Коллекционеры миров

Он следовал за группой на безопасном расстоянии, продолжая наблюдение. Их взаимодействие с лесом было совершенно иным, чем ожидал Малик – не хаотичным использованием ресурсов, а чем-то почти… симбиотическим.

– Необычный паттерн взаимодействия с экосистемой, – записал он. – Возможно, стоит дополнительно изучить эту подгруппу вида перед финализацией плана трансформации.

После нескольких часов наблюдения Малик решил вернуться на базу для обработки новых данных. Перед отбытием он незаметно изъял несколько предметов из лагеря племени – плетеные корзины, каменные инструменты, ритуальные маски – для детального анализа.

Вечером того же дня Малик провел совещание с ключевыми специалистами своей команды. Просторный зал совещаний базы был спроектирован с учетом всех эстетических принципов таллассов – идеальная геометрия, гармоничное освещение, акустическое совершенство.

– За первую неделю исследований, – начал Малик, когда все заняли места за овальным столом из полупрозрачного материала, – мы собрали впечатляющий объем данных об Объекте 317. Планета демонстрирует исключительное биоразнообразие, что делает процесс отбора видов для сохранения особенно сложным.

Эллира-Соф-Вааль, специалист по биологической трансформации, активировала голографическую проекцию, отображающую карту планеты с отмеченными биомами.

– Предварительная классификация выявила более двух миллионов видов живых организмов, – сообщила она. – Это один из самых высоких показателей среди планет, выбранных для каталогизации.

– Примечательно, – кивнул Тарк-Ден-Лоди, историк коллекции, древний даже по меркам таллассов. Его кожа имела глубокий индиго оттенок, почти черный в тенях. – Напоминает Объект 42 в его первоначальном состоянии. Тот тоже отличался избыточным разнообразием.

– И какова его судьба после трансформации? – спросил Малик.

Тарк сделал жест, выражающий удовлетворение.

– Успешная оптимизация. Сохранено двести двадцать три наиболее эстетически и функционально ценных вида. Экосистема полностью стабилизирована и функционирует в соответствии с планом уже восемь столетий.

Малик кивнул и обратился к Нарису:

– Какова текущая оценка доминирующего вида?

Нарис активировал новую проекцию, демонстрирующую различные человеческие фенотипы и культурные артефакты.

– Люди представляют собой типичный случай раннего технологического вида. Они развили примитивную индустриальную цивилизацию с зачатками информационных технологий и начальной стадией космической экспансии. Их общественная организация хаотична, с многочисленными конфликтами и неэффективным распределением ресурсов.

– А их эстетический потенциал? – это был ключевой вопрос для любой трансформации в стандартах таллассов.

– Неоднозначен, – ответил Нарис с ноткой неодобрения. – Их концепции красоты крайне субъективны и разнятся между культурными группами. Многие их эстетические практики – примитивны и ассиметричны. Однако… – он активировал новую проекцию, показывающую примеры человеческого искусства от древних наскальных рисунков до современных цифровых работ, – …некоторые их творения демонстрируют интуитивное понимание гармонии, близкое к нашим концепциям.

Малик изучил примеры. Человеческое искусство действительно было странным – часто хаотичным и эмоциональным, но иногда достигающим почти таллассийских стандартов порядка и симметрии.

– Рекомендации по процессу трансформации? – обратился он к группе.

Эллира выступила первой:

– С точки зрения биологической трансформации, я рекомендую более консервативный подход, чем обычно. Некоторые местные экосистемы демонстрируют сложные взаимосвязи, которые могут представлять научный интерес. Предлагаю сохранить до тысячи видов вместо стандартных двухсот-трехсот.

Нарис немедленно выразил несогласие:

– Такое количество создаст излишнюю сложность и потенциальную нестабильность. Стандартные протоколы разработаны на основе тысячелетнего опыта. Отклонения нецелесообразны.

Малик поднял руку, останавливая начинающуюся дискуссию.

– Я рассмотрю обе позиции при составлении финального плана, – он повернулся к Тарку. – Ваше мнение, историк?

