Полная версия
Под шум телевизора Артем сидел в кресле и копался в своем телефоне, просматривая уже считавшиеся старыми совместные с Катей фотографии. Она с тех пор несильно изменилась, даже немного похорошела. О нем, к сожалению, такого сказать было нельзя. И все же на фотографиях они смотрелись очень красиво и гармонично. Как же давно они не делали совместные селфи! Артем задумался. Ладно, еще успеется. Затем решил отправить ей какую-нибудь романтическую песню. Раз Катя не ответила сразу, значит, еще спит, а когда проснется, ей будет очень приятно. Вот только, как оказалось, в его телефоне осталось очень мало музыки, а вся, что есть, считалась уже полнейшим заезженным старьем. Он просматривал композицию за композицией, перелистывая страницы указательным пальцем, пока в один момент не остановился.
Его внимание привлекла очень необычная песня. Волнение быстро завладело всем телом. Сердце учащенно забилось. А ведь он почти забыл про этот разговор, ни разу не прослушав с того самого дня. Она так и называлась: «Аудиозапись 00:57». Артем немного поразмыслил, затем положил телефон на столик и не спеша нажал указательным пальцем кнопку воспроизведения…
«Здравствуй, Тема…» – взволнованный голос отца звучал из динамика точно так же, как в тот самый день. Кроме одного незначительного отличия: теперь это говорил человек, которого давно нет в живых. Это были слова мертвеца. Странно, не правда ли? Человека нет, а голос остался. Его тело, давно погребенное в темную сырую землю без опознавательных знаков на могильной плите, дабы не быть оскверненным людьми, чьи семьи он разрушил, принеся столько горя и слез, уже давно обглодано червями. Его голос больше просто физически не способен был звучать в привычном тембре, так любимом и успокаивающим Артема в детстве и в то же время доводящим до предсмертного оцепенения своих жертв. Больше нет тех глаз, способных с любовью смотреть на взросление юного сорванца и муки других незнакомых ему людей одним и тем же радостным взглядом. Тех рук, способных поправлять на взбалмошном мальчишке шапку и крепко сжимать в руках, причиняющих невыносимые боли, острые орудия пыток. Тех губ, нежно целующих Артема в лоб перед сном и ехидно улыбающихся человеку в предсмертной агонии. Тех ушей, слышавших с удовольствием бессмысленную детскую болтовню, но не слышавших мольбы о пощаде. Ничего этого больше нет. Все сгинуло в земле, вытекло, сгнило, разложилось. Осталось лишь несколько фотокарточек, пятьдесят семь секунд слов и океан невинных слез.
Артем слушал запись, погружаясь в свои мысли.
«С тех пор как все это завертелось, мы с тобой так ни разу не поговорили», – оказывается, он запомнил все эти фразы.
«…Это должно быть чем-то действительно важным», – хоть и слышал их всего раз.
«Нет смысла оправдываться, ты все и так знаешь…» – да, они отложились в его памяти надолго.
«Я просто еще раз хочу сказать тебе… последний раз…» – и тишина. На мгновение Артему показалось, что речь не была окончена. В конце монолога отец признавался ему в любви. Вроде бы. Неужели запись закончилась немного раньше, не успев запечатлеть самые главные слова? Он включил запись на повтор. Все подтвердилось: телефон отчитывал последние несколько секунд без слов.
«Видимо, все же не записались», – подумал Артем.
– Да что ты там все орешь? – обратился он к телевизору, затем посмотрел по сторонам в поисках пульта. Он лежал прямо на нем. В зале стоял и доживал свой век старый отечественный телевизор, на котором всегда хранилось что-то ненужное – диски, кассеты, пульты, но, следует отдать ему должное, работал он много лет бесперебойно, словно швейцарские часы. – Ой, ну и все, выключу тебя тогда…
«Здравствуй, Тема…» – Артем встал и направился к телевизору, запись стояла на повторе.
«С тех пор как все это завертелось, мы с тобой так ни разу не поговорили», – он вытянул руку и нажал на светящуюся красную кнопку.
«…Это должно быть чем-то действительно важным», – музыка и картинка в телевизоре мигом исчезли. Все поглотила быстро уменьшающаяся светлая точка прямо по центру экрана, как черная дыра в космосе, не оставляя никому даже незначительного шанса на спасение. Мгновение спустя и она утонула в темноте экрана, в сопровождении характерного потрескивающего звука.
