Звёздочка

Август замолчал, неловко отворачиваясь. Его пальцы судорожно сжали край столешницы. Он хотел, чтобы его спросили, но, когда спросили, в голове не нашлось ничего, кроме лжи и пустых отговорок.

Коля больше не смотрел на него. Он подошёл к дивану, поднял с пола первую попавшуюся футболку – тёмную, чтобы не так было видно грязь – и бросил её Августу прямо в руки.

– Одевайся. Быстро. Мы уже опаздываем.

В его голосе не было ни прежней ярости, ни даже усталости. Только плоское, безразличное упрямство. Август молча, движениями робота, стал натягивать футболку. Ткань прилипла к влажной коже, и ему пришлось с силой дёрнуть её вниз. Каждое движение отзывалось тупой болью в раскалённой ступне.

Они молча вышли из лофта. Август ковылял, хватаясь за стены, а Коля шёл впереди, не оглядываясь, лишь на полшага замедляясь на поворотах. Он не предлагал помощи, и больше не спрашивал, все ли в порядке. Это молчаливое игнорирование жгло сильнее любых упреков.

В лифте Август прислонился к зеркальной стене, закрыв глаза. Мир снова поплыл, но теперь не от химии, а от слабости и дикого внутреннего напряжения. Он чувствовал, как брат стоит в полуметре, ровно дышит и смотрит в телефон, отвечая на сообщения. На Августа нахлынула новая волна обиды и ревности. Ему так плохо, а Коля думает только о сделке.

Он украдкой взглянул на брата. Тот смотрел в экран – на его лице не угадывалось ни тревоги, ни сочувствия. Август, как ребенок в истерике, обтерся лицом об стекло. Коля привёл его к чёрному, немаркому внедорожнику. Август с трудом втиснулся на пассажирское сиденье, закинув больную ногу в проход. Ремень безопасности казался необычайно давящим и тяжелым. Коля завёл мотор, и в салоне зазвучал какой-то подкаст.

Первые минуты они ехали в полной тишине. Август смотрел в окно на мелькающие огни Питера.

– Можно окно открыть? – Хрипло спросил он. Ему было душно.

Коля, не глядя, кнопкой опустил стекло. Ворвавшийся холодный воздух ударил в лицо.