Граница темноты

Сабино Кабеса

Граница темноты

Sabino Cabeza

FRONTERA OSCURA

Copyright © Sabino Cabeza, 2020

Иллюстрация © Cover Kitchen

© И. Новосадская, перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Победитель Международной премии научной фантастики и фэнтези издательства MINOTAURO

* * *

Научная фантастика не должна забывать о гуманизме – и этот роман отлично с этим справляется.

Роберт Хименес, жюри Minotauro

Новый взгляд на классические темы жанра, который дарит неподдельное удовольствие современному читателю. Настоящее лакомство для любого поклонника научной фантастики.

ConsuLeo* * *

Моей семье за всё.

Луису Сальваго,

потому что без гравитационного притяжения

я бы никогда не покинул свою удобную маленькую орбиту.

Где-то ждет открытия нечто невероятное.

Карл Саган

1

Бортовой журнал капитана.

Исследовательское картографическое космическое судно «Банши», бортовой номер HH3-FDM/31415. Картографическая служба Астронавигационного Альянса Флота ФДМ.

Звездная дата: 15 июля 2560 года.

Запись капитана Ф. В. Скиапарелли, время: 22:40 по стандартной хронологии (допустимое отклонение ±3,2 по индексу Кернела Прайма).

Мы прибыли.

У меня нет слов. Их просто нет. Во всяком случае сегодня. Записывать какие-то технические данные или математические расчеты было бы абсурдом. Сюда должны были отправить поэта, а не группу ученых. Истина не укладывается в уравнения.

Истину нельзя описать словами. По крайней мере, всю.

Конец записи.

Как описать это?

Она бросила взгляд на мониторы над своей головой. На голографической презентации данные стремительно появлялись и исчезали бесконечными рядами. Тысячи, миллионы знаков. Цифры, символы, буквы. Размер, масса, угловая скорость, расстояние, энергия, плотность частиц, гравитационные эффекты… Они уже несколько часов двигались по стабильной орбите, и все это время сенсоры и приборы судна работали без остановки. Они и не собирались останавливаться. Но вся собранная информация давала о нем такое же представление, как аппарат МРТ о личности пациента: то есть никакого.

Оно. Любопытно. Вот она уже и приписала ему какую-то характеристику. Она улыбнулась, как всегда, одной стороной лица. Только левый уголок губ слегка приподнялся вверх, изобразив слабое подобие улыбки. Выглядело это как неприветливая кривая усмешка, именно поэтому среди членов Флота к ней и приклеилось дурацкое и обидное прозвище Полуживая Флоренс. Правая сторона ее лица была разбита параличом еще двадцать лет назад и с тех пор всегда оставалась неподвижной. Если кто-нибудь смотрел на нее с определенного ракурса, то вполне мог принять за киборга. Хотя это совершенно ее устраивало. Если уж говорить о выражении чувств и эмоций, то быть в какой-то степени киборгом очень вписывалось в образ капитана Флота. От капитана ожидали серьезности и сдержанности, и она полностью соответствовала своему рангу. Флоренс была самым молодым капитаном в Федеральном флоте. Немногие до нее удостаивались этого в столь юном возрасте. В год, когда ее выдвинули на звание, ей исполнилось столько же лет, сколько легендарной Урсе Красной, когда она совершила свой Первый галактический прыжок, – тридцать девять. Это произошло два года назад. Два стандартных года. На своей родной планете, Гармонии III, Флоренс только-только исполнилось бы тридцать. Обычная разница между стандартным летоисчислением и хронологиями федеральных планет. Ей не было до этого никакого дела, ведь она практически всю жизнь провела в космосе. Время – величина относительная, как и пространство. Его течение зависит от гравитации.

Гравитация… Сейчас это казалось смешным. Рядом с ним понятия гравитации попросту не существовало.

Она пристально посмотрела на него. Но смотреть было особо не на что. Единственное, что можно было разглядеть сквозь иллюминатор без специальных приборов, были узкие светящиеся кольца, образованные из-за деформации звездного фона, обычный эффект гравитационной линзы. В центре, в абсолютной черноте, был виден круг поменьше: зрачок в радужке гигантского глаза.

