Сила звёзд

Вечерний воздух в галереях Академии был густым и тихим, наполненным не звуками, а самим дыханием магии. Он пах старым деревом раритетных шкафов, воском для полов, в который столетиями добавляли ладан для очищения ауры, и едва уловимым, вездесущим запахом озона – следом мощных заклинаний, отголоски которых витали здесь, как призраки. Стены, украшенные портретами суровых архимагов прошлого, чьи глаза, написанные с помощью хитрых пигментов, казалось, провожали их по коридору, поглощали звук шагов, делая их путешествие похожим на проход через лабиринт, где реальность теряет свою твердость и обрастает шепотом теней.

Их разговор, сначала живой и легкий, постепенно сменился задумчивой тишиной. Они шли, и Леон ловил себя на том, как его восприятие обостряется, впитывая каждую деталь этого нового мира.

– О, смотри! – внезапно оживилась Анжелика, указывая на массивную дубовую дверь, украшенную рельефом, где алхимические символы сплетались в гирлянды вокруг огромного тигля. – Цех зельеваров. Чуешь?

Леон приостановился. Из-под щели под дверью действительно сочился странный, многослойный аромат: сладковатая гниль переспевших плодов, резкая, щекочущая ноздри нотка серы и что-то металлическое, словно запах горячей меди. Раздался приглушенный, упругий хлопок, и тяжелая дверь вздрогнула, выпустив из-под себя клубок сизого, едкого дыма.

– Интересно, что они там такого колдуют, что даже дверь дергается? – улыбнулся Леон.

– Лучше не знать, – фыркнула Анжелика, но глаза ее блестели от любопытства. – Ходят слухи, что на прошлой неделе один третьекурсников, перепутал корни мандрагоры с свечекорнем, что у него три дня волосы светились ядовито-зеленым. Его с тех пор зовут не иначе как Светлячок.

Они двинулись дальше, и вскоре галерея вывела их к огромной арке. За ней открывался вид, от которого у Леона перехватило дыхание.

Главный зал Библиотеки. Он был не просто большим. Он был бесконечным. Громадное пространство уходило ввысь, в сумрачную высоту, где терялись очертания сводов, и вглубь, в лабиринт из миллионов полок. Ажурные мостки, висящие в воздухе без видимой опоры, соединяли ярусы, по которым медленно скользили светящиеся сферы – блуждающие огоньки знания. Тишина здесь была иной – не пустой, а насыщенной, густой, как будто сами фолианты, древние и мудрые, дышали ей в такт.

– Боги… – выдохнул Леон, остановившись как вкопанный. – Она же…

– Самое большое хранилище знаний к западу от Мглистых гор, – с неприкрытой гордостью в голосе закончила за него Анжелика. Она подошла к самому краю арки, за которой пространство перекрывал полупрозрачный, переливающийся всеми цветами радуги силовой барьер. – Отец часто брал меня с собой. Пока они с Архимагом решали судьбы королевства, я сбегала сюда. Старик Осрик, главный библиотекарь, иногда впускал меня в Читальный зал Единорога. Там даже книги шепчутся друг с другом, а кресла сами подстраиваются под тебя.

– Не сравнить с нашей замковой библиотекой, – признался Леон. – Там максимум можно было найти сборник скучнейших генеалогических древ да трактат о болезнях корнеплодов.

Они еще немного постояли в молчаливом восхищении, прежде чем двинуться дальше по все более узким и безлюдным коридорам. Воздух становился холоднее. Они свернули в тупиковый ответвление, где свет магических сфер был тусклее, а тени – длиннее и гуще.

И тут они уперлись в Дверь.

Она была встроена в глухую каменную нишу и сделана из темного, почти черного дерева, отполированного до мрачного блеска. На ней не было ни ручек, ни замочных скважин, ни украшений, ни табличек. Абсолютно ничего. От нее исходил ощутимый холод, заставляющий по коже бегать мурашки, а воздух вокруг щипал ноздри едким, свежим запахом, как после удара молнии.

Леон, движимый любопытством, по привычке поднес к ней свою ключ-руну. Камень не отреагировал. Ни вспышки, ни мерцания – лишь тусклое, равнодушное свечение, будто он поднес его к обычной, глухой стене.

– Интересно, что за этим? – невольно вырвалось у него.

Ответа не последовало. Он обернулся к Анжелике и замер.

