Ассортир. День седьмой

Ассортир

День седьмой

Алексей Иванов

© Алексей Иванов, 2025

ISBN 978-5-0068-2352-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава1

Из всего имущества в комнате Рем располагал в своей собственности только огромным телевизором и саунд-буфером с расставленными по углам колонками, что он гордо называл «домашний кинотеатр» и почему-то наивно считал, что для соблазнения девушек больше ничего и не нужно. Кроме пары бутылок пива – в особо запущенных случаях.

Мало того что он столь сильно заблуждался сам, даже не помышляя ни о цветах, ни об ухаживаниях, ни о прочих рекомендациях Дон-Жуана, о которых он даже не читал, но ещё и чуть ли ни каждый вечер практиковал это своё заблуждение с той или иной девицей, приглашая её к себе:

– Просто, посмотреть кино.

В том числе и – Машу, которую знал давно. Ещё до появления в комнате телевизора, о котором он с ней и мечтал, лёжа на кровати.

Язык у него был подвешен «будь здоров». Но не в обычной жизни, нет. А только тогда, когда он в присутствии девушки «наступал на пробку» и внезапно для неё (и для всех, если Рем куражился в компании) становился современной версией Златоуста. Благо, что он был симпатичным, и девицы, минут за двадцать развесив уши, охотно шли ему на уступки. Особенно – поздно вечером, так как Рем отказывался их провожать.

Девушки были для него не просто предметом соблазнения, это и так понятно, но ещё и источником вдохновения. А так это был обычный парень лет двадцати пяти небольшого роста, вертлявый и неугомонный, но не более того. И только присутствие симпатичной девушки вдохновляло его на «жизненный порыв»1 в её сторону. Раздевая ту не глазами и руками, как все, но словами. Что любая из них почему-то расценивала как дерзость и охотно шла на эксперимент, который она ставила у себя в уме, желая посмотреть на то, что из этого получится. Как будто были варианты.

Особенно, когда фильм подходил к концу, и та начинала откровенно зевать, подумывая уже над тем, чем сегодня ей, на ночь глядя (в окно), предстоит заняться? Внезапно для неё выдвигая свою кандидатуру с бутылкой пива в руках. Мол, будешь? И начинал буквально ездить ей по ушам, вовлекая в своё безумное «ралли». Где он давно уже был, оказывается, чемпионом мира «в весе пера» и прочих канцелярских принадлежностей, которыми Рем никогда не пользовался, записывая свои ставшие уже давно крылатыми фразы прописными истинами прямо на подкорку девушек. И всё время использовал их… как шпаргалки, вспоминая то, насколько они были прекрасны! И как звонко они смеялись над тем, что он им говорил. Вновь и вновь. В разговоре с другой девушкой.

Мозг Рема свежел от пива, как ель на морозе, и мысли то и дело вспыхивали у него в голове, как новогодние гирлянды:

– Свобода и свинство это разные вещи. И их опасно смешивать!

– Откуда ты это вычитал?

– Я никогда не читаю вслух чужих произведений! Тем более – из разряда народного творчества. Хотя порой и хочется стать одним из героев сказок народов мира и премило щебетать о том, что правильно, а что – бесправие, поминутно выдвигая версии о том, откуда что пошло и куда, в конечном счёте, обещает нас привести. Ты живешь в сказке, придуманной обществом для того, чтобы его граждане пытались быть её героями, черпая вдохновение в те мгновения, когда это у них хоть как-то получается. Составляя сказочку о себе-хорошей, чтобы легче было обманывать себя и других.

– Но возможности человека бесконечны! – возражала она. – Он способен на все!

– И было бы самоограничением думать, что – только на хорошее. Но люди так ограниченны! И вероятно для того чтобы скрыть свою ограниченность, мы и придумали мораль. Чтобы с видом добродушного дикаря после знатного ужина другим, только с виду отличающимся от тебя существом, благодушно рассуждать о том, куда, мол, кубарем катится этот мир? Апеллируя к подноготной мифов и легенд.

