Проданная драконом, купленная Смертью

Воздух вокруг нас замер. Даже туман перестал колыхаться.

– Не испытывай моё терпение, пылинка, – прошептал он. – Даже у Смерти есть предел.

Я поняла. Терять мне больше нечего! И я рванула.

Резко.

С силой.

Как будто в моей груди проснулась жажда жизни. Как будто я вспомнила – я еще могу дышать. Еще могу бегать. Еще могу жить.

Я вырвалась. Я смогла!

Забыв обо всем на свете, я побежала.

Без оглядки. Без мыслей. Только страх. Только желание выжить.

Туман клубился вокруг меня. Каждый шаг – как вязкая трясина. Каждый вдох – как ледяной нож в легкие.

Но я бежала. И мне казалось, что пока я бегу, я живу!

Каждая секунда жизни стала вдруг бесценной!

Я не хотела умирать. Я хотела жить! Как угодно! Где угодно! Просто жить! Я еще не отдала этой жизни всё, что должна!

Я рванула вперёд, вгрызаясь босыми ногами в мокрую брусчатку.

За спиной – ни шагов, ни дыхания. Только тишина.

И всё же я чувствовала его взгляд – как ледяной след по позвоночнику.

«Он не гонится. Он ждёт», – мелькнуло в голове.

Я оглянулась – и на миг вылетела из тела.

Сверху увидела себя: маленькую, дрожащую, бегущую по узкому проулку, будто крыса в ловушке.

А он стоял там же, где я оставила его.

Не двигаясь.

Улыбаясь.

Я рухнула обратно в плоть – и застыла.

Потому что поняла: убежать от смерти нельзя.

Потому что уже знала, каково это, когда Смерть держит тебя за руку…

Но можно попытаться договориться.

Глава 5. Пылинка

Забежав в какой-то проулок – тёмный, засыпанный опавшими листьями, пахнущий сыростью и гнилью – я резко затормозила и…

Нет! Быть такого не может!

Я закрыла рот рукой, чувствуя, как по холодной руке стекают горячие слезы.

Нет…

Смерть стоял передо мной.

Он вырос прямо на моем пути черной величественной фигурой.

Не злясь. Не торжествуя. Просто… стоял.

Как будто я никогда и не убегала.

И в этом было самое страшное – он не преследовал меня. Не гнался за мной по пятам, хотя мне так казалось. Он ждал. Ждал, пока я остановлюсь перевести дух.

Я сглотнула и сделала шаг назад.

Еще шаг…

Все тело дрожало, а я понимала, что смерть невозможно обмануть. Как ни пытайся.

Я упала на колени, впиваясь ногтями в мокрую брусчатку.

– Ты… не уйдешь, – сказал он.

– Почему ты не слышишь?! – вырвалось у меня. – Я не хочу умирать! Я просто хотела, чтобы боль остановилась!

Он опустился передо мной, и его пальцы коснулись моей щеки – не как палач, а как тот, кто помнит, как выглядела моя душа до позора.

– Боль – не твоя судьба, пылинка, – прошептал он. – Но ты сама её позвала.

Я прижала руку к лицу, размазывая грязь. Но мне было уже все равно. Я умираю! Я это чувствую… Когда он рядом, я чувствую, как слабею…

Смерть стоял рядом со мной на одном колене. Его лицо оказалось так близко, что я чувствовала его холодное дыхание.

– Ты звала меня, – прошептал он, словно разговаривая с ребенком. – Ты просила: «Забери меня. Только забери». И я пришел.

– Ты что? Приходишь за всеми? – спросила я, чувствуя смесь страха и чего-то еще.

– Нет. Не за всеми. Только за теми, кто однажды может перейти мне дорогу, – улыбнулся Смерть. – Поэтому я пришел к тебе лично.

Он убрал с моего лица прядь волос заботливым движением. А потом достал платок и стер грязь с моей щеки.

