Фатумманд – Земля Проклятых. Книга первая. Учение, забавы и смерть

– Срочно к лекарю! – скомандовал Архилас.

Несколько мужчин оттащили тушу коня. Увидев состояние Линоса, кого-то стошнило. Алекс рухнул на колени.

Кровь обильно текла из пробитой вмятины на голове. Кости были раздроблены, осколки выпирали наружу, разорвав кожу и мышцы. Дело было совсем плохо. Старшие спешно наложили пару тряпок и понесли тело к доктору.

Ошеломленный случившимся, Алекс остался сидеть на коленях возле кровавого следа, который становился всё менее и менее различим под каплями дождя. Вновь блеснула молния.

Его взгляд упал на платок, застрявший между острых камней. Ученик медленно встал, и, едва перебирая ноги, подобрал его.

«Тот самый…» – мелькнуло в голове.

– Запомни, Алекс. Вся боль и страдания, пережитые человеком, либо убьют, либо закалят характер ещё сильнее. Выбор, что из этого произойдёт, только за тобой. Понимаю, по мне не видно, но мне тоже жаль Линоса. Видимо, такова его судьба, – всё так же тихо и бесчувственно произносил слова Парис, оставшийся рядом с юношей.

– А наша? Твоя и моя? – тихо спросил Алекс, не отходящий взгляд от платка.

– Моя судьба предопределена кровью. Ты выбираешь сам, но как только определишься, будет всего два пути: избранный или гибель. Знаешь, кое-кто сказал, что мой путь будет связан с одним очень сильным человеком. Его благое деяние будет известно на весь мир, а сердце переполнено светом зари. Но он же миру гибель. Я должен остановить его. Надеюсь, этим человеком будешь не ты…

– Да кто ты такой? – Алекс поднял мокрое лицо, всматриваясь в расплывчатый силуэт.

– Парис Фатуматос. А ты?

– Алексис. Блэкфер, – ученик отвернулся от ответа, назвав одну из фамилий, доступных выпускникам школы.

– Как знаешь. Нам пора в школу, – Парис подал руку. Они молча вскочили на коней и поскакали назад.

В доме лекаря сделали неутешительный вывод. У парня множество переломов, в том числе черепа, и сильно повреждены внутренние органы.

«Даже если выживет, не сможет ходить, возможно, слабоумие. Но шанс есть», – передал Максимиан ученикам после визита к лекарю.

Скачки отменили. Воспитанников отправили в казармы. Ученики обсуждали произошедшее до поздней ночи. Разговор продолжился и после “отбоя”.

– Не верится… Линос, и упал с коня…

– Он не упал, дурак! Конь не удержался на скользкой дороге и рухнул на него, – поправил Агний Антипа.

– Алекс, как всё было? – спросил Ларион.

– Не знаю… Мы были у финиша. Я вырвался вперед и… услышал крик. Такой… пронзительный, – голос Алекса дрожал. Он смотрел на окровавленный платок Линоса, выпавший при падении. – Обернулся… Увидел его. Под конем…

– Выбрось уже эту тряпку. От крови можно подцепить заразу, – небрежно бросил Антип.

Алекс вскочил с кровати, стремительно подошел и вцепился Антипу в воротник, тряся его. Глаза горели безумием.

– Выбросить?! Это не какая-нибудь тряпка!

– Прости, я…

– Заткнись! Это память. О дружбе… – голос Алекса срывался. – Эту «тряпку» я хранил со дня, когда сбежал из дома. Подарил ему, когда мирились… после того, как разбил ему нос. Линос знал, почему и как я дорожил этой вещью. Он хотел отдать его назад, но я настоял. После этого мы помирились. Он тогда даже яблоками со мной поделился.... А ведь из-за драки Линоса перевели во вторую группу и лишили выходных. В глубине души он ненавидел меня, но виду не показывал. Однако я знал. Чувствовал по его взгляду… – Алекс говорил, переходя от ярости к горьким воспоминаниям. Глаза его потухли. Стали пустыми, как опустошенный кубок.

На его глазах больше не было слёз, злости, скорби и печали. Они были пусты. Опустошены, как кружка пива в дешёвом кабаке.

– Алекс, прошу, успокойся. Отпусти его. Он не хотел тебя обидеть, – осторожно вмешался Ермак, ослабляя его хватку.