Это был не просто аккреционный диск. Сенсоры приборов показывали, что газ, который его окружал, не был достаточно густым, чтобы можно было что-то увидеть без специального оборудования. Но кое-что было видно: какая-то размытость, от которой хотелось протереть глаза, как будто они были полны слез. Или как будто ты провел бессонную ночь на дежурстве. Или в пьяном угаре с коллегами, проснувшись с похмельем и в чужой постели. Таких ночей у нее было меньше, чем дежурств. Но утро после них было похожим: отвратительный привкус во рту и боль во всем теле.

Флоренс протянула правую руку к сканерам. Включила фильтры рентгеновского и гамма-излучения. И увидела.

Каким оно было на самом деле? Черным? Она никогда не думала, что что-то настолько черное может быть таким сверкающим. Название не отражало его сути. Оно было черным для человеческого глаза и сверкающим для Вселенной. То, что на первый взгляд казалось огромной тенью, внезапно превращалось в гигантскую звезду, взрывающуюся оранжевым светом. Гигантская звезда, в центре которой зиял черный зрачок. Она снова задумалась об образе глаза. Теперь он казался ей огромным, безжалостным, окруженным огнем. Огнем Творения мира. Так могло выглядеть только Божье око.

Нет, Флоренс не была верующей. В наши времена разве остались верующие среди ученых? Но сейчас, глядя на него из глубины своего кресла, она почувствовала, что цепенеет. Огромный немигающий глаз. Огненный глаз, смотрящий прямо на нее. Только на нее, вдруг ощутившую себя мельчайшим, микроскопическим, ничтожным комком материи, которую отделяла от этого испепеляющего радиационными лучами взгляда лишь керамическая оболочка космического корабля, подобная ореховой скорлупке.

Она снова протянула руку к панели. Не глядя – она знала ее как свои пять пальцев. Включила аудиосистемы, которые трансформировали поток энергии, исходивший от него, в звуковые волны. Внезапно кабина взорвалась адским грохотом, рыком миллионов драконов, стонами миллиарда обреченных душ. Таким был Божий глас, достойный Его ока. А если бы они приблизились к нему, то ощутили бы и Божественную мощь.

Как не уверовать в его присутствии? Флоренс была ошеломлена. Она смотрела, как тонкий светящийся диск медленно движется по экватору, как переливчатый свет окутывает центральный черный сфероид, сплющенный по полюсам, как раскаленная материя растекается вокруг. Она наблюдала за ним с любопытством зоолога, который с безопасного расстояния изучает хищника, только что закончившего пожирать свою дичь и дремлющего на солнце. Но даже с этого расстояния дыра зияла на треть всего пространства фронтального иллюминатора. Дыра… Любопытно. После стольких столетий люди все еще продолжали называть дырами то, что в действительности представляло собой сферическое нечто невыразимой черноты, чья пасть скрывала то, что никому так и не было известно. Игры человеческого разума и восприятия, неспособного вырваться за пределы трехмерного пространства.

Она осознала, что не знала, как его называть. В базе данных название представляло собой набор символов: X32-AK-5478. Эти цифры не несли никакого смысла для тех, кто не был знаком с кодами Картографической системы Флота. Это имя не было достойно его величия.

Дверь в кабину за спиной Флоренс открылась, но она не слышала этого.

– Капитан! – Она не реагировала. – Капитан!

Только когда вошедший тронул ее за плечо, Флоренс вздрогнула и обернулась. Правой рукой она выключила аудиосистему.

– Да? Что вы хотели, Мендес?

– Капитан, извините, но… Что случилось? Вы нас изрядно напугали…

Левый уголок ее рта приподнялся. Она позволила силам природы увлечь себя.

– Извините. Я хотела услышать голос нашего нового друга.

– Да уж! Мы все его услышали!

