Сделай мне красиво!

А может, еще и не просвистят. Девочке в монастыре, поди, одиноко и страшно? Все чужое, порядки строгие, лица незнакомые. Она с радостью домой вернется. Бегом побежит! Все-таки родня, какая ни на есть, куском ее не обделяли, не в лохмотьях ходила. Обетов Лотта пока не приняла, бог не обидится. Лечить и в Ринге можно, недужных на ее век хватит. С теткой и дядей в своем дому пригожее жить, чем в заключении каменном. Надо будет в другой раз Лотте предложить за стену проводить его повозку, а там догони их! Нет, заметить могут, ему с селедкой Нисиминой ссориться не с руки. Значит, пусть в повозку ночью залезет, в просторный мешок среди тюков незаметно будет. Так и вывезет тишком. Он еще спросит за пропажу племянницы любимой с монастыря! Пусть заклад возвращают! Точно! Нет девицы, нет вклада! Повеселел Теренс и поехал дальше, насвистывая задорную песенку.

***

Никак мне не удавалось поймать ту пансионерку для предметного разговора о магии. Имя узнала, Анита.

Девушка меня ловко избегала. В библиотеку стала заходить в компании подруг, не при них же о таком беседовать! Пришлось изучить расписание занятий ее группы, чтоб подкараулить.

– Анита!

– Чего тебе? – недовольно обернулась она.

– Поговорить. Ты мне хороший совет дала. Ты тоже? – я пристроилась и пошла с ней рядом по дорожке, обсаженной буксом.

– Что тоже? – высокомерно выпрямилась она.

– С даром? – спросила почти шепотом.

– Не понимаю, о чем ты. И прекрати меня преследовать. – Анита смерила меня высокомерным взглядом и ускорила шаг.

Я задумчиво жевала стебелек тимофеевки, глядя ей вслед. Точно она знает и скрывает. Со мной делиться не собирается, а жаль. Очень жаль.

Мне в лекарской понравилось. Трудницы приносили из леса и луга корзины трав, сестра Поликсена учила в них разбираться, связывать пучки суровой ниткой и вешать на решетку сушить под навесом. Ромашку, тимьян, мяту, клевер, медуницу. Только вылечить больше никого не получалось, хотя я очень старалась.

В первые дни в лекарне был ажиотаж, половина монастыря перебывала с реальными и выдуманными проблемами. А как не побывать, если Просперо вот он, гоголем ходит, все понимает, слышит и разговаривает! Матушки из-за него чуть не передрались. Единственный молодой и здоровый мужчина на весь монастырь! Делиться надо! А мать Лаура три ночи заняла, Нисимина, Роберта с Поликсеной по одной отбили, а остальным что? Объедки с барского стола? Это не по-божески! Бурление и недовольство воцарились вместо благостной тишины и приличных бесед. Две монашки даже подрались, выясняя, кто более достойна телесной радости. Пытались залучить бесхитростного парня попользоваться и не поделили.

Патер Фернан негодовал, метал громы и молнии, потрясая посохом над головами провинившихся. Такого непотребства старые стены еще не видели. Пожалуй, и правда его надо выдворять из монастыря, до приезда проверяющего! Бунта матери Лауре точно не хотелось. Но и терять красивого любовника тоже. К тому же Матис обещал вместе с сыном уйти, кто за садом будет следить? Не много людей мечтают в такой глуши жить.

Мать Лаура уже пожалела, что отписала в консисторию. Впрочем, не отпиши она, это сделал бы патер Фернан! Вот уж упырь жадный до власти, к чужой радости завистливый! Не узнал бы никто, рты монашкам заткнуть несложно, обет молчания и стихли все разговоры. Было бы все по-прежнему. И садовник на месте, и молодой конюх при ней. Эх, придется отказываться от мужчины. А то окажется она без должности. Ладно, все-таки, хоть и глухой у них угол, а все ж купцы ездят, поставщики, возчики бывают молодые, грузчики… Мать Лаура вспомнила неопрятных, грубых, бородатых возчиков и скрипнула зубами. Так она не оголодала еще.

