Фатумманд – Земля Проклятых. Книга первая. Учение, забавы и смерть

Alex Slepisch

Фатумманд – Земля Проклятых. Книга первая. Учение, забавы и смерть

Пролог

Ночь уносила людские вопли и стоны. Земля и корни впитывали кровь вместо воды. Лучи спасительного солнца рассекали тьму, отгоняя силуэты кровожадных тварей, что разбежались в страхе поутру.

На земле валялся мальчишка. Истекший кровью и холодный, как горный ветер. Из почерневшего тела торчало острое сукно. Треснувший рог выпал из ослабших рук и валялся у его ног. На разорванной в клочья одежде виднелся едва различимый символ школы политики города Ферромуром.

В потухших глазах отражался рассвет, который так любил встречать мальчишка с наставником. В этот раз он до него не дожил. Он исполнил свой долг. Пошёл на всё, чтобы спасти друзей, но погиб, так и не узнав, хватило ли ему сил сохранить их жизни.

Любовь, желания, мечты и страх остались позади. На душе остались лишь покой и тишина.

– Не время умирать! – пронзительный голос заставил сердце сделать столь важный удар, за которым последовал слабый стук в груди.

Это был ещё не конец.

Глава 1 "Школа политики"

Самое главное в погоне за светом – не увязнуть во тьме…(С) Максимиан Софос

220 год, 14 день северных ветров, 6 часов утра

Скала Оретеррис, окрестности Ферромурома.

Первые лучи солнца разорвали ночную синеву, окрасив горизонт в кроваво-золотые тона. На краю скалы, над бушующим внизу морем, стоял седовласый старец. Серые глаза Максимиана Софоса, казалось, впитывали сам свет.

– Солнце восходит… – его голос, тихий, но четкий, нарушил утреннюю тишину. – Каждый раз оно всё прекраснее, а жизнь… короче. Многое уже не свершить. Но есть и то, что лишь предстоит начать… – долгое молчание повисло в прохладном воздухе.

Одет он был по-городскому, но без вычурности: длинный поношенный сюрко с капюшоном, светло-серые, видавшие виды ботинки. На поясе – ножны с лилиями. Особое внимание приковывал меч. Позолоченная гарда в форме стрелы, рукоять, обтянутая кожей – для двуручного хвата. Лезвие из чистейшей белой стали – легче и прочнее обычных сплавов. Но главное – огромный рубин с большой палец в ширину, вмурованный в рикассо. Он пылал, как само восходящее солнце, давшее мечу имя – «Восход».

Максимиану было за семьдесят, но годы легли на него иначе, чем на сверстников. Стройный, подтянутый, он не был дряхл. Лишь в глубине глаз читалась усталость от прожитых лет и нереализованных надежд. Он вписал имя в историю, но не изменил королевство к лучшему. Именно из-за этих душевных терзаний он и стал наставником – чтобы вырастить тех, кто по-настоящему перевернет мир. Это его четвертый, и последний, выпуск. «Закат должен быть ещё прелестнее восхода…» – мысль прозвучала как клятва.

– Поднимай остальных, – развернулся он к воспитаннику.

Парень сидел на краю обрыва, завороженно глядя на бескрайнее море, окрашивающееся в цвета зари. На шее, словно след от ожога, выделялось черное родимое пятно.

Юноша казался для своих лет весьма крепким. На нём был выцветший серый ученический костюм: штанины и рубаха с аккуратно вышитым щитом с золотой четырёхглавой короной внутри – герб школы политики города Ферромуром.

Услышав приказ наставника, Алексис бодро вскочил на ноги и рванул через жёлто-зелёное поле в Ферромуром – второй по размеру и значимости город. В нём проживало около тридцати пяти тысячи человек, а трёхтысячный гарнизон города уступал лишь Либерума – столице Свободных Земель.

У отбитых железом главных ворот Алекс замер, пропуская входящую колонну. Во главе – всадник на мясистом вороном коне, закованном в латы. Сам воин был под стать коню – мощный, в тяжелых доспехах, обшитых темно-серой тканью. На груди – выгравированный орел «Беркута», гвардейского тяжелого конного отряда. На наплечниках – ромб с направленной вниз галкой: знак высшего капитана, подгенерала.

