Зрящая по договору

– Для нас с Евой сегодняшний день тоже стал праздником. Спасибо вам, Василиса Юрьевна.

– Называй меня просто Василиса.

– Ой, нет, мне неудобно, я так не смогу, – смутилась я.

– Тогда зови меня тётя Василиса. А лучше – Илиса, как называл меня покойный муж. Мне будет приятно снова услышать это имя, – добавила она с лёгкой улыбкой.

– Тётя Илиса?

– Да, как мило звучит моё сокращённое имя из твоих уст. Прямо согревает душу.

– Красиво звучит, правда. Никогда бы не догадалась так его сократить.

– Муж был первым, кто назвал меня так. А до этого я была кем угодно: Василиской, Василькой, Васей, Васёной, даже Сюней. Бабушка, представляешь, звала меня Сюней. А ещё – Лиса, Васята… Но Илиса – только для мужа и теперь для тебя.

– Самое забавное – Сюня, – усмехнулась я.

– Да уж, – хихикнула она. – Была: еще и Васяня,

и Васюра.

– Всё-таки Илиса – самое красивое сокращение, так

и буду вас называть.

Мой взгляд внезапно упал на её руку, и я оцепенела. На её пальце было кольцо – точь-в-точь такое же, как то, что у меня когда-то было от бабушки, но пришлось сдать в ломбард. Чувство удивления и тревоги захватило меня.

– Откуда у вас это кольцо? – спросила я, не удержавшись. Я отчётливо помнила, что в ресторане оно не было на её руке.

– Это? – Она указала на кольцо на левой руке. – Красивое, правда? Муж подарил мне его.

– Нет, я про другое, на правой руке. У моей бабушки было точно такое же. Только я… я не смогла его сохранить, пришлось сдать его в ломбард, но…

Слова оборвались, как перерезанная струна. Меня накрыло с головой: воздух перехватило, кровь бросилась к лицу, горячая, как раскалённое железо, а под рёбрами закололо. Каждый вдох давался с трудом, перед глазами всё потемнело, и я словно проваливалась в бездонную чёрную яму. На краю сознания я уловила далёкий голос Василисы:

– Тихо, тихо, девочка моя… Дыши глубже. Нет, нет, не вставай! Я вызову скорую!

Её голос казался таким далёким. И вдруг послышался ещё один голос – незнакомый. Мужской. Звучал он так отчётливо, что можно было подумать, это просто галлюцинация. Но нет.

Я почувствовала, как он вкладывает мне в руку нечто похожее на ручку. И рычит в самое ухо, как старый тигр.

– Подписывай. Иначе твоя дочь умрёт раньше тебя.

Я стараюсь – пальцы дрожат.

И вдруг – взрыв внутри. Будто что-то лопнуло.

Сердце дёрнулось. Один раз. Второй.

Воздух сжался.

В ушах – вакуум.

Пустота.

Глава 4

Вставая утром, обычный человек привык к определённым действиям: выползти из кровати, добраться до ванной, умыться. После этого встряхнуться и пойти на кухню, чтобы приготовить чай или кофе, а может, просто выпить стакан воды. У каждого свой способ взбодриться после пробуждения. Однако мне сейчас было трудно ответить, какой вкус у моей бодрости. В этот момент никакой мудрости не хватило бы, чтобы ответить на вопрос: где я?

Я стояла посреди деревянной арены под куполом огромного шатра. Под ногами дрожали тусклые огни – будто вспыхивали прямо из пола. Воздух тянулся ледяной прохладой и тонкими нитями экзотических благовоний. Внезапно со дна арены пополз сизый туман. Он стелился по доскам, обвивая лодыжки, цепляясь за подол платья, будто живой.

Позади громоздилась странная кибитка – вроде тех, что

я видела у цыган, только эта была без колёс и без лошадей.

Вокруг гудела толпа. Люди сидели по кругу, как зрители

в цирке. Они кричали, что-то требовали, но я, как ни старалась, не могла разобрать ни слова – будто голоса сыпались сквозь толщу воды.

