Фатумманд – Земля Проклятых. Книга первая. Учение, забавы и смерть

– События "Кровавой церемонии" длились с 30 по 51 день северных ветров 66 года. После смерти Иоанна Пацисиса трон занял Игнатий Фригидус, старший сын Белогорного короля. Марегнум знал его: в последние годы он правил от имени больного отца. Его брат Диментий, прозванный "Безжалостным", считал несправедливым выбор Игнатия верховным королем. Диментий верил, что именно он совершил величайшее событие тех лет – покончил с последними магами и очистил королевство от крови Внешнего мира…

Агапия сделала паузу, собираясь с мыслями.

– …Однако его отец, Вистим Фригидус, отдал сто голосов Игнатию, и тот опередил брата всего на сорок пять голосов. Охваченный яростью, Диментий запланировал ужасное. Он отравил отца на 30-й северных ветров день, но скрывал смерть до 42-го числа. В тот день Игнатий устраивал пир по случаю восшествия на престол. Диментий подстроил ловушку на его же праздновании. Когда Верховный король закончил речь, в него и свиту полетели отравленные стрелы. Как гласит хроника: "…Белый мрамор королевской башни впитал всю боль предательства и навеки окрасился в бледно-алый цвет. Таким стал символ правления нового Верховного короля…"

– Ужас, – прошептала кто-то с задней парты.

Агапия рассказывала с интересом, играя голосом и придавая истории положенный драматизм.

– От полученных ран Игнатий скончался на месте, а его семью перерезали бойцы Диментия. По законам того времени, при скоропостижной смерти новоизбранного короля, трон переходил к ближайшему по голосам кандидату, если он был его родственником. Диментий взошел на престол. Всех несогласных убивали на месте. Конечно, немногие бойцы, что остались верны клятве Иоанну, пытались сопротивляться. Верные Иоанну воины Серебряных Мечей оказали отчаянное сопротивление Легиону, удерживая целые районы Аргентубена. Лишь после законного принятия нового верховного короля большая часть гвардейцев прекратила боевые действия.

– Какова была реакция других правителей? – спросила Юстина Миро.

– Конечно, действия Диментия вызвали у других правителей недовольство, но кто пошёл бы на Легион? С Флюмисы и Транкулиусы были его друзьями, войска Свободных Земель тогда находились в Морозных горах. Они решили обойтись малой кровью и приняли Диментия на 51-й день северных ветров.

– Хороший ответ. Но скажи, чем ещё запомнился Диментий? Почему его прозвали Безжалостным? – спросила Юстина Миро.

– Прозвище Безжалостный приросло к нему из-за жестоких законов и вызывающих методов правления. За кражу яблока ребенку могли отрубить руку, за оскорбление короны – вырвать язык. Пьяниц бросали к свиньям, где ему приходилось жить подобно животному. Так же не стоит забывать, что именно Диментий создал Легион, который из наёмного войска превратился в государство, объединившее под своим флагом Белогорье, Речное княжество, часть Серебряного королевства, Свободные Земли и Озёрное княжество.

– А что ты можешь сказать о неких "Красных Щитах"?

– "Красные Щиты" были личной гвардией Диментия. Она набиралась из лучших выпускников училищ Легиона. Их славили за мастерство и сплоченность, хотя так говорили не только о “Щитах”. Даже Золотой гвардеец считался слабее рядового легионера. Говорили, двое "Красных" бьют четверых гвардейцев… – Агапия чуть помедлила. – Но битва за Минер Серебряные мечи доказали обратное: двести гвардейцев, унесли триста жизней "Красных Щитов". Легионеры были сильны, но не непобедимы.

– Верно, – одобрила Юстина. – Вопрос группе: если Легион был так силен, почему пал через 44 года после основания?

– Разрешите? – вызвалась Регина спокойно и уверенно.

– Конечно.

Регина встала со стула и, набрав полные лёгкие воздуха, начала свой ответ.

