Нити Тьмы. Книга IV. Олмирен

Сегодня Жантарна не ушла сразу, продолжив сидеть с ним рядом. Рендис вздохнул и вопросительно посмотрел на неё из-под спадающих на лоб непослушных белоснежных прядей. Она откинула за спину струящиеся волосы цвета тёмного шоколада и, натянув на лицо нервную улыбку, поинтересовалась:

– Может быть, заглянешь ко мне сегодня?

– Нет, – холодно ответил Рендис, переводя взгляд на располагающееся на другой стороне площади здание. – Дел по горло.

– Каких? Ты целыми днями тут сидишь! – обидчиво поджала губы марнка.

– Именно. Потому что у моей сестры горе и шок, а я не имею ни малейшего представления, как ей помочь, – Рендис прикусил язык, осознавая, что зря это сказал.

Переключившись на поставленную задачу, Жантарна начала рассыпаться бестолковыми советами, а когда поняла, что сарнестан её совершенно не слушает, замолчала и деланно-сочувственно положила руку ему на колено. Рендис пренебрежительно смахнул ладонь девушки – он ненавидел, когда к нему прикасались без его согласия – и, бесцеремонно отодвинувшись на другой конец скамьи, недовольно пробурчал:

– Со своими делами я справлюсь сам. Если ты не справляешься со своими и тебе нужен помощник – только скажи.

Янтарные глаза марнки полыхнули обидчивым огнём, Жантарна вспылила, импульсивно поднялась и задрав нос, ушла прочь. Рендис провёл ладонями по лицу и выдохнул. Единственная причина, по которой он часто сдерживал себя, чтобы не высказать кому-либо что-либо без прикрас – страх перед предательством. И, как следствие, тяжесть груза ответственности за жизни, которые ему доверили жители города.

Сарнестан никогда никому не признавался и тем более не показывал своих переживаний, но прекрасно осознавал – для пламени, которое пожрёт здесь всё, достаточно одной лишь спички. Он не раз видел, как из-за внутренних конфликтов полыхал лагерь изгоев. Властелины не боялись сопротивления, они просто ждали, пока бунтари переругаются и кто-то сдаст местонахождение лагеря в надежде спасти свою шкуру. И так по кругу…

Олмирен такого не заслуживал, как и жители Третьего мира не заслуживали встречи с воинственными соседями, о которых даже не подозревали. Если о городе узнают хотя бы раз – больше нигде во всех мирах не будет безопасно. Вот и приходилось относиться уважительно ко всем без исключения, даже если порой хотелось сорваться и отвести душу.

Облокотившись о подлокотник скамьи, Рендис помассировал переносицу. К таким карьеристкам, как Жантарна, сарнестан давно привык. За восемьсот лет можно привыкнуть к чему угодно, и просто не обращать внимания.

Ко всему… Вот только… Рендис посмотрел на сидящего на крыльце поникшего Алекса. Вот уже три недели парень не покидал насиженного места, не уходил ни днём, ни ночью. Выдержка у тела сарнестана хорошая, не настолько, как у выведенных в лабораториях марнов, но естественными нуждами можно пренебрегать довольно долго. Долго, но – не вечно.

За прошедшее время Алекс осунулся и выглядел болезненно, словно он был просто человеком. Рендис знал, что это впечатление обманчиво и просто является отражением его внутреннего состояния. Пообщавшись с парнишкой, Рендис пришёл к выводу, что тот слишком уж юн и впечатлителен. И, определённо, несчастно и безответно влюблён в его сестру.

Когда и по каким причинам происходит такое, а потом проходит – Рендис не знал. С ним не случалось привязанности к кому-либо, кроме родителей, а их он любил до сих пор, хотя обоих не было на свете уже много сотен лет. Паршиво. Артариус погиб, а оба юных сарнестана сейчас совершенно бесполезны. Сколько это продлится – оставалось только гадать.