– Да что с тобой сегодня, Таяна? – процедил у самого уха мужской голос, заставляя меня вздрогнуть.

– Таяна? Кто это? – испуганно выдохнула я, сама не веря в свои слова.

– Ты, кто же ещё, чёрт побери! Ты не можешь так поступить! Мы уже деньги получили за представление. Отработай их сегодня, и я обещаю, дам тебе выходной, – прошипел он, как человек, привыкший получать своё любой ценой.

– Я… я не понимаю… А что мне нужно делать? – страх сковал моё горло, и слова давались с трудом.

– Отвечай на их вопросы, иначе нам не поздоровится. Сегодня даже «законники» здесь, – мужчина кивнул в их сторону, и я, обернувшись, увидела троих в чёрных мундирах. Они сидели в первом ряду, отстранённо, но их взгляды словно прожигали меня насквозь.

– Мне нужно немного времени, чтобы собраться. Я устала, – тихо сказала я, отчаянно пытаясь выиграть хоть пару минут. Я не понимала, почему боялась этих людей, но стоило мне встретить их взгляд, как страх парализовал моё тело.

– Ладно, я объявлю перерыв, – мужчина, не раздумывая, обернулся к народу и громко заявил: – Госпоже зрящей нужен перерыв в 15 минут, как и заявлено в программе.

Народ ещё громче загудел, раздались возмущённые голоса, но он, ухватив меня за руку, потащил в кибитку, не оставив времени оглянуться.

– Послушай, дорогая, – он схватил меня за плечи и пристально посмотрел, будто пытаясь разбудить. – Это наш последний шанс заработать столько денег, чтобы исчезнуть раз и навсегда. Глянь, сколько народа пришло, а ты вдруг канючишь, как ребёнок, будто впервые вышла на сцену.

– Я правда ничего не помню. И вас тоже не помню, – испуганно ответила я, глядя ему в глаза, которые ничего мне

не говорили.

– Хватит, Таяна! – его голос стал жёстким, холодным. – Я уже начинаю подозревать, что ты пользуешься провалом памяти, чтобы не работать.

– Я Ульяна, а не Таяна.

– Я знаю, кто ты, – прошипел он. – Не надо мне напоминать эту старую историю. Соберись. Наша жизнь на кону, понимаешь? Наша жизнь, о которой мы мечтали.

– Пожалуйста… Напомните мне, кто я и что мне нужно делать там, за этой кибиткой?

Он прищурился, словно пытался понять, издеваюсь ли я,

и вдруг выдохнул:

– Ты что, правда не помнишь?

– Нет, – ответила я коротко, чувствуя, как страх опять подступает.

– Ты – ведунья. Ты выходишь туда и отвечаешь на вопросы тех, кто хочет поговорить с ушедшими. Близкие им люди, понимаешь? Они верят, что могут связаться с теми, кого больше нет.

– А что здесь делают законослужители?

– Ты не шарлатанка, запомни это, – произнёс он с тяжёлым вздохом. – Ты зарабатываешь своим даром, а я организую представление. Всё честно, так что это не запрещено. Всё, что мы скопили за эти годы, я вложил в этот шатёр. Если ты сегодня провалишь выступление, мы не купим домик у леса, о котором ты так мечтала. Законники, очевидно, просто решили проверить, жульничаешь ты или нет. Такое ведь нам не впервой.

– Они что, следят за такими, как я?.. – прошептала я, чувствуя, как по спине ползёт холод.

– Люди часто жульничают, объявляя себя зрящими.

В нашем мире с таким даром, как у тебя, я уверен, никого нет. Соберись, умоляю тебя, – и он вдруг наклонился и поцеловал меня в губы.

Я не ощутила тепла его губ, но внезапно всё вспомнила. Это был Тимар Агам – мой спаситель, друг и, возможно, будущий муж. Он знал мои страхи и слабости, как никто другой.