Это был герцог Гермион Викториас. Шрам во весь лоб придавал его лицу грозную строгость – полезное качество для командующего северной армией Свободных Земель, расположенных на территории Железных Холмов и Мрачного Леса. Под его контролем находились гарнизоны Ферромурома, Дальних Дубков, Бедура и Минесфера. Он возвращался из Аргентубена – столицы Серебряного королевства и Верховной столицы всего Марегнума.

– Доброе утро, ваше высочество! – парень сразу отличил в толпе старого знакомого.

Герцог жестом отправил колонну вперед, а сам отвел коня к обочине.

– Давненько вас не было в наших краях. Как прошёл визит в столицу?

– Доброе утро, Алекс… – Герцог снял увесистый шлем. Прохладный ветерок остудил вспотевшую лысину. – Фу-ух… что-то устал с дороги. Видать, старею… – досадливая улыбка тронула губы. – Хм-м… Признаюсь, даже не знаю, хорошо прошло собрание али нет: вечность обсуждали кандидатов, шум стоял невообразимый. Не так, как на собраниях по вопросам государственной важности. Сразу видно, где умы, а где балбесы! И ведь их голоса ещё учитываются! – негодующе ответил герцог Викториас, протирая пот с макушки.

– И что же решили? – волнительно поинтересовался ученик.

– Новым верховным королём был избран Креон Флюмис.

– Эх! А я надеялся, что победит Пацисис! – воскликнул мальчишка, досадно махнув сжатой в кулак рукой.

– Не всё так печально, как может показаться на первый взгляд. Конечно, едва ли заполучив титул, Креон издал указ, что верховной столицей вновь станет Ауроубен, что было вполне ожидаемо. Флюмисы – древний род, правили еще до Великого объединения. Да и вряд ли другие короли отказались бы от такой возможности. Можно сказать, это был его семейный долг.

– А как же Серебряное королевство? Что сказали Пацисисы?

– Они знали, что в случае поражения на выборах всё будет именно так. Думаю, это никак их не удивило. А вот северяне… оскорблены. Но, к счастью, Креон – выходец нашей школы. Спасибо судьбе, что он решил в детстве прийти к нам, а не в школу Ауроубена. Хотя, по словам Максимиана, сперва он поступил к «своим», но по неведомой причине перевелся к нам. Странно это. Ведь не просто так он ушёл оттуда? Ну да пусть…

– Значит, Ферромуром от этого только выигрывает? – настрой парня резко сменился. Проявившаяся печаль обратилась воодушевлением и надеждой.

– Прошлые короли не были так лояльны к нам. Будем надеяться на лучшее. Но… – лицо Гермиона омрачилось. – Мне страшно за обстановку в Аргентубене. В нём идёт волна недовольства. Боюсь, может подняться мятеж.

– Волнения были и будут всегда. Народ любит поворчать, – попытался успокоить Алекс.

– Будем готовиться и надеяться на лучший исход… – задумчиво произнёс Гермион, тоскливо вздохнув. Ветер перемен сулил шторм.

– Ой, прошу простить! Пора бежать. Хорошего дня и отоспитесь как следует, а то вашими мешками под глазами капусту можно таскать! – Алекс бросился в город, не дожидаясь ответа.

– Пх-х… и тебе! Ну что за прыткий малец… – Гермион покачал головой, глядя ему вслед.

Алекс мчался на север, к западной башне, под тенью которой стояла Школа Политики. Она возвышалась на холме в «Низине» – районе между первой и второй городскими стенами, рядом с рынком, сторожевыми башнями и огромным садом. Комплекс бывших казарм превратился в крепость знаний: двухэтажный учебный корпус и спальня девушек справа от входа, за ними – склад и «малая» конюшня (общая с гарнизоном). Слева – казарма парней и просторная столовая с кухней, примыкающая к западной смотровой башне, соединяющей внешнюю и внутреннюю стену. Солдат на ней почти не было. Лишь две пары патрульных, трое смотрящих и кто-нибудь из старших, что должен был следить за должной службой бойцов. Как правило, им назначался кто-то из младших сержантов.

Центральная часть школы была площадью, посреди которой возвышалась четырёхметровая статуя Зозимоса Ферруса, украшенная небольшим, но достаточно милым цветочным садом.За свою жизнь Зозимос прославился как великий полководец и политик, был командиром отряда веркистов, что в своё время спасли королевство от возрождения эльфов старшей крови. В руках он держал длинный меч и щит, а на груди красовалась красная звезда, разделившая круг на пять частей: каждая символизировала отдельную стихию магии. Как и подобало веркисту, его доспехи были сделаны из чёрного железа.