Тарк задумчиво изменил оттенок кожи на более светлый – жест, выражающий глубокую задумчивость.

– В моей долгой жизни я видел триста двенадцать трансформаций, – произнес он медленно. – Каждая планета уникальна, и каждая требует индивидуального подхода. Объект 317 особенно… своеобразен. Его хаос содержит странные закономерности, которые я еще не вполне понимаю.

– Поэтическое, но не очень практичное наблюдение, – заметил Нарис с легким неодобрением.

– Возможно, – спокойно ответил старый таллас. – Но я рекомендую Главному Куратору не торопиться с окончательными решениями. Этот мир заслуживает тщательного изучения перед трансформацией.

Малик задумчиво кивнул.

– Я принимаю к сведению все рекомендации. Продолжайте сбор данных. Через три местных дня я лично представлю предварительный план трансформации Совету Кураторов.

Когда совещание закончилось, и остальные покинули зал, Малик задержал Тарка.

– Вы не всё сказали на совещании, историк, – произнес он прямо. – Что именно вас беспокоит в этой планете?

Тарк медленно изменил цвет кожи, демонстрируя смесь эмоций, редкую для дисциплинированных таллассов.

– Я не могу выразить это через стандартные параметры, Главный Куратор. Скажем так: некоторые миры сопротивляются трансформации не физически, но… концептуально. Они содержат идеи, которые сложно интегрировать в нашу эстетическую парадигму.

– Вы говорите загадками, историк, – в голосе Малика прозвучало легкое неодобрение.

– Просто будьте внимательны к деталям, которые не соответствуют нашим ожиданиям, – ответил старый таллас. – Иногда самые ценные открытия приходят из аномалий, а не из закономерностей.

Малик отпустил Тарка с легким недоумением. За свою долгую карьеру он провел множество трансформаций, и каждая следовала предсказуемым паттернам. Конечно, детали различались, но основные принципы оставались неизменными: оценка, планирование, оптимизация, стабилизация. Что такого особенного могло быть в этой примитивной планете, чтобы беспокоить опытного историка?

Он вернулся в свою каюту и активировал личный журнал.

– Дополнение к записи текущего дня: несмотря на явную примитивность местных форм жизни и цивилизации, планета демонстрирует некоторые… интригующие особенности. Возможно, Тарк прав, и требуется более детальный анализ перед финализацией плана трансформации. Особое внимание уделить эволюционным процессам и их результатам, а также взаимосвязям между видами в ключевых экосистемах.

Он деактивировал журнал и погрузился в анализ данных, собранных за день. Где-то на периферии его сознания возникло странное чувство, что эта планета может оказаться более сложной задачей, чем он первоначально предполагал.

Глава 3: "Анализ видовой ценности"

Малик стоял перед мерцающим голографическим экраном, изучая предварительный отчет, подготовленный для Совета Кураторов. Его высокая фигура оставалась неподвижной, только шесть длинных пальцев периодически совершали точные движения, перелистывая виртуальные страницы. Через полупрозрачную кожу просвечивала сложная сеть кровеносных сосудов, пульсирующих в ритме, отражающем его глубокую концентрацию.

– Стандартный протокол предписывает сохранение не более трёхсот видов для планеты такого размера, – произнес Нарис, стоявший рядом с Маликом. – Ваш список включает почти восемьсот.

Малик медленно повернулся к своему помощнику.

– Я осведомлен о протоколах, Нарис-Кел-Омари, – в его голосе звучала холодная определенность. – Данная планета представляет исключительный случай биоразнообразия и эволюционной сложности. Каждый вид в моем списке был тщательно оценен и признан ценным для коллекции.

– Совет может не одобрить столь значительное отклонение от стандартов, – заметил Нарис, его кожа слегка потемнела от беспокойства.

– Я представлю подробное обоснование для каждого вида, – ответил Малик. – Совет ценит тщательность анализа не меньше, чем приверженность протоколам.

