Новогодняя лавка

Ника Волшебница

Новогодняя лавка

Глава 1

Я оглядела дела рук своих, удовлетворённо улыбаясь: магазин сиял и сверкал. а каждая витрина выглядела так, словно это была ожившая сказочная история.

На одной полке стояли книги, корешки которых переливались разными цветами в свете плавно мигающих новогодних гирлянд, а среди книг – миниатюрные румбоксы с разными сюжетами: тут гостиная, где стоит кресло-качалка и начатое вязание на микроскопическом столике. Там – магический кабинет с волшебным котлом прямо по центру. Дальше – оранжерея, наполненная малюсенькими цветами всех возможных видов.

Другой стеллаж был заполнен разномастными игрушками: и для малышей, и для детворы постарше. Там можно было найти плюшевого осьминога и конструктор на пару тысяч деталей, железную дорогу и набор для плетения украшений, коллекцию головоломок и разноцветные шарики…

Ещё один стеллаж был заполнен канцелярией всех мастей – моя личная любовь и слабость, поэтому я подумала, что красивые ручки, блокноты, карандаши могут стать тёплым подарком для близкого человека.

Ёлочные игрушки, пушистые тапочки, необъятные вязаные шарфы, новогодние гномы и Санта-Клаусы, диковинная посуда и декоративные детали для дома…

Я рассматривала свою лавку с любовью и восторгом, предвкушая то, сколько радости принесут эти вещицы своим будущим хозяевам.

Близилась полночь, а, значит, впереди декабрь – мой любимый месяц: время тайн, загадок, мечтаний и самого удивительного волшебства.

Я вновь – раз, наверное, в тридцатый, вышла прямо в свитере без куртки на улицу и глянула на вывеску. Пока она была тёмная, но совсем скоро заискрится и заиграет всеми цветами радуги, маня покупателей и случайных прохожих. Надпись была совершенно незамысловатая: “Новогодняя лавка”.

А неподалёку от входа стояла чёрная грифельная доска, на которой я как могла аккуратно написала:

Что бы ты ни искал – найдёшь здесь!

Заходи, дорогой друг.

Я была довольна. Справа от входа стоял Щелкунчик из папье-маше ростом со взрослого человека. Он невероятно мне нравился: он был похож на доброго привратника, жизнерадостно встречающего гостей. Я про себя шутя называла его приветником, потому что когда человек подходил к нему, он наступал на скрытую педаль, и щелкунчика открывался рот, где лежала пригоршня орешков в шоколаде, завёрнутых в цветную фольгу.

Вокруг входа аркой высились гигантские мандарины и лимоны размером не меньше воздушного шара, ёлочные игрушки и пушистые мягкие еловые ветви. Я целый месяц создавала этот декор, и каждая деталь грела моё сердце. Стоило сделать шаг под арку – и создавалось впечатление, что вступаешь в сказку. И так оно и было.

За видимой простотой скрывалась невидимая магия, которую мог почувствовать лишь тот, для кого она предназначалась.

Магия витала посюду, обволакивая мою диковинную лавку и маня тех, кто должен был сюда попасть.

Это была моя хитрая задумка: если человек не нуждается в волшебстве, он пройдёт мимо и не заметит даже самую яркую вывеску и самые большие декоративные мандарины.

Если же человеку нужно волшебство, его будет неодолимо тянуть заглянуть в мой магазинчик – и он просто не сможет уйти дальше, не заглянув ко мне.

Внезапно я услышала тоненький голосок у самого уха:

– Скоро полночь! Пора заводить волшебные часы! – это был Лиррик, один из дюжины моих помощников, малюсеньких остроносых гномиков ростом едва ли больше десяти сантиметров, помогающих мне в волшебном магазине.

– Конечно-конечно! – я заспешила внутрь, чтобы завести старинные часы, созданные моим пра-пра-прадедушкой.

Вот уже две сотни лет эти часы весь декабрь собирали в себе превкушение чудес – и в полночь исполняли желания.

Я с трепетом сняла с них лёгкий балдахин и провела пальцами по тёплой древесине. Часы были высокими, почти с меня ростом, рыжевато коричневыми. Большой циферблат обрамляли золотые числа от 1 до 12, а внизу было маленькое окошко, где сияла золотая единичка – первое число.

Под часами располагался большой ящик с тонкой прорезью. Именно в нём и заключалось всё волшебство.

Заводить часы нужно было ровно минуту, поэтому я взялась за большую рукоять, встроенную в правую стенку часов и глянула на свои наручные часы.