– Так, – из последних сил прошептала я, понимая, что это мой последний шанс. – Давай договоримся… Если хочешь, я тебе даже неустойку заплачу… Эм… За ложный вызов…

Смерть не засмеялся. Просто посмотрел на меня. Глаза – как две звезды в ночи. И в них – лёгкая улыбка. Не насмешливая. Не злобная. Просто… усталая.

– Неустойку за ложный вызов? – услышала я.

– Да! Ну, я понимаю, что выдернула тебя… Оторвала от важных дел и тел, – прошептала я, глядя ему в глаза.

Он молчал. Просто смотрел на меня, а я понимала, что сморозила глупость.

«Поздравляю! Ты только что обидела Смерть, сравнив его с мальчиком по вызову!» – пронеслось в голове.

– Так! – прошептала я, стараясь успокоить дрожь в голосе и вихрь мыслей в голове. – Предлагаю попить чаю и все обсудить…

– Чай? Серьёзно? У меня, знаешь ли, нет с собой чайника, – улыбнулся Смерть.

У меня тоже! Знала бы – привязала бы к себе чайник! Нет, ну должен же быть выход! Должен!!!

– Я все, что хочешь сделаю… Только отпусти! – закричала я, хватая его за рукав. – Что?! Что мне нужно сделать, чтобы ты ушел! И не появлялся еще лет… эм… сорок… А лучше пятьдесят! Я не претендую на звание долгожителя! Это так, к слову.

Внимательные глаза смотрели на меня. А я лихорадочно пыталась прочитать в них хоть намек.

– А что ты можешь сделать? – спросил он, тряхнув белыми волосами, поднимая меня с земли. – Что ты можешь мне дать такого, чего у меня нет?

Я смотрела в его глаза и видела в них бездну.

– Подумай сама, – легкая тень улыбки коснулась его губ, а брови приподнялись. – Я – Смерть. У меня есть все. Я могу по щелчку пальцев убить половину города. А то и весь… Что ты можешь мне предложить, чего у меня нет?

– Кисточку для чистки пупка или любовь, – прошептала я первое слово, что пришло на ум.

– Любовь? – заметил Смерть, глядя на меня со снисхождением.

Глава 6. Последнее желание

Он вздохнул.

– Для меня вы – пылинки. Пылинкой больше, пылинкой меньше… И оттого, что какая-то пылинка предлагает мне любовь… Согласись, это смешно. Однажды я приду за каждым, – произнес Смерть. – Даже за драконами.

– Хочешь сказать, – прошептала я, радуясь, что пока еще жива, – что драконы – крупные огнедышащие пылинки?

Я увидела тень улыбки на его лице.

– Ты пытаешься меня заболтать. Не выйдет, – послышался тихий голос. – Пойдем, пылинка. Тебе пора.

– Погоди, – дрожащим голосом произнесла я, чувствуя, как паника нарастает. – А последнее желание… У меня сегодня, между прочим, день рождения!

– Поздравляю. Желать счастья, здоровья, любви и денег не стану. Там они тебе не пригодятся, пылинка, – усмехнулся Смерть. – Поэтому желаю тебе покоя.

– А желание! Последнее желание! – запаниковала я, цепляясь за последние мгновения жизни.

– Я уже исполнил твое последнее желание. Десять лет назад. В другом мире, – произнес Смерть.

Мне показалось, что по моему телу прошел электрический разряд. Откуда он знает? Откуда он знает, что я из другого мира? Хотя да. Он – Смерть. Вопрос снимается с повестки!

– Я… Я не помню, – прошептала я, глядя на его красивое лицо.

– Вспоминай. Ты стояла и ждала вагон метро, уткнувшись в телефон.

Меня снова ударило током.

– Ты еще тогда улыбалась. Читала про то, как дракон умоляет возлюбленную вернуться к нему. Коричневое пальто. Сумка через плечо. Осень. В кармане сахар от кофе, мелочь и ключи. А потом какой-то пьяный подошел познакомиться. Ты сказала ему, что не знакомишься. А он обиделся и толкнул тебя на рельсы.

Я сделала глубокий вдох, словно очутилась в тот самый миг падения.