– Да… не хотел. Прости… – бормотал перепуганный Антип, вспоминая, что Алекс сделал с Павлосом на первом уроке фехтования.

Алекс отпустил его и молча вернулся на кровать, спрятав платок во внутренний карман у сердца.

– Спокойной ночи… – глухо произнес он, повернувшись к стене.

Переглянувшись, остальные так же легли спать.

Прошло двое суток. Вестей о Линосе не было. Скачки доиграли на следующий день – Арчиппос настаивал, боясь потерять ставки.

Вторые места заняли Регина и Ларион. Финал лучших отменили – барон не успел принять ставки, да и Алекс отказался от победы, уступив Агапии. Он просил отдать свои выходные другу, но Максимиан отказал. Все переживали за судьбу паренька и ждали вестей.

На третий день воспитанников собрали на площади.

Линос не выдержал большого количества токсинов, содержащихся в зельях, которые поддерживали жизнь и помогали залечить раны. Обыденное дело, когда идёт речь о спасении смертельно раненых. Далеко не каждый мог перенести лечение, когда тело так растерзано.

После прощальной речи наступила минута молчания. Шестьдесят секунд, за которые в голове Алекса пронеслись все их шалости, споры, смех… и последний крик.

Объявили траур. Воспитанникам выдали черные одежды и повели на кладбище.

Глава 7 "Откопать и закопать могилу"

220 год 17 день северных ветров 8 часов утра

Кладбище, окрестности города Ферромуром

Мрачные тучи окутали небо, поглотив солнце. Холодный дождь стучал по деревьям, траве, сгорбленным людям, по каменным надгробиям…

– Огромное горе привело нас сюда в этот час, – голос Максимиана прозвучал надтреснуто. Он прикоснулся лбом к грубой стенке гроба. – Линос покинул нас слишком рано… Был примером твердости характера. Равнялся на лучших. Его стремление к совершенству и самоотдача были поистине великими. Это потеря не только школы, но и всего королевства. Пусть же душа его обретет покой здесь, а память живет вечно!

Воспитанники отдали дань памяти усопшим и молча потянулись обратно в школу.

Лишь Алекс не двинулся с места. Неподвижный, как скала, он стоял у края могилы, взгляд впился в деревянный ящик, сколоченный наспех.

– Алекс, знаю, вы были дружны. Но нам пора, – мягко сказал Максимиан, заметив, что ученик не сделал ни шага.

– Идите, наставник. Я догоню, – голос Алекса был тише шелеста мокрых листьев.

– Я не могу оставить тебя одного.

– Я хочу закопать его сам… – фраза прозвучала твердо, как вырубленная из камня. Он считал это своим долгом.

– Это работа могильщика.

– Линос был моим другом. А не могильщика.

– Но это его работа, а не твоя. Зен получает за эту работу день, на которые кормит семью. Хочешь оставить его детей без хлеба? – тон Максимиана стал жестче.

– Нет… – Алекс зажмурился. – Тогда отдайте ему монеты. И все.

– За что? За то, что просто постоял рядом? Милостыню подают беднякам и калекам. Остальные платят трудом. Так устроен мир. Нарушать этот порядок нельзя.

В разговор вступил низкорослый, горбатый мужчина в потертой, местами рваной одежде. Лицу, изборожденному морщинами не по годам, было лет тридцать, но взгляд выдавал того, кто видел слишком много смерти. На поле боя, на этом кладбище, в собственной сгоревшей избе… Седина давно забрала виски, лысина блестела под каплями дождя.

– Да, парень, мне платят за работу, а не за посиделки. Ступай в школу. О друге твоем я позабочусь. Уж поверь, знаю толк в этом деле, – голос Зена был неожиданно мягким. Он понимал эту боль.

– Не могу. Должен! Должен… – как мотив повторял парень вновь и вновь.

– Ты никому ничего не должен. Тем более – мертвецам. Да и не умеешь ты, – оборвал его могильщик.

– Взять лопату. Выкопать яму. Опустить гроб. Засыпать. Всё просто.

– Ладно. Сколько от земли до крышки оставишь? Мало – звери раскопают. Много – гроб не выдержит, земля провалится. Не дури меня. Ничего ты не знаешь, парень.