Он снова повернулся к экрану, где перед ним разворачивался каталог земных существ, отобранных для сохранения после трансформации планеты. Список начинался с высших позвоночных, демонстрирующих наибольший эстетический потенциал: некоторые виды млекопитающих, птиц и рептилий с симметричными формами и функциональной эффективностью.

– Я не вижу в вашем списке класс "Cephalopoda", – заметил Нарис, просматривая данные. – Согласно стандартной оценке, они не достигают порогового значения симметрии и эстетической гармонии.

Малик сделал жест, выражающий легкое недовольство.

– Добавь их, – приказал он. – Особенно подкласс "Octopoda". Их асимметрия компенсируется исключительной нейронной пластичностью и адаптивностью. Это редкий пример эволюционного решения, достойного сохранения.

Нарис выполнил указание, хотя его кожа приобрела оттенок, выражающий сомнение.

– Главный Куратор, позвольте заметить, что ваш подход к данному проекту отличается от ваших предыдущих работ. На Объекте 224 вы были гораздо более… ортодоксальны в применении стандартов оценки.

Малик медленно повернулся к помощнику, его вертикальные зрачки сузились.

– Каждый объект требует индивидуального подхода, Нарис. В этом суть искусства трансформации. Мы не механически применяем шаблоны, мы создаем совершенство из хаоса. А для этого необходимо полностью понять исходный материал.

Он сделал паузу, затем добавил более мягким тоном:

– Историк Тарк-Ден-Лоди согласен с моей оценкой. Его опыт охватывает сотни трансформаций.

– Тарк-Ден-Лоди известен своими… нетрадиционными взглядами, – осторожно заметил Нарис.

– Которые основаны на тысячелетнем опыте, – парировал Малик. – Не забывай свое место, младший куратор.

Нарис немедленно изменил оттенок кожи, выражая покорность, и слегка наклонил голову.

– Прошу прощения, Главный Куратор. Я лишь стремлюсь обеспечить успех миссии согласно стандартам Великого Дизайна.

Малик смягчился, понимая, что его помощник действует из лучших побуждений.

– Твоя преданность принципам похвальна, Нарис. Но помни: Великий Дизайн – это не догма, а путь к совершенству. Иногда этот путь требует нестандартных решений.

В этот момент коммуникационная система активировалась, и над центральным столом появилось голографическое изображение Верховного Куратора Зааля-Виа-Тенсис. Её почти белая кожа контрастировала с темно-фиолетовыми церемониальными одеждами, украшенными символами всех трансформированных миров.

Малик и Нарис синхронно выполнили ритуальный жест приветствия.

– Главный Куратор Малик-Сор-Эллиан, – голос Зааль звучал мелодично, но с отчетливыми властными нотами. – Совет ознакомился с вашим предварительным отчетом. Мы… заинтригованы вашими выводами.

Малик заметил легкое изменение цвета кожи Верховного Куратора – признак сдержанного неодобрения.

– Верховный Куратор, я готов предоставить подробное обоснование для каждого аспекта моего плана, – ответил он официальным тоном.

– В этом нет необходимости на данном этапе, – Зааль сделала отстраняющий жест. – Совет признаёт вашу репутацию и компетентность. Однако мы рекомендуем ускорить процесс подготовки к трансформации. Предварительная фаза затягивается.

Малик ощутил легкое напряжение. Совет явно недоволен его осторожным подходом.

– Планета демонстрирует исключительную сложность биологических и социальных систем, – пояснил он. – Тщательный анализ необходим для оптимального результата.

– Разумеется, – кивнула Зааль, но её тон не допускал возражений. – Тем не менее, Совет принял решение. Начинайте установку биомониторинговых станций немедленно. Мы ожидаем отчет о первом применении квантовых консервационных полей через десять местных суток.

– Как пожелает Совет, – Малик склонил голову, скрывая свое разочарование.

Когда передача завершилась, Нарис выглядел удовлетворенным.

– Я подготовлю команды для немедленной установки мониторинговых станций, – сообщил он.

– Действуй, – коротко ответил Малик, возвращаясь к изучению данных.

