Засада для чемпиона

Глава 3

Виктор

Пытка шопингом заканчивается для меня только два невыносимо долгих часа спустя и только тогда, когда наших с Люс четырех рук уже не хватает на то, чтобы тащить пакеты с бесчисленными подарками: родителям, родственникам, друзьям, коллегам и еще бог знает кому. Эта девчонка умеет мастерски тратить бабки, и я искренне сочувствую ее будущему супругу. С такой любовью к магазинам у избранника сестры должна быть, как минимум, одна нефтяная вышка.

Я подбрасываю Люсинду до дома, забегая к ней на чай с плюшками, и в начале третьего наконец-то держу путь в сторону своей холостяцкой берлоги. К тому моменту, как я оказываюсь за рулем, небо разражается обильным снегопадом. Щетки на лобовом работают в полную силу. Белые пушистые снежинки с умопомрачительной скоростью заметают дороги, отчего город встает в многокилометровых пробках. Красиво? Бесспорно. Но едва ли эта красота сглаживает все неудобства.

Я откидываю голову на подголовник и погромче врубаю любимых «Fall out boy». Тянусь к телефону. Туда только что прилетело смс от одноклубника.

Туча: «Бар «Бомбардир», сегодня, в семь. Ты как?»

Прислушиваюсь к себе – после полного активности дня, проведенного в толпе людей, настроения тащиться куда-либо еще нет никакого. Поэтому быстро набиваю ответное:

Вик: «Я пасс. Сегодня без меня, парни».

И блокирую экран, машинально отстукивая пальцами по рулю.

Одна роковая композиция сменяется другой. Песня за песней. Минута за минутой. Двигаясь с черепашьей скоростью, через двадцать минут я едва ли продвигаюсь на пару километров. Через сорок – из последних сил борюсь с искушением бросить тачку в ближайшем кармане и дойти до дома пешком, когда лежащий на приборной консоли телефон оживает входящим. Бросаю взгляд на экран. Наверняка Тучинский решил попытать счастья и уломать меня на вылазку в бар…

Но нет. Это не одноклубник. От имени вызываемого абонента мои брови на доли секунды удивленно взлетают вверх. Вы не подумайте, это приятное удивление. С этим парнем мы созваниваемся редко, а видимся и того меньше. Но это не меняет того факта, что я до сих пор считаю Матвея одним из своих хороших приятелей.

Я убавляю громкость на магнитоле и хватаю мобильник, отвечая на звонок:

– Мот? Вот это да, вот это неожиданно. Сколько лет, сколько зим! – улыбаюсь.

– Привет, Вить, – слышу бодрый голос друга в трубке. – Не сильно отвлекаю? Есть минутка?

– Не проблема. Для тебя даже две найду.

Матвей смеется, интересуясь:

– Как твое ничего?

– Все стабильно: дом – хоккей, хоккей – дом. В нашей с тобой профессии меняются только города и счет на табло.

– Тоже верно. Не женился?

– А ты?

Мы оба понятливо хмыкаем.

С нашей профессиональной спортивной карьерой времени на отношения реально остается очень мало. Или не остается совсем. А чем дольше ты один, тем меньше мотивации заморачиваться. Ты как бы постепенно приходишь к мысли: и так сойдет. Конечно, временами, глядя на наших семейных парней, берет зависть от того, что их дома ждут. Но она же и быстро отпускает, когда приходит понимание, что найти такую женщину, которая видела бы в тебе человека, а не звезду хоккея или «толстый» банковский счет, в нашем положении почти нереально. Итог? Тут уж или выскакиваешь по молодости, с чем у меня не сложилось, или становишься избирательным ублюдком, для которого ни одна не кажется достойной. А может, просто я таких на своем пути больше не встречал.

– Слушай, Вить, я не буду долго ходить кругами. Хочу попросить тебя об одолжении.

– Я весь во внимании, – бросаю в трубку, включая поворотник, чтобы перестроиться в крайнюю правую полосу. – Сделаю все, что в моих силах. Ты же знаешь.

– Знаю, просто… – мнется друг. – Короче, ты не мог бы приютить у себя на время кое-кого? – выдает с изрядной долей смущения. – Неудобно просить, правда, но из всех, кого я знаю и кому доверяю, только ты сейчас в Москве. А она уже летит. Все так быстро и сумбурно вышло, что я сам в шоке.

Она.