Кроме очередной кучки беглецов с упрямым ведьмаком во главе, как будто бы ничего и не приобрёл. Уртиса Рендис понимал, как и его недобрые подозрительные взгляды в свою сторону. В глубине души сарнестан надеялся, что ведьмак перекипит и успокоится, но шансов на это было мало. Никто не любит отдавать власть, какой бы она ни была.

Ах да, ещё была девчонка-ведьма – Верта, кажется? – но на неё Рендис не рассчитывал по этическим причинам, да и из своих принципов тоже. Помимо прочего, как оказалось, её муж-марн был каким-то непонятным чудом братом Артариуса, и сейчас находился в каком-то странном состоянии после его потери, несильно отличающемся от шока его сестры.

В очередной раз Рендис шумно выдохнул и собрался было уйти, но его внимание привлекла незнакомая ему вайтанка, настороженно направляющаяся прямиком к зданию, в котором находилась Ника. У сарнестана прекрасная память на лица – он помнил каждого жителя Олмирена, в том числе – и вновь прибывших. Девушка точно не была из их числа, от чего Рендис напрягся.

Помимо прочего, для вайтанки выглядела она странно, словно пыталась казаться человеком. В связи с тем, что высшие могли менять внешность, как им заблагорассудится, практически у всех особ женского пола цвет волос мог быть всей возможной палитры. Какие-то обычные цвета ни одна не использовала, опасаясь, что их кто-то мог спутать с норвами. У странной гостьи волосы были светло-русые, забранные в два длинных хвоста.

Никогда бы не обращал на подобное внимания, но паранойя и наблюдательность шансов не оставляли. Вайтанка опасливо озиралась, явно боясь, что её могут остановить, но упрямо направлялась ко входу в здание. Рендис поднялся, опережая её, и преградил ей путь у самого крыльца, угрожающе нависнув над девушкой.

– Дай пройти, – недовольно пробурчала она, пытаясь обогнуть его. То, что путь ей преградил сарнестан, вайтанку ничуть не смутило.

– С чего вдруг? – не позволяя обойти себя, строго спросил Рендис.

– Мне надо к Нике, – закатив глаза, просто ответила девушка.

– Без моего разрешения никому к ней нельзя, – Рендис смерил её недовольным взглядом и спросил: – Ты вообще кто такая и как тут оказалась?

– Вайртенейра, – деланно представилась девушка. – Ну, как? О многом сказало? Этот… как тебя… Рантис? Рестис?

– Рендис, – глухо поправил её сарнестан, обомлев от такой наглости и гневно прищурившись.

– Точно, понапридумывают имён – язык сломаешь! – вайтанка нетерпеливо упёрла руки в боки. – Дай пройти, короче, – Рендис не пошевелился, и она негодующе всплеснула руками: – Да ты чего такой упрямый, как баран? Что я могу сделать сарнестанке? От вас обоих пользы никакой! – она импульсивно махнула рукой в сторону Алекса, и тот поднял на неё отчаянный несчастный взгляд.

– Ты знаешь Нику лично? – медленно спросил Рендис.

– И получше вас, – фыркнула девушка. – Если хочешь, чтобы она пришла в себя, уйди! Чтоб тебя…

– Пока пыль мне не отдашь, никуда не пойдёшь, – спокойно сказал Рендис, сложив руки на груди.

Каких он только спектаклей в своей жизни не видел, но, чтобы ему, могучему сарнестану, кто-то смел в лицо вот так дерзить… С другой стороны, выбор был не велик: девчонка была права – она ничего Нике не сделает и никак не навредит. А вот если сможет вернуть её в сознание – это будет чудом.

– Да подавись ты, – Вайртенейра сорвала с шеи цепочку с ампулой, в которой хранилась аертанская пыль, и бесцеремонно кинула ей в Рендиса.