Улыбка исчезла с ее лица, сметенная каким-то внутренним порывом. Ее черты стали гладкими, маскообразными. Она смотрела куда-то мимо двери, в пустоту, а ее пальцы непроизвольно сжали складки платья.

– О, это? – ее голос прозвучал неестественно высоко и торопливо, словно она отмахивалась от назойливой мухи. – Какая-то кладовка, наверное. Или запасной выход. Не думаю, что там есть что-то интересное. Пойдем уже, тут прямо ледяной сквозняк.

Она резко развернулась, демонстративно поворачиваясь к двери спиной, и сделала несколько шагов прочь. Ее реакция была столь мгновенной и фальшивой, что у Леона внутри все сжалось. Он знал – она врет. Она знает, что это за дверь, и знает точно, что там далеко не кладовка. Но он лишь молча кивнул, делая вид, что принял ее слова за чистую монету.

– Да, пожалуй. Пора идти.

Они пошли обратно. И в тот момент, когда они выходили из тупика в основной коридор, Леон почувствовал на своей спине тяжелый, пристальный взгляд. Ощущение было таким физическим, словно на его плечи положили ладонь, полную скрытой угрозы. Он резко обернулся.

Коридор был пуст. Но из-за дальнего поворота, словно хвост испуганной ящерицы, лишь на мгновение мелькнул и скрылся алый край мантии – цвета факультета Боевой магии.

Леон перевел взгляд на Анжелику. Она тоже смотрела в ту сторону, и на ее лице застыла тень беспокойства, которую она не успела скрыть. Поймав его взгляд, она снова натянула на себя маску беззаботности.

– Ну что, хватит на сегодня приключений? – сказала она, и в ее голосе прозвучала нарочитая усталость. – Я валюсь с ног. Завтра вставать с рассветом, первое занятие у магистра Горма. Говорят, он терпеть не может сонь на своих занятиях и будит ледяными брызгами.

Они молча дошли до развилки, где их дороги расходились к разным коридорам башни. Их прощание было быстрым и натянутым.

Войдя в свою комнату, Леон нашел Поля, который с восторгом описывал чудеса бытовой магии в помещениях для слуг. Леон вежливо, но твердо прервал его, сославшись на усталость.

Оставшись один, он подошел к окну. За стеклом, вернее, за магическим подобием стекла, раскинулась усыпанная огнями Аркадия, но его мысли были далеко от столичных красот.

Образ таинственной двери, холодной и безликой, стоял перед его глазами. А рядом с ним – лицо Анжелики, с которого в одно мгновение слетела вся ее живость и непосредственность, сменившись маской напряженной скрытности. Холодные, оценивающие глаза магистра Горма. И алый шелест мантии в темноте, знак того, что за ним уже наблюдают.

Он лег в кровать, но сон не шел. Воздух в комнате, еще недавно такой волнующий и новый, теперь казался густым от невысказанных тайн. Академия раскрывала ему свои чудеса, но вместе с ними являла и свои тени. И Леон чувствовал, как эти тени начинают медленно, неумолимо сгущаться почему-то вокруг него.

Первые уроки

Первое сознательное ощущение того утра было не из внешнего мира, а изнутри. Еще не открыв глаз, Леон почувствовал, как по его жилам течет не кровь, а легкое, игривое покалывание – словно тысячи невидимых пузырьков шампанского лопались под кожей. Это была магия. Не та, дикая и обжигающая, что пришла с кристаллом, и не смутные образы из снов, а его собственная, укрощенная, признавшая его хозяином. Она звенела в нем тихим, ликующим гимном, и сердце отзывалось на этот зов учащенным, волнующим стуком.

Он открыл глаза. Комната уже бодрствовала вместе с ним. Стены, еще вчера застывшие в глубоком, ночном индиго, сейчас переливались нежным перламутром, имитируя самый первый, розовый свет зари. Воздух был свеж и прохладен, но стоило Леону потянуться, как пространство отозвалось: откуда-то из недр камня повеяло мягким теплом, словно гигантская, невидимая печь решила согреть именно его.

Он подошел к окну – или тому, что было его окном. Поверхность, еще недавно показывавшая звездную карту, теперь была заполнена таким ярким, сочным изображением площади перед Академией, что казалось, вот-вот и шум города ворвется в комнату. Он видел крошечные фигурки людей, суетящихся внизу, как муравьи. И ему внезапно, остро захотелось не просто быть среди них, а чтобы они подняли головы и увидели его. Увидели не ученика в новой мантии – а повелителя стихий, чья воля способна усмирить ураган и выжечь леса одним лишь взглядом.

