Не сдохнут только одиночки. Том 2: Час зверя

Екатерина Крапивенцева

Не сдохнут только одиночки. Том 2: Час зверя

Глава 1: Новая жизнь

В густых осенних сумерках замелькали огни. Они размеренно подрагивали, сливались в каплях конденсата. Сползали по стеклу, баюкали меня. Повинуясь этой круговерти, я клевала носом. Стекло приятно холодило щёку. Усталость брала своё.

Тишину нарушали лишь утробное урчание мотора да потрескивание рации. Изредка в эфир пробивались дорожные заметки.

– Слева по курсу лежит бензовоз. Перекрыл полосу. – Послышался вздох Иванова. – Плохо. Похоже, застрянем тут.

– Топливо есть? – Рация зашипела, и в беседу включился Степанов. – БМП смогут сдвинуть его, как думаешь?

– Бензин разлит по всей дороге. – Отчитался «Росгвардеец».

– Игра не стоит свеч, – покачал головой Чумаков.

– И то верно. – Озадаченный, немного охрипший голос Степанова выдавал истинную глубину его усталости. – Отбой… Не хватало ещё, чтобы всё рвануло, к чёртовой бабушке… Просочимся как-нибудь…

Чумаков положил на место рацию и мельком взглянул на меня:

– Устала?

Я только слабо кивнула, не в силах выдавить из себя что-то членораздельное.

И снова тишина… Колонна машин медленно ползла по шоссе, растягиваясь до самого горизонта. Бобик покачивался на рессорах – туда-сюда, вызывая у меня странную ассоциацию, словно невидимая рука качает гигантскую колыбель.

Бессонная ночь, дорога и продолжительный стресс сыграли с моей психикой злую шутку. Сначала меня обуяла навязчивая дрёма. Но сон никак не шёл… А потом всё вокруг вдруг стало далёким и сюрреальным: ощущения времени и пространства смазались и меня накрыла дереализация.

Странное ощущение будто ты выглядываешь в мир с самого донышка своей души. Тело постепенно расслабляется, выходя из строя. Становится чужим, тяжёлым и бесполезным, как машина, в которой неожиданно закончился бензин.

Тряхнув головой, я скинула морок и приоткрыла окно. Неожиданно мне стало душно, почти до тошноты.

– Всё нормально? В бардачке есть вода, – встревоженный шёпот Чумакова окончательно вернул меня в реальность. Тягостное ощущение рассеялось, уступая место благодарности.

Опытные водители включили фары, освещая раскисшую дорогу. Тёплая печка да хорошая компания – что ещё нужно в разгар апокалипсиса, чтоб ощутить себя счастливой?..

Не существует в мире более разновидности одиночества, за которое я бы держалась. Цепко, как раньше, ревностно защищая его от чужих посягательств.

Для начала я свыклась с мыслью, что выживать вместе легче, а потом и вовсе полюбила свою новую семью… Ту, которой у меня никогда, по сути, и не было.

Никто из кровных родичей не давал мне ощущения сопричастности той самой общности, где один за всех, и все за одного, как в романах Дюма. Мы то делили что-то, то неистово соревновались, перетягивая одеяло в разные стороны, но никогда не являлись командой.

Сложно любить людей, которые постоянно мерятся причиндалами в бесполезной игре под названием: «Кто из нас «правильно» живёт, а кто говно собачье». Не сложно догадаться, что отказавшись от соревнования, я автоматически переместилась в разряд аутсайдеров.

Мы были родственниками, но так и не стали семьёй. Каждый совместный праздник заканчивался руганью и нудными нотациями. А когда папа умер, родные перестали звать меня в гости, но я и не настаивала. С облегчением выдохнув, каждый из нас зажил своей жизнью.