– Тогда… командуйте мной! Как инструментом. За это можно и заплатить , – Алекс не сдавался.

– Парень, просто иди… – начал Зен, но его перебил Максимиан.

– Хорошо, – кивнул наставник.

– Но позвольте, Мистер Софос! Да я с ним до ночи тут провожусь! – возмутился Зен.

– Заплачу втройне.

– Хм-м… Если так, то ладно. Договорились. Малой, бери лопату. Копай метр в ширину, два в длину, полтора вниз, – оживился могильщик и плюхнулся на корявый корень намокшего дуба.

– Обернусь к полудню.

– Мистер Софос, тогда уж… сделайте одолжение? Ради святого спокойствия, прихватите пару бутылок пива. А то со скуки и среди "местных", оказаться можно – Зен криво усмехнулся своей мрачной шутке.

– Значит, пять пени и две литровых из "Медвежьего пойла"? – предложил Софос.

– Да ну! Две двухлитровых, охапку сушеной рыбы, полкило моркови, кило капусты. И в дом и рот, так сказать! Так… Пиво – два пени, рыба с овощами – ещё два. Итого шесть пени со всего да две за работу. – Зен быстро скинул на пальцах.

– Договорились, – Софос снял тяжелую черную меховую накидку и положил рядом с Алексом. – Укройся, если дождь усилится. – Ученик едва кивнул. Наставник ушел.

– Свидимся, мистер Софос, – Зен махнул шляпой и тут же принялся покрикивать на Алекса, объясняя, как ставить лопату, чтобы меньше устать.

***

По случаю траура на завтрак испекли поминальный пирог. Он был невелик, но хватило всем. Алекс и Софос не ели, но их доли отложили на потом.

Для учеников вкусить яблочный пирог было бы настоящим праздником, если бы не повод его подачи на стол. Однако со своей задачей он справится на ура. Первый укус сладкой начинки слегка разрядил гнетущую атмосферу. Еще пара – и дышать стало чуть легче.

– Где Алекс? – спросил Антип вполголоса.

– На кладбище остался, – ответил Ермак. Для старшего ученика любой младший был братом. Потеря жгла грудь, подобно спирту.

Антип заметил, что Кенни и не притронулся к пирогу.

– Эй, ты чего?

– Думаю… – взгляд Иннокентия не отрывался от тарелки.

– О чем?

Под тяжестью взглядов Кенни не выдержал:

– Когда-нибудь нам снова придется кого-то хоронить. Смерть не страшна. Страшно, что жизнь может навсегда оборваться. Щелчок – и нет человека. И мы снова там, на кладбище… – он содрогнулся. —… Жуткое место. Вокруг одни мертвецы.

– Не думай об этом. Такие раздумья добром не кончатся, – глухо сказал Ермак. Линос был не первым, кого он провожал в последний путь.

– Как не думать?! Ведь мы все когда-то умрём… Я не смогу… снова смотреть в эти пустые глаза… – голос Кенни сорвался.

– Смерть – часть пути. Мы не должны забывать о павших, но и долго горевать нельзя, ведь наше время продолжается! – процитировал Максимиана Ермак, невольно взглянув на место, где обыденно сидел Алекс.

– Верно. Нам ещё учиться надо, – поддержал Антип.

– А представьте, как сейчас Алексу…? – вставил Агний.

– Херово… А как ещё может быть? – хрипло выдохнул Ларион. Его обычная живость исчезла. Шутить было не до того.

– Ему и правда худо. Но он крепкий, выдюжит. И мы выдюжим. Хватит ныть. Пора на уроки, хоть их, небось, отменят, – Ермак поднялся.

– Выходной был бы к месту, – Кенни несколько оживился.

Завтрак окончился. Ученики отправились на школьную площадь, где всех воспитанников поджидала Юстина Миро с каким-то объявлением.

Прошло несколько часов. На мокрых ветвях по-прежнему тоскливо каркали вороны, но сквозь рванные тучи уже пробивались редкие лучи.

Максимиан вернулся точно к сроку. Зен, получив щедрую плату, расстелился под дубом, попивая хмельное.