Тот умело поймал ампулу одним молниеносным движением, но и этой заминки хватило, чтобы девушка юрко обогнула его и направилась внутрь здания. Алекс хотел было тоже помешать ей, но Рендис остановил его, положив ладонь на плечо. Нахмурившись, он недовольно пробормотал:

– Пусть идёт. Мало ли. Нике ничего не угрожает.

Идти за девушкой и контролировать разговор Рендис не захотел. Почему-то ему показалось, что это было что-то личное, и могло сработать только если девушки будут наедине. После того, как Ника не среагировала даже на появление своей матери, сарнестан был готов уже запустить к ней кого угодно, лишь бы подействовало.

Сверкнув в полумраке узкого коридора яркими голубыми глазами, Вайртенейра отвернулась от следящих за ней с порога сарнестанов и уверенно дошла до полутёмной комнаты, расположенной в его конце. Внутри было пусто, только в самом углу на небольшом кресле неподвижно сидела Ника, безвольно бросив руки на подлокотники и пустующим взглядом смотря на противоположную стену. Её лицо и поза были расслабленными, но будто бы высеченными из камня и совершенно безжизненными. Ника казалась куклой, пустой бездушной оболочкой.

Вздохнув, вайтанка недовольно отодвинула тяжёлую тёмную штору, и в комнату проник утренний свет из небольшого окна. Опустившись на колени возле кресла, Вайртенейра заглянула Нике в глаза и произнесла:

– Так и будешь сидеть здесь, жалея себя? Все эти твари должны корчиться в предсмертных муках за то, что с ним сделали! – сарнестанка никак не отреагировала, и вайтанка начала распаляться: – Думаешь, тебе одной без него плохо? Я всегда знала его историю, хотя поначалу она казалась мне сказкой. Никогда бы не поверила в его смерть! Он же… такой сильный, такой родной, всегда рядом, всегда поможет и поддержит… Я так верила, что вы будете вместе и… счастливы…

– Мей? – губы Ники дрогнули, и взгляд стал осознанным, переместившись на лицо гостьи и её заполненные горькими слезами большие голубые глаза.

– Я же говорила, что умру и стану вайтанкой… брат-марн у Каса уже был, нужна была поддержка с другой стороны. Мне всегда так хотелось… Чтобы мы все были вместе…

– Мей… – еле слышно повторила Ника, протягивая к ней руки, касаясь плеч, словно не веря в реальность происходящего. Вайтанка обняла её, дрожащими руками притягивая к себе гладя по голове. Словно в бреду, Ника разрыдалась, уткнувшись носом ей в плечо и болезненно повторяя: – Его больше нет, Мей… Нет… И никогда не будет… Ни в каких мирах… Я не хочу… Мей… Я не хочу больше жить…

Не перебивая, Мейлина молча слушала её, тихо плача вместе с ней. Она понимала, что все слова всех миров сейчас пусты и бесполезны, ровно также, как пустота и тишина внутри. Всеобъемлющая, глубокая… неизменная больше никогда.

Спустя полчаса дверь в комнату слегка приоткрылась, и в проёме нарисовалось обалдевшее лицо Рендиса. Осторожно обернувшись, чтобы не спугнуть Нику, Мей одними губами зло велела ему:

– Пошёл вон!

На удивление, дверь сразу же захлопнулась и, судя по ощущениям, сарнестан действительно вышел обратно на улицу. Ника рыдала в руках подруги несколько часов. Когда её всхлипы стали тише, Мей заглянула в алые, пылающие болью глаза, и уверенно произнесла:

– Подонок Канректон только этого и ждёт. Твоей смерти. Поражения сопротивления. Гибели его врагов. Мы должны лишить его этого удовольствия. Мы не сможем вернуть… Каса, – по её щеке сбежала очередная слеза и Мей сжалась, пытаясь взять себя в руки ради Ники. – Уже не сможем. Но, мы сможем отомстить. Каждый получит то, что заслужил. Тогда, и только тогда, мы сможем уйти на покой. А пока… ты поддержишь меня, моя боевая сарнестанка?