Сколько себя помню, считала, что командная игра – не для меня. Но как же я ошибалась. Открыв Чумакову дверь в тот судьбоносный день, я сказала миру «да». И теперь, не смотря на тревоги и опасности, не взирая на зомби всех мастей, он больше не кажется мне страшным… Такой вот парадокс. В той, «другой» вселенной, без оживших трупов, я была менее живой, чем сейчас. И за это стоит сказать «спасибо» моей новой семье.

Петренко смог проявить необходимую настойчивость, не дав мне отсидеться в моём привычном, «безопасном» мирке», что стало основополагающе важным решением. Потому как жизнь с энтузиазмом душевнобольного демонстрировала мне, насколько сильно я ошибалась. Сашина открытая душа с неуёмной тягой к коммуникации дала мне шанс выжить – не больше, не меньше.

Вадим сохраняет самообладание там, где любой другой порвёт себе ягодицы от натуги. Его ненавязчивая забота и непоколебимое спокойствие не раз спасали мой день, когда всё, казалось, вот-вот обрушится с треском…

Веник… Свой парень. Честен до нигилизма. Не геройствует (впрочем, как и я). Но способен вовремя выдать дельный инсайд. Осторожный интеллектуал, иногда безмерно ленивый… И всё же он ни разу не бросал других наедине с их бедой. Когда на нас с Аллой напали братья Аскаровы (как давно это было!), Веник не сбежал, а защищался вместе с нами. И даже придумал нестандартный способ, как задержать преступников, казалось бы, в безвыходной ситуации…

Мишка, Инга, Валюша и Мама Света, чета Захаровых… Даже Журба и Степанов!.. Список можно продолжать. Все они в одночасье стали "своими в доску".

Неожиданно мне стало интересно, чем живут другие люди, и что у них на душе… Всё, от чего я так стремительно убегала в другой, доапокалиптической реальности, догнало меня в конце времён. Та близость, что всегда казалась опасной, на деле принесла мне то самое ощущение внутренней целостности и спокойствия, которых я не ощущала раньше.

Вадим мерно крутил баранку, украдкой поглядывая на меня, не сплю ли. Инга, притаилась на остром Колином плече и отстранённо глазела в окно, то закрывая глаза, то напряжённо вглядываясь в темноту.

Пустой взгляд человека, прошедшего свой личный ад. Он мне знаком не понаслышке. Все шутки и ужимки остались за стенами ПВР, вместе с Ольгой: бледной и бездыханной. А Инга замкнулась в себе. Словно она всегда была такой хмурой и молчаливой. В тот злосчастный день она в третий раз потеряла семью.

Сначала погибли родители: трагично и неожиданно. Затем Бабушка. А теперь старшая подруга и добрый наставник в одном лице. Так же негаданно. Даже попрощаться не успели. В номом мире люди уходят особенно быстро. Без долгих прелюдий в виде болезни…

Что ни говори, а смерть Ольги была одновременно бессмысленной и страшной.

На полу, рядом с ней нашли початую ампулу сильнодействующего токсина. Один укол в шею, и препарат парализовал дыхательные пути. Вирусолог умерла от удушья, но прежде успела открыть дверь в лабораторию. Значит, убийца вошёл вместе с ней, либо сразу следом…

Кому понадобилось её травить, а главное – зачем? Не хочу верить, что эта смерть осталась на совести Сергеича. Он эгоист, повеса и трепач. Но никак не убийца. Уж я-то в людях разбираюсь.

Как всегда, вопросов больше, чем ответов. Почему яд? Зачем так усложнять? Не проще ли было застрелить нежелательного свидетеля?..

На месте трагедии чётко прослеживались следы борьбы. Реагенты раскиданы по полу, стул перевёрнут. Но ящики письменного стола – не тронуты. Дверцы шкафов закрыты. Убийца ничего не искал – он точно знал, где лежат документы. Значит, это кто-то из своих.

И снова все ниточки ведут к Сергеичу. Но что-то тут не вяжется… Никак не возьму в толк, какая именно деталь ускользает от меня?..