Алекс не отдыхал ни минуты. Яма была почти готова. Взгляд его, остекленевший, застыл на одной точке. Руки, движимые не мыслью, а слепой волей сердца, монотонно заносили лопату, швыряли комья грязи в сторону. Мышцы горели, но боль заглушало нечто большее – одержимость подобную бреду. Он перестал думать, лишь копал, подчиняясь приказам могильщика.

Еще час адского труда – и яма была готова. Зен и сторож двинулись к гробу, но Максимиан и Алекс справились сами. Засыпать было легче. Земля летела в яму быстрее.

– Прощай, друг. Я всё помню. Ещё свидимся… – с последним комом земли Алекс запрокинул голову к небу, будто кричал это Линосу в лицо. Голос был хриплым от усталости.

– Ты весь в грязи. Ополоснись и переоденься. Я принес чистое, – Максимиан показал сверток с уенической рубахой и штанами.

– Спасибо, учитель… – Алекс потянулся за одеждой, но наставник её не отдавал.

– Сперва сполоснись, – объяснил Максимиан.

– Точно, чего это я… – Алекс задержал взгляд на дрожавших руках.

– Можешь пропустить день-другой. Я понимаю. У меня тоже погибали друзья… Некоторые – из-за меня. Худшее чувство на свете…

Взгляд Алекса встрепенулся. Максимиан заметил интерес.

– Лизараус закрыл меня собой от стрел, когда на нас напали наёмники близи Лацуса… Второго звали Дорос. Я направил его выбить группу мятежников, но их оказалось куда больше, чем доложила разведка. Он всегда был аккуратен и обычно не вступил бы в такое сражение, но ему пришлось принять неравный бой. Мятежники должны были вот-вот напасть на соседнюю деревушку. Он поступил, как подобает истинному офицеру Марегнума.

Алекс над чем-то задумался.

– Приходи поскорее в себя. Впереди много работы, – наставник решил прекратить, чтобы не забивать тому голову.

Услышанного хватило. Алекс выпрямился, встряхнулся, глядя наставнику в глаза. Линос не простил бы слабость.

– Я а порядке, учитель. Готов приступить к занятиям хоть сейчас! Хоть сейчас добегу до восточных ворот и обратно! – уверенность граничила с вызовом.

– Одна из твоих бед – переоценка сил. Берешь на себя слишком много, – вспомнил Максимиан слова Архиласа.

– Вы думаете, не смогу?

– Сможешь. Но вспомни бои? Одержал одного, другого, третьего… Устал, ноги подкашиваются, а ты лезешь к четвертому. И проигрываешь! Учись чувствовать предел. Искать момент передохнуть. Думать прежде чем рваться в бой. Искать лучший путь.

– А в бою дадут отдышаться? – парировал Алекс.

– Никто не железный. Можно бить десятки, но силы кончатся. Только что парировал легко, прыгал – и вот уже меч не поднять. Чувствуй тело. Лови паузу. Ты должен научиться находить или делать такую возможность самостоятельно.

– Понял, наставник. Отработаю.

– Посмотрим, – при виде моря Максимиан невзначай улыбнулся. – Вот и пришли…

Они вышли к синему простору. Стаи чаек резали ветер над водой. Алекс скинул запачканную землей одежду.

Прохладный ветер обжег кожу. Сделав глубокий вдох, Алекс шагнул в прибой.

Холод и соль впились в ноздри. Тело онемело, но вскоре привыкло. Ученик хотел по-настоящему насладиться морем, но быстро отбросил дурную мысль. Сказывалась усталость. Парень лишь окунулся с головой, смывая грязь и пот.

Из-за похорон в этот день отменили все занятия и сделали выходной. Ученики были полностью в своём распоряжении. Каждый мог свободно выйти в город. Те, у кого были пени, шли на базар присмотреть себе что-нибудь интересное, другие отправлялись к своим родственникам или друзьям семьи, но большинство просто гуляли вдоль пожелтевших улиц Железнограда, как его именовали некоторые южные народы.

В свою очередь Селена с Агапией гостили у Клима.

Граф тяжело переживал гибель мальчишки, восемь лет росшего у него на глазах. Климентр любил детский смех, которого ему так не хватало. Линос, хоть и был проказником, обладал стержнем, своими понятиями о чести, настоящего мужчины. Именно он, вопреки мнению многих, заложил этот стержень в Алексе, а не наоборот.