– Военная мощь Легиона не подкреплялась экономикой, – начала Регина, вставая. – Потери в походах превышали рождаемость. Мужчины воевали, земля и ремесла лежали на женщинах и детях. Случался голод, но армии требовалась еда. Оброк рос с каждым годом, как и людское недовольство. Однако пока Диментий держал народ в страхе, никто не решался сопротивляться такому порядку, ведь все помнили, что было с теми, кто возражал короне. Но "Безжалостный" умер. К трону пришёл его сын – Юлий Фригидус.

Она едва заметно улыбнулась.

– Хотя у Дементия были дочери, но оспорить завещание никто не решился. Народное собрание не стало искать других кандидатов, кроме сына. Это было оскорблением и нарушением законов Марегнума, но начинать новую войну никто не решался. Легион по-прежнему являлся щитом Марегнума от горцев и был серьёзным противником. Юлий оступился сам. Он предпочёл быть обычным кандидатом, без какого-либо давления на других. Хотя с мощью Легиона метод силы имел право на жизнь. Народ счел это слабостью. Юлия прозвали "Безобидным". Всё это только усугубило дела внутри Легиона.

Регина вела повествование не так энергично, как Агапия, однако была уверена в каждом слове. История для её семьи значила многое.

– С крахом уступив на выборах, Белогорье потеряло Серебряное королевство. Юлий, следуя советам, отдал и другие завоеванные земли. Легион унизили. Воины жаждали мести, но "Безобидный" бездействовал. Его звали марионеткой, куклой. Страх перед королем исчез. Начались бунты. Чтобы успокоить народ, Юлий вдвое сократил оброк, что вынудило сократить армию. Роковая ошибка. Легион раскололся на "Мирную", "Королевскую" и "Бунтарскую" фракции. Началась междоусобица. Через год короля убили на пороге его спальни. Легион рухнул. Генералы перегрызлись. Большинство воинов разбрелись по гвардиям или нанялись к знати. Многие "Красные Щиты", не знавшие иного дела, кроме войны, стали наемниками или направились искать смерть в горах…

– Верно, Регина, – кивнула Юстина Миро. – Тяжелое было время. А теперь вспомним Марегнум после распада Легиона…

Юстина Миро красочно рассказывала о новых правителях, интригах и многом другом, происходившем в королевстве девяностых-сотых годах. Она могла говорить часами, но время подошло к трапезе. Девушкам пора было накрывать столы – их ежедневная обязанность, наряду с поддержанием порядка в школе. Их день начинался с трубного сигнала Ермака: легкая разминка, приведение себя в порядок, уроки.

Пока девушки занимались столовой, парни отрабатывали фехтовальные приемы. За годы они научились многому, но мастер Архилас, как всегда, был недоволен.

– Они машут, а не бьются! Разве не так, мистер Софос? – негодовал он.

– Парни стараются, разве не главное? – добродушно парировал наставник Максимиан Софос.

– Есть поговорка: "Любил – любил, да не закончил!" Стараются, да не тренируются! Не выкладываются. Не горят. Не впитывают мои слова! Не думают! Сколько раз твердил: лови ошибку врага, вынуждай его ошибиться! Превосходи силой, умением, предвидением! А они… – Архилас махнул рукой с горечью. – Надеялся, повзрослеют, поймут, как наши прежние ребята. А толку? Пытаться мало. Надо биться до упаду, иначе – топтание на месте.

– Друг мой, ты прав, – согласился Максимиан. – Но некоторые ребята довольно хороши, разве нет? – Максимиан аккуратно предложил приглядеться к мальчишкам.

– Вы про кого? Хотя дайте подумать… Антип, Ларион? Иннокентий – признаюсь, выглядят неплохо, но им не хватает силы и сообразительности. В бою голова не работает, действуют банально.

– Даже так они сражаются на порядок лучше солдат регулярной армии.