23.58 и 50 секунд, 51-52-53-57-58-59… Как только тоненькая стрелочка оказалась вверху, я начала аккуратно раскручивать рукоять. Один-два-три… Ровно двенадцать оборотов за 60 секунд, и часы затикали синхронно с наручными.

Звук их секундной стрелки был дорог моему сердцу с самого детства: ещё малышкой я наблюдала, как мой дедушка заводил часы каждого первого декабря – и пространство начинало наполняться волшебством.

Послушав тихие мягкие щелчки секундной стрелки, я с улыбкой оглянулась: на столе, затаив дыхание, стояли двенадцать гномиков, а над ними, едва трепеща крылышками, порхали двенадцать фей, зачарованно глядя на волшебные часы.

– Ну что, ребят? Сделаем этот декабрь волшебным? – я была не в силах сдерживать счастливую улыбку, предвкушая своё самое любимое время года.

– Сделаем!

– Да!

– Ура! – отозвались мне тоненькие голосочки.

– Ну тогда давайте отдохнём. Кажется, у нас всё готово. И нас ждёт удивительный и очень насыщенный месяц! – с этими словами я толкнула дверь, спрятанную за ширмой, и отправилась в свою небольшую уютную комнатку, чтобы полюбоваться предновогодними снами.

***

Когда Элери, хозяйка новогодней лавки, и её маленькие помощники уснули, в лавке раздался тихий, едва слышный скрип.

Из-под входной двери тонкой дымкой внутрь пробралось нечто тёмное и бесформенное.

Просочившись, нечто собралось в кривоватый шар и поплыло по волшебной лавке, словно оглядывая витрины и недовольно шипя:

– Я вам ус-с-строю! Не будет у вас-с-с никаких чудес-с-с! Этот декабрь дейс-с-ствительно будет ос-с-собенным! Только не для вас-с-с! Ха-ха-ха!

Несколько фонариков на гирляндах замерцали и погасли, а в лавке вдруг стало зябко. Одна из витрин даже покрылась инеем.

Затем тень остановилась напротив часов и недовольно сморщилась: мягко тикающие золотые стрелки были неприятны ей, поскольку от них веяло тёплым волшебством, а тень была Сомнемусом – сущностью, питающейся неверием в чудо. И больше всего на свете Сомнемус хотел, чтобы люди начали сомневаться в том, что новогоднее волшебство возможно – и тогда мир стал был холодным и зябким, как он и любит!

Чуть повисев напротив часов, тень вползла внутрь ящика под ними сквозь щель для записок, и, вернувшись, недовольно зашипела:

– Пус-с-сто! Ну ничего! Это пока! Вс-с-сего одна запис-с-ска, наполненная с-с-сомнением или завис-с-стью – и вс-с-сё пойдёт так, как надо! – С этими словами один малюсенький клочок оторвался от Сомнемуса и нырнул в игрушечную копилку, стоящую неподалёку.

– Этот новый год будет моим! – и тень выплыла из лавки на улицу.

Глава 2

Звонкая трель будильника ворвалась в мой сладкий предутренний сон. Мне снилось, как я гуляю с дедушкой по поляне нашей старой дачи, обсуждая грядущую зиму и работу нашей лавки, поэтому, высунув руку из-под одеяла, я хлопнула по будильнику, чтобы он замолк.

Я очень хотела отвернуться к стенке и досмотреть сон, но прохлада, коснувшаяся моей руки, напомнила: декабрь! Декабрь не через полгода, как во сне, а уже сегодня!

– Друзья! Подъём! – через секунду я уже стояла, словно оловянный солдатик, бодро поднимая своих миниатюрных помощников.

Сладко потягиваясь, феи и гномы начали потихоньку вставать из своих кроваток: кровати гномов стояли внизу, каждая – в отдельном домике, похожем на вигвам. Каждый вигвам выглядел по-особенному, потому что гномы делали их под себя.

Кровати фей висели почти под потолком на тонких нитях, похожих на паутинки. Их кроватки напоминали по форме бутоны цветов: роз, лилий, лотосов. И источали цветочный аромат.

– Декабрь настал! Сколько чудес нас ждёт, сколько прекрасных событий, сокровенных желаний, удивительных подарков! – замечтавшись, я обняла себя руками и закружилась по комнате.

