Свидание в лифте

– Здлавствуйте, – чётко выговорила дочка. Как в садике учили.

– Кто, говоришь, дядя дурак? – вопросил парень, нажимая кнопку этажом выше нашего.

– Ты, – невозмутимо ответила Варя.

– Да?! – нарочито удивленно протянул парень. – А кто тебе такое сказал?

– Мама, – сдала меня дочка с потрохами в ту же секунду. Ни капли сомнений.

Я шумно вздохнула, даже не пытаясь смотреть в сторону парня, взгляд которого почувствовала на своей щеке. На мгновение прикрыла глаза и сжала челюсти.

Если хочешь быть загнан в ловушку и желать провалиться сквозь землю на месте, то не держи язык за зубами перед своим ребенком, который с радостью сдаст тебя кому угодно.

Именно это сейчас сделала Варя, а я изо всех сил пожелала провалиться в шахту лифта прямо здесь и сейчас.

И почему этот скоростной лифт именно сейчас поднимается так медленно?

– Прямо так и сказала? – парня явно забавляла сложившаяся ситуация. А я всё ещё чувствовала его взгляд на себе.

Нужно взять себя в руки. Не хватало ещё краснеть перед каким-то пацаном, хоть он и здоровее меня и выше сантиметров на тридцать.

– Это было на эмоциях, – ответила я ровным тоном и даже смогла заглянуть в голубые глаза парня, которые смотрели на меня с насмешкой. – Ты снова заблокировал мою машину.

Парень в ответ лишь усмехнулся, скользнул похабным взглядом в вырез моей блузки, виднеющийся под распахнутым плащом, и вдруг присел перед моей дочкой.

– Меня Лёха зовут. Не дядя дурак, – подмигнул он Варе. – А тебя как зовут, малая?

– Валвала, – нисколько не тушуясь ответила дочка.

Надо ей снова провести воспитательную лекцию о том, что нельзя знакомиться с незнакомцами и разговаривать с ними. Хотя, наверное, она думает, что если я рядом, то можно.

– Валвала, – с неожиданно тёплой улыбкой повторил парень. Лёша. – А маму твою как зовут? – глянул он на меня так, как мужчина смотрит на понравившуюся ему женщину. Только непонятно, почему так на меня смотрит этот пацан.

– Юля.

– Юля, – хмыкнул парень, повторив.

– А зачем ты на себе там много лисуешь? Тебя мама не лугает? – спросила дочка, когда лифт остановился на нашем этаже.

– Не ругает, – с неожиданно печальной улыбкой ответил парень и поджал губы. Будто хотел сказать что-то ещё, но остановил себя.

– Варя, мы приехали, – я потянула дочку за собой из лифта.

– Пока, Лёша! – крикнула она на прощание парню, когда мы вышли.

– Пока, Валвала, – усмехнулся тот, выпрямляясь во весь рост, как голый Терминатор в начале фильма.

За секунду до того, как съехались створки лифта, я поймала его взгляд.

Не похабный, не пошлый. А какой-то пустой и потерянный. Будто он смотрел сквозь меня.

Глава 3. Лёша

Лифт довёз меня до моего этажа. Забавная девочка с её нелюдимой скандальной мамашкой остались этажом ниже.

Открыл дверь ключом и вошёл в темную холодную квартиру, купленную мной около двух месяцев назад.

Уже не глядя помнил, где находятся все выключатели. Включил свет в прихожей, бросил ключи от квартиры и машины на какой-то модный, пуфик, который мне подарила сестра. Он до сих пор был в плёнке, что, кстати, удобно – ключи, которые я швыряю. Будто прилипали к ней и не соскальзывали на пол. Наверное, этот пуфик так и останется в пленке, а куча барахла так и проживёт свой век в коробках, которые я ещё даже не планировал разбирать.