Свое-то лучше, да никак его не спрячешь! Разве что сказать, что эффект был временный? Пусть Просперо притворится, что недуг вернулся! Тогда и монастырю польза, и Матису, и ей, и Просперо. Не настолько же он глуп, чтоб не понять своей выгоды? А кого виноватым назначить? Лотту. Все равно у нее больше не получилось никого исцелить. А раз с девчонки больше толку нет, то пусть и отвечает за весь переполох. Магистр разберется. Мать Лаура хищно оскалилась.

Планов матери Лауры я не знала, поэтому мирно помогала Поликсене растирать порошки, училась делать мази, щипала корпию, рвала ветхое полотно на бинты.

– Достукалась, никчемука? – в лекарню вошла мать Нисимина. – Велено тебя запереть в подвале.

Я только рот раскрыть от удивления успела, а две плотные трудницы уже меня от стула оторвали и за локти подхватили.

– Это что еще? – запнулась Поликсена. – За что?

– Аббатиса приказала!

Что она, с ума сошла? То обласкала, келейку собственную выделила, догадавшись, что житья мне от других послушниц не будет, книг надавала, конфетами и пирожными со своего стола кормила… А, наверное, магистр приехал? Мать Лаура меня спрятать от него хочет? Тогда понятно. Не сопротивляясь, пошла с трудницами.

Надеюсь, подвал будет теплый, светлый и благоустроенный?

Глава 9

Магистр Кристобаль брезгливо кривил губы. За ним в полушаге следовали мать-аббатиса мать-экономка и духовник монастыря. Старикашка громко и назойливо стучал посохом по каменным плитам, что невероятно раздражало магистра. Именами себя магистр решил не затруднять.

– Порядок у вас образцовый, – нехотя выдавил магистр. Они обошли весь монастырь от часовни до мастерских и хозяйственных помещений.

Всюду чистота, розы цветут, птички поют, накормили его очень достойно, покои отвели приличные, из трех комнат в отдельном флигеле. Людей разместили в странноприимном доме, предложили мыльню и завтрак.

– Так что у вас стряслось? – недовольно процедил магистр.

Десять дней верхом кого хочешь сделают недовольным! И людей, и лошадей, неизвестно, кого больше. Если выяснится, что из-за ерунды его дернули, то он никого не пощадит, всем достанется.

– Мы по скудоумию приняли за чудо временное улучшение в состоянии одного калеки, – сокрушенно вздохнула мать Лаура. – Простите глупых.

Магистр вскипел. Десять дней отбивать зад из-за подобного? Да он своими руками задушит!

– Нам не так давно привезли девушку, месяца еще нет. Подозреваю, что она ведьма. Юная, необученная, большого вреда причинить не успела, видно, пробовала силы на нашем глухонемом конюхе, – аббатиса заискивающе улыбнулась.

– Что скажете, патер? – магистр перевел тяжелый взгляд на старика.

– Подтверждаю. Конюх стал слышать и заговорил, но то было бесовское наваждение, не более, – отец Фернан нервно прогладил бороду пальцами.

– То есть, вам показалось, что улучшение было? – магистр прикрыл глаза чтоб не увидели его ярости от ложного вызова. – Зачем юной ведьме опыты на конюхе проводить?

Мать аббатиса вспыхнула.

– Парень весьма привлекателен, она, вероятно, решила его обморочить, чтоб развратничать всласть. Известно же, что порок их суть. Вряд ли она намеревалась бескорыстно его исцелить.

– Что привлекательный парень делал в женском монастыре? – магистр прищурил глаза. – Он ведь не евнух?

– Он вырос здесь с младенчества! – вспыхнула аббатиса. – Глухонемой недоумок, сын садовника… мы к нему относились, как к ребенку! Жалели…

– Это делает вам честь. Жалость к сирым и убогим богоугодна.

Призвали Просперо. Убогим он не выглядел, к разочарованию магистра. Румянец во всю щеку, блестящие глаза, шапка кудрей. Шелковую рубашку он снимать наотрез отказался, очень она ему понравилась. И обтягивала широкие плечи весьма соблазнительно.

Магистр заметил пылкий взгляд парня на аббатису и поморщился. Он очень не любил, когда из него делали дурака.

– Глухонемой? – ровным голосом спросил он, стараясь не выплеснуть раздражение.

Парень закивал головой и замычал, указывая себе в рот.