В памяти всплыло, что когда-то я была Ульяной, а теперь – стала зрящей Таяной. В этом мире я обманом заняла чужое тело,

и здесь такое преследуется законом. Теперь я понимала, почему при виде законников меня охватывает страх. Они сверлили меня взглядом, как будто знали, кто я на самом деле. Дар, которым я пользовалась, не принадлежит мне.

– Соберись же, Таяночка, пора выходить, – мягко произнёс Тимар, прижимая меня к себе и снова целуя. Я ответила рассеянно, не ощущая никаких чувств, и тут вспомнила: глаза у хозяйки моего нового тела были цвета карамели, тёплые, как летний вечер.

Шатёр был переполнен, зрители съехались изо всех уголков. Они шумели, свистели, выкрикивали что-то в предвкушении чуда, которое должно было вот-вот произойти.

– Пора, милая! – Тимар протянул мне ажурную маску,

и я надела её, ощущая, как маска, словно древний оберег, защищает меня и придаёт уверенности. Он вышел вперёд, а я осталась в тени, наблюдая, как его голос завладевает вниманием зрителей.

– Сегодня особый вечер! – раздался его уверенный голос, и народ стих. – То, что вы увидите, – не простое развлечение. Сегодня… – он сделал паузу, и внимание зрителей напряглось. – Вы сегодня прикоснётесь к тайне. К миру теней. Поможет вам в этом моя невеста, – его голос приобрёл торжественный оттенок, усиливая интригу. – Вы сможете заглянуть туда, что скрыто от людского взора. Встречайте, госпожу Таяну!

Невеста? Тимар никогда не предлагал мне стать его женой. Ни слова, ни намёка – никогда. Но сегодня, видно, он решил произвести впечатление и заработать побольше.

Народ снова загудел, словно разбудили сонный улей. Тимар потребовал тишины, обернулся ко мне и протянул руку, заглядывая в кибитку. Сердце лихорадочно застучало. Слишком много людей, слишком много скрытых лиц, слишком много взглядов – затаённых, оценивающих. Я сглотнула ком в горле

и шагнула вперёд. Свет ударил в глаза, вынуждая зажмуриться на мгновение. В голове вспыхнуло странное воспоминание, но

я успела прогнать его, моргнула несколько раз и привыкла к свету. Мой взгляд невольно устремился к законослужителям. Тот, что сидел в центре с золотыми эполетами, смотрел на меня так, будто видел насквозь. По всему его виду сразу можно было сказать, что он у них главный. Его взгляд был полон недоверия,

а лёгкая усмешка подёргивала уголки губ.

– Задавайте свои вопросы! – громко объявил Тимар.

Я вздрогнула, когда услышала его голос, потому что

в шатре воцарилась мёртвая тишина.

– Мой муж ушёл от нас три года назад, – вдруг произнёс женский голос. Женщина протиснулась вперёд, сжимая в руке какой-то платок. – Я хотела бы спросить… – она замялась, нервно глядя на меня, словно боялась произнести свой вопрос.

В этот момент меня начали окутывать тени, густые и холодные, словно в шатре потемнело. Сердце забилось, как церковный колокол, и в тишине я уловила потусторонний шепот.

– Ваш муж не против, если вы выйдете замуж за Атли, – голос вырвался из меня сам собой, тихий, почти шёпот, но, казалось, меня услышали все. – Он говорит, что Атли – хороший мужик, ваших детей обижать не будет, можете не сомневаться, – слова лились, как вода, и я, не задумываясь, продолжила: – Ещё он велит вам не продавать лошадь старому Маару. Он вас обманывает. Лошадь здорова, Маар специально накормил её прелым сеном, чтобы вы поверили, что она скоро сдохнет,

и продали её ему за копейки.

Женщина побледнела, прикрыла рот дрожащей ладонью

и, словно наяву увидела перед собой покойного мужа, начала отступать назад, не сводя с меня ошеломлённого взгляда.