Я помню жуткий гул из черного туннеля, нарастающий. Секунды до неизбежного. Поезд уже идет. Он близко.

Разбитый телефон, крики людей, сумку на грязных черных рельсах… И панику внутри. Я попыталась выбраться, чувствуя, как от ужаса ослабели руки, и… Все произошло мгновенно. Словно вспышка перед глазами.

И в эту же секунду я очнулась в теле невесты герцога, дракона, в сказке, о которой и мечтать не смела.

Сегодня сказка кончилась.

– И как это одно с другим… того? – прошептала я пересохшими от волнения губами.

Я попыталась сглотнуть и зажмуриться. Меня все еще трясло.

– Сомневаюсь, что я могла пожелать мужу любовницу! – уверенным голосом произнесла я. – Нет, конечно, я рассматривала любовницу как подарок мужу, но только в глубокой старости, когда он дряхлой немощью будет трястись в кресле.

Смерть усмехнулся – и в его глазах вспыхнули те самые серебряные искры, будто он впервые за века услышал что-то смешное… и настоящее.

Его рука коснулась моей.

Я вздрогнула.

Перчатка исчезла.

– Разве это так страшно? – спросил он тихо.

Его пальцы скользили по моей коже, холодные, как зимний ветер. Но этот холод не вызывал страха.

– Не знаю, – прошептала я, следя за его пальцами.

– Ну согласись, – улыбнулся он, а его руки мягко обхватили мое запястье. – Это – не самая худшая смерть…

– Но… Я не могу просто так умереть! Вот так! Внезапно! – прошептала я, понимая, что сердечный приступ еще никто не отменял!

– Почему же внезапно? – с удивлением прошептал Смерть. – Сегодня утром ты, не догадываясь об этом, выпила особенный чай. В нем был яд. Он незаметный. Проявляет себя не сразу. И вот сейчас он уже начал действовать… Пойдем, пока не стало больно.

Глава 7. Последний вздох

Внезапная боль ворвалась в меня – не как кинжал, а как огненный шип, вонзившийся под рёбра и начавший выжигать изнутри.

Я рухнула на колени, сжимая живот, будто могла удержать внутри то, что уже уходило…

– А-а-а… – вырвалось, но звук утонул в горле, как последний пузырёк воздуха у тонущего.

Я согнулась пополам, будто кто-то сжал мои внутренности в кулаке и начал выжимать из них всё: жизнь, надежду, даже последние крохи достоинства.

– А-а-а… – вырвалось у меня, но звук был глухой, будто я уже не принадлежала этому миру.

Спазм подкатил к горлу, как волна прилива – жёсткий, безжалостный, давящий. Я не могла дышать. Не могла кричать. Не могла сделать ничего, кроме как корчиться от невыносимых нарастающих судорог.

– Меня почти не мучает совесть, ведь я предупреждал, – послышался голос Смерти.

Боль ударила под рёбра – огнём, льдом, кинжалом.

Я рухнула на колени, впиваясь ногтями в брусчатку.

– А-а… – вырвалось, но звук утонул в горле.

«Завещание…» – мелькнуло. «Хотя что завещать? Пусть Абертон моет полы в аду… А Мелинда носит ему ведра!»

И вдруг – рывок.

Я вылетела из тела. Просто… вдруг рванула вверх и увидела себя со стороны.

Внизу – моя плоть корчилась в агонии.

Моё тело – в грязном белье, на мокрой брусчатке, корчится, как рыба на берегу. Руки царапают камни, ногти ломаются, губы шепчут что-то бессвязное. «Не хочу… не сейчас… не так…»

А рядом – он.

Смерть.

Стоит, как статуя из чёрного мрамора и лунного света. Ни жалости. Ни торжества. Только… ожидание.

Смотрел не на тело. На меня.

– Пойдём, – сказал он. Не приказал. Не потянул. Просто протянул руку.

И я… почти согласилась.