Сняв верхнюю одежду, прошёл в кухню. Взял из холодильника бутылку воды и, пройдя в гостиную, плюхнулся на диван. Прямо поверх всех шмоток, что его захламляли. Открыл литровую бутылку воды и сразу выпил половину большими глотками.

Опустил взгляд на руки, забитые татуировками, и усмехнулся, вспомнив слова маленькой соседки о том, не ругает ли меня мама за эти рисунки.

Ух! Если бы моя мама увидела хоть одну из них, то мне бы пришёл конец. Самый настоящий.

Родителей не стало, когда мне было двенадцать. В шестнадцать я набил первую татуировку на руке, которую сейчас, наверное, и не найти среди кучи других цветных рисунков.

Хотя, может мама и не ругалась бы сильно, узнай она, что эта татуировка посвящена ей…

Телефон в кармане джинсов издал пару коротких вибраций.

Нехотя, я вынул его и увидел два сообщения от девчонки, с которой тусовался сегодняшней ночью.

Её фотография в нижнем белье на фоне шторы из какой-то примерочной и следом сообщение: «Приедешь сегодня?».

Без каких-либо мыслей и желаний увеличил фотографию, заценил бельишко и скучающе вздохнул, отправив ей короткое «нет».

Это была интрижка на ночь. Без продолжения. И, кажется, я ясно дал это понять.

Отношения (тем более постоянные) – последнее, что я ищу в этой жизни.

Сестра и брат относятся к этому проще. Им подавай любовь, и чтобы всё было серьёзно.

Меня серьёзность напрягает.

У родителей тоже всё было серьёзно. Трое детей…

А потом их убили, цинично выпустив автоматную очередь.

Отец был крутым бизнесменом и, разумеется, стоял костью поперек горла у многих конкурентов.

Сейчас его дело продолжаем мы с братом, и я не понимаю, как он может искать серьёзные отношения с девушкой, и не бояться, что с ними однажды поступят ровно так же.

Подыхать одному и знать, что ты никого за собой не утянешь, как-то проще. Честнее.

Я вновь посмотрел на экран телефона и тихо усмехнулся, увидев, что девчонка в белье занесла меня в чс.

И как я это переживу?

Ах, да! Потрахаюсь завтра с другой.

Я отбросил телефон на диван поставил недопитую воду на низкий столик рядом и, встав, стянул футболку, швырнув её на спинку дивана.

Подошёл к балконной двери, чтобы открыть её и проветрить квартиру. Как был, в носках, вышел на балкон и оперся локтями об ограждение. С ехидной улыбкой заметил, как я классно припарковался, снова перекрыв выезд авторитарной мамаше.

Последнее время стало прикольно начинать утро с конфликта с ней. Бодрит лучше любого кофе, холодного душа и секса.

Мне даже говорить ничего не надо. Она первая начинает сдержанно на меня рычать и отчитывать. Возможно, она была бы рада и покричать на меня от души, но наличие малой дочки в салоне её крошечной машины не даёт ей перейти на крик и мат.

Поэтому она лишь сжимает губы, подчеркнутые разными оттенками помад, в попытке не сорваться на крик, и безуспешно пытается указать мне, где моё место.

А я знаю, где оно, но не хочу. Из вредности.

Этажом ниже, в той квартире, где живёт та самая соседка с дочкой, слышен детский смех. Девчонка временами заливисто пищит, слышно, что бегает, и, смеясь, просит монстра не есть её.

Монстром, скорее всего, выступает мамашка-кудряшка. Поди, уже повязала на макушке пучок, сменила свой строгий прикид на растянутый домашний, а теперь носится с малой по квартире.

Я с ними не живу, не общаюсь, но за эти два месяца уже примерно понял график, по которому они живут.

Не понял я только одно – где муж и отец этой мелкой ячейки общества. Какой-то хрен ведь должен там обитать или хоть иногда заглядывать?