Где-то в глубине души, в самой сердцевине того странного тепла, что жило в нем после кристалла, шевельнулось смутное одобрение. Словно кто-то древний и могущественный кивнул в ответ его дерзким мыслям. Но Леон еще не до конца проснулся, его сознание скользило по поверхности, и он не обратил внимания на этот тихий, чужой отклик внутри себя. Он просто сжал пальцы на холодном подоконнике, продолжая грезить о силе, даже не подозревая, что она уже смотрела на мир его глазами.

Поль, уже бодрый и довольный, как раз заканчивал раскладывать одежду, которую только что достал из недр волшебного шкафа.

– Доброе утро, господин! – слуга сиял. – Вот это вещь, так вещь! Бросаешь в шкаф – он сам чистит, сушит, гладит и складывает. Красота! Только доставай да подавай. Уж не чета нашему замковому сундуку, где моль вечно заводилась.

Леон с улыбкой поднялся с кровати.

– Рад, что тебе нравится. А как насчет умывальника? Не пытался с ним подружиться?

– О, это отдельная история! – Поль закатил глаза, но беззлобно. – Подошел, руки протянул – молчит. Стою как дурак. А потом сообразил – свистнул тот медный браслет, что мне выдали. Приложил его к трубе – и тут же полилась вода! Оказалось, у них для нас, бездарных, специальные штуки есть, с «накопителями энергии», как объяснил стражник. Чудеса, да и только. Даже двери в наши комнаты этот браслет считывают. Удобно!

Пока Леон умывался с помощью Поля и его магического «ключа», слуга продолжал восхищаться:

– И еду, говорят, вам самим вызывать надо, силой мысли. Прямо в главном зале. Представляете? А мы, слуги, в своем зале кормимся – обычная еда, но, признаться, очень даже ничего. Вчера такого пирога с мясом я еще не ел!

Леон, выслушивая восторженный отчет Поля, ловил себя на мысли, что этот простой, бытовой лепет успокаивает его. После вчерашних чудес это было глотком привычной реальности.

– Ну что, Поль, – сказал он, отходя от окна и с наслаждением потягиваясь. – Пора творить чудеса. Вернее, идти учиться их творить.

– Удачи на занятиях, господин! – Поль почтительно кивнул.

Леон кивнув и вышел из комнаты. Дверь бесшумно открылась перед ним, узнавая его ауру, и так же бесшумно закрылась, оставив Поля наводить порядок с помощью его чудесного, но ограниченного арсенала волшебных безделушек.

Зал Изобилия утром был не таким шумным, как вечером, но тоже кипел жизнью. Леон, войдя, сразу заметил своих вчерашних спутников. Анжелика энергично махала ему рукой, указывая на свободное место за длинным столом. Рядом сидел ее брат, принц Людовик, с идеальной осанкой и чуть отстраненным видом, и его тень – Максим Буанотье. Чуть поодаль, словно соблюдая нейтралитет, сидели Ариана Буанотье в лазурной мантии погодника и принцесса Мария в изумрудных одеждах целительницы.

– Ну как, Леон, отдохнул после первого дня? – Анжелика тут же сунула ему в руки кубок с чем-то сладким и пахнущим имбирем. – Я вчера с трудом уснула, все казалось, что стены шепчутся.

– Комната… да, к ней нужно привыкнуть, – улыбнулся Леон, отставляя кубок. Он мысленно вызвал себе тарелку с воздушными оладьями и ягодами. – А ты, Людовик?

– Адекватно, – буркнул принц, разрезая свой омлет. – Хотя гомункулус, разносящий белье, пытался заговорить со мной о погоде. Довольно сюрреалистично.

– Жди практикума у Горма, – вставил Максим, играя своим ножом. – Говорят, он на первом же занятии заставляет поднимать перо силой воли. Кто не смог – тот напитывает магические кристаллы до конца недели. – Он бросил взгляд на Леона, явно надеясь стать свидетелем его провала.

Вскоре Мария и Ариана удалились на свои факультеты, а остальная компания двинулась на лекцию к магистру Горму.