Ольга, как мудрая, взрослая женщина, по логике вещей могла просто отдать все материалы неизвестному и спасти тем самым свою жизнь. Почему она допустила потасовку, когда могла прийти к соглашению, ради своей же безопасности?..

На сейфе – кодовый замок. Код известен только Ольге. Никто из приближённых его не знал. Во всяком случае, таким было условие Степанова. Надо бы переговорить с майором, выслушать его соображения… Иначе, моя голова просто разорвётся.

Похоже, что Ингу тоже не отпускала эта история. Периодически она сдавленно вздыхала – тяжело, даже со всхлипом. Но молчала, не сводя глаз с дороги. При том, появилась в ней некая ожесточённость – её я раньше не замечала.

Девушку раздражали вопросы ребят. Вместо того, чтобы как обычно, излить на товарищей поток печали и пореветь от души, она старательно переводила тему, выдавала пассивно-агрессивные шутки и вообще, вела себя не типично. Я бы сказала, что это выглядит подозрительно, если бы плотно не работала с посттравматикой последние пару месяцев. Иногда отрицание – это вполне естественная реакция на трагедию. Возможно, Инге просто нужно время, и она войдёт в новую фазу – принятие?

Буквально за день из светлой, общительной девчонки она трансформировалась в затравленного зверька. Изредка по привычке Инга теребила аккуратный шрам от укуса. И её раскосые, чёрные глаза превращались в узкие щёлки.

Эта метаморфоза не укрылась и от Вадима. Иногда он поглядывал в зеркало заднего вида, и его брови сходились на переносице, выдавая тревогу капитана.

Коля с Веней пытались разговорить девушку, но не солоно хлебавши, отстали от неё, получив в ответ пару едких комментариев.

Что угодно, но в токсичности Ингу уличить было сложно. Нужно бы что-то сделать, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля.

– Ты принимала сегодня успокоительные? – Спросила я, покопавшись в дорожном рюкзаке.

– Не успела, – дёрнула плечиком Инга, и в этом жесте мне почудилась нервозность. – Кому они нужны, когда вокруг такое происходит? Ты всерьёз думаешь, что банальное успокоительное мне поможет? – При этом незнакомые, визгливые нотки проскользнули в её голосе.

Холодок пробежал по моей спине. Стараясь выглядеть спокойной, я протянула Инге шприц-ручку с готовым лекарством:

– Может, остановимся и сделаем тебе укол? Вот увидишь, сразу полегчает. Поспишь немного.

– И правда, – вмешался в беседу Чумаков. – Мы все устали. Нужно использовать любую возможность, пока она есть. Да и вообще, ты – будущий врач. Сама знаешь: осторожность в этом деле не бывает излишней…

С тех пор, как выявилась связь превращений с уровнем кортизола в крови, мы всегда носили с собой нужные препараты, и это правило полностью оправдало себя. Вовремя принятые меры профилактики спасли не одну жизнь. К слову сказать, Инга сама это предложила. Но теперь с упорством юной ослицы никак не желала принимать лекарство. Ну, что за дела?

– Не переживайте так, – вымученно улыбнулась девушка одними губами. – Я себя контролирую. Просто день выдался тяжёлый, как никогда. Настроения нет и не предвидится, уж простите…

– И это, мягко говоря. – Оскорблённо хмыкнул Веник. Ему основательно досталось от Инги, а всё из-за не в меру длинного языка и неуёмной тяги быть услышанным.

– Ты за собой смотри, – вздохнула девушка, демонстративно отворачиваясь в окно.

Я с укором посмотрела на Веника:

– Не обостряй…

– Это что сейчас было? Я не понял… – На грани слышимости прошептал Коля, и его благоверная с усилием скинула руку юноши со своего плеча.

– Всё, брэйк. Угомонились. – Подвёл итог Чумаков. – Не хочет лекарства, не надо. Главное – помолчите. Из-за ваших склок не слышно, что происходит в эфире.