Несколько минут тупо пялился во двор, слушал веселье этажом ниже, а потом, не закрывая балконную дверь, вернулся в квартиру и завалился на диван. Подумал о том, что свет в прихожей не мешало бы выключить на ночь, но махнул на это рукой и уже через несколько минут вырубился в ворохе своих шмоток и пледа на диване.

Утром проснулся по будильнику. Нужно приехать в офис пораньше, иначе брат будет снова весь день выкручивать мне яйца из-за опоздания.

Пока заваривалась лапша, я принял душ. Обернул бёдра полотенцем и вышел на кухню, где налил себе чай. Щедро налил майонеза в ванночку с острым дошиком и тихо поржал, услышав крик сигнализации моей машины.

Как был – в полотенце и с кружкой горячего чая, вышел на балкон. Посмотрел вниз на парковку у дома и увидел там мамашку-кудряшку, которая, похоже, только что пнула колесо моей машины, а теперь с ненавистью смотрела на мой балкон.

Ну, доброе утро, малышка. Сейчас спущусь.

Глава 4. Юля

Да он издевается!

Едва выйдя из подъезда, я стиснула зубы и со свистом втянула прохладный октябрьский воздух.

– Я прибью его! – выругалась я мстительно себе под нос. Опустила взгляд на дочку, которую держала за ручку и подвела её к нашей машине. – Давай, я пока пристегну тебя, зайка.

– А потом с Лёшей будешь ругаться? Он опять на даёт нам поехать в садик?

– Ругаться я с ним не буду, но машину убрать попрошу. Забирайся.

Я пристегнула дочку к её креслу, завела машину и включила печку, чтобы Варя не замёрзла, пока я буду пинать машину одного идиота с седьмого этажа.

Вот в чём проблема встать на СВОЁ парковочное место? Да, оно находится подальше от подъезда, потому что он въехал в этот дом совсем недавно, но у него есть СВОЁ парковочное место. И, кстати, достаточно просторное для того, чтобы там встал его джип, не перекрывая мою машину и часть дороги.

Запрокинув голову на балкон этого белобрысого, я несколько секунд пыталась разглядеть там его. Наверняка, ржущего и глумящегося надо мной. Но никого не увидела.

Пнула по колесу раз. Машина не отреагировала. Пнула посильнее и подёргала за дверные ручки, и машина, наконец, впала в истерику на весь двор.

С лицом, на котором написано, что я думаю об этом засранце прямо сейчас – опаздывая в садик и на работу, я вновь уставилась на его балкон и, наконец, увидела, как этот нахал вальяжно вышел, держа в руках кружку с чем-то горячим. Голый по пояс.

Он несколько секунд смотрел на меня с ухмылкой, а затем салютовал кружкой.

Я развела руками, ожидая чего-то дельного и результативного, но увидела лишь то, как парень вновь скрылся в своей квартире, а затем с пульта выключил сигнализацию.

Я ждала, что он вновь выйдет на балкон с объяснениями, но этого не случилось.

Начиная закипать, я вновь пнула по колесу, не жалею недешевых осенних сапожек на устойчивом каблуке, я опять дёрнула за ручку. Машина, к моему удивлению, открылась, а меня по инерции, чуть не отбросило в собственную машину.

Он специально так сделал, чтобы его джип не визжал на весь двор? А мне что теперь делать? Такси? Если только при условии, что счёт оплатит этот удод.

Я с силой захлопнула дверь джипа, нырнула рукой в сумочку, чтобы в общедомовом чате найти номер этого парня и высказать ему всё, что у меня сейчас щипало кончик языка.

Краем уха я слышала, как открылась и закрылась подъездная дверь. Вряд ли этот… Алёша так быстро спустился.

Листая контакты, я почувствовала, как надо мной нависла тень. Вскинула подбородок и потеряла дар речи. Все оскорбления улетучились как облако пара, вырвавшегося изо рта в утреннюю осеннюю прохладу.

