Эмоции и Страсти. Сборник откровенных рассказов

Эмоции и Страсти

Сборник откровенных рассказов

Александр Путинцев

© Александр Путинцев, 2025

ISBN 978-5-0068-3113-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

АННОТАЦИЯ

Эмоции и страсти достаточно близкие между собой понятия, но они всё-таки далеко не однозначные. К сожалению, многие люди в обычной жизни часто смешивают и путают эти понятия.

Эмоции считаются естественным явлением любого живого организма. Они призваны помогать человеку реагировать на внутренние и внешние изменения, и тесно связаны со всей нервной системой организма. Эмоции побуждают человека к разумным действиям.

Страсти – явление неестественное и ложное, и в большинстве случаев мешающее нормальной жизни. Страсти влекут за собой недоразумения, конфликты и прямые столкновения. Как и эмоции, они действуют во всех сферах человеческой жизни, но действуют пагубно, извращая социальные законы, выматывая при этом самого человека и истощая его силы. Поэтому человек, охваченный страстью, находится в зоне риска. Он может оказаться во власти безумия!

Данное произведение составлено из откровенных рассказов, насыщенных эмоциями и страстью героев, а также умопомрачительными сексуальными сценами.

В этот сборник вошли ранее опубликованные отдельными книгами такие произведения, как «Сексуальные приключения бухгалтера Тонечки», «Салон сексуальных услуг», «Безгрешный любовник», «С любовью не шутят», «Секс средство от депрессии», «Грязные игры», «Краш». Здесь же читатель познакомится и с рядом новых рассказов.

Все герои оказывались в неожиданных ситуациях и проявляли свой характер в зависимости от обстоятельств. Перед каждым вставал вопрос о сохранении нравственного облика и человеческого достоинства. Порой человека охватывала такая неимоверно мощная страсть, что вспыхнувшие сильные чувства превышали дозу допустимого и переходили в зону безумия. В результате такой трансформации совершались неадекватные аморальные поступки.

1. Первая женщина

Я уже закончил среднюю школу и меня должны были осенью призвать в армию, когда ко мне подошел отец и задумчиво сказал:

– Ну что, сын, ты уже большой! Вырос! До армии ещё есть время, поэтому нужно съездить в деревню и помочь дедушке по хозяйству. Нечего тебе шалопайничать! А у дедушки, сам понимаешь, здоровье уже не то, и работы там через край. Нужна твоя помощь!..

Вот так я и оказался в деревне в самый разгар сельскохозяйственных работ, когда надо было запасаться на зиму сеном: косить, сушить, перевозить, стоговать… В эти дни, если честно признаться, моя юношеская похоть отсутствовала напрочь. Я даже перестал видеть сны. Только засыпал, как дед уже расталкивал, чтобы опять ехать на сочные высокие травы.

Мне показалось, что дед решил запастись сеном на всю деревню. Когда я захотел высказаться об этом вслух, он, наконец, потирая своими шершавыми ладонями, обрадовал меня:

– Всё, внучок! Это последняя партия! Теперь нам хватит! Славно поработали! А ты и взаправду большой стал! И сила у тебя, слава Богу, есть!..

В награду за мое трудолюбие дед разрешил мне отдаться деревенскому безделью. Я охотно рыбачил, ходил в лес за грибами и ягодами, лазил по садам и огородам. Вскоре, однако, я как бы заскучал, думая, не возвратиться ли домой, но тут появилась Она.

Её звали Таня. Она была старше меня на семь лет. Муж её в это время служил офицером где-то на севере. Таня после окончания института только что защитила диплом. По пути к месту службы мужа она решила отдохнуть, поэтому заехала на недельку в деревню. Она считалась дедушкиной племянницей, а, значит, для меня – тётей.