В шатре повисло молчание. Все, включая меня, наблюдали за её медленным отступлением, её потерянными глазами. Я чувствовала, как по всему телу пробегает дрожь, и оглядывалась

по сторонам, молясь, чтобы это всё быстрее закончилось.

Тихий, зловещий шёпот заставил меня снова обернуться:

– Господин Жиль… – Я повернула голову вправо, где на скамейке сидел угрюмый парень. Увидев, что я смотрю на него, он дёрнулся, содрал с головы шапку и уставился на меня с ужасом. – Ваш отец передаёт привет и предупреждает: если будете издеваться над матерью, он заберёт вас к себе.

Мужчина вскочил с места, открыл рот, чтобы возразить,

но я уже повернулась к женщине в четвёртом ряду. В её глазах стояли слёзы.

– Госпожа Фарита, ваша дочь Гурета просит отпустить её и больше не оплакивать. Портрет, который вы заговорили, сожгите. Он удерживает её здесь, не позволяя уйти в мир иной. Она устала и хочет обрести покой.

Женщина схватилась за сердце, её плечи задрожали,

и сквозь слёзы она громко выкрикнула:

– Доченька, прости меня! Всё сделаю, как ты просишь.

Я отпускаю тебя.

Сидящие впереди начали отодвигаться подальше, будто что-то холодное коснулось их спин. Вокруг меня сгущались тени, мне хотелось сбросить их, стряхнуть, но они держали меня в железных тисках. Шёпот в голове заставил меня взглянуть на законослужителей. Дрожа, я произнесла:

– Сейлор Туссен.

Немолодой, грузный законослужитель на мгновение растерялся, но затем заулыбался с лёгкой насмешкой.

– Ну, сейчас мы и узнаем, шарлатанка ты или нет. Что ты хочешь мне сообщить? У меня нет вопросов к мёртвым.

– Ваш брат Торио говорит, что вы не там ищете. Надо искать рядом.

– Что? Что ты сказала? – Он привстал, нахмурившись.

– Он говорит, ищите среди своих.

– Пусть назовёт имя! – резко выкрикнул он.

– Простите, но я не могу ответить. Время вашего брата истекло, его призвали туда, откуда он пришёл сюда.

Законослужитель повернулся к своим сослуживцам

и, кажется, одобрительно кивнул:

– Смотрите-ка, вроде не шарлатанка, – услышала я его бормотание. Толпа снова загудела.

Я пыталась уловить следующий шёпот, когда вдруг поднялся другой законослужитель, тот самый с золотыми эполетами, который с самого начала смотрел на меня с недоверием. Он высоко поднял руку, призывая народ к тишине, и все моментально замолкли.

Голос его был холодным и резким.

– Два года назад пропала моя жена. Хочу узнать, жива ли она.

Я замерла, напрягаясь, стараясь прислушаться, но вокруг стояла зловещая тишина. Ни шёпота, ни теней.

– В мире мёртвых я её не слышу и не вижу, – ответила

я тихо, чувствуя, как по телу разливается страх. Меня начал душить ужас, накатило тёмное предчувствие беды.

Главный законослужитель поймал мой взгляд, хищно улыбнулся, глядя прямо в глаза, и сел обратно, достал из кармана ручку и блокнот и начал что-то записывать. Затем он махнул Тимару, и мой жених, чуть ли не кланяясь до земли, приблизился к нему. Законослужитель сунул Тимару записку. После этого все трое мужчин поднялись с мест и медленно направились

к выходу.

Тимар вложил записку мне в руку, и в ту же секунду

я почувствовала жжение. Подняв манжету, я увидела, как сильно вздулась вена, словно под ней что-то пульсировало. На коже проявилась татуировка – ящерица, которая засверкала, переливаясь, будто живая. Я застыла, ошеломлённая. Неужели я схожу с ума? Или это просто галлюцинация?

