Граница темноты

– Когда будет готов векторный анализ и расчеты по сближению?

– Завтра в это же время, думаю, предварительные расчеты будут готовы. Мы обнаружили значительные различия в гравитации по сравнению с официальными таблицами.

– Положительные или отрицательные?

Флоренс попыталась представить, что розовая паста действительно была изысканным блюдом из лосося. Иногда, особенно с закрытыми глазами, у нее получалось. Но не в этот раз.

– Положительные. И очень существенные. Градиент гравитации сильно превышает запланированный. Необходимо скорректировать расчеты.

– Хорошо. Хастингс?

Штурман поднял голову. Он уже приступил к «десерту».

– Да, капитан?

– Я полагаю, вы никогда не сталкивались ни с чем подобным? Есть идеи?

– Ну… Я много тренировался на симуляторах. Настоящие прыжки я совершал на несколько белых карликов. Самым сложным, не считая нашего нынешнего, был прыжок на пульсар Кеттел-245. Но, разумеется, я никогда не совершал сближения с Горизонтом событий. Вы сомневаетесь в том, что я могу это сделать, капитан?

Флоренс улыбнулась левым уголком рта. Хастингс был лучшим штурманом из всех, которых она встречала на протяжении всей своей долгой службы во флоте. Они работали вместе уже больше 15 лет. Если уж был кто-то, способный максимально приблизить их к черной дыре, несомненно, это был он.

– В вас я не сомневаюсь, Хастингс. В оснащении нашего корабля – пожалуй. Но это уже другой вопрос. Если бы нам заменили ядра процессоров… Нам не нужно очень сильно приближаться. Но было бы очень интересно, в первую очередь с научной точки зрения, попытаться впервые измерить приливную силу реальной черной дыры. Предыдущим экспедициям это не удалось. Я имею в виду тех, кто вернулся.

– Да, мы были бы первыми, – согласился Хастингс. – Если, конечно, все экспедиции, которые не вернулись, не пропали именно потому, что попытались это сделать.

– Я верю в вас. Во всех нас. – Флоренс наконец сделала выбор в пользу мандаринового сорбета, холодной оранжевой пасты. Члены экипажа дежурно поблагодарили капитана за доверие.

Флоренс незаметно наблюдала за командой во время обеда. Она летала на «Банши» шесть лет, но большинство из этих людей знала гораздо дольше, как Хастингса, а с некоторыми даже служила на других кораблях. На «Банши» она заменила ее бывшего капитана Антильеса, вышедшего на пенсию. Флоренс задержалась взглядом на каждом из членов своего экипажа.

Сержант Лара Ливитт, астрофизик, веселая и неторопливая. Она как будто растягивала слова, когда говорила, а ее кудрявая рыжая шевелюра вызывала бурное возмущение у сидевшей перед сержантом Софи Тан-Дун, бортового инженера вычислительных систем, когда она в очередной раз находила волос на своей безупречной панели управления. Впрочем, по остальным вопросам у девушек не было разногласий. «Свод норм этики и морали Федерального флота», в обиходе «Нормы», содержал прямой запрет на любые романтические отношения между членами одного экипажа, но в целом, особенно на больших кораблях, на это обычно закрывали глаза. Все понимали, что, хотя эти отношения почти всегда приводили к маленьким или большим проблемам, они служили громоотводом для эмоционального напряжения на борту. А уж на кораблях такого размера, где о праве на частную жизнь можно было и не мечтать… Тут надо было уметь читать между строк. Флоренс никогда не требовала от команды соблюдать «Нормы». Она была уверена, что то, что ее люди делают во время отпуска, выходных или увольнительных на поверхность, ее не касается.

По правую руку Флоренс сидели лейтенант Хастингс и майор Мендес. Они служили Федеральному флоту уже много лет, как и она. Мендес был однокурсником Флоренс в Академии астронавигации, их выпуск произошел в один и тот же год. Хотя штурманом был Хастингс, они двое тоже могли бы при необходимости выполнить его работу. Полезное умение во время галактических прыжков, особенно на такой малютке, как «Банши». У каждого члена экипажа были несколько разных обязанностей, на небольшом судне это была суровая необходимость. Как и дисциплина, которой, по мнению Флоренс, на больших крейсерах частенько пренебрегали.