И тётя Таня, просто Таня, была не только молодая, но и довольно интересная женщина. Я, как увидел её, так сразу перестал скучать. Когда она не смотрела в мою сторону, я буквально пожирал её стройную фигуру. Но всё равно Таня как-то чувствовала мой страстный раздевающий взгляд и, как мне казалось, специально делала небрежные движения, чтобы ослепить меня скрытыми под халатом прелестями. В тот момент, когда выхватывалось красивое бедро или совершенная тяжелая грудь, я испытывал ужасное волнение, и она, поймав мой взгляд, кокетливо улыбалась, чем тревожила меня ещё сильнее. Моя взбесившаяся плоть бессовестно рвалась из штанов. О, Боже, я просто не знал, как унять свою кипящую страсть, достигающую невыносимого предела. Я уже и сам начал выпариваться, постепенно превращаясь в очумелого безумного страдальца.

Таня видела и понимала это, и ей это, по-видимому, доставляло огромное удовольствие. Она как только не изощрялась, дразня меня красивой наготой молодого соблазнительного тела.

И вот накануне отъезда Таня решила постирать бельё, помыться и, вообще, привести себя в порядок. Дед вечерком нарубил дрова и затопил печку в деревянной баньке. Меня же заставил натаскать воды в железную бочку, стоявшую возле чугунного котла, вмонтированного прямо в саму печь. Жаркие потрескивающие языки пламени жадно облизывали закопчённую стенку котла, заполненного кипящей водой, и убегали вверх через трубу, превращаясь в дым. Помещение бани превратилось в настоящую парилку. Я представил себе, как голая распаренная Таня будет одиноко сидеть на широкой лавке, обтираясь полотенцем, и возбужденно фыркать. От этих мыслей мне сделалось ужасно тоскливо. Особенно это почувствовалось, когда я вспомнил, что завтра она уедет к своему мужу, и я никогда её не увижу. Я был влюблен в Таню, и она волновала меня, как женщина. Из-за того, что она казалась мне недоступной, я чувствовал себя таким несчастным, что даже не хотелось жить.

Уже темнело. Я околачивался около бани и тосковал, наблюдая за тёмным мелькающим силуэтом моющейся Тани. Тоненькая ветхая шторка, висевшая на маленьком окне, позволяла видеть все её движения. Вдруг шторка отодвинулась, и в окне появилось улыбающееся лицо. Она поманила меня рукой. У меня ёкнуло в груди и тревожно забилось сердце. Я весь задрожал, словно осиновый лист, и так сильно разволновался, что сразу же вскочил и со всех ног поспешил к ней.

– Миленький! – ласково пропела Таня, выглядывая из-за приоткрытой двери. – Принеси, пожалуйста, еще холодненькой водички, а то вся закончилась!

Когда она говорила и расправляла при этом на округлой торчащей груди свои длинные слипшиеся волосы, на меня нечаянно выглянул вытянутый тёмный сосок. Я вздрогнул, словно пронзённый током, и тут же превратился в застывшее изваяние. Я замер, вытаращив свои удивлённые глаза, и был уже не в силах оторвать их от совершенной красивой груди. Таня же как ни в чем не бывало опять ласково улыбнулась мне и продолжила мягким голосом:

– Ты что, мой мальчик, молчишь? Голой тёти никогда не видел?

Я бестолково пялил глаза и молчал, затаив дыхание.

– Ну иди, иди же, неси водички и заодно мне спинку потрёшь! Дедушка там чем занимается?.. Желательно, чтобы он не видел…

От таких слов у меня помутнело в голове. Я, не соображая, понёсся за водой. Но я хорошо помню, как Таня раздевала меня и сладко целовала влажным ртом в глаза, нос и губы, и как ласкала своими тонкими нежными пальчиками мою чувствительную девственную кожу. Хотя в бане было жарко, меня всего трясло.

– Мой мальчик! – тихо шептала Таня, увлекая меня к деревянной лавке. – Иди сюда! Садись и не волнуйся! Успокойся! Ну что ты, мой хороший!

