-фамилии. Надо отдать должное, папа не стал говорить – зачем ты снова с ним связалась, одно беспокойство от этих бывших, и далее в том же духе. Он лишь веско заметил, что мама будет недовольна и что информацию он пришлет мне завтра к обеду.

– Папа, ты лучший, – сказала я в ответ. – А маме пока не говори, ладно?

Разговор пришлось свернуть, потому что Рихард закончил общаться с кухней отеля и потихоньку подбирался к нам с «Эриксони».

– Ты примерная дочь? – спросил он, явно отметив мое обращение к отцу.

– Не знаю, – пожала плечами я.

«Тога» стала сползать, а глаза Рихарда темнеть. Странно, они у него и так черные, но вот поди ж ты…

– Может, дашь мне какую-нибудь рубашку? – предложила я, чтобы отвлечь мужчину. А то ведь так можно и без ужина остаться. – Или сходишь в мое бунгало за вещами?

– Пойдем в гардеробную, выберешь сама, – внес встречное предложение он. – Не хочу расставаться с тобой даже на минуту.

Он протянул мне руку, я поправила «тогу» и с удовольствием ухватилась за крепкую ладонь. Только не подумала, что в гардеробной тоже есть на что посмотреть. Там было зеркало во всю стену, а Рихард питал явную слабость к моему тылу. Так что когда я, не подумав, повернулась выбрать рубашку, мой мужчина не выдержал. Неожиданно я оказалась к зеркалу лицом, а он сзади, и в итоге про голод мы забыли напрочь.

Когда он остановился, я поняла, что без допинга такой темп могу и не выдержать. От непривычной позы дрожали ноги, тело требовало есть и пить, и при том не двигаться вообще.

– Тина, ма бель Тина, – шептал в это время Рихард.

И кто бы мог подумать, у организма открылось второе дыхание. Я сдернула с первой попавшейся вешалки первую попавшуюся рубашку, накинула ее на плечи и нетвердой походкой направилась в душ, предупредив героя-любовника, чтобы подождал, пока выйду.

Если бы в бунгало была ванна, я бы там и осталась. Но душевая кабина есть душевая кабина. Рихард честно дожидался своей очереди, позволив себе только один поцелуй. Тело реагировало однозначно, но вдруг я почуяла запах еды! Видимо, пока была в душе, нам доставили ужин.

– Подождешь меня? – спросил мужчина. – Я мигом.

Я, конечно, обещала. Правда, держать слово не собиралась. Там был салат, и креветки, и какие-то пирожки из слоеного теста. Стол и кресла у Рихарда были, как и в моем бунгало, так что я рухнула на мягкое и принялась есть. Мужчина вышел в одном полотенце, умилился моему аппетиту и посоветовал морские гребешки.

Потом ели инжир и целовались через стол. Это было неудобно, и Рихард посадил меня к себе на колени. Так я узнала, что на Бельсоле наступила ночь. Бархатная тьма, которую слегка рассеивали лучи маяка, огни отеля и луна ярко-оранжевого цвета. Даже на Фуптекхе я не видела такой луны…

– Хочешь пройтись по лунной дорожке? – спросил он, видя мой восторг.

«Остановись, мгновенье, ты прекрасно», – подумала я, но вслух сказать не рискнула. Этот мужчина улавливал мои желания, как флюгер легчайшие дуновения ветерка. Жаль, что у нас впереди осталась только ночь.

Несмотря на всю эйфорию, я сделала пару выводов. Во-первых, не поворачиваться к Рихарду спиной, а во-вторых, сам он об удобствах не подумает. Значит, надо взять на пляж пару полотенец и простыню. И еще попить.

До моря мы дошли, держась за руки. Простыня упала на песок первой. Сверху – полотенца, а потом рубашка. Рихард улыбался так, что это было видно даже в неверном отражении света маяка. Лунная дорожка лежала прямо у ног, так красиво, как не снимут и в кино.