Старший помощник сел рядом с ней, тоже завороженный картиной, которая открывалась в иллюминаторе. Черная дыра зияла перед ними во всей своей непостижимой мощи. Гигантская воронка, ведущая в никуда.

– Это невероятно, – произнес он, удобно устраиваясь в кресле. – Я всю свою вчерашнюю смену глядел на него, но не додумался включить аудио. На это можно смотреть бесконечно. Как на закат: смотришь, пока уже не ослепнешь от света.

Капитан улыбнулась.

– Вы ведь родились в звездной системе класса G?

– Да, на Барбанне. Хотя тамошнее солнце уже нельзя сравнить с этим. Не знаю, понятно ли я выразился.

– Да, я понимаю. Я ведь тоже с подобной планеты. Хотя у нас на Гармонии солнце более красное.

– Конечно, Гармония… Я никогда вас не спрашивал: вы с Гармонии III или IV?

– Три. Это единственная планета системы, где стоит жить. На Четвертой холодно и мрачно, ее атмосфера почти непригодна для дыхания.

– Я бывал на Четвертой. Унылое местечко. – Мендес поднялся и повернулся в направлении двери. – Я должен вернуться к своему отчету. Просто хотел убедиться, что с вами все в порядке.

– Пойдемте. – Капитан тоже встала. – На сегодня достаточно. Приборы продолжают работать. Кажется, там данных уже хватит на пару тысяч галактических энциклопедий.

Перед тем как отключить фильтры, Флоренс еще раз взглянула на зияющую дыру. Божье око смотрело прямо на нее, не мигая. Божье око… «Почему, собственно, не Око Люцифера? – подумала она с улыбкой. – Они ведь вроде бы были отец и сын, разве нет?» Флоренс была не сильна в религиоведении.

Она провела пальцем по виртуальной панели, и глаз исчез.

– Я с вами, Мендес.

Шторка иллюминатора медленно поползла вниз, скрывая мир теней и его обитателя.

2

Одним из немногих преимуществ ранга капитана была отдельная каюта. Места на корабле было немного, и все другие члены экипажа были вынуждены делить каюты на двоих. Три каюты на шесть человек. Всего семеро, включая Флоренс. «Банши» было маленьким судном даже по меркам Федерального флота. Корабли Картографической службы не были ни больше, ни современней всех остальных, по крайней мере в том, что касалось условий проживания команды.

Большую часть пространства на судне занимали огромные приборы. Картографические исследования требовали длительных перелетов и бесконечных стоянок исследовательского корабля, но удобство членов экипажа, похоже, совсем не беспокоило чиновников Федеральной администрации.

Платили за эту работу, к слову, не так уж плохо. Но не это привлекало сюда людей определенного склада. Картографы двадцать шестого века были людьми, жаждущими исследований, решительными, способными на все, готовыми мириться с практически любыми неудобствами. Это были отлично образованные люди в хорошей физической форме. Планетарная или межзвездная картографическая экспедиция могла длиться больше месяца по стандартному летоисчислению, поэтому от членов экипажей Картографической службы Федерального Астронавигационного Альянса требовалась способность выдерживать весьма непростые бытовые условия. Жертвовать всем ради науки и нового знания.

Тщательно подобранные члены команды должны были соответствовать определенному психологическому профилю. Это были люди без семейных связей и особых эмоциональных привязанностей, готовые проводить долгие месяцы вдали от какой бы то ни было цивилизации. В конце концов, экипаж каждого корабля сам становился настоящей семьей со всеми своими плюсами и минусами. Разумеется, не обходилось без конфликтов, хотя в целом они были нечастым явлением. Всех этих людей объединяло одно – истинная страсть к познанию Вселенной.