Мой мозг пропускает мимо все, что сказал Матвей, зацикливаясь на единственном – она. На плечи словно снежные тучи рушатся, вжимая в сиденье тачки.

Она летит.

Эти два слова подсвечиваются неоново-красной вывеской в моей башке.

Все, что угодно, Мот…

Но не это.

Только не это, блть!

Уже и так понимая, кто она, тем не менее спрашиваю:

– Она – это…

– Нат. Натали. Сестренка моя младшенькая. Вы пересекались как-то в Нью-Джерси, в твой первый год после драфта2. Помнишь ее?

Я заезжаю на подземную парковку, со свистом выпуская воздух сквозь стиснутые зубы. «Такую забудешь», – с грустью думается мне. Оставила после себя не просто яркий след в жизни, а выжженную дыру.

– У нее в жизни началась конкретная жопа, – продолжает Матвей, не стесняясь в выражениях, не замечая или желая не замечать моей заминки. – Жених оказался редкостным козлом. С работой что-то не клеится. А к родителям она поехать не может. У них случился, скажем, конфликт интересов.

– Гостиница? – спрашиваю, вполне осознавая, что звучит это по-скотски. Ну, во всяком случае, точно не по-дружески.

– Я хотел бы, чтобы ты ее не просто приютил, но и глянул за ней одним глазом. Сдается мне, по телефону малышка крепится, но на самом деле совсем «разобралась», – признается Мот. – Буквально неделю-две, потом я прилечу и мы порешаем вопрос с ее жилплощадью. Ну, что скажешь?

Что я могу на это сказать?

Глушу двигатель и, упирая локоть в дверь, растираю двумя пальцами переносицу.

Херово.

Я не могу впустить Нат в свою жизнь после того, что между нами было. Это было больно, тяжело и сложно. Больно отпустить. Тяжело забыть. И сложно, мать твою, принять. Но и отказать Матвею мой язык не повернется. Этот человек сделал слишком многое для двадцатипятилетнего сопляка, которого жизнь закинула в чужую страну без родных, друзей, знакомых и со знанием языка на уровне «hello» и «goodbye». Именно Мот мне тогда дал крышу над головой и взял надо мной опеку в своей команде, которую тремя годами позже мы дотянули-таки до Кубка Стэнли3. Именно Матвей помог мне влиться в коллектив и в целом в жизнь на чужбине. Да. Но Нат у меня дома?

Вдвойне херово.

Да и не думаю, что Натали будет рада подобной перспективе.

– Вить, я понимаю, что просьба, мягко говоря, неудобная, но…

Нет, дружище, ты не понимаешь весь масштаб неудобства в этой просьбе. Если бы Кац знал, что семь лет назад мы с его сестренкой крутили роман прямо у него под носом, я точно не был бы тем человеком, которому он бы набрал с подобной просьбой.

Но он не знает.

А я по гроб жизни буду ему обязан.

Я не хочу давать своего согласия. Во всяком случае так скоро. Но мой язык начинает жить обособленной от мозга жизнью и выдает быстрее, чем я успеваю его прикусить:

– Хорошо, – киваю, – черт, – добавляю тише, чертыхаюсь и снова говорю в трубку, – ладно. Когда она прилетает?

– Сегодня в девять часов вечера, если пересадку на задержат.

– Ее нужно встретить?

Ага, да, давай, вруби благородного рыцаря на максимум, Черкасов! Она ведь совсем не потопталась на твоих чувствах и не разбила твое сердце семь далеких лет назад. Дебил.

– Нет, не беспокойся за это. Думаю, такси Нат вполне способна себе организовать. Так… по рукам? – новый настороженный вопрос.

– Да, по рукам, – закрываю глаза, соглашаясь, скрепя сердце. – Скину тебе свой адрес смской. Пусть живет, сколько понадобится…

Мот рассыпается в благодарностях, уверяя меня, что за ним теперь числится должок. Но мы оба знаем, что это не так. Это я свои раздаю.

Мы прощаемся. Я скидываю звонок и со психу заезжаю рукой по рулю. Проклятье! Мудак слабовольный! Долго сижу в тачке, молча переваривая. Картинки из прошлого проносятся перед глазами, как черно-белые диафильмы.

