Иллюзия

«А на самом деле? Хочется мне домой или нет», – Ольга задумалась, вышла на маленький балкончик, который служил мне местом для курения, посмотрела почему-то вниз, на прохожих. В голове у нее промелькнула идея. Впрочем, об этом она думала постоянно три последних дня. Ею снова овладела жажда перемены мест и новых впечатлений: «Может, это было связано со вчерашним скандалом с мужем. Хорошо еще, что Катя не видела, как он съездил мне», – горько усмехнувшись, подумала она. Правда потом они помирились, и муж предложил ей немного отдохнуть, успокоится. «Решил, наверно тоже развеяться», – сообразила Ольга. Обычно он ездил развеиваться на свою огромную дачу, в поселок «Наречный», со своими друзьями и подругами. Но, может, отчасти это было связано с Гришей. Еще вчера она разговаривала с Катей по поводу путешествия.

– Катя, может, съездим на море как тогда?

Катя сидела в халате, положив свои стройные длинные ноги на соседний стул. Она была только что из душа, поэтому все время поправляла мокрые волосы в промежутках между глотками чая.

– Втроем с твоим новым другом? – сказала она несколько иронично.

Ольге было понятно настроение подруги, но она не думала, что она будет реагировать так агрессивно: «И какое право она имеет так со мной говорить?» Но она сдержала себя.

– Ты же знаешь, что я не могу уехать из дома одна! – Ольга не объяснила бы причину своего отъезда мужу.

«Вряд ли я смогу поехать с тобой», – подумала она, но вслух загадочно сказала:

– Если хочешь, я могла бы пожить несколько дней в другом месте.

Ольга не ожидала этого, но она уцепилась за такую возможность. Она не могла предположить какой-то подвох, все-таки они были самыми близкими друг для друга.

– Спасибо тебе, Катерина!

– Да что ты Олечка! – Катя оторвалась от чашки и поцеловала в щечку свою подругу.

Сейчас, стоя на балконе, Ольга была полна решимости – осуществить свою безумную идею. Надо было лишь позвонить мужу, который был в отъезде. «Лишь бы не подошла какая-нибудь из его подруг», – ей совсем не хотелось сейчас знать, с кем поехал ее муж. Потом можно зайти домой переодеться и предупредить Катю. «И все, я свободна!».

Она чувствовала, что слишком торопится, потом непонятно, что задумала Катя, но уже не могла остановиться. Она обернулась в комнату и посмотрела на меня. Потом с легкостью кошки она уселась ко мне на колени своими коленями и запела в ухо:

– Поедем с тобой на море, прямо сейчас, я знаю великолепное место, я там была раньше, тебе понравится обязательно.

Я быстро начал возражать, но потом остановился, пораженный таким обилием чувств, как будто эта поездка прямо сейчас была вопросом жизни или смерти. Она обнимала меня и нежно приговаривала:

– Там будет легко и свободно, хотя бы всего лишь неделю.

Я осознавал, что она несет всякий вздор, но противоречить ей не хотелось. Мне было жаль ее, почему-то. Но потом произошло нечто неожиданное, о чем я впоследствии часто думал с чувством досады. Как она сумела меня убедить в необходимости такого путешествия, осталось для меня загадкой навсегда. Вместо того чтобы на следующий день рано утром идти на службу, я вечером предыдущего дня должен все бросить и лететь сломя голову черти куда?

III

Мы спешно собирались, вернее, собирался я. Ольга внутренне вся напряглась, подобрала свою накидку, о которой я совершенно позабыл. Когда, наконец, мы спустились по лестнице и вышли на улицу, было совсем темно. Мы направлялись в сторону дома, где жила Ольга. В комнате Кати горел свет.

– Подожди меня здесь, – попросила Ольга.

Я встал у тротуара и закурил. Казалось, в это время я не соображал, что делал. В мозгах у меня был туман, эйфория обволакивала мое сознание. Это было похоже на сильное алкогольное опьянение, но самое главное при этом, что все это происходило со мной на самом деле.

IV

Я выкурил две сигареты, совсем не спеша. Ольга все не появлялась. Вскоре я стал приходить в себя и испугался. «Что я делаю здесь темной ночью на улице совсем один? – думал я. – Бежать, бежать от этого дома с одиноко горящим окном и как можно дальше. Надо как можно быстрее бежать домой, запереться на все замки и никому не открывать больше».