Феи захихикали, рассыпая серебристый тонкий звон. Гномики деловито начали натягивать сапоги и колпачки. Работы предстояло много! И каждый из нас искренне любил эту работу. И даже почти всегда нахмуренные кустистые брови Рокки, старшего из гномов, сегодня были расправлены, а от уголков глаз разбегались довольные морщинки.

Закончив с утренними делами и позавтракав, мы выстроились у двери, ведущей в лавку.

– Ну что, готовы? – я вдруг осознала, что говорю почти шёпотом, и почувствовала, как сердце забилось сильнее от радости и волнения.

Гномы с феями нетерпеливо закивали: каждый хотел поскорее приступить к делам и начать встречать первых зимних покупателей.

Распахнув дверь, я шагнула в лавку и замерла.

Всё выглядело, как и накануне вечером, но что-то было не так.

– Вам не кажется, что тут холодновато? – поинтересовалась Ария, фея, которая рисует узоры на стекле.

Подлетев к одному из окон, она внимательно осмотрела его и, нахмурившись сообщила:

– Оно заиндевело. Рисунок не такой, как был вчера. С углах наледь.

Гномы зашептались, феи полетели осматривать лавку.

– Мортен, а ты закрыл вчера дверь? – я подумала, может, хранитель ключей забыл на ночь запереть лавку.

– Абсолютно точно! Я на три раза проверил! – гномик сложил руки на груди, недовольно глянув на меня, – неужто ты подозреваешь меня в халатности?

– Нет, друг мой, – мне стало немного неловко от своего вопроса: Мортен был самым ответственным из гномов, и всегда перепроверял не только себя, но и других, – но я пытаюсь понять, отчего же так прохладно… Да уж… – я почувствовала, как холодок пробегает вдоль позвоночника.

Никто не понимал, что происходит. И даже Рокки, который знал всегда и всё, сейчас молчал, озабоченно оглядывая лавку.

– Ой, смотрите! – Сольви, фея света, облетавшая лавку, указала на два погасших фонарика.

– Никогда такого не было… – брови Рокки снова сошлись на переносице, а морщинки больше не разбегались лучиками от глаз.

– Может, гирлянды просто слишком старые? – беззаботно поинтересовался Пик, самый юный из гномов.

– Ты же понимаешь, что это непростые гирлянды? – недовольно растянув губу, спросил у него Твилло, – и даже через тысячу лет они должны гореть так же, как в первый свой день. Лавка шепчет мне, что что-то не так… Но я не могу разобрать, что именно…

Мы всей своей большой командой походили по лавке, оглядывая её, но ничего подозрительного больше не нашли.

И вдруг я заметила за дверью первых покупателей.

Маленькая девочка, держащая одной рукой большого плюшевого зайца за ухо, а другой – маму за ладонь, с любопытством заглядывала внутрь сквозь окошко, разрисованное узорами Арии.

Я глянула на часы:

– Ребята, мы уже минуту, как должны были открыться! Быстро, за дела!

Мортен бросился открывать двери. Брик спешно отправился за инструментами, а Дорин вскарабкался на полку, где лежали потухшие фонари: от чего бы они ни погасли, чинить нужно: лавка должна быть наполнена светом!

Я встала за прилавок, радушно улыбаясь: радость от появления первых посетителей затмила тревогу за лавку.

– Простите, что так рано, – извиняющим тоном произнесла молодая женщина в изящном пальто, – я вела дочь в сад, но она не смогла пройти мимо вашей витрины.

– Значит, так было нужно, – радостно ответила я, – мимо нашего магазина не может пройти лишь тот, кому он действительно нужен! Прошу Вас, чувствуйте себя, как дома! – краем глаза я заметила, как Кристель уже заканчивает наводить горячий шоколад в двух высоких стеклянных стаканах.

– Угощайтесь! – я протянула их посетительницам, подмигнув фее.

– Ого! – девочка лет пяти, обнимая своего плюшевого зайца, с готовностью взяла у меня кружку, – я люблю горячий шоколад!

– Что Вы, не стоило! – её мама скромно помялась.

– Берите, пожалуйста! – я настояла и женщина, поблагодарив, приняла напиток, а затем пошла между стеллажами, оглядывая то, что на них стояло.

Девочка, быстро выпив шоколад, тоже отправилась рассматривать наши подарки, а затем вдруг вернулась ко мне, и, широко распахнув глаза, полушёпотом спросила:

– У Вас что, есть настоящие гномы? Я видела, как один из них пошевелился!

– Конечно, – рассмеялась я, – они мои помощники. У меня ещё и феи есть!