Чёрное железо – сплав из одноименной руды с добавлением железной руды. Чёрное железо почти не использовалось для создания оружия и доспехов, так как было на порядок тяжелее классической стали. Оно было крепче обычных сплавов, даже незначительно прочнее белого железа, но тяжесть делала этот металл совершенно непригодным для снаряжения. Его использовали лишь веркисты, ведь такая сталь отражала практически любую магию, чем и воспользовались люди с началом Великой Охоты.

Веркистами именовали особых воинов, что сражались против мятежников и магов. Их название пошло от имени мага Верксис. Он был первым, кто переметнулся на сторону короны и обучил охотников магоборству. Таким образом, Верк сохранил себе жизнь, но после окончания наложенной на его плечи миссии он был навечно заточён в потайной темнице.

«Верксис был навеки сокрыт от всех людских глаз под тяжестью камня и земли, дожидаясь в одиночестве смерти…»

Алекс ворвался в дверь казармы:

– Ермак! Играй!

Высокий худощавый парень ловко, насколько это возможно ранним утром, вскочил с кровати и схватил трубу у тумбочки. Набрав побольше воздуха, он протрубил резкий сигнал подъема.

– Боже! Когда наступят дни, чтобы мы могли спать до обеда. Или хотя бы до завтрака? – пробормотал сонный Антип.

– Явно не в этой жизни, – усмехнулся Ларион, сам еще не вылезая из-под одеяла.

– Подъём! – продолжительно прокричал Алекс, с удовольствием наблюдая за недовольными друзьями.

– Ещё не встало солнце, а ты уже злодействуешь, – пробубнил Агний, покидая теплую постель.

– Ну а что мне ещё делать? Я давно на ногах. Мы с Максимианом встречали рассвет на Оретеррис. Он говорит, восход – самое великое явление в природе. Не могу с ним не согласиться, ведь: “какая не была бы долгая ночь, лучи солнца всегда взойдут над головой…”

– Не знаю – не знаю.... – Ларион, почти одетый за полминуты, лукаво улыбнулся. – Мне закат милее. Знаете почему?

– Почему?

– Потому что после него – отбой!

– Ха-ха-ха! Это точно! – аплодировал кто-то из ребят.

Парням очень нравились шутки Лариона. У него было исключительное чувство юмора, чего нельзя сказать об Антипе, который много шутил, да только редко у него удавалось хоть кого-то рассмешить. Да и сам Ларион вызывал уважение за его исключительную опрятность и сообразительность.

– Кенни! По-одъём! – кричал Антип в ухо другу, дабы тот проснулся.

– Встаю я! Встаю… – ответил он с искренней злобой и явным желанием спать.

Иннокентий немного выделялся на фоне остальных учеников. Мало того, что он был единственным светловолосым парнем, так и любил вслух поболтать сам с собой, уверяя в том, что это помогало ему лучше обдумать что-либо.

Ларион же возился у зеркальца, поправляя волосы. Его стрижка – выбритые бока и затылок, длинные волосы сверху, периодически подравниваемые – была еще одной особенностью, выделявшей его среди других парней.

Глава 2 "Ученики"

– Ермак, что по тренировке? – спросил Агний, предвкушая очередное противное утро.

– Как всегда. Длинная дистанция раз в неделю. От ворот до скалы, потом к лесу и обратно. – Ермак усмехнулся. – Если, конечно, Максимиан не "порадует" нас лишними километрами.

– Бегать надо с удовольствием, тогда быстрее пробежишь и меньше устанешь! —вставил Алекс, повторяя наставление Софоса.

– Удовольствие? От этого? – Агний фыркнул. – Ненавижу бег!

– Тебе полезно. Силы в руках нет. С фехтованием – так себе. Так хоть убежишь, – Антип ехидно ткнул пальцем в пышную шевелюру Агния. – Если, конечно, разглядишь дорогу из-под гнезда!

– У меня, в отличие от тебя, голова есть. Придумаю что-нибудь. А волосы, так и быть, готов отдать, раз завидуешь, – огрызнулся Агний.

– Хватит болтать! Оделись? Бегом к вратам! А я пошёл будить этих… – Ермак направился поднимать вторую группу учеников, что ещё лежали на кроватях, наплевав на звон трубы.

Семнадцатилетний Ермак был старшим среди двенадцати воспитанников Максимиана, но до сих пор ходил в учениках. Правда, в отличие от других воспитанников, в последние пару лет его часто брали в конвои. В том числе в Бедур и Минисфер, где он успел набраться немного опыта.