Я понимаю, что не хочу возвращаться к этой боли, которая прожигает насквозь. Мне страшно от одной только мысли, что мне придется вернуться в тело.

Поэтому подала дрожащую руку, чувствуя леденящее прикосновение вечности.

Шаг…

Еще шаг…

Я словно иду по земле, но не чувствую ее.

Туман смыкается за нами, словно занавес в театре. Остались лишь аплодисменты дождика по подоконнику и шлепанье мокрых листьев на дереве.

Пространство словно раздвинулось, а потом снова срослось за нашими спинами.

Я шла в тумане посреди странного леса.

Лес – не лес. Серый. Без птиц. Без ветра. Без даже намёка на жизнь. Деревья – как скелеты, вытянувшие костлявые пальцы к небу, которое не существует. Только бесконечная серость там, высоко. Всё здесь – эхо. Отголосок.

Последний вздох мира, который я покинула.

Глава 8. За гранью

Я иду, понимая, что так не должно было быть. Так нечестно! Я не знаю, кто подмешал мне яд, но догадываюсь, что без очаровательной «жена, подвинься» не обошлось.

От обиды мне хочется плакать. Но слез нет. Только сухость в глазах.

В конце тумана замаячила дверь.

Не крышка гроба. Не пафосные врата ада. Не золотые врата рая.

Просто… дверь.

Старинная. Деревянная. С медной ручкой, потемневшей от времени. На ней – ни надписи, ни символа. Только тишина. Казалось, это просто дверь в обычную комнату. Откроешь ее, а там ничего страшного.

Я иду к ней.

С каждым шагом – легче.

Боль исчезает.

Страх – растворяется.

Даже мысли стихают, как волны после шторма.

Сердце бьётся всё реже.

Раз…

Пауза…

Ещё раз…

И я понимаю: это конец. По-настоящему. Никаких «может быть», «вдруг повезёт», «а если передумает». Смерть останавливается у самой двери. Поворачивается ко мне. Его глаза – чёрные, но в них – не пустота. В них – усталость. Вековечная, глубокая, как сама вечность.

– Всё закончилось, пылинка, – говорит он тихо и ласково. – Ты свободна.

Я смотрю на него. И вдруг – смеюсь. Сквозь слёзы. Сквозь боль, которая уже не моя.

– Свободна? – хриплю я. – От чего? От мужа, который продал меня, поверив ложному обвинению? От любовницы, которая вытирала ноги о моё свадебное платье и отравила меня? От мира, где женщина – либо мать, либо мебель? В этой истории зло так и не наказано! И вот это до слёз обидно! Почему я должна умереть, а они будут жить и наслаждаться жизнью? Где справедливость?

Я сжала кулаки, хотя чувствовала, как пальцы уже теряют тепло.

– Ты называешь это свободой? Это побег! А я не хочу бежать! Я хочу вернуться и заставить их заплатить!

Смерть молчал. Но в его глазах – не пустота. А понимание.

– Ты сказал, что пришёл за моим «редким даром». А какой у меня дар, а? Умею плакать втихую? Умею молчать, когда меня унижают? Умею умирать красиво? – прошептала я, понимая, что всё не так. Так не должно было быть!

Глава 9. Дыши!

Смерть смотрел на меня. Долго. Потом тихо произнес:

– Ты думаешь, я пришёл за твоей болью? – прошептал он. – Нет. Я пришёл за тем, что делает тебя опасной для мира живых. Ты выходишь из тела – и не умираешь. Ты видишь меня – и не сходишь с ума. Для кого-то это дар. Для кого-то проклятие.

– А я, как обычно, этим не пользовалась! Вот так живешь, а у тебя редкий дар! И только на пороге смерти узнаешь, что ого-го какая ты! И всё ты можешь! Вот теперь вдвойне обидно.

Я замираю.

Слёзы – горячие. А всё вокруг – ледяное.

– Ну, раз так, то я могу вернуться? – шепчу я.

– Уже нет, – отвечает он. – Как только ты откроешь эту дверь, пылинка, возврата не будет.

