Крылатая. Нить жизни

– Ну тогда… – мне показалось, что он выдохнул с облегчением. – Тогда… Я тебя предупреждал! – прошептал зловещим голосом, сгреб в объятия и жадно поцеловал. Потом с явным усилием отстранился, достал из внутреннего кармана куртки небольшой мешочек, вытряхнул себе на ладонь кольцо с темно-синим камнем и протянул мне.

– Это тебе от моей мамы.

– Как это? – изумилась я.

– Она сказала, что оно предназначено для моей будущей супруги. Это не простое кольцо, а семейная реликвия и, вполне вероятно, магический артефакт.

Опустившись на мою ладонь, этот таинственный артефакт стал ощутимо горячим, а с ним заодно запылал жаром и указательный палец, словно намекая, что на нем кольцу самое место – и я послушно его туда водрузила и удивилась, насколько идеально оно подошло по размеру. Синий прозрачный камень на мгновение вспыхнул голубым пламенем и погас.

– Красота! – ахнула я.

– Камень тебя признал, – сказал, улыбаясь, Север. Сияющий, как огромный маяк. Бывших маяков не бывает, ага.

Но тут мое сердце стянуло неприятной тяжестью.

– А как же стая? Неужели ты теперь откажешься?…

Мне не хотелось произносить это вслух, и я прикусила губу. По коже пробежал мороз.

– Ни за что! – ухмыльнулся Север. – Стая – очень важная часть меня, уж теперь я в этом не сомневаюсь. Раньше я считал себя самозванцем, который не вправе навязывать стае свое мнение, но Стражи снова встали за моей спиной, понимаешь? Как тогда, когда выбрали меня своим вожаком. И я просто не имею права предать их доверие. Кто бы я ни был, человек ли, сова ли, чужак или свой, но они на меня полагаются, и я отвечаю за них до конца. Я обязан найти решение. И… У меня есть план, от которого Грейг не сможет отказаться, если он, конечно, не дурак. А он, уж поверь мне, никогда им не был и вряд ли когда-нибудь станет. Ну, а если мой план не сработает – что ж, значит, мне действительно не место во главе стаи.

– И что тогда?

Он пожал плечами.

– Начну жизнь заново. Мне не впервой. Терять, на самом-то деле, не так уж и страшно, если при этом не терять себя.

– Начать заново? – ужаснулась я.

– «Заново» – не значит «с нуля». Опыт, к счастью, невозможно отменить или потерять.

– Расскажешь, что за коварный план ты придумал? Или это тайна?

– Не то, чтобы тайна, просто пока у меня нет надежных данных, подтверждающих мои гипотезы. Я хочу восстановить сакральное знание, о котором не принято было писать в книгах. Поэтому мне приходится довольствоваться крупицами сведений, по большей части, вычитанных между строк, и кое-как пытаться собрать из них некое подобие целостной картины. Но уже сейчас я вижу, что наш мир не безнадежен: мы можем излечить его от проклятья, а ткань мироздания снова сделать крепкой. И при этом никому больше не придется рисковать собой.

– Вот это да! Этот план мне однозначно нравится. И как это возможно?

– Я уже давно исследую этот вопрос – с тех пор, как умер Кай, ты знаешь. Но только увидев бездну своими глазами во чреве разрыва, я смог понять ее природу… и нашу ошибку, из-за которой все попытки соединить порванные волокна оказались фатальными.

Я вопросительно приподняла бровь и вся обратилась в слух. Кажется, даже дышать перестала.