«Скучал по мне?» – в неожиданно образовавшейся секундной тишине раздался голос. Артем выпрямился, как струна, и резко обернулся.
«Нет смысла оправдываться, ты все и так знаешь», – телефон продолжал размеренно воспроизводить запись. Артем быстро пробежался глазами по комнате и убедился, что в ней больше никого не было. Он и так это знал, но мозг требовал успокоительного подтверждения.
«Я просто еще раз хочу сказать тебе… последний раз…» – медленным шагом он подошел к столу, взял телефон, выключил запись и бросил его на кресло.
Затем он направился в ванную комнату, включил холодную воду, несколько раз умылся, уперся обеими руками на раковину и, не вытирая лица, посмотрел на себя в зеркало.
– Да уж, причудится же такое… – думал он, рассматривая свое лицо. Оно выглядело сильно уставшим и повзрослевшим, и это состояние становилось хроническим. – Наверное, нужно больше спать.
Артем несколько секунд молча всматривался в свое отражение, наблюдая за движением глаз. Вода аккуратными каплями стекала по его щекам, скапливаясь на подбородке, набирая достаточно силы, чтобы оторваться и полететь вниз. Легкие брызги разбившихся о белую керамику капель разлетались во все стороны. Артем медленно повернулся к зеркалу одной стороной лица, затем второй, посмотрел прямо, оскалил зубы. Что-то в этом отражении вызывало у него легкое чувство тревоги. Дотянувшись рукой до сухого полотенца, он прижал его к лицу, аккуратно вытер и снова поднял взгляд на свое отражение.
– Кто же ты? – тихо произнес он.
Ответа не последовало.
Протерев лицо еще раз, он небрежно повесил полотенце на крючок, зашел в свою комнату и сел за компьютер.
– Так, все. Нужно начинать искать работу. Сколько можно сидеть на шее у матери? – Совершенно незаметно для самого себя Артем выработал привычку разговаривать сам с собой. Не в тех масштабах, как это делали сумасшедшие в фильмах про психиатрические больницы, но достаточных, чтобы, обратив на это внимание, начать немного переживать. Это происходит совсем незаметно, сначала ты произносишь пару слов компьютеру, потом телевизору, дальше в список твоих домашних «друзей» попадают кот, собака, аквариумная рыбка, цветок. А потом все идет по накатанной и необходимость в живых собеседниках полностью исчезает. Это как алкоголизм или курение: до последнего момента человеку кажется, что он все контролирует и может остановиться, когда захочет. Ты даже не замечаешь, как для принятия очередного спорного решения в твоей голове разворачивается целая баталия голосов, полноценный судебный процесс, где как в роли обвинения, так и в роли защиты выступаешь только ты сам. И как отдельные слова, так и целые фразы нет-нет да выскакивают наружу, очень удивляя при этом окружающих. Грань между внутренним и внешним диалогами очень тонкая. Артем несколько раз замечал за собой нечто подобное, но не удостаивал это должным вниманием.
Это были мелочи и нужно было двигаться дальше. План действий, созревший в его голове, был прост – проработать этот год, накопить немного денег, а дальше уже будет видно – учиться, работать дальше или жениться (такую возможность он не исключал). Необходимо было возвращаться к реальной жизни, и как можно быстрее. Артем это прекрасно понимал. К той подростковой жизни, которую дети не любят из-за ее неопределенности и неподвластности, из которой они как можно скорее хотят вырасти. А взрослые, наоборот, мечтают хотя бы ненадолго вернуться в ее беззаботность и простоту.
Город постепенно забывал об ужасах, связанных с их семейной фамилией. Сначала неуверенно, осторожно, боясь нарушить установившиеся устои, новые происшествия стали появляться в новостных лентах. Нельзя вечно обсасывать одну и ту же кость, это надоедает. Город любит все шумное и яркое; так же, как раздуть из мухи слона, он способен поглотить невероятных размеров историю и не подавиться. Немного ее переварить и двинуться дальше. И вскоре их фамилия затерялась где-то среди множества новых. Город переварил все. Со временем.
Артем забил в поисковике свободные вакансии и стал не спеша их просматривать. На экране замелькали строчки с различными должностями, и, судя по предъявляемым спискам требований, у него оказалось одно единственное преимущество – совершеннолетие. Совсем недавно ему исполнилось восемнадцать лет. Это, конечно, был не лучший его день рождения, но что есть, то есть.