Что той оставалось, кроме как подарить ему своё уже и так порхающее, как амур на крыльях его крылатых фраз, тело в качестве «приза зрительских симпатий»? Сверкая позолотой восхищения от того, какой он ловкий малый. А она, рядом с ним, становилась не менее выдающейся особой. Как минимум – на одну ночь.

А если на утро, в знак благодарности, девушка оставляла ему ещё и номерок телефона, то и – ровно до тех пор, пока не выходила замуж. Выпадая из его картотеки навсегда.

Пока не начинала ссориться. Вспоминая, с кем бы ей этому идиоту, как она уже откровенно считала мужа, отомстить? И закрывшись в ванной комнате, звонила абоненту «Рима». Говоря после этого мужу, что она и Рима завтра идут в кафе. Без него, потому что он наказан! Чтобы поговорить по душам о-своём-о-женском и, за бутылкой пива, снять стресс.

Ну, а если она была уже разведёнкой с ребёнком и не торопилась пока что искать серьёзных отношений, желая немного отдохнуть от тягот брака, то Рем становился для такой девушки просто идеальным вариантом отдыха.

Так Маша с ним и познакомилась. И залипла.

– Мал золотник, да дорог! – шутила о нём Анжела.

И некоторые девушки, услышав об этом, даже брали у Анжелы номерок его телефона. И как только у них появлялся небольшой профицит бюджета, приглашали в кафе или ресторан.

«Очень дорог!» – понимали они Анжелу, как только им выставляли счёт. Когда без умолку болтавший Рем заставлял их, развесив уши (и порхая ими у себя в мечтах) позабыть обо всём на свете.

– По-моему, ты уже слегка перебрала. Свобода и свинство это разные вещи. И их опасно смешивать в своем фужере.

– Ты думаешь, я понимаю тебя? – возражала та, демонстративно прикладываясь к фужеру. – Я, конечно, могу признать, что ты прав, но от этого я всё равно тебя не пойму.

– Конечно! Ведь человеку легко принять разумные доводы, его обвиняющие, так как он и себя наивно считает «разумным животным». И непроизвольно начинает думать, что был неправ! Хотя сам факт предъявления ему данных доводов уже свидетельствует о его неразумности! И мы вынужденно притворяется разумными, так как иначе нам пришлось бы тут же признать, что мы поступаем глупо. А ведь нас приучили думать, что это плохо! – усмехался Рем. – Или ты уже не понимаешь то, о чём я говорю?

– Если я тебя уже и не понимаю, то это ещё не означает, что теперь я с тобой соглашусь! – снова наливала та в фужер шампанского. – Ведь ученые говорят, что…

– Что ученые крайне болтливы! Они и открытия-то свои делают только для того, чтобы о них заговорили. То есть все ученые невероятные болтуны и пустословы, мнения которых совершенно ничего не значат! Так что если ты хочешь сказать что-то действительно ценное, делай вид, что ты говоришь это от себя. Все будут думать, что это ты тут у нас тут такая умная. И начнут верить не только тебе, но и – в тебя! Ведь ты здесь пыжишься исключительно ради имиджа. И твоим имиджмейкером должен быть исключительно твой собственный разум, а не ум какого-то там безымянного ученого, на могилу имиджа которого ты пыталась притащить цветы, принадлежащие тебе по праву! Одним упоминанием авторитета превращая высказанную тобою мысль из лаврового венка – в погребальный.

– Откуда ты это вычитал? – терялась та.

– Я художник, я только рисую цветы на стене. А ты уже сама смотри, из какой почвы они могли вырасти!

Поэтому Рем, с тех пор, предпочитал встречаться с девушками у себя дома. Сразу. Чтобы они больше не пытались занять у него денег, чтобы оплатить счёт. Намекая на то, чем за всё это шоу ему предстоит сегодня расплатиться.

– У тебя дома, так как денег на номер в гостинице уже нет.