Скоро его ждало назначение в Либерум – атташе при дворе Свободных Земель. Максимиан отзывался о нем:

«А задаток-то есть! Смышлён, начитан, клинок держит уверенно, умеет общаться с людьми. Красив, в конце концов! Уж у придворных дам будет на хорошем счету…»

Как только обе группы собрались у главных врат, началась их утренняя тренировка.

После ежедневного бега ученики занимались фехтованием, стрельбой из лука и верховой ездой согласно плану Максимиана Софоса. Следом шёл завтрак, а после него – определённые по дням уроки письменности, чтения, философии, арифметики, «Законы и порядок Марегнума» и естествознания. По окончании трёх занятий, примерно в полдень, наступало время обеда. После могли быть ещё два урока, а если их не было, то воспитанники переходили на самостоятельное обучение. На нём они читали книги по насущным вопросам, готовили ответы на заданные учителями вопросы. Дальше оставался только ужин и отбой.

У воспитанников также было свободное время – примерно час после ужина, который обрывался звоном городского храма в колокола, после чего по закону королевства начиналось «время сна».

«Время сна назначается для всех жителей. В его время нельзя издавать шум и любые громкие звуки, мешающие отдыху горожан. Несоблюдение этого правила карается денежными взысканиями, а в повторяющихся случаях – показными ударами плетью», – писалось в учебниках по «Законам и порядку Марегнума».

После звона колоколов у воспитанников шли «расслабляющие процедуры». Под ними Максимиан подразумевал какие-то физические занятия или что-нибудь, после чего, как это описывал Ларион: «Ученикам захочется лишь спать или умереть».

– Держу пятак – девчонки ещё дрыхнут, а мы тут мучаемся, – пыхтел Антип на бегу.

– Завидуешь? – Агний пытался ловить ритм дыхания.

– Ещё как! Никаких доспехов, тёплая постель… женское общество! Мне б так!

– Лучшее общество для тебя – лошадиный навоз в конюшне Арчиппоса! – влез низкорослый Павлос.

– Аха-ах! Верно подметил! – улыбаясь подобно макаке, заржал друга высоченный Менелаос, шаг которого равнялся двум Павлосовым.

Павлос, Менелаос, Линос, Офелос, Парис и Спурий составляли вторую группу учеников. В неё отправляли тех, кто по результатам первых лет показался менее обучаемым, а также сильно провинившихся или не вытягивающих сложность учёбы.

Павлос и Менелаос были как раз из тех, кто неплохо общался с ребятами из первой группы. Они вечно хотели принизить парней из другой группы, припоминая им разные оплошности. Их дружба была особенной из-за частых ругательств между собой. Очень частых. Они ссорились в пять раз больше, чем Агний и Антип, и всё из-за каких-то мелочей: ударил на тренировке чуть сильнее, чем надо – всё, они теперь злейшие враги. Конечно, до тех пор, пока болит шишка на лбу. Парни потешались, глядя, как голова Павлоса едва достает до груди Менелаоса, а тот грозит «стукнуть по носу».

«Забавные. Глуповаты, но прорвутся…» – думал о них Максимиан.

– Такой, какой есть. Меняться поздно! Да и зачем мне тренировки, если стану королём? – – брюзжал Антип.

– Королём? Советником – и то удача! А их шлют в гиблые места, где воинские навыки – не роскошь, а жизненная необходимость! – заметил Агний. – Какой из тебя воин без закалки?

– Даже без них я буду лучше воином, чем ты, – ответил Антип.

– Самоуверенные гибнут первыми. Не всегда в бою, – Агний намеренно задел его.

– Я хоть не трус! Лучше смерть, чем прятаться в замке, как хотят некоторые… – Антип замолчал.

Никто не знал, почему Агний и Антип недолюбливали друг друга. Возможно этого не знали и они сами. Понимая, что их ссоры никогда не приведут к чему-то стоящему, парни старались не враждовать в стенах школы, чтобы никто лишний раз не говорил об этом. Однако рано или поздно все эмоции вырываются наружу. Именно из-за этого и был придуман договор: вне стен города Антип и Агний имеют право говорить всё, что думают друг о друге, но по возвращении назад вновь должна наступать иллюзия мира.