Передо мной стоял тот самый нахальный сосед. Голый по пояс. В одном, мать его полотенце, которое едва-едва держалось на бёдрах. Только силой чьей-то молитвы, оно не упало в ту же секунду, когда я уронила на него взгляд.

Я понимала, что нужно что-то сказать. Например, суть претензии. Но не пока не могла выдавить из себя ни звука, тупо пялясь на крепкий литой торс, полностью покрытый татуировками.

– Ты в курсе, что ты моя самая ярая фанатка? – хмыкнул парень.

И только его приятный голос заставил меня вновь вспыхнуть и вспомнить, что буквально несколько секунд назад я хотела свернуть его обладателю шею.

– Я не была бы такой ярой, если бы ты знал своё место, – выпалила я, всеми стараясь вновь не уронить взгляд на его торс. – Убери свой танк. Я опаздываю.

– Пять сек, – выронил он небрежно и отпил немного чая из кружки, с которой вышел. – Подержишь?

Он, вроде, спросил, но при этом уже успел всунуть мне в руку кружку.

И какого черта я её с готовностью приняла?

Так и осталась стоять перед ним с сумочкой в одной руке и с кружкой горячего чая в другой.

А парень тем временем вдруг сократил между нами расстояние и сделал контакт наших тел настолько непозволительно тесным, что мне пришлось отступить к его машине и вжаться в неё спиной. При этом, не сводя взгляда с лица самоуверенного засранца, кожа которого уже покрылась крупными мурашками от холода.

– Можно? – вкрадчиво спросил он, и я поняла, что его теплые ладони нырнули мне под распахнутое пальто и мягко обхватили талию.

Я рефлекторно кивнула, а затем сразу отрицательно покачала головой, совершенно не понимая, на что он спрашивает разрешения.

Меня окутало запахом его геля для душа с какими-то таёжными мотивами. Внезапно стало жарко, пульс начал шкалить.

И только тогда, когда он сдвинул меня в сторону от водительской двери своего джипа, до меня дошло.

Прочистив горло и, вспомнив, что раздражена, я отошла в сторону. Всё ещё держа кружку с его чаем, наблюдала за тем, как он завёл джип и отъехал на свободное парковочное место, наконец, освободив мне выезд.

– Неужели, – буркнула я ворчливо себе под нос и демонстративно отпила из кружки парня немного чая.

С бергамотом. Сладкий. Вкусный. Горячий.

Пока парень шёл от своей машины ко мне, я сделала ещё глоток. Лёша на это лениво усмехнулся и, теперь придерживая на бёдрах полотенце, подошёл ко мне.

– Можешь допить, – кивнул он на кружку.

– Слишком сладко, – поморщилась я и отдала ему кружку. Нарочито небрежно окинула его торс взглядом и заглянула в голубые, почти бесцветные, глаза. – Шёл бы ты домой, пока татуировки не отморозил.

– Заботишься? – повел он светлой бровью, нисколько не смутившись.

– Делать мне больше нечего, – фыркнула я и пошла к своей машине, бросив ему на ходу. – Ещё раз перекроешь мне выезд, проткну колеса.

– Я ж так и влюбиться в тебя могу, – услышала я насмешливое за спиной.

– Угу, конечно.

Я села в свою машину, бросила сумочку на переднее пассажирское и шумно выдохнула, вцепившись в руль.

«Угу, конечно»?! Это ответ взрослого человека? Что с моими мозгами? Где остроумие?

– Мама, а почему у Лёши такие же носки, как у меня? – спросила вдруг дочка?

– Носки? Какие носки?

– Ну, белые с желтыми уточками.

– Я… не знаю, – не нашлась с ответом. До носков мой взгляд не упал. Я как дура пялилась туда, куда пялиться не должна вообще.

– А почему он такой голенький? Может, подарим ему халатик, как у меня? Ну, такой, в котолом я после купания хожу дома. С капюшоном, пушистенький.

– Этот дядя сам себе подарит всё, что хочет, – выронила я, выруливая с парковки.