Её мягкий нежный голос действовал на меня. Я уже отвечал на её поцелуи и жадно ловил вкусные персиковые губы. Она в ответ кокетливо улыбалась и дразнила меня, показывая розовый язык. Я поймал её проворный язык и засосал в рот, она принялась там хулиганить, щекоча внутри. Мне было очень приятно, и я трепетал.

– Таня, я люблю тебя! – жарко шептал я, давясь собственными словами. – Я женюсь на тебе! Я очень сильно люблю тебя!..

И я невольно почему-то расплакался, всхлипывая и пуская обильные слюни, и нахлынувшие слёзы потекли по моим щекам.

– Маленький мой! – прямо как мама говорила Таня и гладила меня по голове. – Я-то думала, что ты уже большой, а ты совсем маленький! Совсем ребёночек! Грудной! Хочешь сисю?.. На, возьми, мой сладенький!..

И она по-настоящему всунула мне в рот твёрдый длинный сосок. Он оказался прохладный и чуть-чуть солоноватый. Я зачмокал, как грудной ребёнок, и мне понравилось быть таким маленьким. И я, наслаждаясь, с упоением втягивал сосок в рот. Таня прикрыла глаза и тяжело задышала. Я увидел, как её изящная белая ладонь скользнула по крутому бедру и мягко погрузилась пальчиками в волосяной покров низа живота. И, о чудо, набухший тёмный бутон раскрылся, словно цветок, и обнажил коралловую сердцевину. Я задрожал и дотронулся до её руки. Таня вздрогнула и взглянула на меня затуманенным взором. Я разволновался так, что почувствовал, как горячая сладкая волна, рожденная где-то внутри живота, подкатила к яичкам, и из меня вдруг выпрыснула прозрачно-белая жидкость. Струя попала ей на грудь, шею, подбородок и закапала мне на живот. Я испугался и тревожно посмотрел на Таню. Таня ласково улыбнулась, протянула руку и нежно погладила меня по голове.

– Ах, мой сладкий, какой ты прыткий! Ничего страшного!.. Какая она у тебя приятная!.. Прохладная!..

Таня, улыбаясь, принялась размазывать мою вязкую пахучую жидкость по всему своему телу, её спокойный взгляд и уверенные действия успокаивали меня.

– Ты что такой испуганный? – ласково спросила она и придвинулась ко мне. – Мальчик мой, сладкий мой! Ты так скрипел зубами! Тебе было приятно?

– Угу! – стыдливо пробасил я и спрятал лицо на её красивой груди.

Специфический запах моей чудесной жидкости возбуждал меня, и я вновь почувствовал сладкое томление внизу живота. Вскоре мой член зашевелился, увеличился в размере и упёрся в Танин плоский живот.

– О-о, мой слааденький! – радостно пропела она и осторожно обхватила мой возбуждённый член мягкими пальчиками. – Однако какой ты шустрик!..

Я больше не напрягался. Таня ласкала меня так, что очень сильно кружилась голова, и я несколько раз чуть не терял сознание.

– Мальчик мой, сладенький мой! – целуя, страстно шептала она. – Хочешь стать мужчиной?.. Ты ведь больше не боишься?.. Вот и хорошо!.. Ты только не напрягайся и будь спокоен! И не спеши, не кончай быстро!.. Ты сейчас немножко отвлекись, думай о чём-нибудь другом! Хорошо?.. Вот и молодец!..

