Круглая формула грядущего. Сага Иного мира. Книга третья. Часть I

– А вот это и есть суть нашей с вами работы, голубушка, – улыбнулся главный. – Если имеется «ударное» фото, текст к нему приложится сам. Слова можно оспорить, но фотографию – нет. Ибо она есть «факт». Разве что попытаются оправдаться и пробубнят: мол, вы не так всё поняли. Но оспорить не решится никто: дескать, не было такого. Как это «не было», когда «говорящее» фото имеется?!

– Продемонстрируйте на примерах! – потребовала Эшдарьяла. – Вашему курсу моего обучения нужны хлёсткие примеры. Так принято.

– Обворожительная логика! – хохотнул главный. – И верная. Извольте. Читая вашу статью, я раздобыл кое-какие иллюстрации. Учебный материал, так сказать.

На стол перед Эшдарьялой легла фотография: трое юнкеров в роскошном кабриолете, пьяны в лоск. А с ними… пять хохочущих девушек, практически голых, если не считать роскошных головных уборов из перьев.

– Ну… – обескураженно пробормотала Эшдарьяла, опознав в одном из юнкеров Къядра. – Поскольку мы сейчас в моей битком набитой рабочим людом пельменной, выскажусь усталому сталевару так: опаздывали эти вертихвостки на работу, они бездарные танцовщицы в какой-то злачной забегаловке. Видите, даже заголились загодя, чтобы прямо из электробуса на сцену заплёванную сигануть. А денег на билет нет, прокутили! Юнкера снизошли к горю прогульщиц и решили подвезти.

– И подвезли, – с иронией в голосе вымолвил главный, выкладывая рядом с первой фотографией вторую.

У Эшдарьялы все оборвалось внутри: две танцовщицы лежали на кровати уже абсолютно голыми, без перьев, цепочек и блестящих туфель. А между ними… Къядр, мускулистый, прекрасный и тоже голый. Смуглая танцовщица притулилась щёчкой к плечу спящего Къядра и мирно посапывала, темнокожая ослепительно улыбалась в объектив, её ладошка с растопыренными пальчиками заменяла юнкеру трусы. Тела танцовщиц были безупречны, особенно длинные ноги, ибо снимали со стороны ног.

– Первые пассии юнкера Къядра, – редактор щёлкнул ногтем по фотографии с голыми танцовщицами. – Красотки с Вебы. Танцовщицы при знаменитом заведении госпожи Ильтарьяллы. В юнкерах наш герой любил развлекаться с темнокожими шалуньями. Сразу с двумя! Вот он, в элитном кабриолете, пьян в стельку, двумя с приятелями и оравой танцовщиц. Случайный снимок прохожего, сделан десяток лет назад. На дорогих конкурсанток наш ас перешёл позже.

И главный, оценив выражение лица Эшдарьялы, положил на стол ещё одну фотографию, как бы вторым рядом.

На ней стоящего на перроне офицера целовали сразу две девушки, блондинка и брюнетка. В левую и правую щёки, одновременно.

– Не вижу криминала, – опомнилась Эшдарьяла. – Соседские дочери провожают в бой аса. Старые знакомые они. Ягоды вместе собирали в детстве.

И, узнав брюнетку, оторопела:

– Ёлы-палы, будущая хозяйка имения Къядров…

Появилась ещё одна фотография, большая.

– Это кто? – упавшим голосом произнесла Эшдарьяла.

С фотографии над нею смеялись две ослепительные особы в вызывающих намёках на платья, с лентою наискосок. Знакомая уже блондинка и незнакомая шатенка с такими роскошными выпуклостями, что лицо её разглядела Эшдарьяла не сразу, а лишь через десяток-другой секунд, да и то с усилием воли. Девушки касались одна другую безупречными щёчками и хохотали, элегантно прогнувшись и выставив одна над другой растопыренные холёные пальчики, имитируя короны. Обе молодые, уверенные, обе в соблазнительных мышцах и без единой помарки родинкой или волоском. У них даже пор на коже не просматривалось! – а ведь на коже должны быть поры! – так гласил курс анатомии, проштудированный Эшдарьялой в гимназии.