Оставшись один, он активировал личный журнал:

– Совет проявляет нетерпение, типичное для трансформационных проектов. Однако Объект 317 требует более тщательного подхода. Возможно, мне придется действовать с большей… автономностью, чем предписывают протоколы. Особенно в вопросах сохранения ключевых видов и культурных элементов.

Он деактивировал журнал и вернулся к изучению каталога земных существ. Некоторые создания этой планеты вызывали в нем странный отклик – не просто профессиональный интерес куратора, но нечто более глубокое, почти… эстетическое восхищение. Это было необычное чувство для таллаcса его ранга, привыкшего воспринимать примитивные миры лишь как материал для усовершенствования.

Биомониторинговые станции Таллассов представляли собой вершину технологической элегантности. Каждая – размером не больше человеческой ладони – содержала квантовые сенсоры, способные анализировать все аспекты окружающей среды, от химического состава воздуха до генетического кода проходящих мимо существ. Полупрозрачные, меняющие цвет в соответствии с окружением, они были практически невидимы для местных форм жизни.

Малик лично контролировал установку станций в ключевых экосистемах, начиная с тропических лесов Амазонии. Он парил над пологом джунглей на антигравитационной платформе, в то время как дроны-инсталляторы размещали сенсоры на стратегических позициях.

– Сканирование завершено на семьдесят процентов, Главный Куратор, – доложила Эллира-Соф-Вааль, сопровождавшая его в этой миссии. – Предварительные данные подтверждают исключительное биоразнообразие региона. Уже идентифицировано более двадцати тысяч видов растений и насекомых только в этом секторе.

– Примечательно, – кивнул Малик, изучая голографическую карту распределения видов. – Особенно взаимозависимости между видами. Каждый занимает специфическую нишу, и все вместе формируют сложную сеть взаимодействий.

– Это создает проблемы для стандартных протоколов трансформации, – заметила Эллира. – Удаление одного вида может привести к каскадным эффектам во всей экосистеме.

– Именно поэтому нам нужен более консервативный подход, – Малик указал на несколько ключевых точек на карте. – Я хочу установить дополнительные станции здесь и здесь. Особенно меня интересуют симбиотические отношения между грибами и корневыми системами деревьев.

Эллира выглядела удивленной.

– Это… необычный интерес для куратора, – осторожно заметила она.

Малик бросил на неё короткий взгляд.

– Стремление к совершенству требует полного понимания исходного материала, не так ли?

– Конечно, Главный Куратор, – быстро согласилась она. – Я просто отметила нестандартность подхода. Большинство кураторов сосредотачиваются на макробиологических формах с высоким эстетическим потенциалом.

– Я не большинство кураторов, – просто ответил Малик.

Они продолжили работу в тишине, нарушаемой только звуками джунглей и периодическими отчетами систем. Спустя несколько часов Малик заметил странное поведение одного из дронов-инсталляторов.

– Эллира, дрон в секторе G-7 отклонился от заданного маршрута, – указал он на голографической карте.

Молодой специалист по биологической трансформации быстро проверила данные.

– Действительно, он отслеживает какой-то движущийся объект… – она увеличила изображение. – Это группа местных приматов. Судя по всему, они заметили дрона и проявляют любопытство.

На голографическом экране появилось изображение группы обезьян, внимательно наблюдающих за небольшим парящим объектом.

– Активируйте протокол невидимости для этого дрона, – приказал Малик. – Мы еще не готовы к прямому контакту с местными видами.

– Уже активирован, – ответила Эллира с легким беспокойством. – Но они всё равно его замечают. Их сенсорные системы более совершенны, чем предполагали предварительные сканы.

Малик наблюдал, как одна из обезьян – крупный самец с серебристой спиной – осторожно приблизилась к дрону и попыталась коснуться его.

– Интересно, – пробормотал он. – Они демонстрируют исключительное любопытство и отсутствие страха перед неизвестным объектом. Высокий уровень когнитивной гибкости.

– Отозвать дрон? – спросила Эллира.

– Нет, – решил Малик после короткого размышления. – Пусть продолжает наблюдение. Это хорошая возможность изучить поведенческие реакции местных приматов.