Я развалился на лавке и закрыл глаза, внимательно слушал нежную ласковую Таню, ничего не боялся и совсем отвлёкся. Но я почувствовал, как моя твёрдая головка медленно погрузилась во что-то мягкое и уютное. Меня охватила какая-то странная загадочная теплота, пробуждающая в моём теле необыкновенные ощущения. Я, раздираемый любопытством, открыл глаза. Таня сидела на мне и, упираясь руками о мою грудь, плавно двигала тазом. Мой возбужденный член, окаймленный темно-розовыми половыми губами, словно поршень, то погружался в Таню, то появлялся. Она, прикрыв глаза и стиснув зубы, тихонечко стонала и с каждым толчком всё сильнее и сильнее сжимала мою головку упругим влагалищем. Я почувствовал приближение мощной тёплой волны, и меня охватил страх, что я преждевременно кончу. Я невольно напрягся всем телом. Таня, находясь со мной в тесном контакте, уловила все мои колебания и беспокойства, которые происходили в моём организме. Она сразу же ожила и заработала тазом в убыстрённом темпе. И уже через минуту она вдруг страстно зашептала:

– Мой сладенький!.. Всё, не сдерживай себя!.. Кончай!.. Всё, кончай!.. А-а-а!.. О-о-о!..

Таня насадила себя до самого упора, задержала дыхание и сильно напряглась, кружась тазом на одном месте. Потом что-то бессвязно забормотала, громко застонала, вскрикнула и замерла. И в этот момент я почувствовал горячий всплеск, как будто внутри меня неожиданно взорвался дремлющий вулкан, эпицентром которого явились мои набухшие яички.

– О-о-ой! – закричал я не то от страха, не то от удовольствия и судорожно схватился за круглые Танины ягодицы.

– О-о-о! – застонала Таня и страстно прижалась ко мне всем телом.

Потом я отключился. Наступило умопомрачение. Очнулся от прохладной струйки воды. Таня, ласково улыбаясь, поливала меня из ковшика и осторожно обмывала моё расслабленное тело. Я с любовью следил за ней, ничего не соображал и тоже улыбался.

– Мой мужчина! – серьёзно сказала Таня и крепко поцеловала в губы. – Какой ты сладкий мальчик!.. Нет-нет! Ты уже мужчина!.. Ты сладкий мужчина!.. Всегда, когда будешь заниматься любовью с женщиной, давай ей возможность кончить, тогда всегда будешь любим ею! Запомни это, мой сладкий мужчина, навсегда!..

«Всегда – навсегда!» – гулким эхом звучали и закреплялись в моём мозгу её страстные нежные слова. Я не помню, как добрался до кровати. Меня шатало и мутило, но всё равно было очень приятно. Лишь только я коснулся постели, как мгновенно уснул и сразу же обрёл блаженный покой.

Проснулся от какого-то беспокойства, проникшая в душу тревога тяжёлым камнем давила на моё влюблённое сердце.

– Таня, Танечка моя! – мелькнуло в моей голове. – Она же уедет от меня, уедет насовсем!.. Навсегда!..

Я быстро вскочил и выбежал во двор. Во дворе дед не спеша расправлял сети и вывешивал их на просушку.

– Деда, а где Таня? – тревожно спросил я.

– Таня? – спокойно переспросил дед. – Таня уже уехала!.. Ты что, разве не знал? – добавил он и хитро усмехнулся. – Она с тобой попрощалась, когда ты спал как убитый. Она поцеловала тебя сонного в губы и сказала: пускай спит сладкий мужчина!..

И дед отвернулся, кряхтя и расправляя сеть дальше.

2. Безгрешный любовник

Я безвольно лежал в пустой темной квартире. Слезы, заполняя глаза, беззвучно скатывались по моим щекам и падали на подушку. Уже давно было за полночь, а я все лежал и думал. Была ли это любовь? Если да, то настоящая ли? Скажу честно, не знаю. Она у меня была первая женщина, я у нее первый мужчина. Я сладостно потянулся, отгоняя прочь душевные переживания, и меня неожиданно охватили воспоминания…

Я как-то остался ночевать у Лены. Мама, Лена и я в силу некоторых обстоятельств расположились в одной комнате. Мне постелили на полу около кровати Лены. Скоро погасили свет, и я почувствовал, как мое сердце, усиливая ритм, забилось так, что я испугался: не проснется ли мама.

Я потихоньку придвинулся к кровати, и моя рука проскользнула под одеяло.