Слова Мей болезненными пулями прошивали сознание, но все они достигали цели, пробуждая болезненную злость. Ника посмотрела на неё пылающим алым огнём взглядом, полным решимости. В нём горели и злость, и ненависть, и какое-то невероятное пугающее безумие. Замерев и слегка склонив голову, Ника улыбнулась одними губами и зловеще прошептала:

– Да, моя дорогая Мей. Все. Заплатят. Мы убьём. Убьём. Их всех. Во всех мирах.

Глава 3

Стоя на широком балконе верхнего этажа своей башни, Рендис свысока наблюдал за своим городом. Зрение у сарнестана было отменным, поэтому он мог видеть всё, происходящее на узких изогнутых улицах.

Несмотря на то, что Ника пришла в себя, её брат облегчения от этого не почувствовал. По его мнению, она по-прежнему была не в себе, но теперь ещё и могла передвигаться и творить… всякое.

Внешне это никак не сказывалось, но в её глазах сарнестан видел не только горящую боль потери. В них была толика явного безумия, бушующего в обожжённой горем душе.

Когда-то Рендис тоже горел такой же рьяной жаждой мести, но со временем это прошло. Не то, чтобы насовсем, просто сарнестан осознал, что эмоции разрушительны и в таком деле нужен исключительно холодный расчёт. Пламя угасло, уступив место холодным льдам, навеки вечные сковавшим его душу.

Пройдёт ли мстительная спесь у Ники – предугадать было сложно. Радовало, что она с ходу не помчалась мстить, как только пришла в себя.

Потягивая ужасно горький чёрный напиток, повсеместно популярный у местных в этом мире, Рендис наблюдал, как сестра о чём-то беседует со своей вайтанской подружкой. Он бы тоже побеседовал и не раз, по одному немаловажному вопросу – так точно. Вот только девушки были не разлей вода, а провоцировать на агрессию Нику ему не хотелось.

Воздух ударился в бок мягким потоком от крыльев алерталахского сарнестана. Обычно Рендис сильно ругался, если кто-то позволял себе фривольность прилетать прямо на его балкон, но Алексу такое прощал. А всё потому, что парень был настолько прост и чист, как стёклышко, что ждать от него ножа в спину Рендис бы не стал, даже при всей своей маниакальной параноидальности.

Хотя, признаться, эту самую спину он всё равно предпочитал не подставлять никому. На всякий случай. Слишком много в своей жизни сарнестан пережил предательств и лжи. Кто-то сдал местоположение лагеря и в этот раз, а у наивного белокурого скромняги мотив для такого перфоманса вполне был.

– Не помешаю? – осторожно поинтересовался Алекс.

– Нет, – Рендис поставил опустевшую кружку на столик рядом с собой.

– Я… тут… В общем. Мне бы хотелось поговорить с Никой наедине, – Алекс уставился на собеседника, находя в себе моральные силы для необычной просьбы. – А эта… девушка всегда с ней рядом. И… меня как будто для Ники не существует. Ты… можешь как-то отвлечь Мейлину? Хотя бы на полчаса…

– Вполне, – по алым зрачкам Рендиса пробежала добрая насмешка. – Очень кстати, что тебе нужна Ника, а я бы хорошенько побеседовал с Мейлиной. Давай попробуем. Идём.

Раскрыв огромные крылья, он спикировал с башни, словно коршун на добычу. Алекс только уличил движение, торопясь за ним и тоже раскрывая крылья.

– …очень близкая подруга, – донёсся до его ушей голос Ники. – Зачем тебе с ней разговаривать?

– Не переживай. Я всё понимаю. Мне просто необходимо выяснить несколько нюансов, – с ледяным спокойствием ответил ей Рендис.

– Да ничего он мне не сделает, – успокоила Нику Мей, успокаивающе проведя по её предплечью. – Сам сбежит от меня как можно быстрее. Не переживай.