– Не повод хвалить! Обычный солдат редко переживет три схватки, – лицо Архиласа потемнело. – Когда я призвался, с нами шло две сотни таких же новобранцев, вчерашних пахарей. С гор вернулись семьдесят. Тридцать отсиделись в крепости. Весь мой отряд остался там. На холодном снегу, растаявшем от горячей крови… Вмерзшие в лед… – Он замолчал, лицо покрылось бледно-мертвенным цветом. – Я выжил… потому что сержант гнал нас в хвост и гриву: "Хочешь жить – молись о смерти на тренировке!" В тот день нас отрезали… Отбились лишь дюжина. До крепости добрел я один. Остальные сдались, не хватило духа… А я полз, проваливаясь в снег по пояс, чудом перебирая ноги. Верил, что смогу… – Он умолк, глядя в пустоту.

– Друг, не тревожь старые раны, – Максимиан положил теплую, твердую руку ему на плечо.

– К чему я? Довольствоваться малым – смерти подобно. Только стремление к вершине, и тогда, умения, приобретённые на этом пути, спасут жизнь. Вбейте им это в головы, господин Софос! А то… жалко их…

– Не терзай себя. Я не ошибаюсь в учениках. Повзрослеют, поймут. Увидишь, – Максимиан улыбнулся сквозь седину бороды. – Кого бы ты еще отметил?

Архилас с усилием вернулся в настоящее:

– Офелоса выручают рост и выносливость. Силен, может сбить с ног, но медлителен. Линос и Ермак хороши в одиночку, но в групповом бою теряются. Как, впрочем, почти все, а ведь до выпуска рукой подать… А вот кто больше всех меня не радует, так это Парис.

– Как по мне, он в двойке лучших, но я понимаю… – ничуть не удивился Софос.

– Да, он способный. Мог бы быть первым, да ленив! Болван! Остальные… дети.

– А что насчет Алекса? – спросил Максимиан, не дождавшись самого важного.

– Знавал я, что спросите, – усмехнулся Архилас. – Вполне неплох. Ловкость заменяет силу. Читает противника, изобретателен. Единственный, кто здесь рвет шкуру каждый раз. Но… что-то мешает.

– Что же?

– Вот и я понять не могу… – Архилас пристально посмотрел на Максимиана. – Скажите, чем он вас тогда так запал? Все были против: поздно брать, не потянет. А вы настояли. Почему?

– Ты прав. Все были против, – Максимиан замолчал, его взгляд стал далеким. – Но я увидел в нем того, кто сможет изменить этот мир. Способный. Самостоятельный.Добьется своего любой ценой. Не остановится ни перед чем. Наша задача лишь… направить его по верному пути.

Глава 4 "Мечты"

Настало время третьего поединка Алекса с Офелосом.

Офелос был действительно силён. Его мощь заключалась не только в росте и крепком теле, но и в качестве боя. Парень умел находить слабые стороны противника, но, в отличие от Алекса, всегда действовал с позиции силы.

Посмотрев друг другу в глаза, ученики одобрительно кивнули. В то же мгновение звонкий удар стали разнёсся по стрельбищу.

С первых секунд Алекс решил взять инициативу. Он ринулся в атаку, хотя жилистые руки еще ныли от прошлых боёв. Лобовая атака была самоубийственной, поэтому парень вилял из стороны в сторону, кружа вокруг оппонента и нанося молниеносные удары, когда тот не поспевал менять позицию.

Офелос едва успевал блокировать серии быстрых атак. Ни о чём, кроме обороны, он и не думал. Алекс двигался слишком быстро. Оставалось только выжидать момент для для ответного удара.

«Как он ещё держится? Я бы на его месте уже рухнул. Он точно бес! Хотя, я могу задавить его напором. Перед каждой новой атакой он едва опускает руки. Он устал. В этот момент и надо атаковать…» – пронеслась мысль в голове Офелоса. Техника противника имела явный изъян.