И вот разве к такому можно было относиться всерьёз? К такому непутёвому. Тем более что квартира у него была съемная, машина – тоже.

«Неужели и меня он тоже… снимает? – размышляла умная Маша. – На вечер. Просто – не на один, чтобы я не подумала о себе так низко. А наоборот, каждый раз питала себя надеждой на продолжение этого сериала, предвкушая то, что он обязательно должен будет окончиться нашей свадьбой. Пока не появится главная героиня этого романа, что возьмёт его в оборот. Серьёзно».

Тем более что её ребёнка Рем не хотел даже видеть и постоянно находил всё новые поводы оставить его «у потенциальной тёщи!» С которой Маша ютилась в трёхкомнатной квартире. И постоянно терпела сальные намёки отчима, периодически угрожая сдать его матери, если тот начнёт наглеть.

– Если я начну наглеть, то нам придётся съехать, – усмехался отчим. – Причем, тут же!

Заставляя её краснеть и уходить в детскую, делая оскорблённое лицо. С возгласом в дверях:

– Даже не надейся!

Но когда отчим покупал ей более дорогие, чем это положено было дарить на столь незначительный праздник вещи, Маша делала вид, что это вполне нормально. И уходила в комнату их примерить, пока мать выговаривала мужу за несанкционированную растрату бюджетных средств. И без того весьма скромных. Появляясь в зал уже при параде и заставляя спор утопать во всеобщем восхищении.

– Как тебе идёт! – завистливо цокала языком мать.

– Да ты красавица! – улыбался довольный собой отчим.

И все садились за стол, переключаясь на еду и горячительные (воображение отчима) напитки.

Заставляя его на балконе прижиматься к падчерице чуть ближе, когда они в перерывах между блюдами и напитками выходили покурить. Делая вид, что нагибается к ней только лишь для того, чтобы она чуть лучше слышала то, что он ей рассказывает.

«Обычные глупости», – убеждалась мать, что разговор «ни о чём» и, выкидывая окурок, возвращалась в комнату.

Впрочем, ненадолго:

– Ну, что, вы там скоро? А то остынет всё!

Маша, конечно же, как девушка умная и наблюдательная, иногда замечала в съемной квартире Рема неизбежные следы женского присутствия. То на кухне в раковине на кружках – следы недоотмытой губной помады другого цвета, то длинные волосы на постели, появившиеся здесь, пока она отсутствовала. Но Рем тут же уверял Машу, что это неожиданно приходила в гости его сестра, о которой он ей уже столько рассказывал.

– Снова расставшись с парнем?

– И искала утешения и поддержки.

– И опять покрасила волосы в другой цвет? – саркастически усмехалась Маша, поднося длинный волос к его лицу.

– Именно поэтому я и сказал тебе в тот день по телефону, что очень занят. Помнишь? Она покрасила волосы из жажды хоть что-то изменить в своей жизни, напилась в хлам и завалилась спать. Не желая «сдаваться» и возвращаться к мужу домой так быстро. Мол, пусть помучается и поизводит себя ревностью. А я опять уходил ночевать к приятелю.

А то и просто уверял Машу, что ей только показалось.

– Опять?

– А ты что, ревнуешь? – улыбался он и целовал Машу в губы, щёку, шею…

Ей, конечно же, очень хотелось Рему верить, пока он опускал свои поцелуи всё ниже. И ниже. Очень-очень!

Причём, снова. И снова.

Но она уже просто не могла! И изнемогала, когда он не звонил вечером.

Поверить Рему было для Маши очень и очень тяжело. Не верить – ещё больнее. И она верила. А что оставалось? Не сходить же из-за него с ума?

И однажды, неожиданно для самой себя, Маша стала сомневаться вслух в объективном существовании приятеля, к которому Рем то и дело уходил ночевать, избегая с ней встречи. И попросила Рема познакомить с его другом, чтобы развеять у себя в голове этот – уже терзавший её – миф.