Ладно, может все не так уж и плохо? Мы два взрослых состоявшихся человека. Нам нечего делить. Было и было. Разбежались? Все разбегаются. Ткните пальцем в того, у кого за плечами не было опыта провальных отношений? Нет таких. У меня не осталось к Нат никаких чувств, кроме пустоты. У нее, уверен, аналогично. Следовательно, проблем быть не должно. Да и, в конце концов, Люс права – я практически не живу в собственной квартире. Сведем пересечения к минимуму. Исключим из уравнения все разговоры и как-то худо-бедно протянем до прилета Матвея.

Да.

Как-то…

Протянем.

В крайнем случае ноги.

Глава 4

Натали

– Где ты, принцесса? – спрашивает Мотя, не обременяя себя лишними приветствиями, стоит мне только ответить на его пятый по счету – за последние две минуты – вызов. Первые четыре я благополучно пропустила, делая свои дела в дамской комнате.

– Жду багаж, – отчитываюсь я, прижимая к груди злосчастную елку и провожая взглядом десятки чемоданов, катящихся по багажной ленте. – Вот только приземлились. Была небольшая задержка при пересадке в турецком аэропорту.

– Ты видела сообщение с адресом, что я тебе скинул?

– Угу. Спасибо.

– Да это не мне спасибо. Ты же хорошая девочка и не будешь доставлять неприятности хорошему человеку?

– Разумеется. Я умею быть благодарной, если ты забыл. Кто, кстати, этот благодетель, согласившийся приютить нищую беглянку? Я его знаю?

– Знаешь. Человек, которому я доверяю, как себе. Верный, надежный, и до чертиков занятой. Он о тебе позаботится до моего прилета.

– Твоего прилета? – встрепенувшись, переспрашиваю я. – Когда?

– В конце декабря. На Рождество4 у нашего клуба выпадает четыре выходных дня. Я прилечу в Москву, и мы что-нибудь решим с твоим жильем.

Меня обжигает чувство вины.

– Моть, не стоит ради меня тратить свои единственные выходные на длинные перелеты через Атлантику. Я правда могу сама, уж не совсем беспомощная…

– Это не обсуждается. И на кого мне еще тратить свои выходные, если не на тебя, Нат? Я соскучился. Не видел тебя уже вечность. При встрече не узнаю.

Я облизываю губы, глуша всхлип.

– Я очень тебя люблю, – говорю тихо, – ты же это знаешь?

– Знаю. А я очень не люблю, когда ты расклеиваешься. Так что вытри слезы, сопли, бери свой чемодан и дуй по указанному адресу. Завтра днем созвонимся, расскажешь, как устроилась.

– Окей, – вздыхаю я.

– Кстати, как у тебя обстоят дела с финансами?

– Хочешь подкинуть или занять? – пытаюсь свести больной вопрос к шутке.

– Конечно, занять, пару тысяч сотен баксов на кофе не хватает.

– На кофе или на собственную кофейню?

Мот смеется. И тут же говорит серьезно:

– А если без шуток? Ты же знаешь, я могу…

– Знаю, – перебиваю брата торопливо. – Но у меня остались кое-какие сбережения с последней съемки. Мне хватит.

– Если что, ты же мне напишешь, правда?

– Разумеется, – вру я, прекрасно понимая, что я не буду просить денег у своего богатого братца, иначе это лишний раз подтвердит теорию моей матери о моей несостоятельности и полном отсутствии финансовой грамотности. И даже не важно, что всего пару месяцев назад я вложила все свои сбережения в покупку квартиры. Квартиры, в которой сейчас греет свой зад изменник-бывший. Звучит и правда так, будто у меня не то что финансовой грамотности, а вообще никакой грамотности нет!

Наконец-то узрев в потоке чужих чемоданов свой, огромный, черный, с десятками наклеек разных стран и городов, которые он успел вместе со мной исколесить за последние пять лет, я торопливо говорю:

– Ладно, Моть. Вижу свой багаж. Напишу, как доеду.

– Обязательно, – строжится брат. – Люблю тебя!

– Пока-пока! – бросаю я в трубку и отбиваю вызов.

Такси ждать долго не приходится, и это радует. Особенно учитывая тот факт, что я в своей короткой и не самой толстой шубке, предзначначенной больше для европейской зимы, едва не отморозила себе все, что только можно, пока плясала с чемоданом у выхода из терминала. Если в Риме в декабре преимущественно держится комфортный плюс, то в Москве термометры в аэропорту показывают ужасающие минус десять. Я люблю свою страну. Но я терпеть не могу холод.