Но только я подумал об этом, неожиданно передо мной появилась Ольга. Она схватила меня за руку, поцарапав меня длинными ногтями, и увлекла за собой. Мы шли по незнакомым мне улицам, потом побежали все быстрее и быстрее. Я заметил, что одинокие машины, обычно несущиеся на большой скорости по пустынным ночным улицам, больше уже не обгоняют нас. Напротив, они остаются позади, как будто едут назад.

Дальше я помнил смутно. Я почувствовал, как стало холодно, и пронизывающий ледяной ветер продувал мое тело до костей. Как я не старался, я не мог повернуть голову, чтобы посмотреть на спутницу, и смотрел только вперед на черное небо. Только ее рука, ставшая неожиданно такой сильной, тянет меня в черную пустоту.

V

Сон, необычный сон сковал мое сознание. Я пытаюсь оторваться от сна, но это мне не удается. Как будто второпях я собираюсь в необычное путешествие. У меня приподнятое настроение, я укладываю свои вещи в огромную спортивную сумку. Неожиданно я вспоминаю об одном очень важном деле. Я должен сходить на работу к шефу, чтобы отпроситься и договориться об отпуске.

Это странно, в такое время года, ни зима, ни лето – слегка поеживается молодой человек в очках с позолоченной оправой, выслушав спокойно мою просьбу, и – весьма скороспешно. Это женщина? – неожиданно для самого себя заключает он, вопросительно глядя на меня.

– Да, – просто соглашаюсь я, чувствуя какое-то понимание. Я ни в коем случае не хотел…, но бывают моменты в жизни, – не продолжая, я замолкаю, дабы не сказать лишнего.

Последний мой довод или как это было, сказано успокаивают моего начальника

– Только недолго, максимум неделю, – говорит он смилостивившись.

– Согласен, сегодня – понедельник, в следующий понедельник я здесь, – говорю я, подмигивая шефу, и незаметно удаляюсь.

По дороге в аэропорт, где я должен встретиться с девушкой, созваниваюсь со своими друзьями, чтобы те не ломились в мое отсутствие в дверь. И вот я сижу в великолепном кресле аэробуса, который несет меня в Севастополь со скоростью девятьсот километров в час. На плече у меня спит красивая девушка. Длинноногая стюардесса предлагает мне минеральную воду, и даже коньяк в красивой маленькой рюмке. Расслабленный, примерно после часа лета я начинаю засыпать. Вспоминаю, что ключи от машины я оставил Витьку, и о ней не стоит беспокоиться.

VI

Я лежал на роскошной кровати и чувствовал, что тело мое разбито, и ни один мускул не желает напрягаться для движения. Сколько времени я мог так пролежать – неизвестно. Усилием воли я все-таки сбросил с себя обломки сна и приоткрыл глаза.

Первое, что я увидел, – была полуобнаженная девушка, в которой я признал мою недавнюю спутницу. Она стояла напротив зеркала в шелковом халате, который держался у нее только на поясе. Она натиралась каким-то душистым кремом, от которого у меня щекотало в ноздрях. Я тут же закрыл глаза, дабы не обнаружить свое пробуждение и с испугом стал вспоминать и соображать, где бы это я мог находиться. Все вокруг было очень реальным. Нереальным было лишь мое присутствие здесь.

Эта процедура с кремом казалось вечностью, хотя длилась, наверно, всего около получаса, в течение которого у меня затекли рука и мышцы шеи. Мне хотелось повернуться, но я боялся обнаружить себя.

Комната, в которой мы находились, была очень скромной и небольшой, но весьма милой. «Но что же я лежу здесь, когда мне нужно собираться на работу?» – пытался сообразить я.

– Вставай, соня! – прервал мои размышления звонкий голос. – Я знаю, сколько ты спишь, уже десять часов.

– Как десять? Неужели я проспал? – с ужасом подумал я.

– Нет, тебе совсем не нужно сегодня идти на работу. Тебе не нужно будет ходить туда целую неделю.

Я не мог больше притворяться. Я поднялся в кровати и спросил: «Каким же образом?»