Слева от Флоренс, держа свою ложку так, как будто это был скальпель хирурга, сидела Душесс Риомар. Темнокожая красотка с мозгом компьютера и аналитическими способностями, которым мог бы позавидовать ИИ их корабля. У нее была стрижка ежиком и спортивная подтянутая фигура, и она очень серьезно относилась к поддержанию своей физической формы, регулярно выполняя все рекомендованные стандартами Федерации упражнения, при одной мысли о которых у других членов команды портилось настроение. Впрочем, это никогда не мешало Душесс выполнять свои основные обязанности контролера систем жизнеобеспечения и вооружения. «Вооружения» было громко сказано. «Банши» был картографическим кораблем, оснащенным только парой антиметеоритных лазеров и простенькой электромагнитной импульсной системой. Было бы преувеличением называть это «оружием», как и аварийную систему со взрывающимися замками или систему катапультирования. Однако сержант Риомар относилась к ним с такой же серьезностью, как к своим физическим упражнениям. Она недавно стала членом экипажа, уже не застав капитана Антильеса, и, возможно, поэтому до сих пор ощущала себя немного чужаком. Это заставляло ее еще больше усердствовать в работе. Флоренс ничего не говорила. Она предпочитала, чтобы каждый член ее команды работал в своем ритме. Риомар пока не получила от нее никаких дополнительных советов, основным из которых звучал бы «сержант, сбавьте обороты». На самом деле в Федеральном флоте люди очень ценили советы капитанов. Как будто капитан вместе со своим назначением приобретал некое тайное знание, недоступное простым смертным.

Последнего члена команды все до сих пор считали новеньким, хотя он провел на борту уже целый год. Гораций Манкевич, инженер по двигателям. Ответственный за работу гравитационных турбин и антигравитационного компрессора. Человек серьезный и основательный, идеальный сосед по каюте в маленьком корабле. Гораций был сирианцем, рожденным на орбитальной станции Сириуса В, поэтому говорил он тоже всегда крайне серьезно и вдумчиво, как и все его сородичи. Исторически Сириус был первой планетой, где была построена орбитальная станция еще во времена Старой Земли, поэтому все сирианцы считали себя особенными. А жители других планет обычно считали их высокомерными, напыщенными и в целом невыносимыми. Однако младший лейтенант Манкевич был безупречным профессионалом. К тому же его готовность помочь в любых обстоятельствах, даже если это было не связано с выполнением его основных обязанностей, в глазах команды компенсировала его склонность к некоторой высокопарности.

Что тут говорить, Флоренс возглавляла отличную команду. Любой из них мог бы летать на одном из больших современных кораблей, их квалификация позволяла сделать прекрасную карьеру. Но все они совершенно добровольно пожелали летать именно на «Банши». У каждого были на это свои причины, в которых общим пунктом было одно: понимание, что только маленький картографический корабль может отправиться в исследовательскую экспедицию далеко за пределы известных маршрутов. Кроме того, маленький корабль должен был выполнять очень мало формальностей. Быть незаметным имело свои преимущества. Командованию флота не было дела до подобных ореховых скорлупок. Капитан такого корабля мог подать запрос на экспедицию куда угодно: к газовой туманности, пламенеющему пульсару или голубому гиганту, – отказов по бюрократическим причинам практически не бывало. Маленьких исследовательских кораблей были сотни. Конечно, выделяемый бюджет тоже соответствовал размеру судна. Его возможности были несравнимы, например, с «Три Стелла Марис», флагманом Картографической службы длиной в тысячу семьсот метров и численностью экипажа больше двух тысяч человек. Хотя и сам «Три Стелла Марис» выглядел карликом по сравнению с адмиральским крейсером Флота «Кархародоном» – «Белой акулой». Получить назначение на такой корабль было явным признаком того, что руководство тебя заметило. Или, как считали все члены команды, явным признаком карьеристов и подхалимов. «Льстивых лизоблюдов», как сказал бы сирианец Манкевич.

Но команда Флоренс сделала свой выбор в пользу «Банши» и нее в качестве капитана. Возможно, в этом была заслуга Антильеса, ее наставника. Именно он научил ее командовать судном гораздо лучше, чем Академия. Антильес пользовался уважением и заслуженной славой. Он был одним из тех, кому удалось вернуться из экспедиции к черной дыре. Благодаря этой экспедиции он стал состоятельным человеком, но обретенное богатство не изменило его образ жизни. Он никогда не упоминал о своем вознаграждении, только о том, как потрясающе было достичь дыры и иметь возможность кому-то рассказать об этом. Если бы не ухудшение здоровья, он до сих пор оставался бы капитаном «Банши».