– А что там? – прошептала я, вцепившись в его руку. Мои глаза наполнились слезами.

– Я никогда не говорю, что там, – заметил Смерть. – Скоро сама всё увидишь…

И в этот момент —

Рывок.

Будто за волосы. За сердце. За саму душу. Я увидела, как глаза Смерти распахнулись, а меня рывками невидимая сила тянет назад!

Я чувствовала, как моя рука разжимается. Видела, как удаляется дверь. Что это такое? Что это всё значит?

Меня выдёргивают из тумана, из холода, из его ладони – обратно в боль. Только на этот раз боль намного слабее. Она почти призрачная. Терпимая.

– Давай, девочка! Давай! – слышу я сквозь пелену. Голос – хриплый, старческий, мужской, но такой… живой. – Ты сможешь! Я знаю! Ты сильная! Молодая! Не сдавайся! Тебе еще жить и жить!

И —

Вздох.

Резкий. Судорожный. Как будто впервые в жизни. Словно я вынырнула из воды, и тело само решило: «Дыши!».

Я лежу.

На кровати. Мягкой. Пахнущей травами.

Жадно хватаю воздух.

Воздух в лёгких – горячий, влажный, пахнущий дымом и вербеной.

Не туман. Не пепел. Жизнь.

Где-то рядом – треск камина. Запах лекарств. И… биение.

Бум-бум. Бум-бум.

Моё сердце. Оно бьётся!

Живое. Настоящее.

Я открыла глаза.

Надо мной – старик в потрёпанном халате, с седой бородой и глазами, полными упрямой надежды.

– Ну наконец-то! – выдохнул он, вытирая пот со лба. – А я уж думал, не вытащу.

Глава 10. Доктор

– Кто… кто вы? – прохрипела я, видя на столе пустые склянки.

– Доктор Томаш Эгертон, – сообщил старик, убирая склянки со стола.

Я закрыла глаза, повторяя про себя, как молитву, имя моего спасителя. Томаш Эгертон. Томаш Эгертон.

Смерть… исчез.

На меня обрушилась тяжесть этого мира, словно я попала под пресс.

– Опасность миновала, – обрадовал меня доктор Эгертон. – Хотя я был уверен, что не вытащу. Думал, слишком поздно. Но, как видишь, смог. Считайте, что у вас второй день рождения.

– У меня на самом деле сегодня день рождения, – выдохнула я. – Первый.

– О, какое невероятное совпадение! Поздравляю! Желаю вам крепкого здоровья, долгих лет жизни, любви. И не пить больше яд.

Я лежала, чувствуя слабость. Вроде бы я всего-ничего побыла в сознании, а устала так, словно за автобусом бежала десять остановок.

Прикрыв глаза, я пошевелила пальцами, успокаиваясь.

– В честь дня рождения могу поставить вам свечку, – усмехнулся старик, доставая ректальные свечи от жара.

А дедушка, вижу, с юмором!

– А кто задувать будет? – прошептала я, едва заметно улыбнувшись. Нет, это чудо! Настоящее чудо!

И от этой мысли я чуть не расплакалась.

Доктор оставил меня отдыхать, а я лежала в чистой комнатке, вдыхая запах вербены и лаванды и слушая, как моё сердце отбивает ритм новой жизни.

Где-то в глубине памяти всплыл голос мужа – не ледяной, а тёплый, почти нежный: «Ты моя звезда, Рианнон. Не гасни».

Это было в тот год, когда я впервые заплакала из-за пустой колыбели. Он обнял меня, прижал к груди, где билось сердце дракона… и сказал, что дети – не главное. Что главное – я.

Я тогда поверила.

Как глупо.

А через месяц пришёл с письмом от короля: «Если у нас не будет наследника – начнётся резня». Наследники древних фамилий передерутся за право занять престол. А это закончится кровопролитием.

Я не поняла тогда: он не просил ребёнка. Он молил о спасении королевства… и не знал, что я – не та, кто может его дать. Никто не знал.

Где-то за окном шел дождь. Где-то в замке смеялась Мелинда.