Рем стал спешно искать приятеля с отдельным жильём, наперебой обращаться к своим знакомым, но тем было не до него. Мол, обстоятельства, пойми!

И тут он случайно встретил Лёшу, который тоже как раз снимал жилье у знакомых своей матери. И рассказал свою историю, в которую он «влип» благодаря Маше. Уверяя Лёшу, что купит на вечер фруктов и вина, но тот не должен даже пытаться соблазнить Машу.

– Всё должно быть чин-чинарём! Иначе может пострадать моя репутация в её глазах. Мол, раз у тебя такие распутные приятели, решит она, то и ты точно такой же!

И Лёше пришлось уверить Рема, что всё будет строго официально.

Глава2

У самого же Лёши из своих вещей был только ноутбук с подключённым к нему саунд-буфером на две колонки, по которому можно было как смотреть кино, так и работать над этой книгой. Но обычно, когда ноутбук стоял без дела более пяти минут, запускалась заставка. И по экрану начинали скользить во все стороны фотографии полу-, а то и полностью обнаженных девиц, объясняя девушкам это тем, что в детстве он увлекался художественной фотографией. И это именно то, что и называется «профессиональная деформация». Мол, полюбуйся!

Что любая из девиц почему-то расценивала у себя в уме (ни то ещё где), как предложение раздеться не менее художественно. По мере того, как за окнами всё сильнее сгущалась тьма, делая поход от него домой сквозь такую высокую плотность тёмной антиматерии, кишащей ужасами, уже абсолютно невозможным.

Особенно, если та выпивала горячительные воображение напитки, и ей становилось слегка жарко на его диване. Сидеть без дела, выслушивая его бесконечную тарабарщину.

– Только красота и её «Волшебный мир» могут сделать из тебя настоящую героиню исторических событий уже в этой жизни, какой бы до этого она ни казалась тебе ужасной. Так как всё – это только кажимость, и зависит только от твоего собственного взгляда, если он у тебя уже есть. То есть если ты уже не смотришь на мир глазами окружающих тебя уродов. Весь мир – театр, и люди в нем – вместо режиссеров – актеры, часто – плохие, а потому и – на вторых ролях. Превращая всю свою жизнь в театр абсурда. Режиссер – это идеальный зритель. И для актеров они нередко становятся богами. Мейерхольд, Станиславский… Каждый из них оставил нам свое Учение, помогающее идеально выполнять свою роль, будь то подмостки театра или какой-либо другой реальности, что проецируется в голове индивидуума. Совершенный – тот, кто, научившись полностью воплощаться в свою роль, что подсунул ему «Голливуд» реальности в данном ему воплощении, благодаря достигнутому совершенству накапливает такой запас духовной энергии, что он превращает его носителя в настоящий золотой запасник мировых шедевров! Картин, на которых мы можем лицезреть, как он в совершенстве исполняет любую роль на подмостках любой реальности! И пытаясь научить этому других, придумывает каждому индивидуальный способ для повышения его потенциала и расширения возможностей, проявляя талант как духовного учителя, так и педагога. Наученный борьбой с собственными инстинктами, он мало-помалу узнает о строении человеческой психики из мифов и легенд и может дать оригинальный выход из любой ситуации, если ты захочешь из неё выходить. Если же ты так и не захочешь из нее выходить, то и не найдешь выход оригинальным. И вообще его не найдешь. Ибо раздувшийся в тебе эгоизм не позволит тебе пролезть в найденный для тебя выход – за ворота ситуации и станет на их защите отличным голкипером, постепенно научившись стоять на воротах выхода из любой ситуации. Что приведёт тебя к тому, что принято называть самооправданием. Истинный выход из любой ситуации только один, поэтому его и называют истинным. И вся так называемая Свобода Выбора заключается в том, чтобы ты сама – методом проб и ошибок – смогла принять истинный выход из ситуации за единственно возможный – способ перетащить себя из эго-центра в высший центр сознания! То есть дана нам не для того, чтобы мы оперировали ею в качестве одного из атрибутов самооправдания, а как одним из инструментов на пути к своему духовно-душевному совершенству!