Ещё четверть часа я отвечала на вопросы зрителей, и голос мой совсем охрип. Лица людей размывались, а я уже не понимала, кому отвечаю. Просто произносила то, что нашёптывали мне тени. Но их шёпот звучал таким оглушительным, словно они кричали в рупор, прямо в ухо. Голова раскалывалась от этого крика, сердце колотилось, как бешеное. Больше всего мне хотелось закричать: «Хватит! Отстаньте от меня все!» Мир перед глазами темнел, и я пошатнулась, едва удержавшись на ногах. Тимар подхватил меня, когда я начала терять равновесие.

Я закатила глаза от изнеможения:

– Больше не могу.

К счастью, он не стал трясти меня или бить по щекам, как это делал раньше, когда я уставала до беспамятства. Вместо этого он громко объявил:

– На сегодня хватит, господа. Если у вас остались вопросы к вашим близким, будем рады видеть вас завтра на выступлении.

В этот момент в шатёр вошла охрана законослужителей. Четверо в чёрной форме окружили меня, а главный из них, высокий и крепкий, властно заявил:

– Именем закона Цусэта вы задержаны, госпожа, до выяснения вашей личности. Вряд ли завтра ваше представление состоится.

Народ взорвался: кто-то свистел, кто-то кричал оскорбления. А тени… тени разозлились не меньше, их дыхание холодом окружило меня, зловещий шёпот доносился со всех сторон.

Я закрыла глаза, не желая видеть ни их, ни разъярённую толпу, но тут охранник слегка подтолкнул меня:

– Прошу, госпожа, не сопротивляйтесь. Лучше добровольно подчинитесь и идёмте.

Мне не позволили даже зайти в кибитку переодеться. Повели из шатра прямо в маске и сценическом костюме. Пока мы шагали по улице, я развернула записку и прочла:

«Не смей даже думать о побеге!»

Каждая буква будто оживала перед глазами, и предательский страх цепко сжимал сердце. Внутри всё подсказывало: нужно бежать, пока не поздно, но момент был упущен. Осень стояла тёплая, но вечерами подкрадывалась промозглая прохлада. Я мёрзла в тонком костюме и невольно ежилась. Хотя, если честно, не понимала, от чего меня трясло сильнее – от холода или от страха. Шлейф мёртвых теней неотступно тянулся за мной – тех, кто не успел попрощаться, не дождался связи

с родными. Теперь они шли по пятам, как будто я стала для них последним выходом… или дверью, за которой кто-то ещё мог услышать голос родного человека. И сердце сжалось под гнетом тревоги, как будто сама смерть коснулась груди.

Тимар тоже шёл следом, но охрана не подпускала его

ко мне.

– Таяна, всё будет хорошо, я уверен, это какая-то ошибка. Тебя обязательно отпустят, – негромким, но отчаянным голосом выкрикивал он мне вслед. Никогда прежде я не ощущала такой пустоты внутри. Всё закружилось, перед глазами поплыл туман, и я начала падать. Чьи-то сильные руки перехватили меня. На миг меня накрыла бездонная тьма – и мир исчез.

Очнулась уже от звука чужих голосов:

– Вам сюда нельзя!

– Послушайте, – раздражённо бросил Тимар. – Разве вы не видите, что ей плохо? Она сейчас не в состоянии отвечать

за свои действия и слова.

– Мы разберёмся, – холодно отрезал стражник.

– Ей нужен отдых. Она устала.

Я ещё не до конца пришла в себя и не понимала, куда меня вели – а вернее, несли. Дверь распахнулась. Стражник, заметив, что я очнулась, осторожно опустил меня на пол, но даже

в этом движении чувствовалась сила, и я пошатнулась.

Мы прошли по длинному узкому коридору и остановились у двери с табличкой: «Комната дознаний».

Я вздрогнула, когда дверь за мной захлопнулась, окончательно отрезая от свободы. Стражник указал на стул, протянул стакан воды и терпеливо ждал, пока я выпью, прежде чем командным тоном приказать:

– Сиди смирно.