– Ты же мне сам вчера все рассказал о том, как удачно ты договорился с шефом на неделю твоего отсутствия на рабочем месте. Кстати, насчет машины тоже! – Ольга с неохотой оторвалась от своего занятия и в первый раз посмотрела на меня.

Мне показалось, что это она сделала лишь для большей убедительности, потому что и так видела меня насквозь.

– В самом деле? – обескуражено произнес я, силясь припомнить упомянутые события, – может это только сон, а может сон и есть отображение настоящей реальности.

Я слегка приоткрыл веки и не без удовольствия стал наблюдать за происходящим. Чтобы убедиться, что я не сплю, я слез с кровати и обнял Ольгу за талию.

– Так значит мы в отпуске? – все еще, не веря, воскликнул я, на всякий случай, ощупывая знакомое тело.

– Конечно же, и сейчас мы идем в бар завтракать, а потом загорать на камнях. Там не так много людей, и место очень красивое.

VII

Мы лежали на больших пологих камнях и с удовольствием смотрели на огромные волны. Место нашего расположения было действительно великолепным. Отсюда был виден весь пляж и несколько трехэтажных гостиниц, составляющих местный курорт под чудным названием «Изюминка». С одной стороны, к нему примыкал лес, со всех других сторон – окружало море. Там, где кончался пляж, начинались невысокие горы, у подножия которых мы и расположились.

– Может, искупаемся? – предложила Ольга, и первая бросилась в воду.

Я не мог себе представить, что с такой высоты можно вообще прыгнуть вниз головой туда, где под водой могли скрываться острые камни, ударившись о которые уже никогда не выплыть на поверхность.

Через десять секунд Ольга появилась над поверхностью моря в белом купальнике. Она была похожа на акулу, которой через несколько секунд предстоит сражаться с огромной волной. Еще не оправившись от пережитого, я не рискнул проделать то же самое и только наблюдал со стороны, как, справившись с волной, Ольга возвращалась обратно. Она, не спеша, поднялась по тропинке, ведущей наверх, и остановилась возле меня, довольная собой и блестящая на солнце. Я смотрел на нее и чувствовал, как бьется мое сердце не от страха, а от непонимания происходящего, наверно, как рыба, выброшенная на берег бесстрастным рыбаком.

«Может, ко мне вернется мое самообладание, как только пройдет какое-то время», – успокаивал я себя этим. Правда, однажды я спросил Ольгу: «А куда же мы неслись с тобой по ночным улицам, и почему же было так холодно?» Эти воспоминания были очень зыбкими и, пожалуй, единственными с того времени, как со мной произошло что-то странное и необъяснимое, что не укладывалось в сознании привычным образом. Ольга ответила очень просто: «Мы торопились в аэропорт, а по дороге такси, в котором мы ехали, сломалось. Пришлось бежать быстро. Было холодно, потому что в Благодатном уже не май месяц».

VIII

Но постепенно солнце, воздух и вода сделали свое дело. Обычно так случается с каждым существом, которое попадает под власть благоприятной среды. Я успокоился и не задавал множество вопросов, раньше беспокоящих меня. Ольга выглядела безоблачной и веселой. Она постоянно забавляла меня своей бесконечной болтовней. На третий день мне уже не хотелось никуда уезжать, а на четвертый хотелось, чтобы это длилось как можно дольше. Хотя мы в течение дня не делали ничего особенного, на следующий день хотелось проделать именно это еще раз.

IX

После неожиданной встречи в парке в том злополучном городе Благодатный Он уже больше не сомневался, что не ошибся в выбранном пути. Он знал, что пройдет еще совсем немного времени, и Он сумеет добиться своего. Может, это будет не сейчас, но очень скоро.

Когда Он уже начал думать, что осталось треть пути, а может и меньше, случилось несчастье.

Теперь по утрам, даже когда светило солнце, было весьма прохладно, а иногда на траве и кустах образовывался иней, а на земле появлялись первые замерзшие лужи. Иногда в воздухе кружились первые снежинки. Они падали, не достигая земли, но в воздухе пахло сыростью.