– Хорошо. Этот свободен. Всех послушниц по одной ко мне в кабинет. Наедине.

– Магистр! Невинные девушки наедине с мужчиной! – ахнула аббатиса.

– Вы меня за кого принимаете? – Грозно нахмурился магистр. – За насильника и сластолюбца? Это оскорбление Ордена!

– Будет исполнено, ваше высокопреподобие, – сдалась аббатиса.

Эх, а она уже и столб на заднем дворе приказала хворостом посуше обложить и маслицем полить… приказ магистр должен отдать, а они уже со всем усердием его исполнят! Будто не устал с дороги, зачем ему допросы бесконечные?

Девушки в черных рясах стали заходить в выделенный магистру кабинет. Кланялись, пугались знака Ордена и блеяли, блеяли, блеяли! Артефакт правды горел у него на груди огнем, врали ему напропалую. Только одна вдруг бросилась в ноги.

– Магистр! Умоляю, будьте справедливы! Лотта вовсе не ведьма! Она лечит словом! Я так заикалась, что все смеялись надо мной! Батюшка отправил в монастырь, а теперь скоро заберет меня обратно, он написал, что уже и жениха нашли, раз я исцелилась! – Девушка достала из-за пазухи измятый листок письма и протянула магистру.

Он брезгливо его проглядел по диагонали и вернул девушке. Приказал подняться и сесть на табурет.

– Лотта меня спасла от монашеского покрова, у меня муж теперь будет, и детки появятся. Спасите ее! Она не ведьма, она святая! Просперо врет, его аббатиса от себя отпускать не хочет, они любовники! – выпалила послушница с покрасневшими щеками.

Это магистра нисколько не удивило, он и сам предположил то же самое, хватило одного взгляда на ладного парня и еще не старую аббатису. Парень скрывать свои чувства еще не научился, по его лицу магистр мог читать, как по открытой книге.

– Как твое имя, дитя?

– Семела, ваше высокопреподобие.

– Говоришь, святая?

– Позвольте мне все с самого начала рассказать, ваше высо…

– Магистр, для быстроты, – поморщился Кристобаль.

Артефакт на груди радовал приятной прохладой. Девушка не лгала. Магистр задумчиво на нее посмотрел. Сказки? Вот как? Магия слова была известна в королевстве, только давно, очень давно, такого мага не встречалось. Разновидность магии разума. Интересно. Епископ будет весьма доволен. Может, и уехать удастся из этого захолустья. А как же? Ценного мага кому попало не поручишь провожать. Столица, да… магистр мечтательно прикрыл глаза.

– Аббатиса уже костер наладила, вас только ждали! – Отчаяние в словах послушницы выбило его из приятных мечтаний.

– Что?! – Магистр рывком встал. И снова сел. Без него не начнут. У-у, змея подколодная, до скромного лакомая! – Послушницу Корнелию я еще не допрашивал? Давай ее сюда. Остальные пусть прочь идут. И ты иди, дитя, спаси тебя Пресветлая!

Послушница Корнелия краснела, бледнела, запиналась, блеяла, однако же расколоть это гнилой орешек магистру труда не составило. Аббатиса приказала оговорить Лотту? На что только блудливые бабы не пойдут ради похоти! Сказки были. Сон был. Пробуждение было. Чувствует себя девица хорошо, и даже ходить по ночам в забытьи перестала. Лотту к лекарке определили, но там у нее успехов не случилось.

Магистр усмехнулся. И не могло случиться! Магия разума материя тонкая, это не гнойные нарывы вскрывать, их чистить надо огнем и железом, а не наговорами! Аббатиса решила, что девочка бесполезна и пустила ее в расход. Похотливая дура.

– Кто у вас лекарь?

– Сестра Поликсена.

На сегодня магистр решил прекратить допросы. Узнал достаточно. Как раз и брат Освальдо вернулся с докладом, поспрашивал людей, покрутился по монастырю. Как бы аббатиса не притравила девушку в темнице. Змея ради своего любовника и магистра прирезать может, а на девицу свалить, дескать, ведьма кинулась с ножом, спасти не успели, горе какое! И такое магистру встречалось. Немало отметин на коже приучили к осторожности.