Затем он вышел, оставив меня в одиночестве. Меня била дрожь так сильно, что зубы стучали. Через несколько минут

в комнату вошёл тот самый законник в золотых эполетах, который спрашивал о своей жене. Он стоял напротив, сверля меня взглядом, и я молилась исчезнуть, раствориться в воздухе, стать невидимой.

– Значит, ты зрящая? – холодно спросил он, шагнув вперёд и резким движением сорвал с меня маску. Его губы изогнулись в усмешке, пока он разглядывал моё лицо.

Страх накрыл, как сеть, из которой не выбраться. И тут же странные обрывки воспоминаний снова всплыли в голове. Тем временем законник властно взял меня за подбородок, заставляя поднять голову и встретить его взгляд.

– Чужая невеста, а что с твоими глазами? – усмехнулся он, изучая моё лицо с недоброй заинтересованностью.

Всё внутри меня взорвалось яростным протестом. Невыносимо хотелось, чтобы он немедленно отпустил, чтобы не смел даже прикасаться ко мне.

– Не трогайте меня! – я нервно дёрнулась, сбрасывая его руку с подбородка.

– Отвечай, – его голос стал твёрже. – Я, кажется, задал тебе вопрос.

– Не разговаривайте со мной таким тоном. С моими глазами всё в порядке, – выпалила я, стараясь подавить дрожь в голосе.

Он прищурился, и в его глазах промелькнуло что-то, похожее на узнанное, старое:

– Лиора, долго ты собираешься притворяться, что не узнаёшь меня?

Лиора. Это имя всегда мелькало в моих смутных воспоминаниях, с тех самых пор, как я оказалась в этом мире. Неужели оно принадлежит моему телу? Проклятье, вот к чему привела вся эта затея с «большим городом» и быстрыми деньгами. Теперь придётся выпутываться из дерьма, в которое влезла

с подачи Тимара. А ведь он законник. Судя по всему, сюда он пришёл не просто так – стражник назвал его мистри. Тимар рассказывал, что мистри, из рода Сиятельных, Высокого Дома,

и они обладают властью, способной претендовать даже на королевский престол.

Кажется, я влипла по-настоящему – либо сгнию в темнице, либо меня казнят за присвоение чужого тела. А Тимар? Тимар остался в стороне, а ведь это он затащил меня сюда, в этот город, где всё пошло под откос. И на миг мне показалось, что сделал он это специально.

– Отвечай, Лиора! И не смотри на меня, будто видишь впервые.

Что я должна была ответить? Я ведь не Лиора! Но внезапно в голове вспыхнуло странное воспоминание, и я, сдержанно

и холодно, ответила:

– Уйди от меня, я не хочу с тобой разговаривать.

– Разве мистрис может так разговаривать со своим мужем? – его голос опять стал ледяным, в каждом слове слышался укор.

– У меня новая жизнь, и нет места старым мужьям.

– А новеньким женихам, значит, место есть?

Неожиданно для себя я выдохнула, почти оправдываясь:

– Мы ещё не помолвлены.

– А ты и не можешь быть помолвлена, потому что ты – моя жена, ты принадлежишь мне. Или забыла? – его слова, как удар, отозвались в моей груди, но вместо страха я ощутила непроходимое упрямство.

Кажется, за сегодняшний день я натерпелась столько страха, сколько не испытывала за всю свою жизнь. Вдруг я вспомнила, что на Земле у меня уже был один такой «муж», от которого я ушла в никуда, и впускать другого в свою жизнь я точно не собиралась.

– Я принадлежу только себе. У меня новая жизнь и новое имя. Так что выдохни и забудь меня.

– Что-то в тебе не так. Там, в шатре, я видел свою Лиору – робкую, затравленную. И куда же исчез этот твой страх? Куда делась привычка опускать глаза и молчать? Кто ты? Взгляд у тебя чужой, дикий, как у хищной кошки. Почему ты исчезла? – его пристальный взгляд, как пронзающий меч,

не отпускал.