Одарив пренебрежительным взглядом ходящего уже пару дней по пятам за ними Алекса, вайтанка хмыкнула. Тот на неё внимания не обратил, поспешив к Нике.

– Чего тебе? – недовольно спросила Мей у Рендиса, когда они отошли в сторону.

– Не хочешь мне рассказать, как ты сюда попала и от кого узнала о моём городе? – прямо спросил сарнестан, буравя её тяжёлым взглядом.

– Не хочу, – спокойно ответила Мей.

Повисла пауза. Рендис такое отношение к себе встречал впервые, поэтому оно ввергло его в ступор. Поразмыслив, сарнестан попытался ещё раз, в свойственной ему манере уважительного отношения ко всем жителям Олмирена:

– Я никак не собираюсь наказывать того, кто тебе рассказал. Мне просто необходимо это знать, как местному управляющему.

– Понимаю, – снизошла Мей, закатив глаза, – но – всё равно не скажу. Таков был уговор. А я не нарушаю данных мной обещаний даже под страхом смерти. В верности моего дознавателя можешь не сомневаться, мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы убедить его в том, что я на вашей стороне. Ещё вопросы?

– Я должен знать, – коротко отрезал Рендис, угрожающе нависнув над девушкой.

– Узнавай. Удачи, – пожала плечами Мей, собираясь его обогнуть и направится к подруге, хмурящейся от каких-то сбивчивых слов Алекса.

– Не стоит злить сарнестана-хозяина этого города. Я могу перестать быть учтивым, – в голосе поймавшего её за локоть Рендиса послышалась явная угроза.

– И что ты сделаешь? – Мейлина с вызовом вырвала руку из его захвата и, сложив руки на груди, зло улыбнулась: – Выгонишь меня? Ника уйдёт со мной. А она тебе нужна для претворения в жизнь твоих планов по захвату власти в Лиерархене. Да, не кривись, мы оба знаем, что тебе нужно на самом деле и кто для тебя эти двое, – она кивнула в сторону тихо разговаривающих сарнестанов. – Убьёшь меня? Хах. Валяй. Все, ради кого мне хотелось жить – погибли. Осталась только Ника, и ты, как никто другой, понимаешь: я для неё – единственная преграда на пути к окончательному безумию. К тому же, в отличие от тебя, старик, я уже умирала. Дважды, кстати. Страшно только первый раз и тогда, когда так хочется жить… Так что, хочешь знать – кто рассказал мне об этом городе? Удачи в поисках. Я. Не. Нарушаю. Договоров. И никого не предаю. Что будешь делать со мной – твоё решение. Отмечу только, что дураком ты мне не показался. – она прищурилась и язвительно закончила свою тираду: – Поначалу.

Не желая больше ничего слышать, Мей всё-таки настойчиво обошла его и направилась к Нике, видя, что глупый мальчишка-сарнестан своими словами доводит её до слёз.

– Исчезни, – строго велела она Алексу. – Ты не видишь, что расстраиваешь её? У вас, сарнестанов, совсем души нет и эмпатии, что ли? – она сверкнула недовольным взглядом в сторону подошедшего следом за ней Рендиса.

В отличие от спокойно принявшего её слова управляющего, Алекс залился красной краской и поднял на девушку отчаянный и виноватый взгляд. Мей явно хотела продолжить поток колкостей, но Рендис перебил её:

– Ника, ты как? Я хочу собрать на днях совет для принятия решений о последующих действиях. Сможешь поучаствовать?

– Да. Больше не хочу прохлаждаться.

– Чудесно, – кивнул сарнестан. – Тогда жду. Вас обеих.

Удовлетворившись согласием, он коротко кивнул Алексу, который выглядел совершенно обескураженным, и они, попрощавшись, ушли вместе.

Интересоваться, как прошёл его разговор, Рендис не стал. Несмотря на напускное спокойствие, внутри у него самого всё кипело. Он еле сдержался, чтобы не пойти на отчаянный шаг и не проткнуть вайтанской бестии грудь мечом.