Флоренс была одержима этой страстью с самого детства. Ее родная планета, расположенная в медиальном квадранте Рукава Ориона, была известна своим невероятным звездным небом, уникальным среди обитаемых миров. Она целыми часами могла наблюдать за скоплениями газов и звездной пыли, колышущимися среди всплесков полярного сияния, благодаря относительной близости планеты от туманности, которая когда-то очень давно была умирающей звездой. Флоренс, сколько себя помнила, всегда задавалась вопросами: что же там, еще дальше, что было до всего и что будет после всего. Поэтому выбор астрономии, а потом галактической картографии в качестве профессии был для нее логичным продолжением непрекращающегося поиска ответов на свои юношеские вопросы.

И вот сейчас, в сорок один год, Флоренс была капитаном картографического исследовательского корабля. Тесного и неудобного, но которому посчастливилось побывать у самого края черной дыры, одной из тех немногих, к которым удалось хоть сколько-то приблизиться за всю историю человечества. После Первого прыжка Красной и ее Веселой Семерки прошло триста пятьдесят лет, но исследователи смогли подобраться не более чем к дюжине черных дыр. Рассчитать прыжок было очень сложно. Длиннейшие расчеты требовались даже для обычных звезд класса G и обитаемых планет, что уж говорить об этих невероятных, невообразимых космических поглотителях всего сущего. Для них требовалось нечто большее, чем расчеты: огромная смелость, вернее даже было бы сказать – безумная.

Во-первых, было крайне сложно определить местоположение черной дыры. В Рукаве Ориона, по крайней мере на том расстоянии, которое было доступно для существующих технологий Прыжка, было очень мало дыр, нанесенных на карту. Да, все знали о тех дырах, которые испускали сверхсильное излучение, или формировали двойные звезды, или, сами по себе будучи невидимыми, сильно искажали орбиты других звезд… Но сверхмассивные черные дыры в центре Галактики находились вне доступа любого космического корабля, каким бы оснащенным он ни был. Ну и само собой разумеется, Стрелец А, чудовищная пропасть в самом сердце Млечного Пути, был недоступен. На то были тысячи причин, а попыток достичь его было совершено уже великое множество.

Многие погибли, совершая эти попытки. Разумеется, никто точно не знал, что с ними произошло. Если космический корабль перестал посылать сигналы и не возвращался в запланированный срок, его считали погибшим. Слишком многое могло пойти не по плану, поэтому никто не заморачивался описанием причин, по которым могла произойти катастрофа. Посылать спасателей было в любом случае бессмысленно. Да и экипажи кораблей, решившихся на экспедицию, прекрасно знали, на что шли и чем рисковали с самого начала.

Официальные экспедиции к черным дырам начались в двадцать третьем веке, и с тех пор в этот опасный путь отправились сто сорок три корабля. Сто тридцать два из них не вернулись. Катастрофический процент неудач, который, однако, не пугал смельчаков, снова и снова совершающих этот рискованный эксперимент. Разумеется, тех, кто добивался успеха, ждали небывалые почести. До сих пор вернуться удалось только одиннадцати кораблям. Имена их экипажей золотыми буквами были вписаны в анналы Федерального флота. Благодаря им человечество получило ценнейшие сведения о двойных черных дырах, о дырах, вращающихся и невращающихся, гигантских и относительно небольших. Эти данные были воистину уникальны для разработки алгоритмов космической навигации и рискованных гиперпрыжков. «Банши» был двенадцатым кораблем, который добился успеха. Разумеется, Федерация еще об этом не знала. Если бы им удалось благополучно вернуться из экспедиции, всех членов команды ждали слава и почести, а также весьма существенная денежная награда.

До сих пор еще никто не смог подобраться ближе к какому-нибудь из этих левиафанов, скрывающихся в звездном океане. Флоренс вдруг вспомнила, как во времена учебы в Академии однажды наткнулась на древние карты Старой Земли. Из тех времен, когда земные океаны были границей известного и неведомого мира. На полях карты были изображены мифологические чудовища, которые, по убеждению моряков, жили в морских глубинах. Иногда они всплывали на поверхность, чтобы утащить на дно попавшиеся им на пути корабли.