– Феи?! – девочка смотрела на меня с нескрываемым изумлением.

Ровно в этот миг к ней прилетела Лисель и протянула конфетку:

– Угощайся, – шепнула она, – это волшебная конфетка!

– Вот это да-а-а! – девочка, раскрыв рот от изумления, смотрела на фею.

– Ну что, милая, ты что-нибудь выбрала? – мама юной посетительницы шла к нам из глубин лавки и я, подняв палец к губам, улыбнулась и подмигнула малышке.

Встряхнув головой, девочка спросила:

– А есть у вас феи? Ну, игрушечные в смысле?

– Конечно, есть, милая! – я быстро прошла к стеллажу с игрушками для девочек и взяла с полки большую красивую коробку, – смотри, она почти как настоящая! Может летать и петь.

– Ух ты-ы-ы! – глаза девочки загорелись, – ма-а-ам, а можно её?

Женщина вздохнула:

– А давай мы её возьмём, но это будет подарком на Новый год, хорошо?

– Ну-у-у-у… – девочка приложила палец к губам, обдумывая предложение, – хорошо! Я потерплю!

– А Вы ничего не выбрали? – я глянула на женщину, чувствуя, что нечто в лавке должно было предназначаться ей.

– Ну что Вы? Я уже не в том возрасте, когда покупают игрушки.

– Я бы так не сказала. Подождите, пожалуйста, секундочку, – я пошла между стеллажами, чувствуя исходящее откуда-то тепло: оно тянуло меня, словно нить Ариадны.

Внезапно мои ноги сами остановились, и я увидела перед собой гипсовую шкатулку. Взяв её, я вернулась за прилавок и открыла шкатулку перед женщиной. Та запела, а внутри закружилась маленькая изящная фигурка балерины.

Взяв шкатулку дрожащими руками, женщина залюбовалась тонкой работой мастера:

– Я ведь была балериной. Жаль, что уже поздно…

– Никогда не поздно! – приняв шкатулку обратно, я положила её в маленькую коробочку ручной работы, – это подарок для Вас от нашей лавки.

Посетительницы уже отправились к выходу, когда я спохватилась:

– Я совсем забыла!

– Да-да? – женщина остановилась и оглянулась.

– У нас есть волшебные часы, которые исполняют желания в новогоднюю ночь. Вы можете написать свои!

Открыв скрипучий деревянный ящик стола, я достала оттуда два листка бумаги и два конверта.

Девочка с готовностью взялась выводить квадратные печатные буквы, а её мама, склонившись над листком, задумалась.

– Никогда не поздно! – я глянула ей прямо в глаза, и она, улыбнувшись, начала спешно что-то писать.

Когда посетительницы вложили свои письма в конверты, я запечатала их сургучом, который заранее подготовил Эмбл, и показала щель в нижней части часов.

– В ночь на первое января всё непременно сбудется! – я произнесла это с уверенностью, от которой у меня самой радостно забилось сердце, пока мама и её малышка опускали конверты в часы.

Когда посетительницы ушли, я обратилась к своим помощникам:

– Ну, что, ребят, дела пошли? Вам не кажется, что потеплело?

– Точно-точно! – феи и гномы согласно закивали.

Я ощутила, что внутри становится спокойнее и радостнее. Быть может, всё-таки Мортен забыл закрыть дверь или какое-то из окошек, а гирлянды действительно староваты?

День поплыл своим чередом. Посетители приходили один за одним, а то и по несколько человек сразу. Лисель едва успевала готовить сладости, а Кристель – напитки: кому имбирный чай, кому чёрный кофе, а кому и вовсе какао с апельсином.

Глум то и дело что-то замешивал в своих пробиркал, и лавка время от времени меняла аромат: пахло то имбирём с ананасом, то грушей с корицей, то морозной хвоей.

Я чувствовала, как стопы начинают затекать, а душе всё больше отогревается от того, как дети и взрослые, заходя в лавку и находя то, что им нужно, покидают её с радостными разговорами, улыбками и смехом, оставляя часам свои самые заветные мечты.

Последний посетитель закрыл за собой дверь ближе в полуночи, и Мортен поспешил запереть её.

– Смотри, Элери, – крикнул он издали, – я всё закрыл! – и подёргал ручку.

Я улыбнулась: какой же он обидчивый, мой милый Мортен.

Мы оглядели изрядно опустевшие полки и стеллажи.