– Этот разрыв слишком глубокий. Нашими усилиями маленькая трещина, оставленная на сердце мира проклятьем или человеком, – кто теперь разберет! – превратилась в глубокую рану, настоящую бездну, разделившую наши миры. Стражи привыкли скреплять ткань бытия своим светом, отдавая часть своей силы и жизни, временами – существенную часть, а иногда – и все, что есть. Как Кай и Эрна. Но с такой глубокой раной нам не справиться силами одной только этой стороны. Даже если все Стражи объединятся, бездна сожрет нас без остатка и станет только глубже. – Он печально усмехнулся. – Знаешь, все, что с нами происходит, мы сотворили сами. Мы мастерски научились прятаться, защищать наш мир, возводить стены и щиты, но совсем забыли о сути вещей. О том, что мы – только часть единого целого, а не весь мир, как нам хотелось бы думать. И в этом кроется решение! Рядом с нами все это время находился источник силы, как верный друг, готовый в любой момент подставить плечо, но мы старательно от него отгораживались. Гордые, самостоятельные – и такие беспомощные. Но по всему выходит, что время обратиться за помощью все-таки пришло. Да не к кому-нибудь, а к нашей ненавистной изнанке. Без ее ткани в этот раз нам не справиться.

– К изнанке?.. – задумчиво повторила я, просто чтобы заполнить образовавшуюся вдруг звенящую пустоту непонимания, которая дрожала туго натянутой струной.

– Ты ведь уже знаешь, моя дорогая Хранительница, – охотно начал объяснять Север, – что мир людей и магический мир – это две стороны одной материи, неразрывно связанные друг с другом?

– Ага, а граница между Петербургом и Алатеей – это место наиболее близкого их соприкосновения. Вереск мне рассказывал, – кивнула я.

– Да. Так вот, наши миры – это не столько две противоположных по своим свойствам реальности, сколько два проявления одной и той же сути – как день и ночь, тьма и свет. У наших миров, если можно так выразиться, одна кровеносная система на двоих.

– И Сердце, – вставила я.

– И Сердце. И дыхание. И сама жизнь. Так уж устроены наши миры, что в материю каждого вплетены волокна его обратной стороны. И не просто вплетены, а являются его основой. Нити, на которые нанизана реальность Алатеи, принадлежат Петербургу. А сама Алатея, как ни странно, составляет основу мира людей.

– Получается, наши миры дополняют и усиливают друг друга?

– Верно. Рядом с распахнутой настежь Алатеей стабильный мир людей становится еще крепче и устойчивее. Сны, фантазии, грезы, предвкушение чуда и ощущение его на кончиках пальцев создают прекрасную возможность для бесконечного движения вперед, расширения горизонтов возможного, для научных открытий и достижений, которыми так богат человеческий мир. В свою очередь, Алатея легко может оставаться пластичной, отзывчивой к дерзким изменениям материи, которые мы называем магией, потому что с обратной стороны у нее есть надежная опора в виде гранитного Петербурга, его твердые нерушимые нити внутри.

– Совсем как семейная пара, – хмыкнула я.

– Наверное, в каком-то смысле так и есть, – улыбнулся Север. – И если вдруг в одной из реальностей по какой-то причине происходит разрыв материи, то ее оборотная сторона при умелом обращении может стать надежной «заплаткой». Чаще всего, конечно, от спонтанных разрывов страдает материя магического мира – именно из-за своей чуткости и пластичности. Но еще не так давно, чуть больше двух столетий назад, наши предки умели не только укреплять материю нашего мира с помощью «заплаток» из ткани изнанки, но и прошивать реальность насквозь, накрепко соединяя оба мира с помощью нитей основы. Для этого жрецы проводили особые обряды, и благодаря им каждый из миров становился крепче.

– И что же пошло не так? Почему эти обряды больше не проводят?

– Дело в том, что «заплатка» и после закрепления в ткани нашего мира продолжала принадлежать изнанке и привносила на охраняемую нами территорию частицы человеческого мира. А наш мир, в свою очередь, делился со своим «собратом» магией. Но потом…

– То есть, ты хочешь сказать, – с замираем сердца перебила я, – в самой обыденной жизни в самом обыкновенном городе вдруг начинали происходить настоящие чудеса?

– На небольшом кусочке реальности и лишь на время – пока волокна ткани бытия не восстанавливались.

– Но все же! Главное – магия и волшебство приходили в наш мир.

Север улыбнулся, наблюдая за моей наивной радостью.