– Но если мы подалим, ему будет плиятно. Сильно-сильно.

– Нет, Варя. Он тогда задерёт нос. Сильно-сильно.

Глава 5. Юля

Широкие мужские ладони обхватывают мою талию так, будто в ней нет лишних сантиметров десять.

С колотящимся в груди сердцем я смотрю в голубые глаза парня. Хочу возмутиться, оттолкнуть его. Но лишь приоткрываю рот и беззвучно втягиваю наэлектризованный воздух между нами.

Пальцы парня сильно и уверенно сжимают мою талию. Это не больно. Это чертовски приятно и заводит. От него исходит власть, которой хочется подчиниться.

Он рывком притягивает меня к себе. А я без капли сопротивления врезаюсь в его горячий торс. Хватаюсь за широкие обнаженные плечи, боясь потерять равновесие, и застываю, глядя в его бездонные глаза.

– Можно? – шепчет он, касаясь моих губ дыханием. Дразнит и манит за собой.

Я успеваю только обалдело моргнуть, и в ту же секунду парень впивается в мои губы. Вжимает в свою машину твердым горячим торсом и целует так жадно, будто всю жизнь только этого и ждал.

А я тоже хороша…

Льну к нему, гладкую кожу в нечетких татуировках наглаживаю ладонями. Открываю шею его поцелуям, вздрагиваю от ощущения влажного языка и острых зубов на коже. Позволяю парню нырнуть мне под юбку, сжать ягодицы и усадить меня на стол…

На стол? Какой ещё, к чёрту, стол?! Мы только что у его машины были!

Резко распахиваю глаза и оказываюсь в своей комнате посреди большой кровати и темноты.

– Твою мать! – выдыхаю я рвано и прикладываю ладонь к шее.

Вспотела, пульс зашкаливает и стучит в ушах. Соски настолько твердые, что аж ноют. Меня будто лихорадит. А внизу живота разрастается самый настоящий пожар. Так сильно я не возбуждалась со дня…

Я не помню, чтобы я возбуждалась настолько сильно. Не помню, чтобы хоть один мой сон казался настолько реальным.

Похоже, больше трёх лет воздержания начали давать о себе знать. Вибрирующий Бибер не в счёт. Им я пользуюсь быстро и обезличенно. Только ради разрядки, несущей в себе удовольствие, которое быстро улетучивается. Пшик, и нету. Вроде и кончила, но ощущение пустоты тут же накрывает и угнетает.

Может, дело в том, что после секса я привыкла разговаривать?

С вибратором диалог выглядит нелепо. Со стороны – я просто даю интервью в продолговатую штуку на батарейках. А ощущение пустоты, между тем, внутри разрастается лишь сильнее.

Решаю встать и подойти к шкафу, чтобы достать с верхней полки Бибера и уже снять немыслимое напряжение внизу живота, но одёргиваю себя.

Не хватало ещё удовлетворять себя, думая о парне, который испытывает мою нервную систему на прочность почти ежедневно.

Может, он что-то подмешал в чай, который мне сегодня сунул? Определенно. До этого дня он не снился мне в таком… сексуальном ключе.

Пару раз в своих снах я переезжала его машиной, но не помню, чтобы при этом испытывала хоть какое-то возбуждение.

Обессиленно падаю обратно на подушки, прижимаю одеяло к груди и закрываю глаза, надеясь отогнать от себя вообще все сны.

Тем более, об этом парне.

Алёша, блин…

Хоть бы его там не было. Хоть бы, хоть бы, хоть бы…

Чёрт!

Створки лифта разъехались, а в кабинке, подпирая плечом стену, стоял, чтоб его, Лёша.

– Здлавствуйте! – громко и чётко произнесла Варя, чем привлекла внимание парня к нам обеим.