Он просматривал одну вакансию за другой. Колесико мыши безостановочно крутилось. Зрачки глаз быстро передвигались из стороны в сторону. Никакой конкретики. Артем смотрел все подряд. Все, что работодатель может предложить молодому человеку в самом расцвете сил для достойного существования. К сожалению, восемнадцатилетнего парня, с трудом окончившего школу с его фамилией, без какого-либо опыта не ждало там ничего перспективного. Это было ясно с самого начала. Артем к этому был готов.
– Думаю, нужно поговорить… – раздался негромкий голос из соседней комнаты за его спиной.
Артем мигом вскочил со стула, который отлетел в сторону, и чудом не упал сам, ухватившись рукой за письменный стол. Звук был тихим, но четким, и доносился, как ему показалось, из зала. Следующие несколько шагов до двери он проделал с такой осторожностью, что ему позавидовала бы любая кошка. Прошел по мягкому ковру до двери и аккуратно заглянул в зал. Там все было на своих местах, тихо и спокойно. Он пробежал глазами по помещению и остановился на своем мобильном телефоне, который так и лежал в кресле. Экраном вверх.
– Нужно завести кота, – прошептал Артем сам себе, – чтобы сваливать на него все посторонние звуки в квартире.
Он уже не был до конца уверен, что вообще что-то слышал.
И да, ему было страшно. В своей родной квартире ему вновь стало страшно. Артем сделал несколько шагов в направлении кресла. Черный экран телефона с каждым шагом становился все ближе и ближе. Мертвая тишина в квартире, разбавляемая легким поскрипыванием паркетной доски под ногами, только добавляла напряжения. Артем протянул руку и осторожно взял свой телефон.
Трррррр-тррррр.
Телефон резко завибрировал. От неожиданности Артем дернулся и не сумел удержать его в руках. Мобильник выскользнул между пальцев, как скользкая рыбка, и полетел на пол. Единственное, что Артем успел сделать для его спасения, причем на инстинктивном уровне, – это подставить ногу для смягчения удара. И это не помогло. После столкновения с ногой телефон сделал несколько переворотов и с грохотом приземлился на пол. Артем поднял его очень быстро, как будто от скорости зависела степень повреждения. Если бы это было так, то телефон должен был оказаться не просто целым, а стать более новой моделью. Увы, все обстояло иначе.
За расползающейся из правого нижнего угла паутины трещин высветилось сообщение от Кати: «Не за что, сладкий :-*».
Но мобильник работал, и это было хорошо.
«Да уж, вот что значит не вовремя, – подумал он, рассматривая экран. Но сердиться на Катю не стал. Вся вина лежала исключительно на нем самом. – И руки из жопы…»
И все же внутреннее волнение никак не проходило и, сам толком не понимая зачем, Артем не торопясь вновь отыскал в телефоне запись голоса отца. Разум этому всячески противился, но, как показывает жизненная практика, в большинстве принятия важных решений у людей участвует кто угодно, только не он. Мозг подключается чуть позже, когда уже все сделано и нужно обдумать, как это можно исправить. Вот и сейчас что-то внутри, что-то неведомое и необъяснимое, подталкивало Артема к этим действиям. Он просто посмотрел на название – «аудиозапись 00:57», подумал, что этого делать не стоит, и пальцем правой руки не спеша устремился к кнопке play. Артем не ожидал услышать там ничего нового и мысленно даже попытался его остановить, но мышцы почему-то не слушались. Спустя секунду произошло соприкосновение. Убирать руку было уже слишком поздно. По экрану потянулась полоса воспроизведения. Обратный отчет времени пошел на уменьшение с пятьдесят седьмой секунды.
– Ну, здравствуй… Тема… – раздался знакомый голос отца.