– На какой из твоих вопросов ответить? Их слишком много.

– На все.

– Я не всё помню. Я получила травму и потеряла память, – отчаянно произнесла я, но тело само напряглось: от его прикосновений становилось жутко неприятно.

Он отошёл, развернулся, и на его лице вновь появилась саркастическая усмешка.

– Если бы ты была моей женой, то знала бы, как трудно меня обмануть. Поэтому я даю тебе ещё один шанс сознаться, кто ты на самом деле, – он подошёл вплотную и произносил слова, будто удав шипел у моего лица. – Меня практически невозможно обмануть.

Я вздрогнула, внутренний голос подсказывал, что, может быть, пора признаваться. Но всё же решила сделать последнюю попытку оправдаться, надеясь, что он поверит.

– Я действительно твоя жена, но надеюсь скоро перестать быть ею.

– Держишься хорошо, браво! Только для твоего сведения, у нас разводов не бывает. Списываем это невежество на твою потерю памяти.

– Тогда кто я, по-вашему? Двойник вашей жены? А значит, мы не женаты. Так что отвяжитесь и выпустите меня отсюда! – страх прорвался в голосе, и я перешла на «вы».

– Это тело моей жены, и ты его присвоила. А знаешь ли ты, что за это тебя могут прямо сегодня казнить?

– У вас богатое воображение. А где доказательства?

Он схватил мою руку и резко отогнул манжет. В этот момент, опять неприятная дрожь пробежала по всему телу – мои мышцы сами сжались от его прикосновения.

– Вот наша брачная метка! – Он также задрал свой рукав, показывая точно такую же татуировку. Метки засияли, и по ним снова заструился покров ящерицы. – А ещё, милая, у меня редкий дар: я вижу тех, кто присваивает чужое тело. Так что выкладывай, Таяна… или как там тебя? Мистри не разводятся, но вдоветь – это всегда возможно. И не пытайся мне лгать, я всё вижу.

В этот момент моё сердце упало. Кусая губы до крови,

я лихорадочно соображала, что делать дальше. Взгляд метнулся к двери – хоть бы кто-нибудь вошёл…

Мой отчаянный взгляд не ускользнул от законника. Он усмехнулся и добавил:

– Не надейся, что тебе кто-то поможет. Никто не осмелится войти, пока я не дам распоряжение. А твой кавалер из балагана, скорее всего, уже прихватил выручку и сбежал.

– Не мечтайте. Он не такой, каким вы его представляете, – бросила я, пытаясь не выдать волнения.

– Был бы заботливым, да лучше меня, не превратил бы твою жизнь в балаган.

Глава 5

Тимар действительно многое для меня сделал. Когда я оказалась в этом теле, была на грани жизни и смерти. Тело отторгало мою душу, каждый день я чувствовала, как слабость сковывает меня, едва позволяя подняться с постели. Я постоянно проваливалась в беспамятство, ночами меня терзали кошмары, а тени не давали покоя. Я не могла есть – желудок отказывался принимать пищу и воду. Даже маленький глоток воды вызывал рвоту, и казалось, что с каждым глотком душа готова вырваться обратно в пустоту. Адаптация души в новом теле была настоящей мукой. Если бы не Тимар, я, наверное, уже давно оставила бы и этот мир. Вот и сейчас наверняка мечется у здания, не находя себе места. И даже думать не хочу, что он мог бы сбежать с вырученными деньгами.

Я собрала всю свою смелость, сжала её в кулак, заставила себя смотреть прямо законнику в глаза и решительно сказала, переходя снова на «ты»:

– Ты не можешь просто взять и перечеркнуть всю мою жизнь. У тебя нет на это права. Раз уж ты обладаешь даром охотника, способным обнаруживать тех, кто присваивает чужое тело, то должен был догадаться, что твоей жены больше нет.