У Эшдарьялы в глазах помутилось. На фото был явно какой-то конкурс. Нынче в моде ежегодные конкурсы красоты, а девки эти – воровки и распутницы от самого своего мерзопакостного детства. Человек с таким телом не может быть честным. Невооружённым глазом видно: плутовки, одна другую с полувзгляда понимает.

– Хороши? – улыбнулся главный редактор. – Госпожа Искушение и госпожа Наслаждение, это их псевдонимы на конкурсе первой красавицы Вселенной. Увы, обе не удостоились главного титула. А вот «госпожа Искушение» в истинном её обличье, полюбуйтесь… Согласитесь, сударыня, в таком-то виде и горничной сниматься стыдно.

От этой фотографии Эшдарьяле кровь бросилась в лицо: на блондинке вообще ничего не было. Вообще ничего! Снимок в профиль, снимок со спины, сбоку, стоит в рост, босая, волосы заплетены по-озорному в две толстенные косы, врастопырку и до колен. Придерживает их так, чтобы не скрывали роскошное тело. Тёмный пол и тёмный зал, яркое освещение.

Эшдарьяла машинально потащила из кипы аналогичную фотографию ещё одной нагой красотки. Всё то же: косы до колен, ни клочка ткани на ослепительном теле.

Удивилась:

– Это же… Брюнетка…

Главный редактор тихо произнёс:

– Обе обитали у него в замке. Пассии господина капитана.

– Как: «обе»? – Эшдарьяла почувствовала, что бледнеет. – На сей раз «последовательно», полагаю?

Главный редактор молчал.

Эшдарьяла икнула:

– Или…

Главный взглянул на неё и развёл руками: «или».

И тихо произнёс:

– Они не могут быть «соседками», милая Эшдарьяла, ближайший сосед Озерного имения Къядров – это знаменитый вокзал Озёрных владений, полдня поездом. Они обитали у него в замке. Наверное, там и снимались голыми.

– Недоказуемо, – выдавила Эшдарьяла. – Может, это фотографии с медосмотра. Ну, на работу принимали в имение. Уборщицами туалетов. Да хоть бы и в горничные!

– Увы, – скорбно согласился главный. – Вы схватываете на лету, что такое «говорящая фотография». Эти не говорят читателю ни о чём, характеризующем героя вашей статьи. Подумаешь: две девчонки с конкурса красоты! Читатель оценит отменный вкус господина капитана и толщину его кошелька, всего-то. Такие «штучки» стоят ведь дорого.

И вдруг спросил, понизив голос:

– Вижу, для пользы дела вам необходимо взглянуть на настоящего капитана Къядра. На ту его часть, которая всегда в тени.

Наклонился над столом:

– Хотите заглянуть во мрак глубин его натуры?

Вскочил и, не дожидаясь ответа, запер дверь на ключ.

Эшдарьяле стало не по себе от замогильных интонаций редактора, а тот уже рылся в своём огромном сейфе, который царил в кабинете ледяным айсбергом. Никто не знал, что за сюрпризы таятся там, в глубинах, под облупленной краской на глади холодной стали.

– Вот он, ваш герой, – и на стол шлёпнулась папка с надписью «жутко секретно».

Эшдарьяла отшатнулась от надписи.

– «Секретно» не в смысле государственных тайн! – хохотнул её испугу главный редактор и расшнуровал папку. – Не тушуйтесь, военных секретов тут нет и не было отродясь, это шутливая надпись на моей счастливой папке. Тут всё про всех.

Он вынул из папки фотографию.

С нею из стопки фотографий полез угол ещё одной.

– Что эти бородатые рыла делают с голой девкой? – удивилась Эшдарьяла и потянула фотографию за угол. – Порнушка какая-то, что ли?

Но главный редактор проворно выхватил фотографию у неё из рук и, торопливо разрывая пополам, объяснил удивлённой Эшдарьяле:

– Фотография не секретна, но опасна. Я её рву. Видите? – рву. Запомните навсегда: я её порвал. Вы её никогда не видели!