Ветерок с моря нес прохладу, а песок еще не остыл до конца. Мужчина подал мне руку, уже сделав первый шаг. Я ступила на мерцающую поверхность следом. Волны мягко накатывали на разгоряченное тело, тихо шуршали прибрежной галькой…

И тут Рихард дернул меня за руку к себе. Я оступилась, завизжала и полетела прямо на него и в воду. Он ловко извернулся, и мы оказались в тесном соприкосновении, хорошо, что не на глубине. Я, бултыхаясь, пыталась выровняться на плаву, он не давал, прижимая к себе.

– Рихард! – попытка взмахнуть рукой под водой, и я наткнулась на твердое свидетельство его намерений.

– Да-а? – протянул он тоном Мурри, поймавшего Тимаса за хвост.

Не отпустит. Хотя на что еще я рассчитывала, идя купаться без купальника? На исключительно приятное времяпрепровождение, будем откровенны.

– Ну дай хоть чуть-чуть поплавать!

– Видел я днем, как ты плаваешь, – заявил Рихард, – издевательство какое-то, не отпущу.

И поймал губами мочку моего уха. Хотел поцеловать, но я как раз крутанула шеей, и… в общем, плавать разом расхотелось.

– Ты сводишь меня с ума, – банальность, конечно, но я верила в то, что говорю.

– Ма бель Тина, – твердил он, явно не слыша ни меня, ни себя.

Если б не прохлада воды, мы бы упали на дно, как две морские звезды. А так пришлось выбираться на берег.

– Волшебная ночь, – сказал Рихард. – Мартина, ты устала?

Я отжала полотенцем мокрые волосы и поинтересовалась, какие еще у него предложения. Усталость усталостью, но ночь не бесконечна, а завтра вступит в силу мой контракт.

– Предложение самое прозаическое, – выдал мой лучший любовник. – Вернуться в бунгало, включить дивиди и посмотреть какую-нибудь…

– Комедию! – с энтузиазмом подхватила я.

– А я-то надеялся на футбол, – нарочито вздохнул он.

Мне в данный момент было без разницы: комедия, футбол или порнушка. Все равно близость его тела перекрывала любые другие желания. Я даже забыла о своем намерении не поворачиваться к любовнику спиной и вприпрыжку побежала к бунгало.

– Ты нарочно, – высказал он мне, нагнав почти на подходе к душевой кабине.

– Не-ет, – я помотала головой, и полотенце с волос слетело, совершив красивый пируэт.

Следом слетели его полотенце и моя простыня. Без дивиди мы как-то обошлись.

Часам к четырем я запросила пощады. Может, он принял какой-то афродизиак, не знаю, я в этом ноль без палочки. Но такой эрекции, как у него, у других я не замечала…

– Ты мой афродизиак, Тина, – ответил мужчина на прямой вопрос. – Я захотел тебя в тот момент, когда увидел. Ты шла по пляжу, как королева. Я смотрел, и… короче, друг сказал, что либо получит эту женщину, либо он мне больше не друг.

Я слабо улыбнулась.

– Давай теперь поспим, – глаза закрывались сами собой. – А утром…

– Утром, ма бель Тина, я уеду. Работа, – вздохнул он.

Я тоже вздохнула. Почему-то думалось, что работа предстоит только мне, и только с обеда. Усталость брала свое, шевелиться не хотелось.

– Отдохни, а я пока соберу вещи, – героически отрываясь от меня, сказал Рихард.

– Только недолго, я же усну, – честно предупредила я.

– Тогда я не буду тебя будить, можно? – спросил этот ненасытный.

– Посмотрим, – пробормотала я, кажется, уже во сне.

Сон был, естественно, эротический. Да такой реальный! Рихард пристроился сзади, и я проснулась от оргазма, и, словом, это был не сон. Никогда бы не поверила, расскажи мне об этом кто другой, но сейчас, испытав все на своей… на себе, я в очередной раз подумала, что не против остановить мгновенье.

– Ну вот, разбудил, – вздохнул мой лучший любовник.

– С тебя поцелуй, – улыбнулась я сонно. – Когда ты уезжаешь?

– Уже должен был уехать, но не смог. Сейчас выпью кофе, провожу тебя в твое бунгало и…

– Не надо, сама дойду.