Аудитория замерла, когда магистр Горм взошел на кафедру. Он не просто вошел – пространство вокруг него слегка исказилось, будто тяжелый камень положили на натянутую ткань реальности. Он обвел зал ледяным взглядом, и последние шепотки смолкли.

– Магия, – его голос пророкотал, без всяких усилий заполняя самый отдаленный уголок амфитеатра, – не благодать, ниспосланная свыше. Это – физика. Жесткая, неумолимая и прекрасная в своей точности.

Он щелкнул пальцами. Над его головой вспыхнул и начал вращаться сложнейший трехмерный глобус из чистой энергии, испещренный мерцающими линиями-потоками.

– Вы видите кровеносную систему мира. Её пульс. Её дыхание. Одни называют её эфиром, другие – маной, церковь – кровью проклятой Алатис. Название не важно. Важно понимание. Вы не «творите» её. Вы – дирижёры, направляющие уже существующую симфонию.

Он прошелся вдоль кафедры, и его взгляд, казалось, прожигал каждого студента насквозь, оценивая потенциал.

– С незапамятных времен мы учимся её слушать и подчинять. И за тысячелетия мы выстроили лестницу мастерства. Забудьте сказки о внезапных озарениях. Ваш путь – это девять ступеней, и каждая требует много лет труда, пота и крови.

Над кафедрой материализовались девять светящихся символов, выстроенных в пирамиду.

Чувствующий (1 ранг): Вы ощущаете энергию кожей. Боец с трудом, через рунный круг, вызовет огненный шар с кулак, который упадет в паре шагов. Целитель снимет легкую усталость или перельёт каплю сил в другого – и то, рисуя круг на земле.

Послушник (2 ранг): Можете удержать энергию. Боец выпустит серию тех же слабых шаров. Целитель набросит хрупкий щит, способный остановить стрелу или слабую магическую атаку.

Призыватель (3 ранг): Первое настоящее применение. Боец уже годен для армии – его встраивают в боевые звенья, где он, как живая батарея, питает ритуальные заклинания старших магов, или может сражаться сам, но недолго. Целитель способен залатать легкие раны, остановить кровотечение.

Мастер (4 ранг): Уверенность. Боец своего рода «спецназ». Он может в одиночку раскатать в блин троих третье ранговых. Его огненные шары сравнимы с снарядами. Целитель справляется с ранениями средней тяжести, может проводить сложные операции.

Контролер (5 ранг): Мощь. Боец – гроза полей. Он может в одиночку противостоять десятку четвертого ранга, вызывая небольшие бури и молнии. Целитель становится полковым лекарем – он одновременно может поддерживать щиты и силы десятков союзников, а тяжелые раны уже не требуют долгих ритуалов с кругами.

Магистр (6 ранг): Рубеж истинной силы. Разделяется на низшего, среднего и высшего. между этими под рангами такая же пропасть как между рангами, все последующие ранги так же имеют эти под ранги. Они уже способны на создание уникальных заклинаний.

Арканум (7 ранг): Контроль над пространством и временем. Телепортация, ускорение. Но в отличие от стационарных телепортов маг может перенести только себя, попытки перенести кого то с собой кончались смертью для обоих.

Архитектор (8 ранг): Изменение материи. Создание големов, оживление камня, алхимия высшего порядка, не путайте с зе6льеварами, зелья учат варить уже с третьего ранга когда маг сможет стабильно передавать свою энергию, правда исключение целители они варят уже с второго ранга.

Архимаг (9 ранг): Вершина. Слияние с потоком. Усмирение ураганов, призыв землетрясений. На континенте их – трое.

– Но как же мы поднимаемся? – раздался робкий голос.

– Расширяя русло через боль и риск! – прогремел Горм. – Ваша воля – это мышца. Её рвут, чтобы она срослась крепче. Прорыв – это качественный скачок на грани гибели. Я видел, как целитель пятого ранга держал щит над отрядом, поглощающий удар за ударом. Он был на грани, его каналы горели, он уже терял сознание от боли. А потом… щит не рухнул. Он взорвался целительной энергией, которая подняла на ноги всех раненых вокруг и выжгла нежить в радиусе ста шагов. Он совершил прорыв прямо в аду, став Магистром. Такова цена силы. Боль. Отчаяние. И воля сильнее страха.

Он снова щелкнул пальцами. Перед ним в воздухе проступили сложные геометрические фигуры, составленные из огненных линий.