И рвал в мелкие клочки мелькавшие бороды, голую спину, бёдра, лица…

Одно лицо показалось знакомым.

– Опять будущая хозяйка имения Къядров! – воскликнула Эшдарьяла. – Первая красавица Вселенной. Знаю её лично. Какая-то она замызганная на фото, не узнать. Это постановка для фильма? Ну, про борьбу в грязи? Слыхала про такие зрелища заграничные.

Главный редактор окаменел с клочками фото.

Эшдарьяла возмутилась:

– Он будущую хозяйку своего имения в эдаком виде разрешил снимать, в каком-то пошлом фильме?! Первую красавицу Вселенной?! Ладно голышом, но с какими-то бородатыми дикарями?!

– Сударыня! – опомнился и взмолился главный редактор, сметая со стола обрывки в корзину для мусора с надписью «Сжечь!». – Эту тему предлагаю не развивать ни устно, ни письменно. Не будем сердить папу вашего героя, папа очень ценит эту особу. Вот он, гляньте фото.

…Подтянутый офицер лет сорока-пятидесяти, трудно угадать возраст, безупречный мундир на юношеской фигуре. Правильные черты лица, ни единой сединки в чёрных, как смоль, волосах. Жёсткий и умный взгляд серых глаз.

– Шикарный мужчина, – удивилась Эшдарьяла. – Кто таков?

– Страшный и жестокий человек, облачённый немыслимой властью. Лев-самец без признаков гуманизма и морали, довёл жену до самоубийства своими беспробудными романами с прайдом служанок. У него их сотни, служанок, одна другой развратнее. Чудовище, а не папа! Для него с живого человека кожу содрать, как раз чихнуть.

– Не надо меня чужими папами пугать! – оскорбилась Эшдарьяла. – Я и своего не очень-то боялась.

Подумала и поинтересовалась негромко:

– Так кто этот живодёр по должности? Начальник Охранной службы, что ли? Так, интересу ради спрашиваю. Я несведущий человек в вопросах знаков различия. Мама категорически запретила мне изучать военные регалии.

В прежней папке с документами, окованной по углам железяками, которую ей передали для подготовки статьи, не было ни слова о семейном положения капитана Къядра или о его родственниках. Единственное примечание карандашом, какими-то игривыми буквами: «холостячок». К остальным бездарным текстам из папки Эшдарьяла сразу же потеряла всякий интерес.

Главный редактор вздохнул и ответил очень тихо:

– Ваша мама очень мудрый человек. Папа капитана Къядра послал банду головорезов в Слоссу, наказать обидчиков той девушки, Первой красавицы Вселенной. Головорезы сдирали кожу с лиц живых женщин и детей, представляете?! Что они выделывали с мужчинами, и вымолвить страшно. И всё как с гуся вода!

Тут главный редактор понизил голос:

– Он командует Ударными силами Госпожи великой Сахтаръёлы. Такому папе даже князь не указ.

– Ничего себе «папа»… – вырвалось у Эшдарьялы. – Вы хорошо затоптали улики в корзину? Надо полить их чернилами. Обильно.

Она слышала про могущественную должность командующего Ударными силами, но про должность эту не шибко болтали в Сахтарьёле. Должность подчинялась только Большому Сходу и без чьих-либо разрешений – единолично! – принимала решение о ракетно-ядерном ударе по любому обидчику. Её утвердили давно, лет пятнадцать назад. В тот год орбитальный корабль Ваулинглы «нырнул» в атмосферу над столицей Сахтаръёлы, и верховный управитель никак не мог договориться с князем, что предпринять: это война или дерзкая пакость? – пока они совещались, корабль промчался метеором над удивлёнными бульварами столицы, включил двигатели и ушёл на свою орбиту. В тот год Лидер восхищённой Ваулинглы награждал медалями и бассейнами своих «бесстрашных парней», а раздражённый Большой Сход переподчинил все Ударные силы одному решительному человеку, коль двое договориться не могут. Двое и ядерную войну прохлопают за болтовнёй. Одному болтать не с кем. Этот сразу пальнёт.