Когда Он переправлялся через овраг, он не заметил, что на самом дне его текла речка. Но первые заморозки скрыли ее нетолстым слоем запорошенного снежком льда. Одна нога Его благополучно перенеслась через опасный участок, а другая, почему-то, сделала шаг поменьше и как раз остановилась на тонком льду. Лед проломился, Он потерял равновесие и оказался по пояс в ледяной воде. Последствия такого купания были для Него плачевными. Выбравшись из воды, Он, было, побежал быстрее в поисках жилья, но его поблизости не оказалось. Тем временем одежда, особенно штаны и рукава, замерзли, стали жесткими, и лежали на теле как куски льда. Если бы не промокли спички, все – было бы проще. Он развел бы костер, как-нибудь обсох и согрелся. Но в Его положении об этом даже не стоило думать, потому что спички, которые лежали в кармане, промокли, а теперь замерзли. Сначала Он бежал, потом стал быстро идти, а потом остановился, обессилив и замерзая. Как Ему казалось, Он должен был бежать в сторону дороги, но почему-то даже не было слышно шума проезжающих машин, и Он стал сомневаться в правильности выбранного направления.

Глава 2Время свершений

Но как это всякий раз случается, как только я пристрастился к такому беззаботному времяпрепровождению, наступил конец этой сказочной недели. Хоть я находился в эйфории, и у меня, пожалуй, было не все в порядке с головой, за астрономическим временем я следил. Еще я подумал о том, что необходимо как-то вернуться – ни денег, ни расписания движения наземных или воздушных транспортных средств у меня не было. Естественно я сказал об этом Ольге. Ольга посмотрела на меня как на обузу. Надо сказать, что к концу этой недели настроение ее резко изменилось. Скорее всего, ее заботило что-то, что осталось дома. Она часто оставляла меня в самом неподходящем месте или в самое неподходящее время. По мере того, как разум мой прояснялся, я начинал осознавать, что это путешествие не совсем по мне. Может, я был страшной занудой, может, потому, что все с самого начала происходило не по моей воле. Да. Наверно. Последнее предположение не давало мне покоя с самого начала.

Вечером в воскресенье Ольга сказала мне, что мы возвращаемся, и в понедельник я обязательно буду на работе. Билеты на утренний самолет она мне не показала, но я и не настаивал. Утром, так утром. В конце концов, я был рад перемене в своей жизни. Я сказал Ольге, что за всю мою жизнь со мной такого не было, и что она самая прекрасная и загадочная из всех женщин. Она грустно улыбнулась, но ничего не ответила.

I

Немного страшный высокий человек в черной одежде сидел за прямоугольным столом в очень необжитом кабинете. Казалось, раньше тут был кабинет начальника какого-нибудь правительственного учреждения или ведомства. Мраморные стены, которые придавали таким зданиям строгость снаружи, внутри делали его неуютным и суровым. За столом рядом с суровым начальником сидели подчиненные и внимали ему.

– Не все же время вам предаваться веселью. Знаю я вас. Вино, карты, женщины. Только за последний месяц на представительские расходы ушло денег больше, чем на выполнение наших первоочередных задач.

Присутствующие переглянулись. Все понимали, о каких задачах он говорит, но то, как он сказал об этом, заставило их усмехнуться.

– Я еще закрывал глаза на то, как в наших ведомствах устраивают всяческие проделки, видимо от скуки. Третьего дня мне было доложено о том, что несколько наших так сказать товарищей устраивали полеты средь белого дня над городом, дабы выявить сильнейшего. Это еще – куда не шло. Слава дьяволу, люди могли принять их за метеориты или хищных птиц.

– Все они понесли наказания, – ответил один из сидевших за столом.

– Я еще закрывал глаза на то, сколько казино в городе пострадало от ваших дьявольских проделок. Это можно было объяснить волей случая. А сколько раз я вытаскивал наших людей из «кутузок», из которых они не могли выбраться самостоятельно, потому что уже не могли сконцентрировать остатки своей энергии, потраченной впустую. Я уже не говорю про вытрезвители, которых в нашем городе во множестве. Я как представитель нашей миссии в этом городе несу ответственность за все, что не делает нам чести.

Высокий страшный человек достал из деревянной коробки сигару, немного покрутил в пальцах, ожидая, когда ему дадут огня, и закурил. Присутствующие поняли, что главное будет после этого. Все, что он сейчас говорил, они слышали на каждом заседании в этом мрачном кабинете. И в этот раз пока ничего нового он не сказал.