Они наблюдали, как обезьяны исследовали дрон, пытаясь понять его природу. Наконец, не обнаружив ни угрозы, ни пользы, животные потеряли интерес и ушли дальше в джунгли.

– Добавить этот вид в список сохранения, – распорядился Малик. – Их любознательность и социальная организация представляют интерес для коллекции.

– Согласно стандартным критериям, этот вид не достигает порогового значения для сохранения, – заметила Эллира, хотя послушно внесла данные в реестр.

– Я модифицирую критерии для данного проекта, – ответил Малик. – Когнитивная гибкость и социальная сложность будут иметь больший вес в оценке.

Они завершили установку мониторинговых станций к заходу солнца и вернулись на базу. Данные уже начали поступать в центральную систему, создавая детальную трехмерную модель экосистемы джунглей.

Следующие дни были посвящены аналогичной работе в различных регионах планеты – от ледяных шапок полюсов до пустынь экватора, от глубин океанов до горных вершин. Каждая экосистема приносила новые открытия и вызывала новые вопросы.

К концу недели сеть мониторинговых станций охватывала весь земной шар, собирая данные с беспрецедентной детализацией. Малик проводил большую часть времени в Центре анализа, изучая поступающую информацию и корректируя параметры оценки видов.

– Время активации первого квантового консервационного поля, – сообщил Нарис, войдя в Центр анализа. – Каким регионом вы хотите начать?

Малик задумался. Квантовые консервационные поля были ключевой технологией процесса трансформации – они создавали пространственно-временные карманы, где образцы исходной биосферы сохранялись в неизменном состоянии для последующего изучения и возможной интеграции в преобразованную планету.

– Начнем с коралловых рифов Большого Барьерного рифа, – решил он. – Эта экосистема демонстрирует исключительную структурную сложность и эстетический потенциал.

– Необычный выбор, – заметил Нарис. – Стандартный протокол рекомендует начинать с наземных экосистем с высшими позвоночными.

– Я осведомлен о рекомендациях, – холодно ответил Малик. – Однако морские экосистемы этой планеты демонстрируют уникальные эволюционные решения, которые заслуживают приоритетного внимания.

Нарис не стал возражать, хотя его кожа приобрела оттенок, выражающий сдержанное неодобрение.

– Я подготовлю необходимое оборудование, – сообщил он и покинул центр.

Когда помощник вышел, Тарк-Ден-Лоди, молчаливо наблюдавший за разговором из угла комнаты, приблизился к Малику.

– Ваш молодой помощник беспокоится, – заметил старый историк с легкой иронией. – Он считает, что вы отклоняетесь от ортодоксальных методов.

– Нарис – продукт своего образования, – ответил Малик, не отрывая взгляда от голографических проекций. – Академия Кураторов стала слишком догматичной в последние столетия.

– Как и вся наша цивилизация, – тихо заметил Тарк.

Малик бросил на него быстрый взгляд.

– Осторожнее с такими высказываниями, историк. Они граничат с ересью против Великого Дизайна.

Тарк издал звук, который у таллассов соответствовал короткому смешку.

– В моём возрасте становишься менее обеспокоенным вопросами ортодоксальности, Главный Куратор. Я видел слишком много миров и слишком много трансформаций, чтобы верить в единственный путь к совершенству.

Малик колебался, затем решился задать вопрос, который беспокоил его с начала проекта:

– Тарк, что вы имели в виду, когда говорили, что некоторые миры сопротивляются трансформации концептуально?

Старый историк изменил цвет кожи на глубокий индиго – признак глубокой задумчивости.

– Вы когда-нибудь задумывались, Малик, почему мы трансформируем другие миры?

– Для их совершенствования, – автоматически ответил Малик. – Мы направляем хаотичные эволюционные процессы к гармонии и эстетическому совершенству.

– Так нас учат, – кивнул Тарк. – Но рассмотрите альтернативную перспективу. Что, если эволюция – не хаотичный процесс, а сложная форма самоорганизации? Что, если естественный отбор создает свой собственный вид совершенства, отличный от нашего, но не менее ценный?