Именно капитан Антильес порекомендовал Флоренс Высшему командованию, которое без лишних вопросов прислушалось к его мнению. Так она стала самым молодым капитаном Флота. Правда, Флоренс всегда думала, что получила это место в основном не благодаря своим заслугам, а потому, что Высшему командованию было абсолютно безразлично, кто возглавит одно из сотен маленьких суденышек.

Капитан Антильес был одной из причин, по которой она сейчас находилась здесь, в этой части Рукава Ориона, одном из самых опасных мест галактики. Ее учитель, отец, наставник… Это он помог ей вернуться на службу после аварии. И убедил ее двигаться вперед. На самом деле его очень мало интересовала завоеванная слава и денежное вознаграждение. Антильес рассказал Флоренс о своем прыжке к черной дыре с одержимостью первооткрывателя, с благоговением истинно верующего, причину чего она так и не смогла понять. Почему глаза капитана наполнялись слезами каждый раз, когда он рассказывал о пережитых впечатлениях? Почему он говорил об этом с таким надрывом и трепетом? «Это одно из самых прекрасных и самых ужасающих явлений космоса. Оно меняет твою душу, меняет навсегда. Абсолютная красота и абсолютный ужас, идущие рука об руку. Если во Вселенной есть Бог, он обитает в одной из черных дыр», – сказал он ей однажды. Поэтому она просто должна была увидеть все своими глазами. Как ученому, Флоренс было невозможно поверить в идею бога-создателя, хотя сама эта идея ее завораживала.

Флоренс встала из-за стола, чтобы отнести пустой контейнер на панель для переработки. Остальные тоже сразу же поднялись со своих мест. «Нормы» скрупулезно соблюдались как на больших лайнерах, так и на маленьких кораблях Флота: сила традиций и привычки. Выполнялись даже те правила, которые давным-давно доказали свою неэффективность. Флоренс жестом попросила их сесть.

– Сегодня в 17:00 собираемся на капитанском мостике. Проверим данные и составим план на случай непредвиденной ситуации. Постарайтесь отдохнуть.

В размышлениях о том, насколько абсурдными были некоторые нормы, такие, например, как Приказ 61/В, согласно которому любой корабль Федерального флота использовал временную шкалу Кернел Прайма, в какой точке Вселенной он бы ни находился, Флоренс вышла из столовой. Что вообще значила временная шкала посреди космического пространства, на расстоянии нескольких световых лет от ближайшего обитаемого мира? Составители этих приказов явно никогда не жили на космическом корабле.

Выйдя из столовой, которая одновременно служила и общей, и рабочей зоной, Флоренс направилась в свою крошечную, но индивидуальную каюту – ее единственная капитанская привилегия.

3

На всех 3D-мониторах парило объемное многоцветное изображение Х32-АК-5478. Разумеется, это были условные цвета, служившие для визуализации того, что нельзя было даже вообразить. Согласно полученным данным, окружность Горизонта событий составляла около семисот девяноста пяти километров, диаметр – около двухсот пятидесяти трех, а масса равнялась сорока трем массам Солнца. Скорость вращения – двести тридцать оборотов в минуту. Это была черная дыра среднего размера согласно официальному каталогу типов звезд, в котором она описывалась как «черная дыра Керра-Ньюмара MJQ класса В». Да, судя по всему, официальные каталоги составлялись людьми без капли воображения. Похоже, что их авторы, как и составители «Норм», редко покидали свою планету.

Стараясь избежать угрозы быть поглощенной вращающимся рядом с ними монстром, «Банши» расположили на безопасной орбите с коротким периодом обращения: за какие-то три минуты совершался полный оборот. В таких условиях антигравитационный двигатель работал на минимальных значениях, Флоренс не хотела перегружать его раньше времени.

При взгляде из иллюминаторов казалось, что космический корабль никуда не двигается. Х32-АК-5478 мерцала перед ним совершенно неподвижно.