***

Монументальный УАЗик изредка потряхивало на ухабах – дорога совсем испортилась. Мелкий сор и вязкая грязь смешались, сплавляясь в единую жижу. Она заставляла колёса буксовать. Внедорожник то и дело увязал, теряя сцепление с асфальтом.

– Могло быть хуже, – вздохнул Вадим, прожимая педаль газа почти до пола. Послышался визгливый гул, и вездеходный "бобик", не без усилия, вырвался из скользкой ловушки. – Крупный хлам и брошенные автомобили расчистили военные. Что бы мы сейчас делали без их помощи…

– Хоть какая-то от них польза! – Послышался из динамиков бодрый баритон Степанова. – Все наши проблемы решил шкурный интерес.

И действительно, ещё пару месяцев назад пригородные заправки просто кишели мертвецами. Когда народ массово рванул из города, на трассе образовался настоящий затор. Много народа тогда погибло.

В ближайшем лесу устроили засаду «тихие». Зомби заметно поумнели. И это уже вполне тянуло на альтернативную ветку в эволюции человеческого вида – только что речи пока не изобрели.

В результате трагедии, медленные, жадные до плоти трупы расползлись по автостраде, а их машины, брошенные ржаветь, насмерть перегородили дорогу.

Военные, имея неплохие запасы ресурсов не сразу смекнули, что ГСМ нужен всем, особенно в зените апокалипсиса.

И когда первые банды пошли на штурм продуктовых баз, отцы-командиры недоуменно зачесали «головы» – а не стоит ли приватизировать «ништяки» первыми, пока они не попали в «дурные руки»?

Но продовольствие быстро подмяли под себя ФСБ и «Росгвардия», поэтому «зелёным человечкам» не осталось ничего другого, как зачистить заправки и нефтехранилища. Не досталось бандюганам, и на том спасибо.

– А что там, ближе к Москве, не знаете? – Забеспокоился Чумаков, выкручивая руль до отказа.

Особенно неприятная яма, будто кратер от взрыва, заставила машину просесть, и подвеска внедорожника мгновенно заскребла по асфальту.

– Вот это да! – Охнул капитан, выпуская из рук рацию. Увесистая коробочка моментально повисла на шнуре, смачно стукнув меня в колено. Шипя от негодования, я упёрлась руками приборную панель, и это спасло меня от удара лбом.

– Что там у вас? – Повысил голос майор.

– Яма, – коротко ответила я, вешая рацию на место.

Отдышавшись, Чумаков аккуратно съехал на обочину:

– Кажется, колесу пришёл "каюк".

– Совсем? – Озадаченный голос майора заставил меня вздрогнуть. – Вот же, чёрт! Как не вовремя! – Выругался «чекист».

Вадим не ответил. Лишь покачал головой, с силой ударив кулаком по рулю, и что-то внизу забряцало в такт.

– Хорошо, если просто лопнул болт… – Вздохнул Веник. – Тогда отделаемся малой кровью…

– Типун тебе на язык, оракул. – Послышался из динамиков недовольный бас Журбы. Срдевековые суеверия «омоновца» давно стали поводом для шуток в ПВР, но тут я всецело приняла его сторону.

– Глушите мотор. – Приказал майор. – Приехали…

***

– Всё-то у вас "не слава Богу", – нахмурился Степанов, просовывая голову в окно. Лицо его, влажное от дождя, выражало карикатурную скорбь. – Пустите погреться? А то так есть хочется, что аж переночевать негде. На улице не май… да и я уже давно не тот румяный, тридцатилетний мальчик, что готов терпеть неудобства ради прихоти дамы…

Испытав предательские уколы совести, я поспешила разблокировать двери, и майор бесцеремонно плюхнулся на водительское сидение, обрызгав меня водой.

Тонкие струйки ливня щекотали его подбородок, стекая запазуху. Сморщившись, майор пару раз громогласно чихнул:

– Ну и погодка… Всё – одно к одному… Как у вас дела? – Взгляд «чекиста» остановился на безучастной к происходящему Инге.