Здесь, несомненно, было логово одного из таких чудовищ. Оно пряталось среди радиационных лучей и частиц, разгонявшихся до скорости света в своих тщетных попытках вырваться за Горизонт событий. Это чудище было способно утянуть их корабль на самое дно. Дно, которое находилось в какой-то иной Вселенной, место, из которого не возвращаются, из которого не может вырваться даже свет.

То, что смертельный риск и огромное количество неудач не отвратили человечество от повторных попыток приблизиться к черным дырам, можно было объяснить только одним: стремление людей выйти за пределы постижимого и вероятного.

А что во всей Вселенной ближе всего к понятию пределов? Сингулярность черной дыры – точка в самом ее сердце.

Просматривая голографические записи, сделанные за последние часы, Флоренс тоже задала себе этот вопрос. Почему? Почему я вызвалась добровольцем для участия в этой экспедиции? Зачем я убедила свою команду взяться за эту работу? Последний успешный прыжок в область черной дыры произошел двадцать лет назад. Двойная звездная система голубого супергиганта и черная дыра кружились в смертельном менуэте, который закончился бы поглощением звезды через несколько миллионов лет. Тогда экспедиции удалось добыть данные, необходимые для разработки первых прототипов аккумуляторов излучаемой энергии из Горизонта событий. Теория была неплохой, хотя, разумеется, должно было пройти еще много лет, пока ей можно было бы найти практическое применение. Пока она была в зачаточном состоянии, но открывала большие перспективы. По крайней мере, для экипажа, добывшего необходимые данные: «Матрикандер», энергетическая корпорация номер один в мире, сделала их богатыми. Экспедиция, возможно, не принесла им славы, но принесла большие деньги.

Флоренс не гналась за богатством. Ранг капитана Флота обеспечивал ее всем необходимым. После окончания Академии она могла бы заняться каботажем или поступить на судно, исследующее ресурсы близлежащих планет, она даже могла бы сделать карьеру в Федеральном военном флоте, управляя супероснащенными новейшими кораблями и с годами поднимаясь все выше по карьерной лестнице.

Но Флоренс решила строить свою жизнь по-другому. Туманность Спираль в созвездии Водолея, находящаяся всего лишь в нескольких световых годах от ее родной планеты, всегда освещала ночное небо, которое она наблюдала в детстве. Ее называли Божье Око, она царила над планетой каждую ночь с вечера и до утра. Флоренс только теперь задумалась, не поэтому ли она назвала Х32 Божьим оком. Еще один вездесущий и всевидящий глаз. Те, кто жил на планетах, близких к Спирали, поневоле верили в богов и небесных существ. Люди нуждаются в вере, им необходимо верить во что-то, что возвышалось бы над их обычной жизнью, в тайны и загадки, которые наука не может раскрыть. Это старо как мир.

Флоренс тоже нуждалась в тайнах и загадках, но только в строгих научных рамках. Лишь тогда, по ее мнению, они были достойны поиска решения. Иначе что это за истина, если ее нельзя найти с помощью математических вычислений? Такое мировоззрение не способствовало ее популярности, обычно ее считали холодной и слишком рациональной. Это и было основной причиной ее отшельнического образа жизни, который, впрочем, ее вполне устраивал. Все вокруг были убеждены, что главная страсть Флоренс – это ее работа. Флоренс не особо это заботило. Забавный парадокс заключался в том, что она практически никогда не бывала в одиночестве. На тесном картографическом корабле, где протекала основная часть ее жизни, даже чтобы побыть одному, надо было занимать очередь.

Истинная причина замкнутости Флоренс не имела ничего общего с математикой. Двадцать лет назад произошла авария, которая парализовала не только половину ее лица, но и ее сердце. Флоренс так и не смогла облечь в слова то, что она почувствовала тогда. Это был обычный несчастный случай, один из многих, которые происходят с теми, кто осмеливается связать свою жизнь с космосом. И в этой аварии погиб мужчина, которого она любила. Ей было очень сложно решиться открыть свое сердце этим отношениям. Флоренс долго сомневалась, прежде чем приняла решение. Но она приняла его и была счастлива, очень счастлива. Потом ее любимый погиб, и опустошение, которое пришло вместо счастья, было столь велико, что могло сравниться с той бездной, которая сейчас простиралась перед ее глазами. Флоренс отдала этим отношениям так много, и все оказалось напрасно. Тогда она раз и навсегда решила для себя, что любовь – нерентабельное предприятие. Поэтому Полуживая Флоренс полностью посвятила себя работе и забыла обо всем остальном. По крайней мере, попыталась забыть.