– Да, да… – главный редактор грустно кивал головой, поливая мусорную корзину из пузырька с дорогой надписью.

И достал из приклеенного внутри папки пластикового кармашка маленький диск с видеозаписью.

– Вот эту запись нельзя использовать и нельзя упоминать, – главный редактор заговорил очень серьёзным шёпотом. – Мы подведём очень хорошего человека, женщину. Но посмотреть стоит непременно, чтобы составить верное мнение. Запись вывезена с Вебы. Вам переводить? Они будут говорить на языке ваулинглов.

Всё в кабинете зашелестело мрачной тайной. Даже за дверью зашелестело шёпотом.

– Не надо… – шепотом ответила Эшдарьяла. – Я пойму все оттенки.

…С настенного экрана заговорила седая женщина лет шестидесяти, смуглая, почти чёрная, но до сих пор очень красивая. Она сидела на каменном полу в полутёмном старинном подвале, возле маленького костра, комкала в руках какие-то листья и говорила без выражения:

– Я помогала людям, так велит Умаяла. Я не знаю, каким гипнозом он заставил меня убить того мальчика. У него очень сильная и жестокая воля, а мы все потеряли ум в урагане, кругом лежали мёртвые. Я тоже была как мёртвая, а мёртвые глупы и злы. Я подумала мёртвым умом: «Если погибли наши храбрые и сильные пловцы, почему я должна спасать робкого и слабого иностранца?» – это был очень робкий мальчик. У наёмника служило много здоровых механиков, но он заставил работать только одного. Слугу. Раненного иностранного мальчика, который готовил ему душистое питьё. Остальных он позвал, когда мальчик уже потерял сознание и умирал.

Она говорила в объектив без малейшего смущения. Видимо, не знала, что говорит в объектив.

– Кто именно заставил вас убить своего раненного слугу? – загорелая мужская рука, незаметно подержав перед объективом фотографию капитана Къядра, показала её женщине. – Этот?

– Да, – женщина отщипнула от комка листьев один кусочек и принялась жевать. – Это господин Кернандес. Лётчик. Наёмник.

– «Товарищ Кернандес», – поправил голос невидимого собеседника.

– Нет, – качнула головой женщина. – Я видела его «господином». «Товарищи» погибли днём. Они были храбрые товарищи, взлетали под бомбёжкой. И мы видели, как они гибли героями. Все женщины столицы плакали. Когда герои погибли, господин Кернандес спокойно ушёл смотреть телевизор. Он смотрел новости и пил ароматный компот, который всегда готовил ему тот мальчишка, иностранный слуга. Нет, Кернандес не храбрый.

– Трус?

– О нет, он не трус… Он далеко не трус! Всякий храбрец отчаянно побеждает свой страх, а страх побеждает труса, это все знают. Я долго не понимала, каков он, этот Кернандес.

– И какой же он? – выяснял невидимый собеседник.

– Он страшный. Да. У него нет боязни, потому что он ничего не знает про боязнь. Он не боится ужасов жизни и потому совсем не боится смерти. Я видела, как он шёл на верную смерть. Он даже не волновался! Перед своей гибелью люди деревенеют, у них становятся отрешёнными лица и странными улыбки. А этот шёл на смерть, как на рыбалку. Все самолёты погибли и остался только его самолёт. Спрятанный в котловане тут, на Сьердаведе. И тогда он притащил ко мне раненного мальчика. За шиворот.

– Вы сказали, раненый был иностранцем? – перебил собеседник.

– Да. С наёмниками не было подростков, только взрослые мужчины.

– Они сахтаръёлы?

– Да. Но мальчик не говорил на их языке. Он вообще не понимал слов Кернандеса. Кернандес рисовал ему картинки. Я никогда не видела этого мальчика раньше. Переводчица командора произносила его имя, но я не запомнила имени. Помню только его раны. Очень тяжёлые раны. Господин Кернандес велел вколоть раненому боевые стимуляторы. Огромную дозу. Чтобы мальчик жил до полуночи и работал.