– Скорее – появлялась возможность их существования в человеческом мире. И каждый, кто был готов ею воспользоваться, на время мог стать чародеем. Такое «проветривание» всегда было во благо, тем более, временное – помнишь о доле животворящего хаоса? Но все изменилось после проклятья. Мир людей стал опасным, а наша ткань слишком рыхлой и хрупкой, что потребовало бы огромного количества «заплаток» с обратной стороны. Допустить так много человеческого в наш мир означало стать очень уязвимыми и утратить свою суть. Когда людей становится много, из крошечный частицы животворящего хаоса они превращаются в стихию, неукротимую и жестокую. Стражам пришлось искать иные способы справляться с разрывами. И на смену магии прошлого пришла современная магия Стражей, которая имеет дело не со всей тканью изнанки, а только с принадлежащими ей нитями основы. Несколько нитей изнанки достаточно для укрепления ткани бытия, при этом драгоценные частицы магической силы, которая необходима нам самим, больше не уходят к людям. Совы упростили обрядовую практику, оставив только выжимку, самую суть.

– И этой… хм… «выжимки» оказалось достаточно?

Север неопределенно повел плечом.

– Наша теперешняя магия действует точечно, целенаправленно и очень мощно. Хотя требует огромной силы воли – вплетать и, главное, сохранять нити изнанки в полотне мироздания довольно трудно. Сила воли – вот наше главное оружие сейчас, это все, что у нас осталось после угасания Высшей магии. Долгое время мы вполне успешно справлялись с разрывами. Но с каждым новым случаем это становится все труднее. Быть может, потому, что ткань бытия совсем истончилась, или…

– Или вместе с обрядами суть все-таки была утрачена, – выдохнула я.

– Подозреваю, все дело в том, что наши миры все больше отдаляются друг от друга – скреплять их становится все труднее. Требуется все более сильная воля, чтобы воздействовать на полотно мироздания. Мы ищем способ, как обходиться без человеческого мира и его нитей. Но пока безуспешно. Все-таки от своей изнанки никуда не денешься.

– Вот именно, Север! Укреплять один мир за счет другого и ничего не давать взамен – это как-то… – я поморщилась, – нечестно. Ни любви, ни благодарности в ответ. Странный получается союз…

– Так и есть. Мы слишком много брали, не думая об оплате. Будто это справедливо, учитывая тот ущерб, который люди нанесли нашему миру. Но теперь, когда выяснилось, что повреждение находится не просто в ткани бытия, а в самом Сердце, одном на два мира, нам предстоит объединить усилия и найти способ как-то сосуществовать вместе.

– И твой план состоит в том, чтобы с помощью какого-нибудь старинного обряда снова «прошить» ткань наших миров насквозь?

– Не какого-нибудь, а вполне конкретного, суть которого я и собираю по крупицам из косвенных упоминаний и зашифрованных метафор. Разумеется, это сблизит нас с людьми, но зато поможет вернуть Сердцу целостность.

Где-то внизу по Невскому пронесся, рыча, автомобиль, нарушая размеренный гул жизнерадостного, оживленного нежданным появлением солнца города.

– Но что будет, если люди снова захотят забрать себе чужое? Опять пойдут на вас войной? Это Стражи знают о равновесии и смогут следовать идее единства, соблюдая правила и договоренности, но мы не можем с уверенностью сказать то же самое о людях!

– Да, не можем, этого Стражи и опасаются. Но есть один нюанс. Говорят, дьявол кроется в мелочах, однако порой в них же скрывается и спасение. Мы не можем повлиять на человеческое сознание и изменить его в нужную нам сторону – как не можем вечно отгораживаться от собственной изнанки. Мы должны измениться сами. Посмотреть в лицо страху, увидеть свои уязвимые места – и стать сильнее, чтобы быть готовыми к возможной угрозе. Я не призываю слепо копировать прошлое, его обряды, правила и предписания, но мы просто обязаны взять из него тот опыт, который нам необходим сейчас. Мы должны найти точки соприкосновения с собственной изнанкой, как это уже было когда-то – но по-новому.