Несмотря на то что "перемирие" было согласован с обеих сторон, мелкие словесные стычки из-за недопонимания и неприязни всё равно происходили в стенах школы. К счастью, до сих пор они не приводили к дурным последствиям. Однако за городом дело, бывало, доходило до драки. Конечно, победитель в ней был известен с самого начала.

– Довольно, ребят! Что вы как кошка с псом грызётесь! – проговорил запыхавшийся Офелос. Он вспотел настолько, что из его рубахи можно было налить целое ведро.

– Сейчас можно! – парировал Антип.

– Лучше побереги силы для мечей! Там и покажите свою злость, – будучи большим и с виду глуповатым, Офелос имел доброе сердце и не любил, когда кто-то ссорился. Хотя подружить этих двоих он уже и не мечтал. Парень был по-мужски крепким, совсем неконфликтным: он лучше лишний раз промолчит, а в случае беды первым придёт на помощь. Он попал во вторую группу из-за мягкого характера. Так решил Максимиан.

– Да я-ж его убью! – высокомерно заявил Антип.

– Если попадёшь… – ответил Агний, небрежно фыркнув в сторону Антипа.

– Феля прав! Кончай треп! – прикрикнул Ермак. Споры стихли. Слово старшего – закон.

Солнце слегка припекало, но парни к этому привыкли, да и тепло, которым оно отдавало, не шло ни в какое сравнение с пеклом дней палящего солнца, когда закипала даже кровь. Куда большей проблемой становилась вязкая дорога, на которой разрослись грязевые лужи, а земля после недели дождей стала сырой и скользкой.

Спустя час бега, к вратам города приблизился первый ученик. Несомненно, это был Алекс. Через минуту – Линос, злой, но без сил даже на ворчанье.

«А ведь ещё фехтование…» – с ужасом осознавал Линос, предвкушая тяжесть доспехов на своих плечах.

Линос был самым первым другом Алекса. Он помогал ему привыкнуть к школьной жизни, когда того только привёл «под ручку» Гермион Викториас. Три года парни всегда были вместе, прошли бок о бок через огонь и воду, но всё испортил инцидент, из-за которого Линоса перевели во вторую группу. Чувствуя свою вину в этом, Алекс стал постепенно отдаляться от него, понимая, что друг его так и не простил.

– Неплохо пробежались, учитывая тропу, – похвалил Алекс.

– Фу-ух… как ты… только не сдох… – Линос еле переводил дух, поправляя чёлку в виде морской волны. На фоне света солна контор его головы смахивал на яйцо. Однако это никогда не мешало ему быть, по мнению девушек, одним из самых красивых парней школы.

– Я просто хорошо размялся на утренней пробежке от Максимиана до вас.

– Иди-ка ты к чёрту! – буркнул Линос, узнав про двойную пробежку.

Алекс рассмеялся и по-приятельски похлопал Линоса по спине.

– Ему плохо? – возник как тень Парис. Пробежав чуть больше 12-ти километров, он даже не запыхался. Наоборот, словно не дышал вовсе. Будто для него это была обычная прогулка. По мнению Максимиана, его талант не уступал лучшим. Но сложный характер держал во второй группе. Его считали высокомерным, непослушным и ленивым, хотя больше подходило «незаинтересованный». Он частенько занимался на уроках своими делами, а когда ему задавали вопросы, откуда-то знал на них ответы. К тому же Парис легко говорил на трёх языках Фатумманда, допуская редкие ошибки в произношении Церковного, но не собирался поправлять их даже после замечаний учителей.

– Не спешил сегодня? – подколол Алекс.

– Пачкаться в грязи? Благодарю, нет, – Парис поправил волосы, угольно-чёрные, но отливавшие серебром на свету. – Если захочу – обгоню. Но зачем? Не планирую убегать от горцев или… кого-то ещё. – Пауза была многозначительной.

– Это для выносливости. Бег, хочешь – не хочешь, может когда-нибудь пригодиться.

– Сомневаюсь. Но спорить не стану. Останемся каждый при своём, – Парис говорил монотонно, с холодной отстраненностью, ментально старше сверстников.

Через четверть часа добежали остальные. Отдышавшись, они двинулись на стрельбище, где их уже поджидали Архилас и Максимиан.

– Сегодня вечером – скачки! – громко объявил Архилас. Энтузиазма это не вызвало. – После обеда готовьте снаряжение. Будут уважаемые гости. Вы – лицо школы! Так будьте достойны герба на груди. Арчиппос предоставил ваших тренировочных коней.