– Х32-АК-5478… – сержант Ливитт отмечала на голографической карте узловые точки, которые нужны были штурману, чтобы расположить корабль на максимально близкой безопасной орбите. – Х32-АК-5478, – медленно повторила она. – Кому пришло в голову так ее назвать? Это же ужасно неудобно…

– Вы же астрофизик, – произнес Хастингс, не отрывая взгляда от своей панели управления. – Разве вы не знаете, кто придумывает названия для Астрономического каталога?

– Каталог составляют люди, удобно устроившиеся в креслах в своих кабинетах. С кондиционерами, свежим воздухом и настоящим дневным светом, – сказала сержант. – Люди в белых халатах. Надо было дать ей более адекватное имя.

– А что говорится о ней в Каталоге? – спросил Хастингс, продолжая внимательно глядеть на приборы.

– Почти ничего. Х32-АК-5478, черная дыра Керра-Ньюмана среднего размера и так далее и тому подобное, – ответила Ливитт. – Ничего интересного.

– Я не очень хорошо разбираюсь в астрофизике, – вступила в разговор сержант Риомар. – Что это значит, Керра и как его там?

Лара Ливитт повернула свой стул, чтобы оказаться к ней лицом к лицу. Женщины сидели за противоположными панелями управления в разных концах рубки.

– Это значит, что это заряженная электричеством вращающаяся черная дыра. Она втягивает в себя все пространство вокруг, формируя что-то вроде водоворота. Кроме того, она создает сильнейшее магнитное поле. Мы наверняка почувствуем его влияние на системы связи и где-нибудь еще.

– Я согласна, что это название ничего не говорит о ней… – Риомар разглядывала изображение, мерцающее в центре помещения. – А если мы сами назовем ее?

– Есть идеи?

Лейтенант Тан-Дун подошла к ним с грацией, которую всегда приобретали движения при уменьшенной гравитации при нахождении на капитанском мостике. На всех антигравитационных космических судах в командной рубке гравитацию всегда устанавливали на 80 процентов от стандартной нормы. Все члены команды привыкали к этому еще курсантами.

– Мне ничего не приходит в голову… – Ливитт в задумчивости прикрыла глаза. – Дайте вспомнить… Последние черные дыры, которые попали в Атлас Рукава Ориона, назывались Большая глотка и Пожиратель. У тех, кто это придумал, не очень богатая фантазия.

– Их имена всегда связывают с их способностью поглощать? – спросил Хастингс, не отрывая глаз от приборов. – Действительно небогатая фантазия. И совсем далекая от реальности.

– Люди, дававшие им имена, никогда не видели ни одной так близко, как мы. На самом деле мы одни из немногих представителей человечества, которым удалось это сделать. Мы сами должны дать ей имя…

Лара Ливитт растягивала слова, как это было принято у нее на родине.

– Божье око.

Все дружно повернули головы. Капитан корабля вошла в рубку, не замеченная никем.

– Божье око? – переспросила Тан-Дун с удивлением. – Капитан, я не знала, что вы религиозны.

– Я не религиозна. Возможно, именно поэтому это показалось мне хорошей идеей. Посмотрите на нее…

Они послушались. В иллюминаторах была видна только часть, но то, что они видели, действительно напоминало огромный глаз, лишенный века. Х32-АК-5478 величественно и пристально смотрела на них. Она напоминала глаз хищной птицы или какого-то мифологического монстра. Гигантской пантеры. Благодаря фильтру рентгеновских лучей перед их взором парил черный сфероид, окруженный пламенем, и он гипнотически притягивал взгляды.

– Значит, Божье око? – произнес Хастингс. – Сержант Ливитт, вы, как наш штатный астроном, согласны?

– Да. Оно действительно на нас смотрит. И даже внушает…

– Страх? – улыбнулся Хастингс.

– Именно… Страх. Или уважение. Не знаю. Это впечатляет. Очень подходящее имя. Я зарегистрирую его в судовом журнале, если вы не против, капитан. Укажу, что автором идеи были вы.

– Нет, Ливитт. Вы же знаете, я не люблю быть на виду. И вы наш астроном, так что ответственность лежит на вас. Уступаю вам честь дать ему имя.

– Но, капитан… Это неправильно. Идея была ваша…

– Делайте, как я сказала. Укажите свое авторство. Это будет полезно для вашей карьеры.

Ливитт пожала плечами и широко улыбнулась.