Да как вообще посмела так с ним разговаривать? Ещё и обвинять в желании узурпирования власти? Гоня от себя неимоверную бурю в душе, Рендис отвлёкся, давая негромкий совет поникшему товарищу:

– Я не очень-то силён в эмпатии – тут эта стерва права. Но, могу тебе сказать, что Нике нужно время. Очень много времени. И, в идеале – свершённая месть. Сосредоточься пока на помощи ей в этом. Как бы это ни звучало – у нас целая вечность впереди. Успеешь ещё наладить отношения.

В башне управляющего Олмиреном зал советов занимал весь пентхаус и выглядел так, словно Рендис был королём всего этого мира, а не одного города. Увешенные гобеленами с картами всех трёх миров стены, облицованные чёрным мрамором и подпирающие высокий потолок, казалось, напирали и давили своим величием. В центре располагались пара добротных деревянных столов, за одним из которых и собрались приглашённые Рендисом, разместившись на дорогих винтажных креслах с чёрной бархатной обивкой. Придя сюда, Мей фыркнула Нике на ухо, что только трона не хватает, а та еле заметно улыбнулась, погружённая в свои мысли.

Только Ферс стоял отдельно от остальных лицом к огромному окну, во всю стену размером, глядя куда-то вдаль. Казалось, ему совсем нет дела до происходящего и всё, чего он хотел – вернуться поскорее к семье. Рендис встречал его пару раз на улице после того, как марн пришёл в себя и смог ходить.

Учтиво улыбнувшись одними губами, Ферс поблагодарил его за спасение, но каждый раз было заметно, что общение марна тяготит и он спешит к семье, как будто бы время его пребывания на земле ограничено и он не хочет тратить его зря. Подобное Рендис наблюдал у смертельно больных, но он ни разу не видел, чтобы высшие чем-то болели.

Поднявшись со своего кресла, управляющий окинул взглядом собравшихся и произнёс:

– Что ж, вроде все в сборе. Начнём.

Обернувшись, Ферс безучастно подошёл к столу и разместился на кресле, по-прежнему пребывая в своих мыслях. Рендиса это немного задело, но он списал подобное поведение марна на последствия постигшего его горя, не воспринимая на свой счёт его поведение.

– За мою долгую жизнь было двадцать восемь попыток свержения Властелинов и, как вы понимаете, ни одна из них не увенчалась успехом. Мы изучили всё, что только смогли найти, но как навредить мерзавцам, так и не отыскали. Увы, даже меч сарнестана не страшен Канректону – в самой удачной вылазке, из проведённых на данный момент, удалось проверить и это. Прежде, чем идти в бой, нам нужно оружие, способное Властелинам хотя бы навредить. В противном случае, любое нападение приведёт к краху и большим жертвам.

– Их можно убить и это – главное, – послышался приглушённый голос Ферса, и все взгляды устремились на него. – Я не знаю, чем, но могу одно сказать наверняка – это оружие может быть у каждого, не только у сарнестанов. Почему я так в этом уверен? Когда я летел в сторону Канректона, отвлекая внимание его армии на себя, я кое-что увидел на подлёте. Его глаза. Они были переполнены страхом. Отчаянным животным страхом – видя мою уверенность, он не сомневался, что у меня есть то самое оружие, способное его убить. Подонок чего-то панически боится. Рендис, а вы пробовали собрать аертанскую пыль и переплавить её в клинок? Или, может, у тебя был такой, уже готовый?

– Не было. Хотя и пытались заполучить, когда появилась информация о его существовании – он как будто в бездну канул, – развёл руками сарнестан. – Пыль переплавить не смогли. Ни в одном из миров просто нет возможности достигнуть таких высоких температур. У ближайших соратников Властелинов и их прислужников есть пистолеты, пули в которых при ударе раскрываются и выпускают дробь из пыли в тело. Специально для меня изобрели, – он лукаво улыбнулся. – И, надо отдать должное, сарнестану они не смертельны, но весьма болезненны. Ещё и очень сильно снижают скорость регенерации. Моим ребятам как-то удалось умыкнуть такой, но опробовать на Властелине получилось только издалека. Мне показалось, что от попадания Канректону было разве что неприятно, но опять же – несмертельно.