Я нежно гладил ее волосы, плечи, обнаженные груди. Ее упругая трепетная кожа волновала меня все сильнее и сильнее, до меня доносилось ее горячее дыхание. Я осторожно потянул ее за руку, и она, словно ожидая этого сигнала, сразу же сползла ко мне.

Наши жаркие ласки и обоюдное желание привели к тому, что у нас Это получилось. Мы лежали друг на друге и некоторое время не осознавали, что с нами произошло. Первой, пожалуй, поняла Лена. Она вдруг начала всхлипывать, сначала тихо, неуверенно, потом с каждым разом все громче и продолжительней. Я лежал истуканом и не знал, что делать. Лена, наконец, разрыдалась.

– Что, что случилось? – проснулась мама.

Мы лежали и молчали.

– Что произошло, я спрашиваю? – не на шутку всполошилась мама.

Лена нетерпеливо затолкала меня в бок. Мама уже встала, накинула халат и включила свет. Мы лежали вместе на полу и, наверное, очень бестолково смотрели на нее.

– Саша, что случилось? – серьезно глядя на меня, спросила она.

Я потупил глаза и ощутил сухость во рту.

– Лена… того… уже не девочка, – вяло выдавил я.

– Уа!.. Как?..

Я заметил, как у мамы встали волосы дыбом, и она повторила меня, став истуканом.

– Вы с ума сошли! – устало выпалила она, опустившись на диван. – Саша, ты хоть, надеюсь, туда, – мама замялась, – не кончил? – и с наивной надеждой посмотрела на нас.

– Туда, – разрушительно сказал я и виновато заморгал невинными глазами.

– Вы с ума сошли! – опять повторила мама, подхватив отвисшую челюсть. – Лена же всего два курса института закончила, да и ты только что отслужил и тебе нужно обязательно учиться…

После этого случая мы заговорили о свадьбе. Думали, как только Лена окончит этот курс, пожениться. Но через некоторое время выяснилось, что папой мне не суждено стать. Это, пожалуй, и изменило ход событий: Лена променяла меня на перспективного подающего надежды молодого учёного. На счастливчика Сереженьку.

Вот так я и остался один.

Погоревал, погоревал я, наверное, с недельку. Потом плюнул и решил уйти в плавание на каком-нибудь гражданском торговом судне. Мне даже открыли визу для загранплавания. Но здесь на ход событий повлияла мама Лены. Она как-то нашла меня, и у нас состоялся серьезный разговор.

– Саша, я вчера звонила в Москву Лене, – сказала мама, пристально глядя на меня.

Я же равнодушно продолжал смотреть в морскую даль, ничем не выказывая никаких эмоций.

– Слушай, любит она тебя, любит! Мое материнское сердце никогда не подводит меня. Этот гад просто задурил ей мозги. Она же у меня еще ребёнок, – мама вытерла нахлынувшие слёзы.

– А я то здесь причём? – равнодушно промямлил я. – Она уже свой выбор сделала. Да и мне через месяц уходить в плавание. Сами понимаете: корабль, море, работа, – некогда сопли распускать.

– Саша, ты что! Какое море, какое плавание?! Тебе учиться надо. Что ты такое говоришь, ведёшь себя, как размазня! К чёрту всех! Завтра же с тобой едем в Москву. Ты там же с Леной будешь учиться в авиационном институте. Заодно и с этим замухрышкой разберёмся. Я ему покажу, зять хренов! Сашенька, только ты будешь моим зятем! Я так хочу! Всё, собирайся в дорогу и не спорь со мной…

Мы ехали в купейном вагоне поезда «Севастополь – Москва». Я, заряженный какой-то необъяснимой дикой энергией мамы Лены, наперекор самому себе с легкостью, даже с каким-то трепетным желанием отправился вместе с ней в Москву. Мама была весёлая, молодая, кипучая, решительная и быстрая, как горная речка. Мой вид, однако, напоминал спокойного, уравновешенного, уверенного в себе киллера, отправившегося выполнять по специальному заданию важную миссию.