– Тина, вот моя визитка. Позвони, я буду ждать.

– Я не смогу, Рихард. У меня ведь тоже работа, – призналась я. – Контракт – две недели. И никаких мужчин.

Может, он и обиделся, но ничем себя не выдал.

– Ты подарила мне безумную ночь, забыть ее я не смогу.

Возможно, и я не смогу. Но через две недели – к антиподам, а потом домой, в Данию… Вряд ли мы еще когда-нибудь увидимся.

– Постараюсь вырваться на выходные, – слегка неуверенно произнес он.

– Нет, – я покачала головой. – Контракт.

Нашла в себе силы встать с постели, подойти к нему и повиснуть на шее.

– Ты лучший мужчина в моей жизни. Иди.

Конечно, он не удержался, и мы поцеловались. Я отпустила его с легким сердцем, будто так и должно быть. Ни сожалений, ни тревоги, словно вечером он вернется, открыв дверь своим ключом, и снова поцелует в заждавшиеся губы.

Глупое сердце, не лги ни себе, ни мне. Сказка закончилась, нас с тобой снова выбросило в грубую реальность. Но сердце не слушало, что-то тихонечко напевая, в крови еще бурлили гормоны, как пузырьки в шипучке, и хорошо, что вещи я собрала еще вечером.

Вставало солнце, но я и не подумала одеться. Просто стащила у Рихарда рубашку и с сумкой в охапке ушла в свое бунгало. Там я рухнула в постель и проспала до обеда.

ГЛАВА 3

Разбудил Миха.

– Мартинка, твой горячий шоколад.

Ччёрт, я едва не сказала «спасибо, Рихард»!

Горячий шоколад немного взбодрил и примирил с необходимостью вставать. Я доползла до душа, зевая во весь рот. Когда вышла, завернувшись в махровый халат, на столе уже стоял не то завтрак, не то обед… Миха заботливо положил мне на тарелку всего понемножку.

– Бурная ночь? – с сочувствием спросил он.

– Мне тоже нужно было успокоить нервы перед приездом твоей мамули, – ответила я, вяло ковыряясь вилкой в листьях салата.

Теперь хоть будет что вспомнить. Нет, сейчас лучше не вспоминать…

– Там в холодильнике гибаница и фрукты. Хочешь?

Кто-то, похоже, все-таки зашел в мое бунгало перед отъездом, потому что все это я, само собой, не брала.

Тут Миха подвинул мне коробочку с надписью «Апфон-3».

– Новейшая модель. Сейчас поешь, и вставим твою симку.

Я смотрела на коробочку с плохо скрываемым недоверием. Меня и тач-панель на ноуте раздражает, что уж говорить про сенсорный дисплей на телефоне. Бывший продолжал убеждать, что мне понравится, что туда можно загрузить и почту, и кучу других полезных программ. О чем еще может сказать программер?

– Ладно, – согласилась я.

Миха обрадовался и даже не доел свой стейк. Он установил мне симку, настроил интерфейс, закачал программы, объяснил, как пользоваться мессенджерами, добавил мой бубловский почтовый ящик и потребовал, чтоб я придумала пароль.

– Это твой портативный компьютер, – начал горячиться он, когда я отмахнулась. – Мало ли, где-то оставишь, забудешь, а мамуля невзначай увидит!

Я сомневалась, что пани Мария способна освоить такую сложную технику, но в целях безопасности пароль придумала. И вдруг апфон звякнул. Или блямкнул, короче, я еще не подобрала названия этому звуку, но Миха сказал, что это сигнал о новом сообщении.

Действительно, отец обещал прислать информацию о Джине! Я открыла почту и едва не стерла текст, зловредный сенсорный дисплей!

Сначала папа передавал привет от мамы, потом кратко – от себя и писал, что он думает о моих способностях ввязываться в авантюры.

«Джина Лавароцци – фамилию удалось выяснить только по заказанному Марией Зенечек билету в Любляну – особа двадцати семи лет, ничем не примечательная, кроме своих знакомств.