– Даже не спрашивайте. – Процедил Коля.

– Жаль. – Вздохнул майор. Выудив из кармана белоснежный носовой платок он насухо вытер лицо. – Грешен. Хотел хороших новостей, да не срослось… Чумаков? А ты там как? – Степанов картинно перегнулся через меня к соседнему окну. – Мильпардон. – Закатил глаза он, кряхтя, как древний старец.

– Да, ни в чём себе не отказывай, – вздохнула я, втягивая живот. – В пределах разумного конечно.

– Хорошо, что ты уточнила, – оскалился майор.

Укутавшись в дождевик, Вадим, не без помощи вездесущего Журбы, уже извлёк из багажника ремонтный набор – запаску, комплект ключей и домкрат. Закинув винтовку за спину, «омоновец» одним мощным движением прислонил огромное колесо поближе к сизому от грязи боку внедорожника.

– Придётся всё менять, – цокнул языком он, и на лице майора отразилось разочарование.

– Ну что ж, бесконечное везение бывает только в сказках, – вздохнул «чекист» и тут же закашлялся.

Веник, уже вовсю дымивший в окно, в пару затяжек докурил сигарету и кинул "цибарик" в кусты.

– Курить – здоровью вредить? Ты же знаешь? – Прищурился майор, не сводя глаз с Вени. – В данном случае – моему.

– Понял, – ухмыльнулся тот. – Всё осознал и уже бросил. Никто в вашей компашке "зожных пэпэшников" меня не любит и не поддерживает в тяге к простыму довольствиям. Только Петренко… А вы сразу морщитесь, словно червя слопали. Пойду, что ли, Вадику помогу. А то он корячится под дождём, с фонарём в зубах, пока мы тут прохлаждаемся.

***

Сумерки, как часто бывает в ноябре, быстро превратились в непроглядную темень.

– Тишина… – Прошептал майор. – Благодать. Ни души. Скоро все местные покойники стянутся в города, понимая, что вдоль трасс уже давно ловить нечего. У них просто звериное чутьё. Настоящие хищники… Ты заметила?

– Где мы будем размещать людей? – Нахмурилась я, подслеповато щурясь, когда отсвет фонарика в очередной раз угодил мне в глаз. – У нас в автобусах половина Электростали трясётся.

– Не преувеличивай. – Покачал головой Степанов. – Разместимся на время в корпусах при ЦКЗ. Местное начальство дало добро. Завтра зачистим соседнюю школу. Там и забор имеется. Обустроимся как-нибудь. Поставим кровати. В столовой можно организовать горячее питание для людей. Всё там есть для жизни.

– Ну, кроме душа, возможно… – Округлила глаза я. – Но это так, мелочи для "крутых выживальщиков". Как детям задницы мыть- ты подумал? Да мы через неделю грязью зарастём, через месяц – вшами. А спустя квартал – чумных блох… Шутка ли – столько народа?

– Заселим семейных в корпуса при ЦКЗ. – Отмахнулся от меня Степанов. – Я уже договорился – "научники" не против такого соседства…

– Будто кто-то их спрашивал. – Буркнула Инга.

– О, она заговорила. – Вытаращил глаза майор. – Я предложил им услугу в обмен на гостеприимство… Всё честно. – Уклончиво пробормотал Степанов, переводя тему. – В тесноте, да не в обиде. Главное перекантоваться месяц-другой. А дальше будем думать.

– Вот и первые гости! – Колин палец взметнулся, указывая на обочину.

В свете фар показался мертвец. Серый, с обглоданной щекой. В руке зажата монтировка. Зомби не торопился. Он затаился за деревом, выжидая момент. Белесые глаза покойника поблёскивали в полумраке, отражая дорожные огни. И он, не отрываясь смотрел на Чумакова, отслеживая каждое его движение.