– Сашенька, ну что ты такой угрюмый? – улыбаясь, говорила мама, когда мы расположились в купе. – Смотришь из-под лобья так, что аж мурашки бегают! Я-то тебя знаю, а пассажирам каково? Ведь перепугаются все! Ну, улыбнись, улыбнись!.. Во-от, во-от, какая прелесть! Как ты на моего Родичку похож! У него такая же улыбка, добрая, грустная, какая-то отрешённая, такие же глаза. Он, когда так улыбался, мне почему-то хотелось плакать. Он как будто меня предупреждал, а я, дура, даже ни о чём не догадывалась. Я в то время была такая счастливая.

Мы лежали на верхних полках напротив друг друга, и я с интересом слушал и не перебивал. В купе кроме нас никого не было. И мама, окунувшись целиком в прошлое, рассказывала:

– Сашенька, я же училась в Ленинграде в театральном институте. Была круглая отличница! А как я играла, как я играла! Приходил весь институт, когда была постановка Шекспира. Помню, как я набросилась на своего партнера-Отелло, когда он меня чуть по-настоящему не задушил, – мама кокетливо засмеялась. – Какая я тогда была Дездемона! Толик Козлов, который тогда играл грозного Отелло, сам не мог понять, что это на него нашло. До того всё было естественно! А потом появился Родя. Мы с девчонками покупали билеты в кино, и мне как раз один не достался, он его забрал перед нами. Злая я тогда на него была, я его со спины видела. Вот, думаю, верзила: стоит этакий шкаф под два метра, своей широченной спиной загородил всё окно, да ещё тут мой билет забрал. Я его со злости не рассмотрела, что он в военной форме был в звании капитана. Он потом повернулся ко мне лицом, такой довольный, радостный, а тут я стою, обиженная девчонка, чуть не плачу. Тут наши глаза и встретились… Ой, Сашенька, это надо видеть! Дальше все было как в кино! Я сразу забыла про всё. Стою, смотрю на него и не могу оторваться, и он то же самое.

Я всё бросила: и институт, и карьеру артистки, – и поехала за ним в Симферополь, он был морским летчиком. Там в университете доучилась, потом нам дали квартиру в Севастополе, скоро Леночка появилась. А как он Леночку любил! Вернётся с полёта домой, сразу же схватит её и не отпускает. И она от него ни на шаг. А я, дура, ревновала, скандалы закатывала. Родя хотел нас в Москву перевезти, готовился в военную академию. Да, видно, была не судьба: произошла у него на службе при испытаниях новой установки какая-то авария, и Родя получил большую дозу облучения. Долго он лежал и мучился, медленно умирая, – в глазах у мамы блеснули слёзы. – Наверное, тогда у меня появились первые седые волосы. Вот так, Сашенька. Я очень желаю, чтобы у вас с Леночкой всё было хорошо. Просто она ещё глупая, очень хочет жить в Москве. Это к ней от папы передалось. Но она любит тебя. Эх, жалко мне столько лет!..

Мама грустно улыбнулась и посмотрела на меня как-то немного по-другому. Я смутился и покраснел, наверное, как красная девица. Передо мной улыбалась обаятельная южная сорокалетняя женщина, которая своим видом могла затмить любую молодую девушку. Её высокий упругий бюст возбужденно колыхался, а блестящие глаза, пылающие дикой страстью, смотрели на меня с неким вызовом. Я окончательно растерялся. Мама рассмеялась и ласково погладила меня по голове.

– Ой, Сашенька, глупенький, что ж ты такой?! – сказала полушёпотом мама. – Ты же мужчина! Женщины любят уверенных мужчин…

Поезд прибыл на Курский вокзал строго по расписанию. Толпа пассажиров, разделившись на потоки, заполонила всю привокзальную площадь.