А где-то в тени, вдыхая запах роз, ждал Смерть.

Я не шагнула за грань.

Я осталась.

И теперь у меня есть время.

Время, чтобы доказать, что даже пылинка может затмить звёзды.

Потому что я жива.

И, чёрт возьми, я ещё не закончила!

Глава 11. Портрет прошлого

Я открыла глаза – и впервые за десять лет почувствовала, что дышу не потому что должна, а потому что могу.

Никакой боли. Никакого спазма. Только лёгкость – будто душа, наконец, вернулась домой и решила остаться.

Тело было лёгким. Слишком лёгким.

Я лежала на простой кровати с белыми простынями, под тонким шерстяным одеялом. На мне – длинная мужская рубаха из грубой, но мягкой ткани. Застиранная почти до полупрозрачности, с запахом дыма, лаванды и чего-то… домашнего. Не замкового. Не герцогского. Просто – человеческого.

За окном – осень.

Золотые листья кружились в медленном танце, будто мир решил подарить мне паузу. Второй этаж. Ни карет, ни стражи, ни шёпота за дверью. Только ветер, шуршание листвы и далёкий крик вороны.

Я приподнялась на локтях. Голова закружилась – не от яда, а от слабости. От того, что тело ещё не верит: «Ты жива. Ты можешь двигаться. Ты можешь дышать – сколько захочешь».

Комната была маленькой, но уютной. Пол – из тёплого дерева. На стене – три портрета в простых рамах. Мужчина. Женщина. Девочка.

Мужчина с доброй улыбкой и усами, будто сошёл с открытки из старинного альбома.

Девочка лет двенадцати, незнакомая и милая.

Женщина на картине – с тёплыми глазами и косой, перехваченной лентой…

Я еще раз взглянула на портрет женщины. Сердце ушло в пятки.

А потом – ударило в виски, как молотом.

Это же… Элла.

Моя Элла.

Два года назад она приносила мне чай по утрам. Тихая. Всегда с опущенными глазами. Звали её Элла. Она была моей горничной!

Сердце вдруг обрадовалось. Неужели я в ее доме?

Люди на портретах смотрели на меня, как будто знали: я – не гостья. Я – спасённая. Я мысленно кивнула им – как старым знакомым.

«Спасибо, что приняли», – прошептала я, преисполненная благодарности.

Не каждая бывшая горничная, получившая расчет, готова спасти с улицы свою бывшую хозяйку.

И девочка на портрете, кажется, улыбнулась в ответ моим мыслям.

На столике у кровати – ваза с полевыми цветами (ромашки, васильки и какая-то красивая веточка с дерева с неизвестными мне цветами), стопка книг и чашка с остывшим отваром.

Я присмотрелась.

«Основы травничества».

«Лечение ядов у людей. Противоядие».

«Последствия отравлений. Практические примеры».

Я попыталась встать. Ноги дрожали, но держали. Я сделала шаг к двери – и в этот момент она открылась.

Вошёл он.

Доктор Томаш Эгертон – седой, с бородой, как у Деда Мороза, но в потрёпанном халате и с деревянной миской в руках. Из неё шёл пар и аромат куриного бульона с травами.

– А-а! – воскликнул он, увидев меня на ногах. – Ну наконец-то! Хоть кто-то в этом доме научился слушать мои советы: «Лежи, не вставай, пока не перестанешь видеть двух докторов вместо положенного одного!». Кстати, сколько докторов видишь?

– Одного, – вздохнула я, глядя на ароматный бульон.

Доктор поставил миску на стол, подошёл ближе и, не спрашивая разрешения, положил холодную сухую ладонь на мой лоб.

– Температуры нет. Пульс ровный. Зрачки – нормальные. – Он кивнул с удовлетворением. – Значит, яд вышел. Опасность миновала.

Я вздохнула, словно с души упал огромный камень. Мне до сих пор не верилось, что я жива. После того, что мне пришлось пережить, это было сродни чуду!

– Как вы меня нашли? – прошептала я.