Он осторожно выжидал.

Перед очередной серией Алекс вновь чуть опустил руки. Офелос отбил клинок в сторону и двинулся вперед, целясь в грудь. Колющий удар не попал по цели, но выбил Алекса из ритма.

Началась контратака.

Едва Алекс вернулся в стойку, меч Офелоса обрушился на него ударом молота по наковальне. Блокировать такую силу было ошибкой. Дрожь прошла по руке, сковывая звонкой болью, отдающей в кость.

Последовала комбинация из мощных ударов и резких выпадов.

Алекс пытался парировать, но быстро понял: под напором Офелоса долго не продержаться. Боль в руке не утихала, ответить было нечем. Парень перешел на уклонения. Новая тактика выматывала еще сильнее, но выбора не было.

Спустя пару минут оба изрядно выдохлись. Движения стали медленными, простыми. Офелосу не удалось сломить прыткого противника, но он здорово потрепал его силы. Разница между "свежим" и "выдохшимся" Офелосом была очевидна. Его бодрость улетучилась. Бой стал похож на перепалку двух подвыпивших, только словами были взмахи мечей.

Алекс внешне сохранял подвижность, все те же скачки и танцующие шаги вокруг врага, но руки явно тяжелели, тянулись вниз.

«Он устал. Надо добить…» – подумал Алекс, видя, как усталость исказила лицо Офелоса.

Парень сделал короткий выпад. Офелос заблокировал и тут же нанес контрудар. Алекс уклонился, замахнулся справа. Офелос инстинктивно подставил меч. Алекс резко сменил направление, подшагнул вбок и атаковал.

Сталь ударилась о противника… но нет!

Алекс не успел. Офелос поймал удар клинком и толкнул ногой. Алекс рухнул на землю, выронив скользкую от пота рукоять. Клинок Офелоса остановился у черного пятна на шее.

Впервые за долгое время Офелос одержал над Алексом победу.

– Я бы не сказал, что он на голову превосходит всех. Он проигрывает. Обычно трудности у него с Парисом, хоть тот и чаще проигрывает остальным. А теперь и Офелосу, бойцу без особой ловкости, – заметил Архилас, наблюдавший за боем.

– Друг мой, вы судите лишь по фехтованию, а я оцениваю все умения. Да и вы перегнули. Из тринадцати боёв Алекс победил в десяти. Ничья с Парисом – там оба пронзили бы друг друга настоящими мечами, и всего два поражения. Вновь от Париса и теперь от Офелоса. У того же Париса три поражения в одиннадцати боях. Хуже, чем у Алекса, – возразил Максимиан, приведя статистику схаток.

– Но между собой они равны. У обоих по победе и ничья, – ответил Архилас и усмехнулся: – Хм-м… кажется, я понял его проблему. Алекс невероятно трудолюбив, не отдыхает, пока не закончит. В бою это мешает. Он не чувствует тело, не знает, когда взять паузу. Например: вместо того чтобы отдышаться, пока противник не атакует, он полез вперёд и проиграл. Заигрывается.

– Разве трудолюбие плохо? – спросил Софос.

– Нет. Так он повысит мастерство. Но научиться отдыхать – жизненно важно! Пусть берет пример с Париса: без лишних движений, восполняет силы. Эти парни – противоположности. Забавно… – Архилас встал, стряхивая с плеч листья. – Пора заканчивать.

Мастер ударил в гонг у входа на стрельбище, символизируя окончание тренировки.

– На сегодня достаточно! На завтрак!

Ученики прекратили бои и направились к оружейному складу сдать доспехи и оружие.

После тренировок парни обычно спускались к морю, омывавшему подножие высокого скалистого утёса, на котором стоял Ферромуром. К завтраку они приходили чистыми и опрятными, как и подобало воспитанникам школы.