– А смысл во втором этапе, если победят Алекс или Линос? Их не обогнать. Коней только гонять зря, – пробурчал кто-то из учеников.

– Смысл!? – Архилас взорвался. – А есть смысл жить!? Исход же известен! Лучше пойду и вырою себе могилу! Да!?– Его взгляд прожигал учеников. – Смысл – ЕСТЬ! Шанс – один из тысячи? Значит, он есть! Борись! Стой до конца! – Ярость вбивала слова в сознание. Он сделал паузу. Максимиан хотел заговорить, но Архилас продолжил: – Вспомните Зозимоса! Четыреста его бойцов разгромили две тысячи хвалёных «волков» Приморья! Пятьдесят веркистов под его командой вырезали три сотни горцев! Сам Феррус убил сорок бородачей, оставшись один против десяти! А бой в Мрачном Лесу? Его веркистам переломали кости, но они победили! Представьте, каково ему было сражаться против величайшего мага, сносящего дома взмахом руки! И победил! Благодаря тренировкам, мастерству и ВЕРЕ! Он знал – невозможного нет! Просто вставал и ДЕЛАЛ! И вас научим! Хотите вы или нет!.. – Архилас резко повернулся спиной.

Антип, задавший вопрос, розовел от стыда. Эхо слов мастера замерло над стрельбищем. В тишине ученики взялись за оружие. Слова Архиласа навсегда въелись в их память.

Соревнования – идея Максимиана. Он верил: дух соперничества подстегнёт интерес. Хотя парней манили не титулы «лучшего стрелка» или «наездника», а награда – дополнительные выходные.

Жизнь ученика таких школ, как в Ферромуроме, была трудна, но престижна. Многие мечтали учиться в королевских школах, но в них брали далеко не всех. Самыми статусными в 220 году считались: школы политики Ферромурома и Ауроубена, военные училища Милитанта и Аргентубена, учительская академия Либерума.

Отбор вели лично наставники, когда прежние воспитанники только начинали вызываться на дальнейшую службу.Так новое поколение воспитанников успевало поучиться у опытных ребя – у детей появлялись живые примеры.

Глава 3 "Диментий Безжалостный"

220 год, 14 день северных ветров, 7 часов утра

Город Ферромуром, школа политики

Парни только закончили утреннюю пробежку, когда ученицы уже давно сидели на уроках. С первыми лучами солнца они привели себя в подобающий вид и заняли места за партами.

Девушки изучали те же дисциплины, что и парни, а ко всему прочему осваивали искусства. Их серые платья с вышитым гербом школы и черные башмаки на широком каблуке должны были быть безупречными. Чистота и опрятность считались обязательными, ведь помимо интеллекта, главным их оружием было обаяние.

Ученицы спешно рассаживались перед уроком истории. Его вела их наставница и попечительница Юстина Миро.

– Все ли на месте? – спросила подтянутая женщина в идеально сидящем синем сюрко. Белоснежный воротник оттенял ее строгий профиль, а холодные морские глаза мерцали на его фоне подобно звёздам. Волосы были собраны в безупречный пучок.

– Да, миссис Миро. Все присутствуют, – доложила Регина, пробежав взглядом по рядам.

Учёба давалась Регине легко. Ее амбиции превосходили одноклассниц. И неудивительно: дядя, заменивший ей отца, был Золотым королем, а ныне – Верховным королем объединенного Марегнума. С детства Регина стремилась быть лучшей, впитывая семейную склонность к власти.

Уже сейчас она превосходила многих придворных дам. Как и близняшки Ефросинья с Эннафой, она была выше и крепче сверстниц, что придавало ей стати. Длинные тёмно-русые волосы прекрасно сочетались с овальной формой щёк и вальяжным взглядом, а пышные бёдра почётно выделяли её среди других девушек. Не хватало лишь объёма груди, но для их созревания времени было полно.

– Тогда приступим. Вспомним основные события "Кровавой церемонии". Агапия, вы готовы? – спросила наставница, взглянув на низкорослую девушку.

– Да, – ответила ученица нежным, слегка взволнованным голосом.

Агапия встала и поправила волосы, падающие на плечи. Ее большие кошачьи глаза смотрели с детской наивностью на гладком лице. Она казалась хрупкой девочкой, нуждающейся в защите, а не пятнадцатилетней ученицей, которой вот-вот было суждено уехать служить во благо народа Марегнума.