«Это невозможно, – подумал Артем, и мысли хаотично закружились в его голове. Тело стало чугунным – он не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть. Внутренний голос звучал очень взвинченно. – Какое еще „ну“? Раньше его там не было…»
Сердце застучало в груди с такой силой, что удары начали отдаваться в висках. Из груди наружу попытался вырваться крик, но безрезультатно – он так и остался блуждать в ее недрах, в ушах резко зазвенело, и этот звон усиливался с каждой секундой. Артему очень захотелось сейчас просто отключиться, упасть прямо вот здесь, посреди зала, желательно хорошенько при этом ударившись головой, чтобы потом вспоминать все происходящее с ним сейчас как страшный сон. А еще лучше – напрочь забыть. Просто очнуться в больнице, где врач в белом халате, стоя над тобой, спокойным и обыденным голосом произнесет долгожданный диагноз: полная амнезия, вызванная сильным сотрясением. И, не дожидаясь твоего полного осознания происходящего, уйдет к другим пациентам. Для него здесь нет ничего необычного, просто работа, а ты так и останешься молча лежать в пустой палате, раз за разом повторяя и обдумывая произнесенные им слова. Это было бы слишком идеально, но мир далеко не такой…
Ноги Артема даже не думали подкашиваться и давать слабину. Он стоял как вкопанный, словно солдат на дежурстве.
– Знаю, тебе страшно, но я бы тоже очень хотел услышать сейчас твой голос. Как ты? – голос отца звучал спокойно и даже с каким-то чувством некоторой удовлетворенности. Или свободы, как у человека, проведшего много времени взаперти и вырвавшегося на волю.
– Что? – прохрипел Артем, с трудом слыша себя. Это слово стоило ему неимоверных усилий. В художественных фильмах таким голосом говорят люди, находящиеся на смертном одре. Они смотрят затухающими глазами на окруживших их близких людей, которые затаили дыхание в ожидании последней воли умирающего, но Артем таким не был. По крайней мере, еще пять минут назад. Сейчас он не был в этом уверен на все сто процентов.
– Хотя бы что-то…
00:42, 00:41… Секунды продолжали свой медленный путь.
– Не волнуйся ты так, мне сейчас тоже нелегко. Как ты знаешь – я умер. Наш диалог можно считать просто чудом каким-то. Тебе не кажется?
Создавалось впечатление, что отец улыбался, что его это веселило.
00:35, 00:34…
– У меня все получилось… Я здесь… Говорю и слышу…
– Что? Как такое возможно? – Артем постепенно возвращал свое самообладание. Дыхание участилось, голова заработала. Да, он все это действительно слышит. Своими ушами. Слышит точно так же, как с утра мамин голос, говорящий ему вставать с постели и идти завтракать. Точно так же, как музыку из наушников плеера. Как пение птиц, наполняющее его комнату из открытого окна. Для подтверждения он мог бы сейчас потрогать свои уши руками, но это было лишнее – голос отца из телефона был не галлюцинацией.
00:29, 00:28…
– Но я здесь не ради себя, нет, не думай. Все это только для того, чтобы помочь тебе. Я чувствую, что нужен тебе как никогда. И я тебе помогу…
00:24, 00:23…
– Мне, мне… не нужна помощь убийцы, – на последнем слове голос Артема вновь перешел на хрип.
– Конечно, нужна. Иначе ты будешь слабым. А этого допустить нельзя. Ты мой сын, мой… А мой сын не может быть таким. У нас иная порода…
00:19, 00:18…
– Убийц? – Артем не совсем понял, что отец имеет в виду. – С чего ты взял?
– С того, что как только ты простил этому щеглу его слова, ты сделал первый шаг в сторону, которую я всегда презирал. В сторону страха и слабости. Мой единственный сын не может стать таким…
– Какому щеглу?
– Там, в подвале. Я тоже все слышал. И хочу, чтобы ты знал, что ты больше не одинок.
00:08, 00:07…
– У меня заканчивается время, но это даже хорошо. Обдумай все как следует. Теперь все будет по-другому, папочка вернулся….
00:01, 00:00…
Тишина.
Как же иногда приятно ее слушать. Она была как мягкая кровать после тяжелого трудового дня, как луч света после долгой и холодной ночи. Ноги Артема подкосились, и он упал в кресло. Силы покинули его, мышцы стали каменными, как после самой тяжелой в его жизни тренировки.
– Да что это такое? – тяжело выдавил Артем из себя слова. – Нет, нет, этого не может быть. Что со мной не так?
Глядя на телефон, он немного подумал и снова нажал на кнопку воспроизведения, настроенный выбросить его в открытое окно. Разум совершенно осознанно был не согласен с происходящим, просто не мог согласиться. Он всячески протестовал, но это было бесполезно.