– Да, я знаю, что все это вы уже не раз слышали, – угадав их мысли, сказал он, – но я буду повторять об этом снова и снова, пока все не изменится. Отдельный вопрос о женщинах. Вы все знаете, до чего доходит их фантазия. Можно, конечно закрыть глаза на некоторые вещи, все равно с ними не справиться, – говорящий сделал многозначительную паузу, – но еще раз хочу напомнить вам, что нельзя допускать одной вещи, самой главной – рождения детей нашими женщинами от людей. – Наверно, мне не нужно объяснять – почему? Вы это проходили еще в школе.

Надо сказать, что потомство обычных женщин не считалось дьявольским, а обычным человеческим, хотя и было зачато от дьявола-мужчины. Тем не менее, когда это было доказано службами, уполномоченными на такие расследования, то это пресекалось немедленно. Мужчины в этом случае подвергались страшному наказанию, а женщины и их дети обычно погибали. Это было просто объяснимо. Он сам лично знал несколько таких случаев, когда обычные женщины рожали детей, наделенных некоторыми сверхъестественными способностями. Но со стороны медицинских светил утвердилось мнение, и его недавно стали придерживаться политики и губернаторы в своей деятельности, что такое потомство не представляет опасности для процветания их общества, потому что в следующем поколении такие способности у людей исчезают. Тем не менее, на практике нередки были случаи печального исхода, как для людей, так и для дьяволов. В каждом конкретном случае это решалось судами по-разному. Все зависело от необходимого количества доказательств вины мужчины-дьявола. Женщина здесь в расчет не принималась и проходила по делу при наличии факта рождения ребенка от этого мужчины.

Речь грозного начальника стала более отрывистой и грозной: «Вы все хорошо знакомы с философией, которой мы придерживаемся в своем поведении. Зло, которое мы поддерживаем в мире настолько важно, что без него невозможна людская жизнь, а также добро».

Хотя ему было не совсем понятно, почему вообще приходится заботиться об этих людях? Заботиться о том, чтобы зло поддерживалось на том, необходимом для человеческой жизни уровне? Не проще ли было заняться своей жизнью? Но как он не старался вообразить себе это общество, изолированное от людей, так и не мог вообразить в своем воображении оное.

И еще говорящий подумал о том, что в этот раз он преподнес эту мысль c философской точки зрения. Скорее он не учил своих подопечных высшим материям, но просто сам наслаждался своим не красноречием, но собственными философскими выводами. А осекся он из-за слова добро, которое не приветствовали в дьявольской философии. Последние, прогрессивные учебники заменили понятие добро – на другое, имеющее прямое отношение только к людям. В последней такой книге он читал определение людского добра, как некоторое субъективное представление человека в некоторый момент времени и в некоторой точке пространства о способах противостояния человека в отношении зла или его последствий. Это спорное, на его взгляд, определение не объясняло всей сущности понятия «добро». Он был уже довольно стар. За свою долгую жизнь среди людей он научился их понимать. Он считал, что они не такие уж и плохие, скорее даже наоборот. Единственное, что всегда вызывало его непонимание, так это детское представление о природе зла. Люди почему-то всегда стремились побороть зло или уйти, убежать от него, хотя как они не старались, зло по-прежнему было рядом и подстерегало человека на каждом шагу. Он не мог себе позволить такой вольности, но иногда ему хотелось крикнуть:

«Глупые создания. Что вы называете злом? Если вы считаете злом горе, что тогда бы вы называете радостью? Или вы считаете злом несчастье, то, что, по-вашему, есть счастье? А, если, в конце концов, вы считаете злом смерть, то в чем заключается смысл бесконечной жизни? Можно сказать, что радость – просто отсутствие какое-то время горя, а счастье временное прекращение несчастий».

На минуту он забыл об аудитории, затем вернулся к своей последней мысли о замужестве своих людей с обычными людьми. Это на самом деле было проблемой. Дьявольское общество изо всех сил старалось оградить себя от таких браков, дабы сохранить чистоту, и возможно благодаря его усилиям случаи рождения незаконного ребенка пока в его губернии не были замечены, по крайней мере, пока он занимал свой высокий пост мэра. Этой проблеме уделялось самое пристальное внимание. Этой цели служил целый секретный комитет, который занимался сыском. Даже малейшие намеки на возможность сожительства приравнивались к преступлению. Нередко такие случаи после их подтверждения кончались трагически не только для дьявольского общества, но и для людей.