Малик ощутил волну дискомфорта. Такие идеи граничили с ересью против фундаментальных принципов таллассийской философии.

– Вы предлагаете, что примитивная случайная мутация может создать нечто равное сознательному дизайну? – спросил он с неприкрытым скептицизмом.

– Не равное, – покачал головой Тарк. – Другое. Иногда я думаю, что наша одержимость геометрическим совершенством и симметрией – всего лишь… ограниченность перспективы.

Он сделал паузу, глядя на голографические изображения земных созданий.

– Посмотрите на этих существ, Малик. Их формы кажутся нам несовершенными, их экосистемы – хаотичными. Но они существуют и процветают уже миллиарды лет, адаптируясь к постоянным изменениям. Есть своего рода… мудрость в этой кажущейся неупорядоченности.

Малик не ответил, обдумывая слова старого историка. Часть его разума – та, что была воспитана на догмах Великого Дизайна – отвергала эти идеи как опасное заблуждение. Но другая часть, та, что была привлечена к профессии куратора-трансформатора из любопытства и восхищения разнообразием форм жизни во вселенной, находила в словах Тарка странный резонанс.

– Ваши идеи… неортодоксальны, – наконец произнес он.

– Как и ваши решения относительно этой планеты, – мягко заметил Тарк. – Вы сохраняете виды, которые большинство кураторов отбраковали бы без колебаний. Почему?

Малик замолчал, не находя немедленного ответа. Почему действительно? Что привлекало его в этих асимметричных, хаотичных созданиях? Почему он тратил ресурсы на сохранение видов, не соответствующих стандартным критериям эстетической ценности?

– Мне нужно больше данных для оптимального решения, – наконец произнес он, отступая к безопасной территории профессиональной терминологии.

Тарк снова издал свой короткий смешок.

– Конечно, Главный Куратор. Больше данных всегда полезно.

Он направился к выходу, но у двери остановился и добавил:

– Кстати, я изучил ту группу палеонтологов, которую вы наблюдали в Большом Каньоне. Особенно женщину – Софию Чен. Исключительный ум для их вида. Её работы по эволюционной биологии демонстрируют интуитивное понимание некоторых концепций, близких к нашим. Возможно, она была бы полезным источником… альтернативной перспективы.

С этими словами старый историк вышел, оставив Малика в задумчивости.

Активация первого квантового консервационного поля прошла безупречно. Над выбранным участком Большого Барьерного рифа образовалась невидимая для человеческих технологий сфера диаметром в один километр. Внутри неё время практически остановилось, сохраняя каждый коралл, каждую рыбу, каждую молекулу воды в неизменном состоянии.

Малик наблюдал за процессом с борта подводного модуля, паря в пятидесяти метрах над точкой активации. Яркие цвета кораллов, невероятное разнообразие форм морских существ, сложный танец жизни и смерти в экосистеме рифа – всё это вызывало в нём странные, почти эмоциональные реакции.

– Консервация завершена успешно, – доложила Эллира, контролировавшая процесс. – Все параметры в пределах оптимальных значений.

– Превосходно, – кивнул Малик. – Теперь я хочу активировать еще одно поле, охватывающее глубоководный участок вблизи Марианской впадины.

– Это не входит в сегодняшний план, – осторожно заметила Эллира.

– Я модифицирую план, – просто ответил Малик. – Глубоководные экосистемы этой планеты представляют особый интерес. Подготовьте необходимое оборудование.

Когда второе консервационное поле было успешно активировано, Малик вернулся на главную базу для подготовки отчета Совету Кураторов. Он знал, что его решения вызывают вопросы среди членов команды, но был уверен в своей правоте. Эта планета заслуживала особого подхода.

Вечером того же дня он просматривал записи наблюдений за человеческой цивилизацией, когда его внимание привлек срочный вызов от Нариса.

– Главный Куратор, у нас проблема, – сообщил его помощник, появившись в голографической проекции. – Одна из наших наблюдательных станций в горах Северной Америки была обнаружена группой человеческих туристов.