Весь монастырь разложился из-за красавчика, монашки даже дрались из-за очереди. С тем просто: кастрировать, выпороть и пусть дальше работает. Или с целыми гениталиями, но на каторге. Ишь, пристроился в теплое место! На казнь он не наработал, к сожалению.

Магистр криво ухмыльнулся и призвал четверых стражников.

– В темницу ведите, – приказал он аббатисе.

– Да там, – замялась аббатиса. – Неудобно вам будет допрашивать. Давайте мы ведьму сами приведем на ваш суд, ваше высокопреподобие.

Ее слова еще более укрепили намерение магистра немедленно спуститься в подвалы. Не доведут. Мигнет змея, и не дождется девушка помощи, придушат, дело-то простое, недолгое! Или иглой отравленной кольнут. Магистр с отвращением посмотрел на шею аббатисы.

– Мы идем в подвалы прямо сейчас. С вами.

Стражники стукнули древками алебард. Аббатиса скривилась, но покорно пошла вперед. Два стража, аббатиса, два стража, магистр. Брат Освальдо пристроился в арьегарде. Любопытен был брат, но для шпиона это профессиональный недостаток.

Лестница, коридор, еще лестница, внутренний двор, круглая башня. Навесной замок аббатиса открывала долго и безрезультатно.

– Замок приржавел.

– Другого хода нет? – мягко улыбнулся магистр.

– Нет.

Магистр кивнул стражнику. Стражник размахнулся алебардой, снес замок вместе с петлями.

Дверь со скрипом распахнулась. Пахнуло холодом и сыростью.

– Прошу вас, – магистр вежливо указал на спиральную лестницу.

Аббатиса поняла, что если она еще промедлит, ее просто подтолкнут в спину. Принесли бесы этого магистра! Она так все прекрасно придумала!

Последние ступени оказались покрыты водой.

– Что это?

– Ручей пробился и подмыл фундамент, – пожала плечами аббатиса и подернула шуршащий атлас рясы. Ее, слабую женщину, не заставят же лезть в воду? – Темницы там.

– Показывайте, – скрежетнул магистр.

– Но там вода!

– И она прибывает, – елейно вставил брат Освальдо.

Пришлось аббатисе ступать в воду. Шелковые туфельки сразу намокли и раскисли. Ряса путалась в ногах, став неподъемной.

– Вот, – аббатиса указала дверь. Неловко взмахнув рукой, уронила ключи в воду. Темный поток нес листья и щепки, крутился, прибывая на глазах. Кто там увидит, куда она пнула связку? – Ах, простите! Поскользнулась.

Стражник наклонился и осклабился, поднимая из воды мокрые ключи. Связка ударила его по сапогу. Вот же неудача! Аббатиса сжала кулачки в широких рукавах.

– Ах, мне дурно, – аббатиса начала оседать. – У меня судороги!

– Открывайте, брат Флорен, – не обратил на нее никакого внимания магистр.

Аббатиса пыталась отойти назад. Ей же плохо, она вот на стеночку тут обопрется…

– Стоять, – что-то холодное и острое ткнулось ей в бок. – Не двигаться!

Дверь темницы распахнулась, из нее с шумом вылился поток воды, окатив всех малым не до пояса.

– Сыровато тут у вас, – светским тоном заметил магистр, не шелохнувшись.

– На костре подсушили бы, – огрызнулась аббатиса, поддергивая тяжелые от воды рукава. Ее драгоценная ряса из лилового виринского атласа! Она же от воды разводами пойдет!

Девушка, мокрая насквозь, в серой холщовой рубашке, стояла на столе и держалась за решету окна. Как окна? В ту дыру и кошка бы не пролезла. Повернулась медленно, будто не веря, что дверь открылась. Бледная, глаза ввалились, губы искусаны.

Стражник бросился вперед, подхватывая тонкое тело под колени. Словно того и ожидая, девушка упала на его плечо, теряя сознание.

– Смерть в воде так же бескровна, как и на огне, – заметила аббатиса с намеком.

– Гуманно, – кивнул магистр, хватая аббатису за плечо и швыряя ее в камеру. – Запирайте, брат Освальдо.

– Вы не смеете! – завизжала аббатиса, кидаясь к двери. – Я настоятельница!