– Хитрый дядя. Но я хитрей. – Промурлыкал под нос Журба, прицеливаясь прямёхонько в голову гнилому "партизану".

Осознав намерение "омоноца", тот зайцем нырнул в ближайший овраг. Лишь монтировка зазвенела, ударяясь о камень. Небывалая прыть для мёртвой «гнилушки».

– Вот зараза! – Вздрогнул Чумаков, и увесистый ключ сорвался, чиркнув капитана по руке. – Нервишки шалят…

– Спокойно, не спеши, – прогудел Журба. – Майор отпустил колонну вперёд. Иванов с ребятами знают путь, как свои пять пальцев. Сейчас, передохнут немного и двинутся без нас.

– Да уж… Лучше не задерживаться тут. – Прошипел Чумаков, зажимая рану. Крупные капли крови мгновенно окропили асфальт. – Вдруг, за нами хвост.

– Ну и правильно. Малой группой скорее доберёмся, – сплюнул Веник, принимая из рук Чумакова нужный "ключ". – Ты давай, без геройства. Подлатай руку. Я закончу.

Лейтенант отошёл в сторону и выудил из багажника аптечку. Тем временем, к нашему молчаливому соглядатому присоединилась парочка компаньонов. Один из них выбрался из оврага и двинул прямиком к капитану. Припадая на левую ногу, он путался в лохмотьях, оставшихся от брюк.

Один точный выстрел Журбы, и труп завалился навзничь, отбивая охоту своим друзьям высовываться из оврага.

– Да никто за нами не поедет. Во всяком случае, сейчас. – Покачал головой Степанов, вольготно разваливаясь в кресле. – У них и без нас проблем хватает. Штурмовую группу посекло взрывом – уж техники постарались заминировать ПВР. Работу вели давно… Уж поверьте, у нас было время продумать схему экстренного отбытия…

– Так мы что, на пороховой бочке сидели? – Голос Коли сорвался на необычайно высокие ноты, и парень поспешно откашлялся.

– Сапёры своё дело знают, – усмехнулся майор. – Не нервничай. Это вредно для сердца.

Вклинившись на заднее сиденье, Чумаков включил свет.

– Поможешь? – Обратился он к Коле, пока Веник ковырялся с запаской.

Степанов обернулся назад и глаза его округлились:

– Ёж твою медь, Вадик… Ну, как – так? Руки у тебя золотые, конечно… жаль, что растут из жопы. Надо умудриться ещё – так себя располосовать.

– Похоже, придётся швы накладывать, – покачала головой Инга, вынимая из Колиных рук тампон с перекисью. – Задет крупный сосуд. Так кровь не остановить… Нужен жгут.

– Может, тебе не стоит сейчас этим заниматься? – Осторожно спросил Коля. – Ты и так натерпелась. Я справлюсь.

– А, давай, я сама решу? – Мгновенно вспыхнула девушка, и её щёки зарделись нездоровым румянцем.

– Как хочешь. – Поднял руки Коля, выражая полное смирение.

Степанов внимательно посмотрел на Ингу, но предпочёл промолчать. Так обычно взрослые разглядывают ребёнка, неожиданно выдавшего матерное слово на семейном празднике.

«Значит, мне не мерещится, – с облегчением подумала я. – Что-то действительно не так».

Выудив из аптечки иглу и кетгут, Инга в прямом смысле вцепилась в руку Вадима. Аж костяшки пальцев побелели. Не взирая на его протесты и болезненное шипение, девушка буквально в пару стежков стянула края раны.

– Что ты, как маленький? – Хмурилась она, в очередной раз протыкая иглой кожу. – Если не принять меры, рана закровит, как только снимешь жгут.

При этом её лицо приняло какое-то особенно устрашающее выражение. Словно она раздумывала, отхватить или нет у Чумакова кусочек плоти. На смену безучастию пришёл нездоровый азарт.

– Меня изнасиловали, – только и смог вымолвить Чумаков, щурясь от боли.