Глава 12. Только не это!

Он посмотрел на меня долгим, тяжёлым взглядом. Потом усмехнулся:

– Мне кто-то постучал посреди ночи. Я не спал, стирал бинты, проверял зелья. Я открыл. Никого. Ну, думаю, показалось. Только собрался уходить, как вдруг увидел тебя в десяти метрах от моего крыльца. Ты лежала в луже, корчась в муках…

Он подошёл к столу, взял миску и протянул мне.

Нет, это я удачно бежала! И удачно свернула в переулок, где живет не просто доктор, а настоящий профессионал. Но кто тогда стучал ему в дверь? Я постучать не могла. Может, кто-то из прохожих заметил меня и решил помочь?

Кто бы это ни был, я ему благодарна.

– Ешь. Ты голодна. И не спорь – я видел, как твоё тело корчилось на брусчатке. Это не просто яд. Это змеиный настой с примесью чёрного корня. Его дают только тем, кого хотят убить… тихо. Надеюсь, ты не сама его выпила?

Глаза доктора посмотрели на меня с укором и подозрением.

– О нет! – воскликнула я. – Я бы никогда не стала!

– Вот и правильно. Жизнь – это бесценный дар. И глупо лишаться его под влиянием эмоций! – строго произнес доктор.

Я съела несколько ложек золотистого бульона, чувствуя, как каждая капля превращается в новые силы.

– Сообщать куда-то будем? – спросил доктор Томаш, пока я допивала бульон и закусывала хлебом.

Пожаловаться герцогу на герцога – не самая лучшая идея. А уж тем более мелькать в доме, где тебя считают мертвой!

– Куда? – спросила я, отставляя пустую тарелку. – Кому в наше время можно пожаловаться безнаказанно? Разве что герцогу, но к нему я не пойду ни за какие деньги!

Я не успела договорить, как лицо доктора изменилось.

– Не вздумай! Не ходи! Арбанвиль… Тот самый, у кого драконье сердце и человеческая жадность. Лучше забудь! – резко произнес доктор, глядя на меня. – Тебе есть куда идти? Может, сообщить родственникам?

– У меня никого нет, – честно призналась я. – И идти мне некуда. Мне очень неловко, что я обременяю вас и вашу семью своим присутствием и…

Доктор посмотрел на портреты, а потом вздохнул, словно о чем-то сокрушаясь.

– Нет у меня больше семьи. Моя жена работала служанкой в доме герцога Арбанвиля! – коротко ответил он. – Нечистая это семейка! Из-за этих проклятых Арбанвилей моя жена и дочь мертвы!

Глава 13. Ирония судьбы

Что? Я дернулась, не веря своим ушам. Мне сказали, что Элла получила расчет по семейным обстоятельствам. И так спешила, что даже не попрощалась. Мне приставили новую служанку. Ту самую, которая всем растрезвонила о том, что я – отравительница! Ту самую, которая подкинула в мои вещи полупустой флакон с ядом!

– А я говорил ей, что денег хватит и вовсе не обязательно идти на работу в поместье. Но она свое заладила, дескать, дочке нужно хорошее приданое! Ей скоро замуж! Вот бы денег поднакопить… – произнес доктор, опустив глаза.

– Вы сказали, ее убили? Верно? – взволнованно прошептала я, глядя на доктора.

– Да. Однажды, примерно два года назад, моя Элла вернулась домой взволнованная. Я спросил, что случилось. Она сказала, что не может сказать. Это тайна. Тайна, которую она сегодня случайно узнала. Я еще сказал ей тогда, что с тайнами богатых и влиятельных людей нужно быть поосторожней. Она все ходила по комнате и твердила, что должна рассказать госпоже. Я запретил ей вообще кому-либо о чем-либо рассказывать. Пусть не лезет не в свое дело. Но она уверяла, что обязательно должна рассказать герцогине о том, почему бедняжка не может родить наследника! Она слышала разговор. Я запретил строго-настрого! Но, видимо, мой совет опоздал.