Мама, словно горная козочка, стремительно проскочила сквозь очередь и первой открыла дверцу подъехавшего такси. Таксист ещё не успел открыть рот, а толпа возмутиться, как она уже сидела в салоне и нетерпеливо звала меня. Я, стыдливо опустив голову, с трудом пробрался сквозь толпу и робко протиснулся следом на заднее сиденье.

– Всё, Сашенька, я договорилась, – не обращая ни на кого внимания, радостно сообщила мама, – нас довезут до самого дома на Катукова.

Мама сразу же нашла общий язык с молодым водителем. Он быстро узнал, с какой целью мы приехали в Москву. Ко всему, он и сам оказался флотским парнем.

– Правильно, – согласился он с мамой, – таких мочить надо, чтоб не уводили чужих невест.

– Вот и я говорю Саше, взял бы его за шкирку, да и прижал как следует! А её нечего слушать, – нужно забирать силой!

Я проглотил язык и всю дорогу молчал. Мама, поддерживаемая водителем, проводила мне подробный инструктаж. Она выразительно обрисовывала возможные ситуации и учила меня при этом в каждом случае правильным и решительным действиям. А я всю дорогу молчал и чувствовал себя полным идиотом.

Как мне показалось, приехали мы довольно быстро. Водитель, подмигнув, пожелал нам удачи. Со словами «за любовь надо бороться» мама задала темп нашему авантюрному предприятию, и мы решительно ворвались в нужный подъезд двенадцатиэтажного дома.

Вот и нужная квартира, дверь, обитая коричневым дерматином. Звонок не работал, и мама с наслаждением заколошматила, делая аппетитную отбивную из дерматина. Через минуту дверь дрогнула и разинула щель.

– Открывай, открывай! – радостно воскликнула мама, подхватывая дверь руками. – Что, не ждали? Саша, заходи!

Уа, какое испуганное выражение застыло на лице Сережи! Да, мама права, мне надо чаще улыбаться. И Лена. Какие большие круглые глаза! О-о, бедняжка, и какая же ты бледная! Понимаю, городская столичная жизнь, нехватка кислорода, обмен веществ…

– Вы… приехали… как? – задыхалась Лена.

Сережа, схватив Лену за руку, застыл рядом. На их пальцах ярко блестели обручальные кольца…

Я и мама молча ехали назад. На Курский вокзал. На автобусе. Почему-то хотелось смеяться. С трудом сдерживая желание, я покосился на маму. Она сосредоточенно о чем-то думала.

– Ну и чёрт с ней! – наконец, в сердцах воскликнула она. – Больше знать не хочу. Всё, Сашенька, сейчас поедем в Электросталь к тёте Поле, хоть там отдохнем. Она простая, хорошая тётка. Правда, курит и матерится, но очень гостеприимная. Мы только ей бутылку купим. Да?..

– Угу…

– Да ты не горюй, она ещё сто раз пожалеет.

– Угу…

– Что угу?

– Купим… Вина или водки?

– Лучше водки, она вино не очень… Так ты что, Лену не любишь что ли?

– Не знаю… Но если ей с Серёжей лучше, так что горевать? За неё наоборот надо порадоваться. Да и в Москве теперь живёт, прописана в двухкомнатной квартире. Чего хотела, того и добилась.

– А как же ты?

– А-а, там видно будет. Пока поучусь в институте.

– Вот и правильно. Она сама ещё к тебе прибежит. А сейчас мы поедем к тёте Поле.

Тётя Поля жила в двухэтажном старом домике, построенном, наверное, ещё при Иване Грозном. Она жила когда-то с дочерью, а теперь, когда та вышла замуж и куда-то уехала с мужем, осталась одна.

– А-а, твою мать, Ирка! Это ты, дрянь такая! – открыв дверь, эмоционально встречала нас гостеприимная тётя Поля. – Я уж думала, совсем тётку забыла. Ба-а, а это что за каланча с тобой?