– Глупости не говори, – буркнула Инга, фиксируя нить. При этом она наклонилась поближе к запястию и откусила зубами кетгут.

Рука майора по инерции потянулась вбок. Где-то под курткой находилась кобура с табельным оружием. Но оно не понадобилось.

Как ни в чём не бывало, Инга выбросила в окно швейные принадлежности и с каменным лицом перебинтовала рану.

– Если пациент хочет жить, медицина бессильна. – Пискнула я, удивляясь «мультяшности» своего тембра. Дыхание перехватило от волнения. Да и Чумаков очевидно напрягся.

– А ты откуда знаешь это выражение? – Округлил глаза Степанов. – Любишь советские фильмы?

– Это мой бесполезный талант номер 151. Я – кладбище цитат, которые иногда восстают по случаю…– Нервно захихикала я.

***

Минут через тридцать, установив "запаску", Веня заглянул в УАЗик и, наткнувшись на Чумакова, недоумённо приподнял бровь.

– Пусть отдохнёт пока, я поведу. Вадик у нас тут страха натерпелся… – Вздохнул Степанов, поворачивая ключи в замке зажигания. Повинуясь, УАЗик утробно заурчал. – Коля, ты не против пересесть к Журбе? Мне нужно переговорить с товарищем капитаном. И боюсь, что в ближайшее время больше оказии не предвидится. Инге там тоже место найдётся… Кто я такой, чтоб разлучать влюблённых?

Коротко кивнув, девушка толкнула тяжёлую дверь, и они с Колей, не говоря ни слова, исчезли в промозглой темноте.

Перебравшись на заднее сидение, я устроилась рядом с недоумевающим Веником.

– Это что за перфоманс Инга сейчас устроила? Никто не знает? – Удивлённо произнёс он.

– И к чему было гнать ребят в такую погоду? Сзади достаточно места – вполне можно разместиться и впятером. – Пожал плечами Чумаков, пересаживаясь к майору.

– Хочу поболтать без лишних ушей, – ответил «чекист».

– Что-то стряслось? – Насторожился Вадим.

– Сергеич объявился. – Покусал губу майор.

– Да иди ты… – Вырвалось у меня.

– И, кажется, наш крот – не он. – Округлил глаза Степанов. – Думаем, господа… Какие у вас версии?

– Вы считаете, это Инга? – Тряхнул головой Веник. – Ущипните меня. Я сплю.

– Плохо, Веня… Садись, "два". – Оскалился Степанов. – Какие ещё версии будут?

Тягостное молчание повисло в машине. А удовлетворённый эффектом "чекист" продолжил:

– Я думаю, Сергеича подставили и вынудили бежать. Он спас секретную документацию, а не украл её. Связь, как вы знаете, ужасно работает. Мы созвонились через сеть, и сигнал постоянно обрывался. Сергеич это или некто, действующий от его лица – это нам и предстоит выяснить. Кем бы ни был наш "мистер Икс", он назначил встречу на повороте к ЦКЗ, и нужно основательно к ней подготовиться.

– А Иванов в курсе? – Спохватился Вадим. – Колонна же прямо сейчас туда едет. Вдруг, засада?

– Спокойно, расслабься, капитан. – Вздохнул майор. – Ты действительно думаешь, что я зря ем свой хлеб? Люди поедут в ЦКЗ другой, более длинной дорогой.

– Не хочу прерывать вашу милую беседу, но, кажется, нам пора. – Встрепенулся Веник.

Из оврага выбрался огромный, гнилой увалень, издалека похожий на Вия из старого кино. Словно вылепленный из папье-маше, он довольно шустро снёс заграждение и двинулся к машине.

– Ну вот и "мясной трансформер" по нашу душу пожаловал. Нужно рвать когти, да побыстрее. Где один, там и другие, – нажал на педаль газа майор. И УАЗик рванул со свистом, оставляя негодующего зомби в кромешной темноте.