– И..?

– Мальчик жил и работал до полуночи. Он ещё жил, когда Кернандес велел выбросить его к мёртвым.

– Живого?! И не попытался спасти?!

– Я вколола мальчику двенадцать ампул «эксагола». Его нельзя было спасти. Он работал мёртвым.

– Зачем колоть смертельную дозу запрещённых стимуляторов раненному мальчишке, госпожа Тиохела?! Даже не летчику и не механику?! Что вообще делал какой-то мальчишка-поварёнок у боевого самолёта?

– Не знаю, – снова качнула головой женщина. – Бессмыслицу какую-то. Чистил ракеты тряпкой.

– Чистил ракеты тряпкой?!

– Да. Наверное, Кернандес хотел проверить на нём, как действует «эксагол». Кернандес ведь уходил в полёт. Хотел потопить авианосцы.

– И он полетел?

– Да. Но без стимуляторов. Ведь мальчик умер, потому Кернандес поберёг здоровье. Теперь говорят, будто флот сам погиб в урагане…

– …разве не так?

– Нет. Командор наградил господина Кернандеса подарками. Это Кернандес потопил флот вашего Лидера.

– Почему вы так думаете? В одиночку разбомбить целый флот…

– Этот может.

– Тогда он герой Вебы. И вы осуждаете героя?

– Герои сражают могучего врага мечом и ликуют окровавленными, победив. Они гордятся своим подвигом и торжествуют. Этот убил всех и доложил так, словно дрова рубил топором. Обыденно. Потом оценил вкус поднесённого напитка и похлопал заплаканную девушку перчаткой по щеке. Не знаю, почему он понравился Первой красавице на карнавале. Наверное, девушки у нас теперь другие, чем во времена Умаялы. Теперь им нравятся хладнокровные и удачливые убийцы.

– Увы, в наши дни такие убийцы затмили героев повсеместно… Увы. А уж наёмный убийца-победитель! – к сожалению, нынче это пик популярности.

– Да, все ликовали… Но больше я не служила господину командору.

– Просто «командору», – снова поправил голос.

– Нет, – упрямо качнула головой женщина. – «Господину командору». Он тоже стал «господином». Таким, как Кернандес. Он был другом и отцом каждому вебу, но стал повелевающим господином. Кернандес не сам догадался про стимуляторы. Он видел, как господин командор велел мне колоть «эксагол» нашим пловцам.

– Зачем?

– Послал их в бухту с минами. Взрывать авианосцы. Они ему верили, как отцу. Видели отца, товарища, а не «господина». И все погибли. Я отказалась готовить ему эликсиры бессмертия. Мне не нужны деньги и дом. Отпустите меня. Я буду ходить по острову и лечить людей. Я найду горную колдунью, та говорит с ночными небесами. Её голосом я замолю свой грех перед Умаялой. Большего мне не надо…

…Экран мигнул два раза и погас. Эшдарьяла опомнилась:

– Ничего не понимаю! Къядр не фруктами на Вебе торговал, что ли?! Он там иностранных поварят травил стимуляторами?!

Главный редактор долго наливал в длинные стаканы сок из яркой упаковки, долго прятал упаковку в холодильник.

Наконец вздохнул:

– Милая Эшдарьяла, неужели вы верите в то, будто несокрушимые авианосцы Ваулинглы опрокинулись в урагане, как деревянные лоханки какие-то? По-вашему, там авианосцы строить разучились?

– А… – начала Эшдарьяла и осеклась: она действительно поверила в чудовищный ураган, который утопил авианесущий флот Ваулинглы. О том вопили все журналы и вычисляли высоту волн. Она нисколько не жалела утопленников. Так им и надо! Неча бомбы на Вебу швырять. Вот вам знак небес, гады!

Главный редактор снова вздохнул:

– Сколько стоит авианосец, по-вашему? В «ваусах».

– Миллиардов тридцать, – неуверенно ответила Эшдарьяла.