– Сегодня будет много работёнки, – Дорин, который почти целый день валялся на своей кроватке, довольно потёр ручки: именно он делал самые лучшие и волшебные игрушки.

Тонк, занимавшийся созданием их упаковки, радостно подмигнул Дорину:

– За пару часов управимся, дружище!

Лиррик глянул на часы:

– Почти полночь. Пора, Элери!

Я отследила секундную стрелку и снова прокрутила рукоятку часов двенадцать раз.

И золотая единичка в окошке пролистнулась, а на её место медленно выкатилась двоечка.

– Второе декабря. Отлично поработали, ребят!

Я зевнула и, потянувшись, отправилась в свою комнатку, оставив фей и гномов подготовить лавку к завтрашнему дню.

Утренние тревоги испарились, словно их и не было, и я заснула почти сразу, едва голова коснулась подушки.

Глава 3

2 декабря я открыла глаза ещё до звонка будильника. От умиротворения, наполнявшего меня вечером, не оставалось и следа. Я много лет видела, как работает лавка. Как ей занимался мой дед, затем родители. С четырёх лет я проводила в ней весь декабрь, каждый день с утра до ночи – и ни разу не было такого, чтобы в лавке даже царапинка на стеллаже появилась – не то чтобы фонарики гасли.

Из задумчивости меня вывел тяжёлый вздох.

– Твилло? – свесившись с кровати, я увидела, что в вигваме одного из гномов горит свет, – ты чего не спишь?

Гномик выглянул наружу:

– Глаз не сомкнул. Ей тревожно. Никогда ещё я не чувствовал такой тяжести на сердце.

Я спустила ноги с кровати и натянула махровые тапки. Было зябко.

– Пойдём попьём чай, раз уж оба не спим.

Гномик с готовностью выскочил из вигвама и отправился следом за мной на кухню.

Я поставила чайник и расставила на столе сладости.

– Что она тебе говорит? – Твилло был единственным, кто не просто работал в лавке, но и мог общаться с ней.

– Ничего внятного, в том-то и дело. Я слышу её, словно сквозь туманную завесу, – гном сокрушённо покачал головой, – она сказала только, что нечто проникло в неё вчерашней ночью. Оно ушло, но теперь ей холодно…

– О-хо-хо! – я почувствовала, как по рукам пробежали мурашки, представив, что моей любимой лавке, лавке, которую доверили мне пять поколений предков, сейчас плохо…

– Что бы это могло быть?

– Я не знаю.

На плите засвистел чайник, и я разлила в две кружки чай с тимьяном. Моя кружка была как целая ванна для Твилло. Его – как напёрсток для меня. И тем не менее, мы сидели рядом и молча пили чай.

Наконец, он произнёс:

– Нельзя отчаиваться. Если остальные почувствуют, что мы с тобой тревожимся, будет только хуже. Они начнут тоже волноваться, а ты сама знаешь, что волшебство хорошо работает лишь тогда, когда на душе светло. Если все впадут в отчаяние, то лавка замёрзнет окончательно.

– Ты прав, – я перевела взгляд с Твилло на настенные часы, – половина шестого. Остальные встанут только через полтора часа. Давай сходим посмотрим, как сегодня переночевала лавка, пока все спят?

– Отличная идея!

Допив последние глотки чая, мы с гномиком на цыпочках отправились мимо спящих товарищей к дверце, ведущей в лавку и тихо отворили её.

Снова было прохладно – так же, как и вчера.

– Ну, хотя бы не хуже, – я зашагала между стеллажами, рассматривая внимательно каждый квадратный метр.

– Снова два фонарика погасли, – крикнул Твилло с другого конца лавка.

– Я поменяю, – после слов Твилло мне искренне хотелось, чтобы остальные гномы и феи не уплыли в недра тревог и сохраняли внутреннюю гармонию.

Обойдя лавку – я пошла направо, а Твилло налево – мы встретились у внутренней двери.

– Давай просто разожжём камин, а я заменю фонарики.

– Да, хорошая идея. Я займусь камином.

Когда мы занялись делами, тревоги немного отступили. В лавке быстро потеплело, а гирлянды засияли в полную силу. Я глянула на дедушкины часы:

– Полчаса до подъёма остальных. Пойду приготовлю завтрак.

Твилло кивнул, и вернувшись из лавки в комнату, тихо нырнул в свой вигвам.

Шагая сквозь спальню, я услышала, как гномы и феи начинали тихонько потягиваться и шевелиться, а зайдя на кухню, замерла: на часах было без десяти семь.