– А ты пробовал что-то на Анхертоне? – тихо полюбопытствовал Алекс.

– Добраться пробовал, – Рендис нахмурился. – Просто с еленрархинским Властелином у меня счётов больше. В Алерталахию мы тоже пробовали пробиться, но всё, что могу сказать – я знаю, где они держат предателей и то, что по ощущениям Властелины идентичны. Увидеть Анхертона воочию мне не доводилось – предпочёл тогда не жертвовать соратниками ради определённо обречённой на провал вылазки.

– Ух ты, даже водил кого-то с Олмирена, а не прикрывался изгоями? Что-то не верится, что такое бывало, – подал голос Уртис, сверлящий взглядом сарнестана.

– Мы все – соратники, – сквозь зубы процедил Рендис. – Неважно, из обители или из города – цель у нас общая, а значит, мы на одной стороне.

– Красиво поёшь, красноглазый, – фыркнул ведьмак и порывисто поднялся со своего кресла, надвигаясь на оппонента. – Вот только кому, как ни тебе, было выгодно сдать местонахождение лагеря?

– Ты обвиняешь в этом меня?! – алые глаза полыхнули, уставившись на Уртиса немигающим взглядом. – Меня, который в отличие от тебя, всегда уважал чужое мнение и никогда не бросал своих союзников в заранее проигрышный бой ради своих амбиций?! Каждая жизнь важна, Уртис! И я не готов размениваться ни одной в угоду каким-то крамольным прихотям!

По рукам ведьмака скользнули бирюзовые нити, он оскалился, готовый броситься на сарнестана в любую секунду. Вот только недовольно скалясь, Уртис медлил и не нападал. Как бы он не ненавидел красноглазого – тот не лгал. Такое ведьмак видел всегда, и сейчас у него тоже не было сомнений в искренности Рендиса.

– Хватит, – остановил их холодный, словно лезвие клинка, голос Ники. – Грызться будете тогда, когда победим. Рано или поздно. Они бы нашли… нас. Лагерь. И всех… Надо. Уничтожить Властелинов. А, как только узнаем, как. Сделать. Должен пасть и Хампт. Все, кто повинен в смерти моих близких. Все, кто играет чужими жизнями. Словно пешками. Должны умереть.

В зале повисла тишина. Не все фразы после пережитого шока Нике давались легко, она часто наклоняла голову набок, как будто пыталась рассмотреть что-то перед собой невидящим взглядом. Алые глаза блеснули набежавшими в уголках слезами, дыхание участилось, и Ника продолжила:

– Прогнившая система, – голос стал звучать зловеще, словно она произносила пророчество, – скармливающая хранов нелюдям ради удержания власти. Падёт. Убийцы своих детей и моего мужа. Падут. Межмировой порядок, веками угнетавший их жителей. Падёт, – по её лицу скользнула тень сумасшедшей улыбки, хотя из глаз безостановочно катились слёзы. – Как только это свершится. Я приду к ним. И не будет стыдно. Смотреть в глаза Касу. Обнимать Сариту. Улыбаться Арсу. Мы снова будем вместе… Мы будем. Когда я уйду. После того, как оставлю после себя пепелище! Грёбаные руины дворцов пожирателей душ! И ни за что! Ни за что не остановлюсь!

Ладони девушки объяло белое пламя, а голос звенел в каменных стенах отчаянным возгласом ярости. Обомлев, в панике Рендис бросил умоляющий взгляд в сторону скромно сидящей в углу Лии. Мать быстро подошла сзади к креслу, на котором сидела дочь, и обняла её за плечи. Нику трясло, а пламя только разгоралось, поднимаясь по рукам выше.