Водитель подкатившего ко мне такси выскакивает из машины и услужливо подхватывает мой чемодан, командуя забираться в салон. Уже через полчаса – с момента моего прилета – мы мчим по припорошенной снегом трассе в сторону центра.

Я провожаю взглядом огни ночной столицы, растирая озябшие ладони друг о друга. Сколько я здесь не была? Два года? Или, кажется, три? Невооруженным взглядом видно, что город готовится к самому масштабному празднику в году. Особенно когда моя машина бизнес-класса заруливает на центральные улицы, где даже ночью витрины подсвечивают разноцветные лампочки и фонарики, у большинства питейных заведений стоят небольшие елочки, а панорамные окна украшают припорошенные свежим снегом искусственные еловые ветки. Дух захватывает от обилия красоты.

– Первый раз в Москве? – спрашивает водитель, явно заметив мой интерес.

– Нет, но не была уже давно. Атмосферно у вас тут.

– Это еще что, – гордо кивает мужчина, – обязательно сходите на каток на Красной площади. Вот где по-настоящему волшебно в декабре.

Я улыбаюсь, мысленно делая себе пометку: научиться стоять на коньках, ибо весь сюр ситуации заключается в том, что, имея в наличии брата, профессионального хоккеиста, стоять на коньках за свои двадцать шесть лет я так и не научилась.

Адресом моего временного пристанища оказывается элитная новостройка недалеко от центра города. Закрытый, идеально чистый двор. Въезд на подземную парковку. И маленькие магазинчики в европейском стиле, тянущиеся по всему первому этажу жилого комплекса, состоящего из пяти красивых, рядом стоящих многоэтажек. Недвижимость здесь явно не из дешевых, в связи с чем возникает вопрос: к кому все-таки отправил меня Мотя? Если учесть, что большинство друзей брата – тоже хоккеисты, наверное, этот парень – игрок одного из местных клубов.

Сердечко на секунду сбивается с ритма.

Что ж, я очень надеюсь что это не… он.

Не может мне так «повезти» дважды за день.

Машина останавливается у ворот. Дальше проезд закрыт. Я прощаюсь с водителем, забираю свой чемодан и «качу» в сторону входа в дом, который грубым словом «подъезд» даже язык не поворачивается назвать. Это, скорее, просторный, дорого обставленный холл со стойкой администратора на входе.

– Добрый вечер, вы к кому? – интересуется девушка в униформе, кося свой полный скепсиса взгляд на зажатую у меня под мышкой елочку. Путь из Рима в Москву с пересадкой через Стамбул пластмассовое дерево малость потрепал, но не настолько, чтобы морщить носик от отвращения, как это делает милая (нет) дама с ресепшена.

– Добрый вечер, – киваю я, – я… – называю номер квартиры, – вас должны были предупредить о моем приезде.

– Ах, да. Точно. Вас уже ждут! – говорит мне администратор, что-то потыкав на своем ноутбуке.

– Чудненько. Э, а лифт, – крутанувшись на каблуках, теряюсь, – в какой, простите, стороне?

– Прямо и направо. Хорошего вечера!

– И вам того же, – вежливо улыбаюсь я, направляясь туда, куда меня послали.

Поднимаясь на таком же дорогом, как и все здесь остальное, лифте, я начинаю слегка мандражировать. Вообще-то в силу своей профессии стеснение мне уже давно не присуще. Какая скромница может быть из модели нижнего белья? Но сейчас неожиданно накрывает мало понятным мне чувством, которое я интерпретирую как неловкость.

Свалилась же я какому-то бедолаге как снег на голову! И ладно, если Матвей отправил меня «на передержку» к семейной паре. А если его друг холостой? Это же не просто неловко – это странно.

С другой стороны, я умею находить общий язык с людьми. И с мужчинами в том числе.

Черт с ним, Нат. Прорвемся!

Цокая каблуками по мраморному полу коридора на шестнадцатом этаже, я дохожу до нужной мне двери. Продвигаю поближе к себе чемодан, прижимаю к груди искусственное дерево и, занеся руку над кнопкой дверного звонка, делаю вдох и звоню.

Секунда.

Вторая.

