Новеллы Тайного общества

– Моя… моя карточка, – прошептала я, и в моём взгляде вспыхнул тот самый огонь, который он видел на самых отчаянных корпоративах, но никогда – так близко, так направленно на него. Я взяла его руку, не сводя с него глаз.

– Задание.… Выполнить одно твоё желание. Сейчас. Любое.

Я слышу, как стучит его сердце, оно колотилось так, что, казалось, вот-вот вырвется из груди. В затянутых мечтательной поволокой, глазах вижу, как у него в голове проносятся табуном противоречивые желания: от глупых шуток до откровений. Но сквозь туман желания проступило одно – простое, страшно серьезное и невероятно важное. Он хотел не просто тела, он хотел доступа. Знака, что стена рухнула окончательно. Он наклонился к моему уху, его губы коснулись мочки, и он прошептал, обжигая кожу теплом дыхания:

– Дай мне… твою защиту. То, что прячет самую сокровенную часть тебя. Отдай мне это на хранение. До… до конца вечера. Чтобы между нами… ничего не было. Даже тени преграды.

Он не назвал вещь. Он не смог произнести это слово. Но я поняла.

Я замерла. Сердце колотилось так громко, что, казалось, весь офис наполнился этим звуком. Это был момент выбора. Настоящего выбора – не игрового, не шуточного. Я могла засмеяться, перевести всё в шутку, сказать "Ты спятил!" и вернуться к безопасности. К тому, чтобы остаться в своих границах, в своём браке-футляре, в жизни, где я ничего не меняю.

Но тогда я останусь той же, кем была. Тенью. Функцией. Удобной.

А я устала быть удобной.

Я посмотрела на него – на его напряжённое лицо, на руки, сжатые в кулаки, на то, как он ждал моего ответа, боясь услышать "нет". И я поняла: это не просто игра для него. Это просьба. Он просил меня довериться. Открыться. Быть с ним честной до конца.

И я хотела этого.

Я все поняла, по его глазам… глубоко в них мерцал свет большого чувства. Я не испытывала ни смущение, ни испуг – было только понимание. Понимание того, что это не просто фант. Это просьба о капитуляции крепости, ключи от которой я никогда никому не отдавала. Он просил не предмет, он просил доказательство доверия, выходящего за рамки всех наших прежних игр. Он просил меня стать открытой для него.

Я не задумывалась. Не было ни секунды сомнения. Тот самый кураж, рождённый коньяком, игрой и годами невысказанного, подтолкнул меня. Я отступила на шаг, взгляд всё так же был прикован к нему.

– Закрой глаза, – приказала я тихо, но властно. – Не смей подглядывать.

Он послушно зажмурился. Я слышала, как бешено, колотится его сердце. Он представлял себе каждое мое движение, каждую складочку ткани, и это возбуждало сильнее любой откровенной сцены. Это было тайной, ритуалом. Через мгновение я коснулась его ладони – легко, дрожащими пальцами. Я положила в его руку что-то маленькое, теплое, шелковистое и…немного влажное. Скомканный лоскуток тончайшей ткани, хранивший тепло моего тела и мой запах….

Странная легкость охватила меня. Не физическая – та, что между ног, лишь усилилась, стала острой, пульсирующей.

Лёгкость освобождения. От последней условности, от последней защиты. Когда я положила эту маленькую, интимную часть себя ему в руку, я почувствовала, как внутри что-то окончательно сдалось. Не стыд, а барьер. Теперь он знал. Он держал доказательство моей уязвимости и моего выбора – выбрать его.

Вова стоял неподвижно, зажав в кулаке мое доверие. Он чувствовал тепло шёлка, чувствовал запах – лёгкий, женский, смешанный с ароматом духов и чего-то более глубокого, интимного. Это было безумие. Мы были коллегами. Друзьями. Людьми, которые завтра снова придут в этот офис, сядут за эти столы, будут обсуждать заявки и отчёты, как будто ничего не произошло. Но что-то произошло. Что-то огромное, необратимое. Граница была перейдена. И он знал – назад пути нет. За окном зажглись уличные фонари. Город погружался в ночь. А они только начинали своё путешествие в темноту, где не было правил, только желание и честность.

По коже пробежали мурашки, но это были мурашки не холода, а невероятного, щекочущего предвкушения. Я стояла перед ним, затаив дыхание, ощущала каждую складку платья, касающегося моей, теперь голой, кожи, каждое дуновение воздуха внизу. Я была открыта. Для него. И это было страшно волнующе и невероятно… правильно. Это возбудило меня до дрожи в ногах.

Он всё ещё стоял с закрытыми глазами. Его дыхание сбилось. Я видела, как вздымается его грудь, как напряглась челюсть.

Я сделала шаг вперёд. Мои пальцы коснулись его щек.

– Можно смотреть, – прошептала я.

Он медленно разжал пальцы, посмотрел на то, что лежало в его ладони – маленький, тёплый комочек кружевного шёлка. Потом поднял глаза на меня, и в них было столько… благодарности? Восхищения? Чего-то большего, чем просто желание.

– Ты… – его голос сорвался. Он сглотнул, начал снова. – Ты доверяешь мне?

– Разве не очевидно? – я улыбнулась, хотя губы дрожали.

Он аккуратно, почти благоговейно спрятал мой залог в карман рубашки, ближе к сердцу. Этот жест – такой простой, такой интимный – заставил меня почувствовать, как внутри всё сжалось сладкой, острой волной.

Вова смотрел на меня. На ту же, в зеленом платье, но, другую, без последней преграды. Я посмотрела на него взглядом, полным обещаний и немого вопроса:

“Ну? Что теперь?"

Игра была окончена. Началось нечто настоящее. Невыразимо большее, чем фанты. Он спрятал мой залог в карман джинсов, чувствуя, как этот маленький комочек шёлка жжёт ему бедро – постоянное напоминание о доверии, которое он не смел обмануть. Его рука потянулась ко мне, не чтобы гладить или целовать по заданию, а чтобы притянуть поближе. Чтобы стереть и без того исчезнувшую дистанцию окончательно…

Мы стояли, прижавшись, друг к другу, дыхание сбивчивое, сердца, колотящиеся в унисон. Вечер за окном сгущался в синеву. Тиканье часов на стене звучало громко, как метроном, отсчитывающий время до… чего?

Мы смотрели друг другу в глаза и видели плавающие в них искорки света нашей страсти.

Я приложила палец к его губам. Не нужно слов. Моя рука скользнула вниз, по его груди, к поясу джинсов.

Я знала, что после этого вечера всё изменится. Может быть, завтра я проснусь с чувством вины. Может быть, буду жалеть. Но сейчас – в этой тишине, в этом закатном свете, в его руках – я была именно там, где хотела быть. Живой. Настоящей. Свободной от всех "надо" и "нельзя".

Мой взгляд был ответом – ясным, влажным, полным обещания.

За окном зажглись первые огни города. А в тихом, пустом офисе только что началось самое настоящее приключение. И у него больше не было правил, кроме одного – следовать за ощущениями, которые вели нас сквозь годы ожидания прямо в эту минуту, в эту темноту, в эту невероятную, наконец-то найденную близость…

Потом, когда они замерли под шуршание вентилятора и свет от окна упал на их переплетенные пальцы, Натка подумала:

“А ведь это не игра. Просто мы не решались. А сейчас – позволили себе быть живыми. Хоть на час. Хоть в пятницу вечером”.