«Здравствуй, Тема…» – включилась старая запись предсмертного монолога.
Артем дослушал ее до конца. Все было как раньше. Тот же голос, те же слова. Он заблокировал телефон, убрал в карман, откинулся в кресле и закрыл глаза. И да, ему было страшно. Очень страшно.
– Похоже, что я схожу с ума… – тихо прошептал он сам себе.
Сон овладел им мгновенно, без каких-либо прелюдий. По щелчку пальцев. Это даже было больше похоже на потерю сознания или обморок, в который в старинные времена падали женщины, приложив руку ко лбу. Сейчас довольно трудно представить то, от чего может упасть в обморок современная женщина. Глаза его быстро забегали в глазницах из стороны в сторону. Он проваливался в бездну, слегка подергивая руками и ногами поочередно. Со стороны казалось, что человеку снится кошмар. Хорошо, что мать была на работе, Артем бы не хотел, чтобы она стала свидетелем такой картины.
Но в его голове вертелся не сон. Он вспоминал. Усиленно, детально, до мелочей, все то, что произошло вчера в подвале. И все то, о чем ему напомнил отец, ставший каким-то образом неожиданным свидетелем.
Вот перед глазами мелькнули лица друзей – Катя, Саша, Аня. Взгляд Артема поплыл дальше по затуманенному сознанию. Табличка «Детектор страха», лестница, одинокая тусклая лампочка, все шло в той же последовательности, как накануне вечером. Запах сырости, Артем ощутил его снова. Подвал, балка, игра – весь вечер повторялся в режиме легкой перемотки. Оксана, сейф, мешки на головах – ни на чем не зацикливая внимания, история двигалась легким прогулочным шагом к своей кульминации. Комнаты, задания, дверь, смех, разговоры – и вот он стоит в туалете, рассматривая наклейки летучих мышей на светлых стенах, пока ребята активно обсуждают прошедшее мероприятие, поднявшись наверх. Артем делает свое «мужское» дело. Все хорошо, все по плану. Вдруг он ощущает всем телом сильное раздражение, непонятную вибрацию. Да, его источник совсем рядом, он заполняет небольшое помещение, звучит тихая, размеренная речь, но этого достаточно для того, чтобы различить каждое произнесенное слово. Помещение туалета обладает очень плохой шумоизоляцией, а стоя здесь, под вентиляционным отверстием, он слышит все, сказанное в соседней комнате – администраторской. И ему это не нравится.
– …да я тебе говорю, это сын Желтого Потрошителя, я по телевизору его видел… – раздался мужской голос. Артем сразу понял, кому он принадлежал.
– …да не может быть… – женский голос был более звонким, но слова старались произносить тише, на грани шепота. Это не помогало.
– …у меня память на лица отличная, это сыночек того самого маньяка…
– …вполне приятный молодой человек…
– …да там и батя был похож на интеллигента, в очках такой, а сам по ночам девок резал, я смотрел про него все передачи…
– …ужас какой, а почему его назвали желтым?..
– …так он таксистом был, везде ездил на своем желтом «солярисе», пока не поймали и не вздернули…
– …так ему и надо, конечно, хоть где-то справедливость восторжествовала…
– …да уж, а сыночек походу по стопам отца решил пойти, раз на такие квесты ходит, мало ему ужасов в жизни было. Хочет по-настоящему страшную историю – пусть изучит список дел своего папаши…
– …Игорь! Не говори так, может, он нормальный парень, не обязательно…
– …Да что, Оксана? Яблоко от яблони, как говорится…
«Яблоко от яблони…» – зазвенела в ушах фраза. Она сорвалась с губ человека в соседней комнате, полетела по вентиляции, нашла Артема и начала кружить вокруг него. Он ее не видел, но чувствовал. Ощущал всем своим дрожащим телом. Во сне она была живым существом. Живым и дружелюбным. Она полюбила Артема и старалась всегда быть рядом. Она пыталась сесть ему на плечо, но он все время ее отгонял, хотя предполагал, что им суждено быть вместе. Она не обижалась. Они оба знали, что со временем, он полюбит ее, и они станут лучшими друзьями – близкими и неразлучными.