Я слышу за дверью шорохи. И мое предчувствие неожиданно начинает вопить о какой-то колоссальной подставе. Всего на доли секунды меня «дергает» желание немедленно отсюда убраться, но дверь в этот момент распахивается. Быстро, резко. Я, нацепив на лицо улыбку, начинаю:

– Привет, я… – и тут же затыкаюсь.

Сердце ухает вниз. Уголки губ тоже опадают. На моем лице явно отражается полнейшее замешательство, а мои глаза расширяются в неверии, когда я понимаю, кого я сейчас вижу прямо перед собой. Мгновение на то, чтобы переварить. Еще одно на то, чтобы пробежать глазами по высокой спортивной фигуре в черных шортах и такой же черной толстовке. И, наконец, с моих губ слетает:

– Виктор?

– Здравствуй, Нат.

– Это что, шутка такая? – спрашиваю полным недоверия шепотом.

– Если это шутка, то у твоего брата дерьмовое чувство юмора, – прокатывается дрожью по моему позвоночнику тембр его голоса, поднимая волоски на руках дыбом.

Черт, Мотя, черт!

Ну почему из миллионов мужчин на Земле ты отправил меня именно к этому?

Глава 5

Семь лет назад…

Нью-Джерси, США

Виктор

Матч только что закончился. Трибуны «Пруденшл-центра»5 ликуют. Мы с «Дьяволами»6 одержали оглушительную победу, положив в ворота соперника пять безответных шайб. Конечно, по большей части, это далеко не моя заслуга, а более опытных парней из команды. Ведь я в Нью-Джерси все еще считаюсь новичком, которому из игры в игру нужно доказывать свое право занимать место в основном составе, и провел на льду от силы пять минут. Но это нисколько не умаляет моей радости от прошедшей игры.

В раздевалку парни заваливаются, громко переговариваясь. На английском. Я все еще хреново знаю язык и понимаю только общие фразы типа: «good job» или «it was an amazing match», но общий посыл всех разговоров и так понятен. Все в диком восторге. Я тоже. Правда. Вот только радость отчасти перекрывает изрядная доля волнения.

Я отбиваю парням "пять" и стягиваю потную хоккейную джерси, бросая в корзину для грязного белья. Сажусь на скамейку, руки сами тянутся к черным классическим брюкам. Чисто интуитивное желание проверить, реально ли я собрался это сделать.

Нащупываю в кармане маленькую кожаную коробочку, доставая. Быстрое поднятие крышки. Пока никто из парней не видит. Особенно один. Короткий взгляд на не самое вычурное, но симпатичное помолвочное кольцо с аккуратным камнем. Мне кажется, ей должно подойти. У нее изящные кисти и тонкие пальчики. Огромный бриллиант такую ладошку бы утяжелил, а этот будет в самый раз.

Мотор долбит за грудиной, руки начинают мелко подрагивать. Я чокнулся. Точно. Мы знакомы чуть больше трех месяцев. Это вообще не срок! Никогда не думал, что так быстро и сильно меня может на ком-то повернуть. Но оно случилось. Я влип. Надеюсь, Нат тоже…

Закрываю и прячу коробку с кольцом обратно в карман, нагибаясь, чтобы развязать шнурки на коньках. Слышу:

– У кого-то большие планы на сегодняшний вечер?

Поднимаю голову на проходящего мимо меня в сторону душевых одноклубника. Архип Смолин или просто Смол – еще один новичок клуба, задрафтованный «Дьяволами», как и я, в этом году, подмигивает.

– С чего ты взял?

У нас в клубе всего трое парней, которые знают русский, и шкафчики всех их далеко от меня. Такая у тренера странная система, призванная иностранцев быстрее учить чужой язык. Однако это не мешает этому парню сечь за мной, в прямом смысле, все. Ведь мы с ним что-то типа соперников, которые бьются за место в составе. Двоих успешных новичков в одном сезоне быть не может. Обязательно должен остаться кто-то один. Такова суровая правда «Национальной хоккейной лиги». И я свое место уступать не планирую.

– Я внимательный. Кто она, дружище? – отступает спиной Смол. – Мы ее знаем?

– Внимательный, – повторяю я, – и любопытный, да? Не твоего ума дело, «дружище».

– Лады. Но хоть проставиться-то планируешь, жених? Разумеется, если она скажет «да».

– Она скажет «да». Даже не сомневайся, – звучит самодовольно, знаю, особенно с учетом всех изначальных вводных, в которых Натали всего девятнадцать и она грезит карьерой модели, а никак не замужеством. Но этому парню этого знать не обязательно.