Кто-то постучал костяшками пальцев в дверь ее небольшой каюты.

– Входите! – Флоренс закрыла на экране свой личный дневник. В дверях возник старший помощник.

– Обед готов, капитан. Мы ждем вас.

– Спасибо, Мендес. Чем сегодня шеф нас порадует?

Старпом улыбнулся. Это была обычная шутка среди их команды. Шефом они называли пищевой синтезатор – «Шеф Орландо» – по названию компании-производителя «Орландо Нутрисистемс», поставлявшей свое оборудование на все корабли Федерального флота. Разумеется, руководство закупало только базовые модели, производившие тюбики с пюре или кашами и растворимые таблетки, из которых получалось нечто, похожее на жидкую грязь. Грязь разных цветов и с разными вкусами, полезная и питательная, но надоевшая до тошноты. Первое, что делали астронавты, когда прибывали на какую-нибудь обитаемую планету, бежали насладиться едой. Настоящей, несублимированной едой. На огромных космических кораблях и роскошных круизных суднах и во время полета подавали настоящие продукты, а не полезную гадость в тюбиках. Но на маленьком картографическом судне выбора не было.

– На первое – суфле из лосося, а на второе – фаршированные куропатки. На десерт можно выбрать ореховое мороженое или мандариновый сорбет, – ответил старпом.

Флоренс улыбнулась половиной рта. Блюда действительно так назывались. Сегодня они получат пюре четырех цветов: лососевого, коричневого, бежевого и мандаринового. У программистов, настраивающих пищевой синтезатор, несомненно, было чувство юмора. Однообразие блюд они компенсировали пафосностью названий.

– Пойдемте. Не будем заставлять шефа ждать.

– Есть новости? – спросила Флоренс, снимая контейнер с едой с панели синтезатора.

Она заняла капитанское место во главе стола.

– Да, капитан, – оператор телеметрических систем сержант Ливитт поглощала свое лососевое пюре с таким видом, как будто действительно наслаждалась изысканным блюдом. – Мы смогли определить плотность в секунду частиц из потока с Горизонта. И она достаточно высокая. Не настолько, чтобы аккреционный диск был виден невооруженным взглядом, но вполне достаточно. Там высокий уровень излучения, особенно рентгеновского и гамма.

– Насколько это опасно?

Флоренс погрузила ложку в свою еду и скривилась. Консистенция блюда была как у детского овощного пюре.

– На первый взгляд опасности нет. Хотя, если бы мы прибыли сюда пару тысяч лет назад, увидели бы красивые газовые выбросы с полюсов. Данные говорят о том, что некоторое время назад дыра поглотила звезду-компаньона или блуждающую планету, возможно, это был астероид большого размера.

– Что ж, – сказала Флоренс, доедая первое блюдо, – нам повезло, что это случилось так давно и мы сами не превратились в газ, подлетев так близко. Что еще?

– Пока больше ничего, капитан. На таком расстоянии турбулентность не позволяет больше ничего увидеть. Возможно, нам стоило бы подобраться поближе…

– Я не позволю так рисковать, пока мы не будем уверены, что это безопасно. Работайте пока с сенсорами дальнего радиуса. Уверена, что астрономы из «Кернел Прайма» и сейчас позавидовали бы нашему положению. Старший помощник…

– Да, капитан? – Мендес уже приступил к коричневой кашице из второго блюда, он не любил рыбу. Синтезатор производил только один вариант меню каждый день, поэтому приходилось есть то, что приготовил шеф Орландо по своему выбору.