– Спасибо, капитан. Это действительно будет очень неплохо для моего послужного списка.

Внезапно на голографическом изображении черной дыры возникла пунктирная линия красного цвета, проходящая по всему ее контуру над экваториальным диском. Улыбка мгновенно сошла с лица сержанта Ливитт. Вслед за линией показались ряды цифр. Расположение, размеры, масса, угловая скорость… Раздался резкий сигнал тревоги. Сенсоры «Банши» обнаружили нечто аномальное рядом с Горизонтом событий.

Хастингс, лейтенант Тан-Дун и капитан подошли ближе. Красная линия мигала. Ее не должно было там быть, это было совершенно невозможно, тем более на стабильной орбите.

– Что это, Ливитт? – Флоренс повернулась к сержанту.

– Я не знаю, капитан. ИИ анализирует данные. Возможно, скалистое тело, астероид или обломок планеты…

– С таким стабильным движением? И с подобной скоростью? – спросил Хастингс. – Обломок скалы может так лететь?

– Разумеется, нет…. – Сержант растягивала слова сильнее обычного. – Обломок скалы не мог бы… Он бы немедленно упал в гравитационный колодец. Подождите, я как раз получила данные о его структуре…

Все четверо замолчали. Над изображением черной дыры появилось нечто, что, несомненно, не могло быть обломком скалы. Объект состоял из титана, дюралюмина, керамики, углеволокна и полимеров. Это не мог быть астероид. Это мог быть только космический корабль.

Космический корабль на ближней орбите у черной дыры, к которой они приблизились (ко крайней мере, они хотели так думать) первыми? Флоренс положила руку на плечо своего астрофизика.

– Как такое возможно? – спросила она, и Ливитт отрицательно покачала головой. Ее кудри цвета кирпича заколыхались.

– Я не знаю, капитан, – медленно произнесла она. – Это невозможно.

– Но это действительно корабль… – Тан-Дун из-за плеча сержанта указала на красный контур. – И мне кажется, я его узнаю.

Да, они определенно были здесь не первыми.

Вся команда собралась в рабочей зоне. Все хранили молчание.

Под 3D-проектором на потолке парило изображение, увеличенное до максимально возможного размера. К собранным сенсорами «Банши» данным ИИ добавил свои. Не могло быть никаких сомнений: это был космический корабль. Теперь они видели его практически детально.

Он не мог здесь находиться. Это было совершенно немыслимо. И тем не менее не только форма объекта, но и гравитационный след его двигателя не оставлял места для сомнений. Субатомный след, тянущийся за объектом, ясно его идентифицировал.

Первый шок уже прошел. Все члены экипажа, казалось, быстро оправились от него. Флоренс, пребывавшая в таком же изумлении, что и остальные, даже почувствовала гордость за своих коллег. Они практически мгновенно восстановили свою скоординированность и вновь представляли собой высокоэффективную команду, несмотря на то что никогда в жизни, ни в одной экспедиции не сталкивались ни с чем подобным, более того, даже не могли бы этого вообразить. Если бы кто-то из них продолжил пребывать в состоянии ступора, Флоренс показалось бы это вполне логичным.

– Он кажется меньшего размера, чем я его помню.

Мендес первым нарушил молчание, которое длилось несколько долгих минут.

Сержант Риомар наклонила голову, чтобы рассмотреть объект под другим углом.

– Когда вы его видели? – спросила она. – Вы лично на нем побывали?

– Да, – ответил старший помощник. – Учебная поездка на Кернел Прайм. Мне было лет десять. У всех школ есть это маниакальное стремление обязательно свозить детей в столицу Федерации. Нам показали этот корабль изнутри и снаружи, мне он тогда показался просто огромным. Знаете, глазами ребенка…

– Я видела его два раза, – сказала лейтенант Тан-Дун. – Моя семья родом с Анахрона, это в четырех парсеках от Кернела. Я тоже тогда была ребенком. А потом нас повезли туда уже во время учебы в Академии. И тогда этот корабль показался крошечным. Я подумала, как только можно путешествовать на такой посудине…

– Я видела его только на голограммах. – Риомар заставила изображение вращаться. Турбины корабля выглядели непропорционально тяжелыми и большими. – Действительно посудина. Сколько ему может быть лет?