Она обязательно скажет «да».

Другого я просто не приму.

Смолин, ухмыльнувшись, уходит в душ. Мой телефон отдает в сумке коротким вибро. Пока я его достаю, кожей чувствую взгляд Мота с другого конца раздевалки. Опять, наверное, хочет меня отчитать за нарушение дисциплины? Кац у нас типа правильный: телефоны на тренировку не брать, придерживаться правильного питания, исключить весь алкоголь во время сезона, ну и прочая скучная херь.

Я бросаю на него взгляд, разводя руками. Ну, сорян! Честно постараюсь исправиться.

Потом.

В мессенджере висит одно непрочитанное от Нат.

Нат: «Можешь выйти? Прямо сейчас? Жду тебя у черного входа»

Я хмурюсь. Что за срочность? Мы договаривались, что увидимся дома. Сразу после матча Натали должна была уехать на машине с друзьями, не дожидаясь нас с Матвеем.

Внутри меня просыпается плохое предчувствие. Я набираю:

Вик : «У тебя все хорошо?»

Нат : «Да. Просто мне нужно кое-что тебе сказать. Прямо сейчас. У меня мало времени, Вик…»

Предчувствие наступающего в жизни пиздеца усиливается. И что, черт побери, значит «у меня мало времени»? Не нравится мне все это.

Вик : «Ок. Сейчас буду»

Игнорируя водные процедуры и откровенно неприятный запах пота после шестидесяти минут игры, я с армейской скоростью стягиваю коньки и залетаю в тапки. Уже на выходе из раздевалки слышу летящее в спину от нашего капитана:

– Where are you going, Vic? – на чистом английском.

– Сейчас буду, – бросаю на русском в надежде, что Мот ему переведет.

Широкими шагами пересекаю коридор подсобных помещений, выходя у дверей черного входа на арену. Холл здесь не такой просторный, какой открывается с главного входа в спортивный центр, да и людей здесь, собственно, не так много. Но я все равно обвожу помещение взглядом в поисках Натали. А как только нахожу ее, сердце болезненно сжимается, а ощущение того, что сегодня все точно пойдет не по намеченному мною плану, усиливается во сто крат. И тем не менее я не могу отрицать тот факт, что даже такая, взволнованно мерящая шагами пространство у окон, немного растрепанная, в огромной розовой толстовке и черных леггинсах, она потрясная. Черт, она всегда потрясная для меня! По-моему, пора к этому привыкнуть.

А когда взгляд Нат фокусируется на мне – наверное, в тысячный раз за последние три месяца с момента нашей первой встречи, я медленно таю от глубины ее глаз цвета черного-черного крепкого кофе. Больших, почти что кукольных. Хочется смотреть в них без остановки. Тонуть в них. А еще медленно и долго целовать этот дерзкий изгиб бровей, румяные щеки и полные губы, которые трогает робкая улыбка.

Натали делает ко мне шаг.

Я оглядываюсь на дверь у себя за спиной.

Мы первый раз так в открытую встречаемся тет-а-тет где-то на людях. Обычно шкеримся по углам, чтобы Матвей не засек, что я кручу шашни с его младшей сестренкой. Но сегодня я твердо намерен превратить наш тайный роман во вполне серьезные отношения, встав на одно колено. Поэтому, полагаю, можно и рискнуть?

Мы делаем еще пару шагов навстречу друг другу. Прямо пока Нат не оказывается на расстоянии вытянутой руки от меня. Тогда-то я обвиваю ее за талию, не имея желания больше ждать. Притягиваю ее к себе и, прежде чем она успевает что-то сказать, припадаю губами к ее губам. Целую. Вдыхаю ее запах полной грудью, упиваясь тем, как сладко и приятно от нее пахнет. Умопомрачительно просто! В отличие от меня. Вжимая ее руками в себя и вжимаясь губами в ее мягкие губы, задерживаюсь так на долгие мгновения – не углубляя поцелуй, но и не отпуская девчонку.

Я мог бы стоять так вечность. Просто пьянеть от мысли, что только моим рукам позволено ее так крепко обнимать. Что это мои губы первые испробовали ее на вкус. Что только ко мне она так доверчиво льнет. И только меня она так крепко обнимает в ответ, цепляясь пальчиками за тонкую ткань термо-кофты.