Краинский жил за второй стеной в собственном роскошном доме с небольшим фруктовым садом, чьи спелые плоды то и дело подъедала местная мелюзга. НА что Граф лишь улыбался – он всегда был рад помочь нуждающимся

На первом этаже дома расположилась кухня и гостиная. На втором – спальни, на третьем – личная библиотека и множество разных коллекционных вещей: от старинных свитков и монет, до позолоченных доспехов королевской гвардии с самыми разнообразными мечами, большинство из которых уже можно было назвать реликвией.

Гости сидели на кухне.

– Эх, Линос-Линос… Как же так? – Граф нервно теребил седой висок, глядя в пустой стакан. – Хороший парень был. Дерзкий, да. Нагловатый порой. Но это всё возраст… – голос его был наполнен грустью.

– У меня никак не укладывается это в голове, – призналась Агапия. – Старики, больные, солдаты – понятно. Но так…

– Странное чувство. Только вчера здоровались… а теперь он… там, – Селена содрогнулась, мурашки пробежали по телу.

– Жизнь порой жестока. А главное – как глупо! Какие-то камни, плохая дорога, темнота и всё! Вот зачем надо было ставить скачки так поздно? Я впервые вижу, чтобы кто-то устраивал скачки во мраке. Мало того, что сам наездник ничего не видит, так и зритель едва хоть что-то разглядит. Проклятый Карбонес! Видите ли у гостя нет времени ждать до утра! Так и не надо было вообще ничего устраивать! Алчный кусок дерьма! Только и жаждет как наполнить свой карман, – Кулак графа гулко ударил по столу.

– Почему Карбонес? Разве не Максимиан или глава города? – удивилась Агапия.

– Софос предложил, да. Но после дождей не хотел. Арчиппос настоял! И время сдвинул ради своих проезжих "друзей"!

– Почему не перенести?

– Эти его “друзья” были в городе проездом, да и сам барон через день-другой должен уехать, – махнул рукой Клим. – Ладно, хватит. Мед, вино, чай? Что желаете? – предложил Клим, пытаясь хоть чем-то отвлечь подруг от произошедших событий.

Глава 8 "Чай и жизнь"

– Чай – это ведь травы, верно? – спросила Агапия.

– Не совсем. Чай это такой куст, чьи листья и лепестки дают неповторимый вкус, когда их сушат, а потом заваривают в кипятке.

– Тогда чай? – с энтузиазмом предложила Селена.

– Я когда-то пила высушенные травы. Было не очень. Но, думаю, стоит попробовать, – ответила Агапия.

– Существует сотни видов чая. Одни безумно хороши, а бывают и совсем никудышные. У меня, вот, целая коллекция. Какие-то мне подарили друзья, но немало закупал сам. Объездил плантации, выбирал по душе. Какой хотите?

– А какой самый вкусный? – с хитрым взглядом поинтересовалась Селена.

– У меня все потрясающие, но есть несколько особых – с сушеными кусочками фруктов. Думаю, вам понравятся, – ответил Клим, открывая запертый шкаф.

– Почему у вас при таком состоянии нет личной прислуги и охраны? – задумалась Агапия. У крупных торговцев всегда были помощники.

– А на кой они мне? Конечно, при людях – титул обязывает, но дома я привык обходиться сам. Охрану нанимаю только для перевозок или важных поездок.

– А как давно вы занимаетесь торговлей? – поинтересовалась Агапия, когда он принес маленькие мешочки и высыпал один в чайник, расписанный в стиле княжества Восходящего Солнца.

– Ух, как давно! Начинал ещё в пять. У родителей была весьма плодородная земля. Такая черная, что сливалась с ночным небом. Мы продавали часть урожая, чтобы были хоть какие-то деньги. Помню, целыми днями стоял на рынке с яблоками, продавая по два кило за пени. Но их мало кто брал – мол неспелые: кислые, совсем зеленые. Не понимал люд, что это сорт такой. Ну, а что возьмёшь с городских? Много времени с тех пор утекло. Отца с матушкой нет уж давно, да и землю с домом забрали. Я узнал об этом лишь когда вернулся в родные края после службы… – рассказывал он, ставя котелок на крючок над кострищем.