Руки и ноги Артема налились свинцом, он застегнул ширинку и медленно потянулся к бачку унитаза нажать на кнопку слива. Шум от водоворота бурлящей воды сразу заглушил все посторонние звуки. Люди в соседней комнате поняли, что они не одни, что не все посетители покинули помещение. Ему же хотелось взять стоящую в углу деревянную швабру и хорошенько отделать ей их обоих со словами: «Да закройте же вы уже свои рты, сколько можно мусолить одно и то же».
Но не всем нашим желаниям суждено сбыться – вместо этого Артем медленно открыл дверь, прошел несколько метров по коридору и заглянул в администраторскую. Он очень хотел посмотреть на них перед уходом. Две пары напуганных глаз впились в него в одно мгновение. Игорь и Оксана молча стояли возле стойки. Они смотрели на него, как жертвы смотрят на хищника, готовые разбежаться в разные стороны при малейшем движении зверя, и молчали. Артем быстро прошелся взглядом по девушке и остановился на несколько секунд на парне. Да, Игорь боялся, боялся Артема и того, что он мог услышать их разговор. Артем был уверен, что, если заставить Игоря вытянуть руку вперед, она будет трястись, как у запойного алкоголика.
– Я что-то заблудился, – произнес Артем ровным и спокойным голосом, преодолевая бушующий внутри ураган, – не подскажете мне, в какой стороне выход?
Его проникающий взгляд тем временем был направлен на Игоря и только усиливал напряжение.
– Вторая дверь справа, – тихо произнес Игорь, указав дрожащей рукой в нужную сторону. Его голос едва не сошел на писк. Здесь было очень тяжело заблудиться, несмотря на все комнаты и закоулки; основной коридор был один и тянулся по всей длине подвала. – Решетчатая дверь…
Артем еще несколько секунд смотрел на него, затем развернулся и направился к выходу.
– Всего доброго, – раздался ему вслед слабый женский голос. – Приходите к нам еще…
Артем ничего не ответил. Он шел к лестнице, где его поджидали друзья.
– Игорь, значит… – с этой мыслью он и открыл глаза в своей квартире.
Катя
В последнее время Кате совершенно перестали нравиться их отношения с Артемом. Он вроде был все время на связи и оставался все тем же милым парнем, но выстроенная между ними эмоциональная стена никак не давала возможности сблизиться. Он держал ее на некотором расстоянии. Стал, как говорят девушки, эмоционально недоступным. Хотя всегда отвечал на ее сообщения, но первым писал довольно редко. Вроде бы такое поведение свойственно многим мужчинам… но ей это не нравилось. Раньше за ним такого не наблюдалось – он не сближался и в тоже время не отпускал. Такое состояние неопределенности Катю слегка раздражало.
Теперь вот, сразу после их похода на квест, Артем пропал на целую неделю. Ни звонка, ни СМС. А она, как приличная девушка, уже давно исчерпала свой лимит писать и звонить первой. Теперь был его черед звать ее погулять. Это все-таки должны делать мужчины. Девушки имеют право так делать только в редких случаях, и совсем ненавязчиво. Они могут намекать, подталкивать, направлять. Переть напролом – это прерогатива сильного пола, а казаться чересчур назойливой ей хотелось меньше всего на свете. Такое поведение тоже до добра не доводит.
– В общем-то, ладно, ничего страшного, может быть, он действительно занят. Работу вроде себе начал искать. Напишет, когда созреет, – успокаивала она себя словами, но логичные доводы не имеют совершенно никакой силы, когда к делу подключаются искренние чувства.
С утра Катя немного привела себя в порядок и отправилась с мамой на рынок. Это был их традиционный еженедельный поход, обычно заканчивающийся покупкой нескольких кофточек Кате и несколькими сумками продуктов в руках матери.
Яркое солнце и отсутствие на небе облаков давали понять, что день собирается быть жарким. Войдя на территорию городского рынка, Катя сразу почувствовала некую духоту. И это несмотря на то, что торговые ряды располагались на улице. Все эти толпы народа, бесконечные палатки и выкрики продавцов создавали здесь свою специфическую атмосферу. Кто-то медленно ходил вдоль рядов, заваленных якобы брендовыми тряпками, кто-то примерял новые ботинки, стоя на куске картонки, кто-то громко спорил с продавцом, выторговывая себе меньшую цену, а тот, в свою очередь, уверял, что продает и так уже по закупочной стоимости, не выигрывая для себя ничего. Вся эта рыночная жизнь имела свою собственную душу.