– Умница! – похвалил главный редактор. – Сразу видно, дочь потомственного офицера. Теперь прикиньте десятую часть от стоимости четырёх авианосцев. Офицеру княжеской дружины причитается десятая часть от ущерба врагу? – так ведь?

– Ещё как «так»… – медленно произнесла Эшдарьяла, разглядывая документы из папки о стоимости приобретённого Къядром имения, его внезапное богатство. Оно тянуло на десятину авианосца, стаю лодок и баркас.

– Вижу, вы сообразили, – грустно произнёс главный редактор. – Теперь скажите, сколько нужно погубить своих самолётов, чтобы утопить хотя бы один вражеский авианосец?!

Эшдарьяла задумалась, но главный редактор сам ответил:

– Полсотни минимум. Ми-ни-мум. Да и то при удаче. При неудаче потеряете триста и даже не оцарапаете корабль. В налёте на «Хидиясу», например, ваулинглы потеряли сорок три бомбардировщика и считают это самой великой своей победой. Замечу: налёт был внезапным. В нём участвовал сам Сьяли Ивл. И – сорока трёх бомбовозов как не бывало. Вот так-то соваться с кулаками к чужому авианосцу.

Редактор отпил сок и продолжил по-прежнему грустно, но доверительно:

– На Вебе была настоящая война, голубушка. Туда инкогнито послали огромный отряд наших лётчиков, они и утопили флот Ваулинглы. И все погибли. Все! Вы же слышали свидетельницу! – главный редактор кивнул на чёрный экран. – «Все самолёты погибли»! Все, кроме… одного. Самолёт господина капитана стоял в каком-то котловане как бы неисправным и его как бы «ремонтировал» какой-то израненный мальчишка-иностранец. Который просто протирал тряпкой ракеты! И компоты варил, оказывается! Это не выдумки журнальные и не мои предположения. Это факты. Их озвучила бывший личный врач командующего Силами обороны Вебы. Или вы полагаете, она дыму нанюхалась?

– Почему «мальчишка» -то ремонтировал?! – с досадой выкрикнула Эшдарьяла. – Почему не механики?!

Главный редактор сочувственно улыбнулся:

– Ох, милая Эшдарьяла… – разрешите так вас назвать? Тысячи молодых людей лежат на дне: сахтаръёлов, ваулинглов… А господин капитан принимает в ритуальные жёны лучшую красавицу Вебы – потрясающих соблазнов женщину! – принимает подарки от местного диктатора и… десятую часть от ущерба врагу. Вот истинная подоплека этой запутанной истории. Чисто финансовая. Смотрите: флот Ваулинглы погиб. Это факт? – факт. Все наши лётчики тоже погибли. Это факт? – факт. Раненный мальчишка умер. Это факт? – факт. Кто остался в победителях и строчил победный рапорт князю?! – только он, капитан Къядр. Каков результат аферы? Имение в пять миллиардов! Оно размером с треть Лесных владений, имение это. Папа и сын скупают Сахтаръёлу. Частями.

– Не верю, – глухо произнесла Эшдарьяла, у неё пересохло во рту. – Там наверняка всё кишело механиками, если шла война. Сотни бесхозных механиков шлялись кругом. В момент отремонтируют любой самолёт. По винтику соберут.

Главный редактор улыбнулся очень тонко:

– Так ведь… Если бы самолёт Къядра ремонтировали здоровые княжеские механики…

Редактор улыбнулся ещё тоньше:

– …то действительно отремонтировали бы в момент. И надо взлетать, воевать и умирать вместе со всеми. А что может отремонтировать раненный иностранный поварёнок?! – механическую хлеборезку?!

Эшдарьяла перестала злиться, злость мешала логике мысли. Она вникала в слова главного редактора.

– К тому же, он умер. Никто даже имени его не знает, как вы слышали. Нечто подобное господин капитан проделал на «Кренде». Схватил первого попавшегося ополченца и зачем-то произвёл его в механики. Через пару дней от неумелых действий Къядра погиб его напарник. Кто виноват? – разумеется, механик-неумёха! Ату его! Сдали парня в «психушку». Спасибо, что не на каторгу. Впрочем… Кому он нужен после «психушки»… Разве что тротуары подметать.