Утёс тянулся вдоль побережья почти на двенадцать километров, начинаясь за пять километров западнее городских стен и заканчиваясь у восточного порта. Пика высоты достигала скала Оретеррис, вздымавшаяся над морем почти на семьдесят метров; средняя же высота утёса у стен города составляла двадцать-тридцать метров, что делало город непреступным для штурма с моря.

Сам Максимиан купался редко, предпочитая духи, на которые тратил немалые деньги. Его запах был уникален.

«Сладкая нотка мандарина с бергамотом раскрывается пряным сердцем с розовым перцем и базой из амбры и мускуса» – так говорили о нём в высших кругах.

Сопровождая учеников к воде, Архилас частенько бурчал: "Вкусно пахнут только короли, бабы и трутни. Надушитесь на коронацию… Но раз Максимиан учит вас по-дворцовому, так тому и быть…"

«Зато его всегда по запаху узнаешь!» – подшучивал над этим Ларион.

Разумеется, так Архилас выражал неприязнь к этой "женской манере". Пройдя через ад войны, он знал места, где "вкусный" запах от мужчины был так же ценен, как снег зимой. Дворцовая женственность господ частенько вызывала у него скрип на зубах.

Уже на складе Антип остановил парней:

– Мужики, – настроил он парней на серьёзный разговор. – Вечером делать нечего? Может, одним глазком в женское окошко? Они после скачек пойдут ополаскиваться, потом переодеваться, – ехидно добавил он, корча довольную рожицу.

– Не-не. Я не пойду. Не хочу, чтобы заметили и заставили убирать помёт или что похуже, – отказался Ларион.

– В первый раз что ли? Никто не заметит. Полюбуемся – и сразу на отбой.

– Нет, спасибо. Уже насмотрелся. От нас потом за версту несло! – напомнил Ларион.

– Что за случай? – спросил Алекс.

– Да так, попались однажды. До твоего прихода частенько лазили, – отмахнулся Антип. – Ларик, если не хочешь, будешь прикрывать. Скажешь Максимиану, что мы… – он задумался, – вышли вечернюю пробежку!

– Не буду я вас прикрывать. А если старшие увидят? – спросил Ларион.

– Кто там ходить-то будет? Спрячемся в кусты. Да что я вас упрашиваю!? – возмутился Антип.

– Нам влетит, если заметят… Ладно, чёрт с тобой! – согласился Агний, предвкушая зрелище.

– Тогда и я с вами, – сказал Алекс, будто у него не было выбора.

Трое посмотрели на Кенни и Лариона.

– Сколько ни уговаривай – не пойду! Если спросят, так и быть, скажу – на пробежке, – вздохнул Ларион.

– Нет, это не для меня, – отказался Иннокентий, положив снаряжение на полку, и поспешил к морю.

Остальные, пожав плечами, последовали за ним.

Вскоре ученики собрались в столовой.

Просторная комната с высокими потолками была разделена: слева от входа – столы парней, справа – девушек, в глубине по центру – три стола для учителей и наставников.

Разница между ними наставниками и учителями была в обязанностях: преподаватели вели предметы и присутствовали в школе лишь во время уроков, в это время наставники полностью опекали учеников, живя с ними и покидая город лишь по особой нужде.

У каждого ученика был личный столовый комплект: миска, ложка, кружка.

На завтрак подали кусок хлеба, кружку воды и овсяную кашу. Овощи и яйца кухарь приберег на потом.

Антип, Агний, Алекс, Иннокентий, Ларион и Ермак сидели за одним столом.

– Эх! Вот бы закончить школу, стать важной особой при дворе. Советником или королём! Тогда можно отдыхать целыми днями, есть пироги и пить вино, а не эту безвкусицу, – мечтал Антип, копаясь ложкой в миске.

– Хорошо, Максимиан не слышит, а то выгнал бы, – усмехнулся Агний.