Забыв про осторожность, я ринулась обратно в лавку. Часы прадеда показывали 6:31.

Я остолбенела.

Никогда. Никогда они не сбивали свой ход!

Забыв про осторожность, я вернулась в спальню, уже не пытаясь шагать тихо:

– Лиррик, Лиррик!

Сонный гномик высунул из вигвама свой нос. Тут же к нам подскочил Твилло.

– Лиррик, мы вчера правильно завели часы?

– А-а-абсолютно, – зевая протянул он, – а что?

– Они отстали.

Это могло показаться ерундой, но мы с Лирриком точно знали, что такое невозможно: часы пра-пра-прадеда волшебные. Они никогда не ломались и не отставали!

Лиррик, как был, босой, ринулся в лавки. Твилло бросился за ним. Я отправилась следом.

Хранитель часов, словно верхлолаз, вскарабкался наверх, открыл заднюю стенку и внимательно осматривал механизм.

– Так, тут всё в порядке. И здесь тоже… И здесь всё хорошо… – закрыв стенку, Лиррик с недоумением глянул на меня, – они абсолютно исправны. Все механизмы смазаны и работают без перебоев.

– Тогда почему они могли отстать?

– А ты уверена, что они отстают.

– На кухонных было без десяти, на этих – тридцать одна минута.

В этот миг из комнаты раздался звонок будильника, заведённого ровно на семь, а волшебные часы в лавке показывали 6:40.

– Вот так да! – Лиррик почесал затылок, – давай сейчас подправим время, а я пойду в дедушкину библиотеку и поищу в книгах, почему часы могут начать отставать.

– И я с тобой! – Твилло взял друга за локоть, – у меня тоже есть некоторые вопросы, на которые я пока не знаю ответ.

Я кивнула. В принципе, провести день без двоих гномов было вполне возможно. Тем более, что у Твилло не было активной работы, а Лиррик занимался только часами: следить за временем и я смогу в течение дня.

Вернувшись в комнату, я обнаружила, что феи и гномы уже встали, и теперь выжидательно смотрели на меня:

– Что случилось? – Эвена, фея снов, выглядела обеспокоенной, – я чувствую, что дух сна рассеялся уже давно, почему?

Я помялась. Идея скрыть от помощников проблемы, второй день возникающие в лавке, уже не казалась хорошей:

– Мы проверяли лавку. Твилло беспокоится о её состоянии. Мы подправили то, что было не так, но надо разобраться, в чём причина сбоев.

Помощники затараторили, пытаясь выяснить, что снова произошло с лавкой за ночь. Все говорили одновременно, не слыша друг друга, когда Рокки, как мог, громогласно произнёс:

– Ти-ши-на!

Феи и гномы замерли, глядя на него.

– Так, поскольку мы не знаем, что происходит с лавкой, двое идут в библиотеку.

– Уже!

– Уже! – Твилло и Лиррик откликнулись моментально.

– Отлично, – одобрительно кивнул Рокки, – а остальные работают в полную силу. Вы прекрасно знаете, что нашей магии достаточно, чтобы поддерживать в лавке тепло и волшебство.

Помощники согласно закивали.

– Ну вот и отлично! Что бы ни случилось – мы справимся! А пока давайте делать то, что можем! – несмотря на нахмуренные брови, Рокки говорил так уверенно, что даже я почувствовала, что на душе стало чуть спокойнее: и правда, не можем мы не справиться!

День потёк своим чередом.

Часы шли, как положено: я едва ли не каждые двадцать минут сверяла время со своими наручными.

Гномы и феи трудились в поте лица. Твилло и Лиррика по-прежнему не было видно – они ни разу не спустились со второго этажа, где располагалась библиотека.

Посетители шли без остановки, покупая подарки для себя и своих близких. И, как и вчера, с каждым новым человеком я чувствовала себя всё спокойнее и радостнее.

После обеда дверь аккуратно открылась и в магазин бесшумно зашёл бледный, с почти прозрачной кожей, мальчик лет двенадцати. Он был так худощав, что зимняя куртка висела на нём, словно балахон, хотя по рукавам было понятно, что она подобрана по размеру.

Мальчик робко заозирался, оглядывая волшебные витрины, затем замер напротив коробки с пазлом, на котором был изображён скачущий по лугу конь с сияющей развевающейся гривой.

– Ох-х-х, – почти беззвучно восхищённо прошептал мальчик, и я заметила, как в его глазах загорелись огоньки.