– Я хочу закончить свою мысль и подытожить все вышесказанное, – продолжал градоначальник. – В начале октября к нам пожалует высокий гость, самый-самый…

– В связи с этим я прошу принять необходимые меры, чтобы не опростоволоситься. Что же касается последнего вопроса, то начальнику секретного отдела я предписываю с завтрашнего дня разослать секретных агентов по местам. Я думаю, что списки адресов у вас имеются?

– Конечно, – ответил начальник секретного отдела.

– На этом заседание считается закрытым. Жду ваших докладов послезавтра в то же время.

II

Когда все разошлись, он еще сидел за своим столом, сгорбленный и уставший. Он вспомнил о маленькой девочке с синяком на лбу. На его вновь смотрели испуганные заплаканные глаза. Он спрашивал: «Как тебя зовут?».

III

Ольга сидела в доме мужа на втором этаже перед окном в спальне и думала.

За окном не спеша падали листья, то, поднимаясь выше, то, падая вновь, описывая замысловатые круги. Это был следующий день после возвращения с моря. Она хорошо выспалась и позавтракала, но смутная тревога, которая закралась в ее душу в последние дни на морском побережье, больше не покидала ее. Она устала от этой тревоги. Думать, каждый раз думать, что ее встреча с Григорием не случайна и обречена судьбой, было ей нелегко.

Она была совсем ребенком, когда умерла ее мать, но она помнила события, предшествующие этому и сейчас знала о причинах ее смерти. Она хорошо выучила правила дьявольского общества еще в школе, где она была отличницей. Она была знакома со страшным мэром – «страшным дядькой», как она прозвала его еще маленькой. Ему она была обязана своей жизнью и теперешним своим особым положением. Только он один знал правду, что ее родила земная женщина, которую пришлось умертвить. Решение было принято на секретном совете. Как ему доложили, задание было выполнено в короткий срок, но виновного им так и не удалось найти. А ее, пятилетнюю девочку, он обнаружил совершенно случайно в заброшенном доме и подобрал. Для нее навсегда осталось загадкой, почему решение Совета не коснулось и ее. В таких вещах никогда не придавали значения, кем были виновные – преступники, женщины или дети. Ольга помнила, как мать поцеловала ее на прощание и сказала: беги быстрей, как будто ей надо было добежать до ларька с мороженым. Как тогда она от страха быстро побежала, на какой-то миг оторвалась от земли и, потом уже, не касаясь травы и камней, понеслась в неопределенном направлении, пока не ударилась головой в деревянную стену. Это и был тот самый заброшенный дом.

Надо сказать, что она всегда опасалась, что ее порочное прошлое станет достоянием гласности. Ее не страшила сама смерть, не хотелось умирать так рано. Она смотрела на улицу и радовалась, не теплым, но по осенне-ярким лучам желтого света. Она не могла представить, что ее вдруг не будет. После долгих раздумий она постепенно успокаивалась и приходила в себя. Все это было давно. Все утряслось. Сейчас она жила с мужчиной – хозяином этого дома. Она познакомилась с ним год назад, когда они плавала на яхте по морю. Ей было разрешено жить в этом доме после долгих ее упрашиваний и с подачи страшного “дядьки” в качестве агента для разведывательных, секретных целей Совета. Взамен ей было поручено раз в месяц сообщать о планах большой строительной компании, в руководство которой входил ее муж. Поначалу эта мысль была ей противна, но постепенно это стало обычным делом. Тем более, что ничего особенного в этом сейчас она не находила. Она передавала, что считала важным из болтовни мужа страшному дядьке и на этом ее миссия заканчивалась. Иногда она даже забывала об этом. Тогда ее находили агенты и напоминали. Она не имела ни малейшего представления о делах, которыми занимался ее муж, а также для чего все это нужно Совету. В ее маленькие женские планы не входило причинять кому-то зло или вершить правосудие или претворять планы. Она была просто женщиной.