– Ага, конечно! Меня никто никогда не выгонит. Ты же меня выручишь, если что ли? – Антип шутливо спросил Ермака, что молча сидел за столом.

– Нет, – тухло ответил старший, не желая разговоров.

– А я-то думал, мы друзья! Эх, видимо, придётся тебе самому в следующий раз мешки таскать… – иронизировал слова старшего ученика Антип, пытаясь пробудить в нём улыбку.

– Не волнуйся. Не придётся. Я просто прикажу тебе. Без всяких поощрений, – Ермак был не в духе.

Ребята замолчали, почувствовав его настроение.

– Всё же, еду могли бы давать посъедобней, – поддержал друга Иннокентий.

– Мечтай-говори, да на кашу не греши. Она полезная и вполне сносная, – вставил Алекс.

– Сносная? Да, он прав. Мне тоже очень нравится её аромат и особенно вкус. Я буквально в каждом зёрнышке чувствую эту благоухающую нотку под названием "земля со вкусом воды", – передразнил Ларион, коверкая голос.

Ребята громко засмеялись, но тут же притихли под строгим взглядом Ермака.

– Кстати… – Антип закатал глаза, погружаясь в фантазию. – Знаете, что первым делом сделаю в городе, где буду служить?

– Ну? – вздохнул Агний.

– Попробую каждое блюдо и выпивку в лучших трактирах!

По вздохам ребят всё было понятно.

Конечно, на это уйдёт куча шиллингов, но так и быть… переживу. Хе-хэ, – Антип развалился на столе, мысленно находясь уже там. – А вы о чём мечтаете? Начнём с предводителя… – кивнул на Ермака.

– Дослужиться до короля или его представителя, – гордо ответил Ермак.

– Амбициозно! – Антип повернулся к следующему.

– Править "золотым городом", – без раздумий ответил Ларион.

– Я буду поскромнее. Мне бы хотелось завести семью и просто служить на востоке. В королевстве Плодородных Полей или княжестве Восходящего Солнца. Там хороший оклад и очень красиво, особенно у Зелёных гор, – поделился планами Агний.

– Все чего-то хотят, а я даже не знаю, что мне нужно. Неприятно говорить, но у меня нет мечты, – досадно признался Кенни.

– Не может быть! Все о чём-то мечтают! – удивился Антип.

– Не знаю. Я ничего не хочу. Разве только… больше свободы? – неуверенно предложил Кенни, не зная, правда это или нет.

– Алекс, ты же говорил, что хочешь изменить мир? – вспомнил Антип.

– Да, но это не мечта, а цель. Мечта, по моему мнению, это то, что невозможно сотворить вживую. Моя мечта – увидеть мать.

– Надо же! Снаружи такой крепкий, твёрдый, а в душе хочет к мамочке! В школе не нравится? Ха-хах, – пошутил Антип, изображая, как он будто бы вытирает слёзы.

– Она умерла при родах… – Алекс нахмурился, опустив взгляд.

Настала тягостная тишина.

– Извини, брякнул, не подумав. Ты раньше не рассказывал.. – смущённо пробормотал Антип.

– Ничего. Меня растили отец и его сестра, Лилиана. Она всегда заботилась, поддерживала. Никогда не грубила. С ней мне было хорошо, но она уехала, когда мне было восемь. Она хотела забрать и меня, но не смогла. Надеюсь, она счастлива.

– А отец?

– После смерти матери он запил. Считал, что я виноват в её смерти. Хотя, если подумать, так оно и есть…

– Ты в этом не виновен. Запомни! – перебил Ермак. – Женщины часто умирают при родах, как и дети. И в этом нет их вины. Всё решает судьба.

Не сказать, что слова Ермака особо подбодрили ученика, а потому Агний поспешил сменить тему:

– А знаете, что я недавно услышал? Говорят, в наших краях видели мага! Воскрешал мертвецов! А когда пришла стража, он просто испарился в тумане. Но восставшие от его рук мертвецы так и ходят!