– Около трехсот пятидесяти. – Младший лейтенант Манкевич был необычно возбужден. – Я наизусть знаю все его технические характеристики. Любой инженер двигателей их знает. В течение многих лет это был самый современный и продвинутый корабль, настоящий технологический прорыв эпохи первого прыжка. Это был первый антигравитационный двигатель, который смог сделать то, для чего был предназначен. Самое настоящее чудо, невероятный успех для всего человечества, воплощение его самых смелых стремлений. Это был…

– Вы сегодня необычайно красноречивы, Манкевич, – прервала его Флоренс, рассматривая голограмму корабля со всех сторон. Давать сирианцу Манкевичу разойтись в своем восторге в полную силу было опасно. – Вы похожи на ребенка, который только что получил подарок на день рождения.

– Да, капитан, так и есть. Это и есть подарок. Для любого специалиста по двигателям этот корабль – настоящая легенда. Мы знаем его до последней заклепки. Все системы, детали, кабели… Я мог бы начертить его схему по памяти. И он меня завораживает. Хотя это всего лишь старый, вышедший из употребления корабль. Это был первый…

– Но он не кажется вышедшим из употребления… – заметила сержант Ливитт. – Я ни за что бы не дала ему триста пятьдесят лет. На изображениях в сети он похож на старую кофеварку: с царапинами, сошедшей краской, отвалившимися керамическими плитками. Но здесь сейчас он как будто… выглядит гораздо моложе.

– Согласна, – произнесла капитан. Еще одна тайна. Добавим ее в список. Мы зафиксировали хоть какой-нибудь сигнал с той стороны?

– Пока нет, капитан. – Риомар пожала плечами. – Ничего. С корабля не отвечают на мои сигналы. Возможно, радиация ближе к Горизонту создает помехи. Или магнитное поле. Ну или… Возможно, на борту просто не осталось никого живого.

Флоренс приблизилась к носовой части виртуального космического корабля. На голограмме были прекрасно видны иллюминаторы капитанской рубки и шесть внешних гравитационных турбин старого образца. Можно было даже прочитать номер транспортного средства.

– Это абсолютно бессмысленно. Он не может находиться здесь. Это невозможно.

Капитан повернулась к остальным.

– Кому-нибудь приходит в голову хоть какое-то объяснение? Даже самое абсурдное? После того, что мы наблюдаем, ничто уже не может быть абсурднее.

Все члены команды молчали. Сержант Ливитт нахмурила брови, как будто подумала о чем-то, о чем не хотела говорить.

– Ливитт, слушаю вас, – обратилась к ней Флоренс. – Думаю, у вас уже есть теория или какая-то мысль. Вы с Манкевичем наши эксперты по квантовой физике и кольцам Борромео.

– Ну… – сержант колебалась. – Мне кажется, младший лейтенант гораздо лучше в этом разбирается. Но мне в голову пришла одна мысль.

– Расскажите нам.

Ливитт тряхнула своими темно-рыжими кудрями.

– Хотя это звучит довольно странно… Тут речь может идти о пространственно-временном парадоксе. Космический корабль, который находится в двух местах и в двух моментах одновременно. Это невозможно… Но мы это наблюдаем. Если только это не двойник известного всем корабля. Мы все знаем историю. Ни в одном реестре не упоминается, что этот корабль когда-либо совершал прыжок к черной дыре. Ну и Х32… Божье око было обнаружено только десять лет назад, когда было зафиксировано его радиоактивное излучение. Этот корабль не должен быть здесь. Предполагается, что он никогда не мог бы тут оказаться…

– Но он тут, – подытожила Флоренс. – Это неоспоримо. Манкевич, сигнатура двигателя подлинная? Это не может быть фальсификация, судно-двойник или ошибка сенсоров?

– Нет, капитан, никаких сомнений. – Инженер по двигателям отрицательно покачал головой. – Сигнатура подлинная. Когда речь идет об антигравитационных двигателях, не бывает двух одинаковых энергетических следов. Возможность этого стремится к нулю. Я сравнивал его с архивом. Об этом типе двигателей мы знаем все… Ну, почти все. Единственное, что мне показалось странным, это то, что я не сразу нашел эту сигнатуру. Я имею в виду, что при первом рассмотрении этот след был немного другим, чуть искаженным. Но ИИ сразу распознал его как верную сигнатуру, несмотря на красное смещение.