– Рунные круги. Костыли для хромых. – В его голосе прозвучало презрение. – На начальных уровнях ваша воля слаба и неточна. Вы вынуждены выводить эти схемы перед собой, чтобы сфокусировать энергию, как линза фокусирует свет. Призыватель тратит минуты на построение круга для элементарного заклинания. Мастер делает это мысленно, за секунды. Высший Магистр может продавить реальность голой волей, без кругов, для большинства заклинаний. Но… – Горм усмехнулся, – даже Архимаг для призыва метеоритного дождя или смещения тектонических плит воспользуется и кругом, и ритуалом, и помощью других магов. Сила требует формы. Чем она грандиознее, тем прочнее должен быть сосуд. Ваша задача – стать таким сосудом.

– Основа вашего обучения зиждется на трёх столпах, – его голос отсек все шепоты, как топор ветку. – Запомните это раз и навсегда.

Он поднял три пальца, и на кончике каждого вспыхнул символ: пламя, свиток и меч.

– Первый – Медитация. Не для успокоения души, а для ковки воли. Хаос в мыслях – смерть для мага. Вы научитесь обуздывать свой разум, ибо только абсолютная концентрация рождает абсолютную силу.

– Второй – Знания. Вы будете получать от меня задачи. Их решения вы не найдете в конспектах. Вы будете рыться в пыльных фолиантах библиотеки, сопоставлять, анализировать, ошибаться. Магия – это интеллект. Глупец с силой архимага – всего лишь опасная бомба.

– Третий – Практика. Беспощадная, ежедневная, до тошноты. Вы будете чертить рунные круги до мышечной судороги в руке. Вы будете часами отрабатывать заклинания, которые покажутся вам смехотворными. – Его взгляд стал ледяным. – Если я прикажу вам вышивать магией узоры на песке, вы не посмеете усомниться. Это – не блажь. Это шлифовка контроля до молекулярного уровня. Каждая, казалось бы, бесполезная манипуляция оттачивает вашу власть над энергией. Один пропущенный узор – будущая трещина в щите. Неточное движение – промахнувшийся огненный шар по своим.

Он сжал кулак, и символы погасли.

– Пренебрежение любым из этих столпов сделает вас ублюдком в мире магии. Недоучкой, которого растерзает первый же настоящий противник. Уяснили?

Все ученики закивали головой, как болванчики.

– А вне уровневые? Правда, что они могут всё без кругов? – послышался очередной вопрос.

Горм замер. На мгновение в его глазах мелькнула тень чего-то древнего и пугающего.

– Вне уровневые… – он произнес это слово с холодной осторожностью. – Если они и существовали, то стёрли границу между волей и реальностью. Они не направляли магию. Они переписывали законы мироздания одним лишь намерением. Но их не видели уже две тысячи лет. Не гонитесь за призраками. После обеда – практикум.

– А на практикуме что будем делать? – осмелился кто-то спросить.

– Фокусировать, – ответил Горм. – Ваше первое задание – не поднять перо. Это слишком абстрактно. Вы будете пытаться зажечь пламя в ладони. Без круга. Через чистую концентрацию. Большинство из вас лишь обожжет руку. Единицы почувствуют тепло. И один, быть может, вызовет искру. После обеда увидим, кто из вас на что способен. Будьте готовы.

Он оборвал лекцию и вышел, оставив зал в гробовой тишине, полной трепета, страха и жгучего желания оказаться тем самым, кто родит хоть искру.

Выйдя из аудитории, ребята были в возбуждении.

– Архимаг… – мечтательно протянула Анжелика. – Я представлю, как усмиряю шторм!

– А я – как исцеляю целые города, – добавила Мария, ненадолго присоединившись к ним.

– Мечтать не вредно, – раздался язвительный голос. Это была та самая троица во главе с Марком де Валуа. – Особенно тебе, Легран. С твоей-то радужной блеклой сферой. Магистра-то низшего уровня, может, и достигнешь, если очень постараешься. О высших рангах и архимагах тебе лучше и не грезить.

Людовик холодно взглянул на них.

– Де Валуа, твои познания в потенциале других вызывают восхищения. Но советую направить рвение на предстоящий практикум. А то еще обожжёшь руку.

Марк скрипнул зубами, но не посмел перечить принцу, лишь бросив Леону уничтожающий взгляд.