Он оторвался от телефона и, криво ухмыльнувшись, лениво протянул:

– Привет, Валвала, – тепло улыбнулся он ей, а затем перевел взгляд на меня, стоящую позади дочери и неким почтением, будто выделяя каждую букву, кивнул и произнес. – Мамочка.

– Доброе утро, – буркнула я и вошла в лифт вместе с дочкой. Специально встала как можно дальше от парня.

Щёки горели, мне снова стало жарко, стоило всего на долю секунду вспомнить сегодняшний сон с этим парнем в главной роли. Кажется, началась тахикардия. Надеюсь, у меня на лбу не написано, чем я занималась это ночью.

– А какие у тебя сегодня носочки? – обратилась Варя к Лёше.

– Носочки? – кажется, он не сразу понял, что от него хочет маленький человечек в розовой шапке с балаболкой. С легким непониманием он посмотрел на меня, а затем, заблокировав экран телефона и убрав его в карман косухи, вдруг приподнял ногу и, задрав штанину джинсов, показал Варе носок.

– Мама, смотри! Со смайликами! Как у меня! – вскрикнула дочка так громко и неожиданно, что я немного вздрогнула.

Опустила взгляд на носок парня и слегка повела бровью.

– Хм, точно, – улыбнулась я, скорее, из вежливости. У этого парня реально были точно такие же носки, как у моей дочери. Уже вторые. – Наверное, вы с Лёшей в одном магазине их покупали.

– Ага! – а дочке нравилось всё. Кажется, сейчас она думала о том, что нашла себе друга на всю жизнь. Друга по носкам. – А с клокодилами у тебя есть? – обратилась она к Лёше, похоже, вообще забыв о моём существовании.

– Есть, – гордо кивнул парень, поставив ногу на пол и поправив штанину.

– А с клубничками?

– А с клубничками пока нет. Но я обязательно куплю.

– Ага, купи, – загорелась дочка идеей. – И завтла покажи. Я тоже носочки с клубничкой надену. Можно, мама?

Вот теперь она вспомнила и обо мне.

– Конечно, можно, Варь. Это же твои носочки.

– А с лягушками у тебя есть? А с котятами? – Варя засыпала парня вопросами, пока мы выходили из лифта и шли к выходу из дома.

Лёша придержал для нас двери. Но, скорее, не для нас обеих, а для своей подруги по носкам.

У машин Варя и Лёша тепло попрощались, помахав друг другу ручками. Для меня парень приберег легкое игривое подмигивание и скрылся в своей тонированной машине, довольно быстро уехав.

А я, наконец-то, смогла начать нормально дышать. Не знаю, чего я боялась. Можно подумать, что мой сон транслировался прямо к нему в квартиру.

И, вообще! Откуда столько смущения и неуверенности? Этот парень всегда похабно смотрит. И, как мне кажется, на всех. Просто вот такой он – знает, что красивый и притягательный, и активно этим пользуется, смущая и вгоняя в краску людей вокруг.

На работе о весьма пошлом сне мне удалось забыть. Я занялась делом, и мысли о похабном парне не лезли в мою голову вообще. Оно и к лучшему.

Ближе к концу рабочего дня позвонила мама. Последнее время такие звонки ничего хорошего для меня в себе не несут. Но мама думает иначе.

– Да, мам, привет.

– Привет, Юля. Слушай, я что звоню-то… – театральная пауза, в которой мама пыталась сделать вид, что действительно забыла причину, по которой мне звонила. – А! Это самое… А приезжайте-ка с Варюшкой сегодня вечером к нам на ужин.

Хотелось демонстративно тяжело вздохнуть, но пришлось себя сдержать. Мама всё-таки.

– Зачем? – спросила я спокойно, глянув в окно, за которым густели тучи.

– Зачем ужинать с родителями? – вспылила мама. – Для тебя это так сложно? Я, может, по внучке соскучилась.

– Ну, внучку ты видела в выходные, мам. А вот твои эти спонтанные ужины… Ты опять хочешь меня с кем-то свести?