– Где видели? – настороженно спросил Алекс. Он был несколько взволнован.

– На кладбище возле Либерума. А что?

– Да так, – парень выбил дурные мысли из головы. – Просто думаю, что это очередная сказка Агапии. Она любит такие истории. Интересно, только откуда она их берёт?

– А я вот так не думаю. Колдовство – загадочная сила. Представь, что будет, если мы научимся использовать его во благо людей: исцелять смертельно раненных и больных, а может, и вовсе воскрешать мертвых к нормальной жизни! – высказал своё мнение Антип.

Парни задумались. Особенно Иннокентий, который мысленно согласился с другом, но решил промолчать. Он помнил, что магию нельзя контролировать, и она разрушает целостность нашего мира. Это было слишком опасно.

– Как вообще в твоей голове зародилась такая безумная мысль? Вспомни, кто такие маги и что они натворили. Любая магия губит наш мир. Чтобы я больше этого не слышал! Это касается всех! – Ермак вспыхнул. – Жду вас на улице через пять минут!

– Антип, я заметил, ты много общаешься с Ефросиньей. Она, кажется, любит такие темы. Может, это мешает тренировкам? Голова забита ерундой, – сделал вывод Алекс.

– Во-первых, с Эннафой, а не её сестрой! Не пойму, как ты вообще можешь их путать? Запомни, та, что картавит и более, не знаю, как бы это сказать, мягкая что ли? Это Ефросинья! А та, что строже, немного наглей – это как раз Эннафа. Во-вторых, не мешает! Ты же видишь, Агний тоже общается с Селеной и Региной, с Агапией они почти лучшие друзья! Или больше, – подмигнул Антип.

– Я просто с ними в хороших отношениях! Да и как это может мешать тренироваться? оправдывался Агний.

Слова Антипа задели Алекса.

– Голову ими забиваете. Потом на уроках только о встречах думаете. Чепуху всякую несёте! Маги, колдуны, некроманты давно вымерли!

– Не согласен! Хоть убей, не помню, чтобы кто-то из нас, допустим, не отвечал на вопрос учителя или плохо отдавался на тренировках. Тем более мы дружим с ними с первого года. Ты один с ними не общаешься, – заступился Ларион.

– Рано нам по бабам ходить… Сперва королевство, а уж потом… девчонки, – процетировал Алекс, ведь именно этой мудрости учил Максимиан.

– А если убрать все наставления, то что в этом плохого? – справедливо подметил Агний.

Алекс промолчал.

– Алекс, пойми. Мы знакомы с ними с шести лет. До десяти нас почти не разделяли. Ходили на всё вместе. Они такие же, как мы. Почему нам можно общаться друг с другом, а с ними – нет? Да и запрета ведь никого нет! Максимиан, похоже, только тебе говорил о том, что с ними нельзя дружить. Или ты не так понял, – лицо Алекса стало мрачным.

– Дружище, если ты не хочешь или не можешь с ними общаться, не мешай нам, – добавил Ларион.

Алекс задумался.

– Признаю, вы правы. Простите, что завёл разговор и набросился. День сегодня какой-то… нехороший…

– Да ладно. Ты всегда был белой вороной. Кстати, мне шепнули на ушко, что ты кое-кому интересен из наших прекрасных дам, – загадочно подбодрил друга Агний.

– Что? – Алекс растерялся.

– Правда? Кто? – глаза Антипа стали настолько большими, что вот-вот выпали бы из роговицы.

– Мне не сказали её имя. Но кто-то из круга Регины: Ефросинья, Эннафа, Деметра, Селена или Агапия.

– А Новелла? Или сама Регина? – спросил Антип.

– С Новеллой она не общается, и это точно не Регина. Она считает Алекса… странным. Словно не от мира сего: “Ни с кем не общается. Будто что-то скрывает” – пояснил Агний.