Аудитория для лекции магистра Илвы напоминала не учебный зал, а обсерваторию для наблюдений за звёздами. Куполообразный потолок был упокоен тьмой, усеянной мириадами мерцающих точек, имитирующих настоящее ночное небо. В центре зала, заменяя собой кафедру, парила грандиозная, переливающаяся всеми оттенками сапфира и аметиста проекция города Аркадии. Но это был не привычный глазу город. Это был его магический скелет, его нервная система. Яркие, пульсирующие реки энергии – густые и медленные лазурные артерии под дворцами, быстрые, серебристые ручейки под мостовыми, ядовито-зелёные всплески над рынком – опутывали его, словно живая паутина света. Воздух гудел от низкого, едва слышного гудения этой колоссальной силы.

На фоне этого живого чуда магистр Илва казалась древним, отполированным временем менгиром – строгим, невозмутимым и полным скрытой мощи. Её волосы цвета воронова крыла были заплетены в невероятно сложную конструкцию из кос, напоминающую рунический узор, где вместо серебряных нитей вплетены были настоящие тончайшие проволоки, по которым изредка пробегали тусклые синие искры. Лицо её было неподвижным, будто высеченным из слоновой кости, а глаза – слишком большими и тёмными для человеческого лица, бездонными, как ночное небо над её головой. В них читалась глубокая, всепоглощающая сосредоточенность на незримых аспектах мироздания.

Она не впивалась пальцами в кафедру. Её длинные, тонкие пальцы с бледной, почти прозрачной кожей медленно двигались в сантиметре над деревянной поверхностью, и там, где они проходили, на мгновение проступали и гасли сложные геометрические фигуры, словно она постоянно, даже не задумываясь, поддерживала диалог с самой материей.

– Магические потоки, – прозвучало, и её голос был низким, вибрационным, похожим на гул натянутой струны или отдалённый звон хрусталя. Каждое слово было отчеканено и падало в тишину зала с весомость свинцовой печати. – Это не схема в учебнике. Это дыхание мира. Вы должны научиться не просто видеть его, но и чувствовать его вкус на языке, его температуру кожей, его ритм – в такт биению собственного сердца. Ошибка в восприятии не сделает вас плохим учеником. Она сделает вас мёртвым.

Она провела рукой по воздуху, и проекция ожила. Один из лазурных потоков, огибающий здание Академии, подсветился ярче.

– Обратите внимание на петлю вокруг Шпиля Прорицания. Видите ритм? Равномерные пульсации с интервалом в семь сердечных ударов. Это – стабильный, предсказуемый поток высокой ёмкости. Идеален для сложных ритуалов и питания защитных куполов.

Ещё одно плавное движение руки. В стороне от центра, над трущобами, замерцал хаотичный, рваный ручеёк, то почти гаснущий, то вспыхивающий яростным зелёным светом.

– А это – подток сточных эмоций, страха и злобы. Нестабильный, токсичный, непредсказуемый. Попытка черпать отсюда энергию для исцеления приведёт к мучительной смерти пациента. Но для некромантии… – она бросила на зал холодный, предупреждающий взгляд, – впрочем, это не входит в программу первого курса.

Леон слушал первые минуты, завороженный зрелищем. Но затем с удивлением поймал себя на мысли, что уже знает всё это. Более того, его внутреннее зрение, обострённое знаниями Элариона, видело грубость и примитивность этих моделей. Он видел, как потоки на самом деле переплетаются сложнее, как есть обходные пути, узлы силы, где энергия концентрируется в разы плотнее, и слепые зоны, которые Илва даже не упомянула.

Его рука сама потянулась к перу. Почти в трансе, не отрывая взгляда от проекции, он начал зарисовывать на чистом листе не конспект лекции, а нечто иное. Это была не схема, а скорее карта – изящная, сложная паутина линий с пометками на древнем наречии, которое он, казалось, знал всегда. Резервные витки, позволяющие черпать силу в обход основных артерий, точки баланса для сброса излишков энергии, даже слабые места в потоке, удар по которым мог обрушить магическую защиту целого квартала.

Рядом Анжелика, высунув кончик языка от усердия, старательно выводила в конспекте: «Стабильный поток – хорошо. Нестабильный – плохо».

– Что это ты чертишь? – прошептала она, бросив взгляд на его лист и нахмурившись. – Это же не по Илве. Это выглядит… сложно.