– Что ты?! – очень неправдоподобный мамин возглас. – Делать мне больше нечего. Просто… Просто приедут Лебедевы. Ну, моя подружка Света с работы. Со своим сыном, – последнее предложение мама сказала так быстро, будто его и не было вовсе.

– Мам, – вот теперь я не удержалась от тяжелого вздоха. – Я не хочу ни с кем знакомиться. Сколько раз тебе нужно это сказать?

– Да хоть заговорись, Юлька, – наехала мама в ответ. – Мужик в доме нужен. Полезная вещь.

– Что?! – где-то на фоне возмутился папа.

– Ой, Вов, ну ты-то хоть не начинай, – отмахнулась от него раздраженно мама и вновь обратилась ко мне. – Сегодня в семь вечера приедут Лебедевы. Не позорь мать, приезжай. А то что я им скажу? А фамилия-то какая красивая, а? Лебедев, – с блаженным придыханием протянула мама.

Я молча закатила глаза. Первый год после моего развода мама ещё как-то держалась и не подсовывала мне женихов, но потом начала толкать речи о том, что мне нужно мужское плечо, а Варе пример хорошего мужчины. И, вообще, мне всего тридцать, а я себя уже похоронила…

Наверное, не нужно было ей озвучивать, что после бывшего мужа какие-либо отношения мне нужны как собаке пятая нога. Ещё ни в чем в этой жизни я не разочаровывалась так, как в постоянных отношениях.

– Что за Лебедев? – выдохнула я, понимая, что спорить тут бесполезно. Мама в любом случае найдёт способ на меня надавить. Иногда проще согласиться и по-быстрому отстреляться, чем долго сопротивляться её давлению и чувствовать себя плохой дочерью.

– Ой, Юль! – вздох неподдельного восхищения. – Такой хороший мальчик.

– И сколько мальчику лет?

– Тридцать семь.

Мои брови сами собой подлетели.

– Тридцать семь?! – переспросила я. – И этого хорошего мальчика никто до сих пор не прибрал к рукам? Тебе не кажется, что это тревожный звоночек, мам?

– Просто… – начала было мама, и услышала шаги, будто она куда-то шла. Знакомый скрип двери, свидетельствующий о том, что мама закрылась в туалете, а затем тише заговорила. – Просто он немножко вдовец. Но ты не переживай, детей у него нет.

– Господи, мам… – выдохнула я безнадёжно и накрыла глаза ладонью. – Кажется, я начинаю понимать папу, который прячется от тебя на рыбалке даже зимой.

– А ты всегда была папиной дочкой. Тоже мне, удивила, – фыркнула она и тут же переключилась в своё привычное настойчивое русло. – Короче, жду тебя и Варюшку в семь вечера. Это не обсуждается. Если не приедешь, мы с папой обидимся.

– За себя говори! – услышала я папин голос.

– В общем, всё, Юль. Мы ждём! – резюмировала мама и сбросила звонок.

Приехали мы с Варей к родителям немного раньше. Стоило только Варе сказать, что вместо дома мы едем к бабушке с дедушкой, как скорость одевания увеличилась в разы. Я успевала только подавать вещи из шкафчика с грибочком, пока дочка, забыв о капризах и о том, что она готова остаться в садике жить, одевалась.

В родительской квартире всегда пахнет теплом, уютом и чем-то съестным. Ты точно знаешь, что голодная от них не уедешь. А ещё тебя выслушают, дадут с собой еды, попытаются сунуть денег, и папа проверит исправность машины.

Иногда я не понимаю, почему я решила стать взрослой и переехать от них. Но стоит представить, что эта гиперопека будет со мной ежедневно, как сразу всё становится ясно. С годами родители стали более сентиментальными и приобрели маниакальную тягу к тому, чтобы заботиться обо мне, хочу я того или нет.

– Мы приехали! – крикнула я, когда мы с Варей вошли в прихожую.