Эшдарьяла размышляла.

Главный редактор всплеснул руками:

– Неужели не понимаете, зачем Къядру потребовался раненый?! Здоровому механику незачем колоть «лекарство», сударыня! Но как быть, если больных механиков нет в распоряжении у господина капитана? Если кругом одни здоровенные специалисты? Вот он и хватает своего раненного повара, производит в «механики», колет ему «лекарство» – и парень здоров на пару часов, орудует тряпкой у ракет. Для верности вкололи смертельную дозу. Не то ведь утром разберутся, что за «механик» такой «ремонтировал» самолёт господина капитана. Идёт битва, горят десятки самолётов, тонут авианосцы. А капитан Къядр «ремонтируется» в котловане! Наш герой мужественно ждёт, чем закончится ночная драка. Драка закончилась всеобщей гибелью, ремонтник умер с гарантией, все концы – в воду. Можно сочинять героический рапорт о боевых вылетах.

– Не сбивайте меня с панталыку! – рассердилась Эшдарьяла. – Может, двигатель у самолёта отвалился. Тут хоть сто механиков сгоняй, мотор не приклеят. Он большой и тяжёлый. Вот капитан и поручил имитировать ремонт иностранцу, нечего своих под бомбами держать. Тот котлован бомбили и бомбили. Я уверена.

– Кто вам сказал про «неисправность»?! – удивился главный редактор. – Я вам сказал такое? Да, я сказал; но меня там не стояло. Умерший «ремонтник» такое вам сказал? Он умер. Больше свидетелей «неисправности» нет, независимое следствие не велось. Если «двигатель отвалился», как вы предположили, если котлован с бесполезным поварёнком бомбят, то как самолёт нашего героя оказался утром готовым к бою? А? Ведь герой летал на нём поутру над водной гладью, дал каскад высшего пилотажа над восторженной столицей, изображал героя ликующей Вебе. Перед восхищённых тысячами очевидцев! Самолёт сам выздоровел?

Эшдарьяла молчала.

Главный редактор улыбнулся:

– Да и кто теперь разберётся, куда он летал? Он скажет: «Я летал и добил горящий флот». Присовокупит: «Я всех недобитых врагов утопил»! Кто подтвердит, горел «недобитый» флот или давно лежал на дне?

– Спутники подтвердят… – неуверенно заметила Эшдарьяла. – Которые «шпионы».

Главный редактор раздражённо бросил в урну какую-то скомканную бумагу:

– Все спутники над Вебой вышли из строя при урагане. Вот доклад Миссии, почитайте.

И подвинул собеседнице красивую брошюру.

– Поделюсь догадкой. Герой знал о том, что спутники слежения над Вебой ослепли. Думаю, могущественный папа помог сыну-герою с приобретением имения, он же пособил секретным противокосмическим оружием. Такому папе и не знать про какие-то «спутники»! Нажал одну кнопку – все спутники и парализовало. Нажал другую на шифрованном телефоне: «Взлетай, сынуля! Пора!» – и «сынуле» можно не бояться никаких спутников, сочиняй любой доклад. Врача заставил делать инъекции, сам не умеет… Видели, что с ней стало? Или её подкупила Миссия? Подкупила отчаянную революционерку, преданную идее до мозга костей? Она воевала в партизанском отряде диктатора Вебы, ещё девчонкой. Она почти полвека личный врач «великаго рэволюционэра»! Ну да, конечно, враги революции заплатили ей миллион, чтобы оклеветать какого-то Къядра, она имени настоящего даже не знает. «Кернандес»! Или она приняла вражеские деньги затем, чтобы не эмигрировать на курорты Танлагемы и коротать дни в роскоши, а нюхать дымы у походного костра, накупила драных штанов на миллион? Ночует в подвале, шляется по Вебе с душой растерзанной, колдунью ищет, грех убийства подростка мечтает замаливать? Так?