– Посмотри на часы! – упрекала она Лёшу, когда заканчивалось спиртное. Мол, хватит уже болтать и пора спать. Уже давно поняв, что за выход он ей столь завуалированно предлагает – проявить в постели с ним весь свой врождённый артистизм!

Отодвигая прикроватный столик на колёсиках с толстой стеклянной крышкой, на котором стоял ноутбук, стаканы и прочая дребедень. А под крышкой – саунд-буфер, из которого всю ночь и лилась негромкая музыка. Под скользящими в такт этой музыке по экрану ноутбука девушками, словно гетеры вперемешку с нимфами. Пока они не засыпали уже под утро.

Глава3

В общем, от такого опытного демона искушения, как Рем, Лёша почти ничем не отличался. Кроме как тем, что был чуть более серьезным по жизни (с мордой самого Творца), и девицы через пару недель знакомства начинали расценивать его как более подходящий вариант для замужества. Хотя он и говорил им, что уже не готов к серьёзным отношениям после неудачи с Лилит. Но тем было всё равно, они видели цель и шли напролом – к тому миражу, что и побуждал их самих напрашиваться в гости, мешая ему работать (над другими девушками) таксистом.

– Сегодня же пятница! – напирала подруга детства сестры приятеля, с которым Лёша до этого ходил в моря. – Надо отдыхать!

– Но я ведь и зарабатываю как раз тогда, когда все отдыхают. Тем более что скоро срок оплаты аренды моего жилья.

– Заработаешь завтра! – не унималась Диана.

– Но у меня нет ещё денег даже на вино. Я только что вышел на линию и сделал всего одну заявку.

– Я уже купила бутылку, так что не отмажешься! – возражала Диана.

– Давай, я за тобой заеду, – вздыхал Лёша. Понимая уже, что встреча неизбежна. – Ты где?

– Я уже вызвала такси и скоро буду. Звонила предупредить. Едь домой и собери носки!

Ведь изначально ему понравилась вовсе не она, а сестра приятеля, который и пригласил Лёшу на день рождения, чтобы не сидеть там в одно лицо:

– Среди этих баб! – усмехнулся Ромул, соблазняя Лёшу «цветником».

Сожитель Софьи, что согласился считать её детей своими, как раз находился тогда в командировке. Так что Лёша, увидев её и тут же всё это трезво оценив, всерьез рассчитывал на успех. Хотя бы – на ночь.

И как только за окном решительно стемнело, начал столь же решительно пускать в ход свои «наночь-технологии»:

– У меня, кстати, есть один знакомый ангел, который хотел бы принять для воплощения на этой планете подобные твоим формы. Ты веришь в ангелов?

– А почему я должна в них верить? – не поняла Софья: «К чему он клонит?»

– Потому что мне кажется, что ты сошла с небес! – обнял Лёша Софью и поднял к потолку. – Поможем моему ангелу? Вдруг у нас и вправду это с тобой получится? Не гарантирую, что – с первого раза, – улыбнулся Лёша, ставя её обратно (с небес на землю), – но я буду очень для этого стараться! Каждую ночь. Ради такого же ангела, как ты, я готов на всё!

Это была очень древняя и красивая душа, которая нравилась тут абсолютно всем. А её сожитель не только снимал ей двухкомнатную квартиру, но ещё и обеспечивал её саму и детей «от бинта до ваты!» Как София тут же сама призналась Лёше вслух чтобы сразу же поставить его на место, увидев его реакцию на своё лицо. Да и тело у Софии было весьма соответствующим – его запросам. Так что когда они напились водки, доели торт и наконец-то легли спать на одной кровати, так как на другой кровати в соседней комнате уже давно спали дети, Лёша всю ночь в полусне к ней приставал. Как он думал. И периодически просыпаясь её ощупывал, пытаясь-таки забраться, как пчела, в сердцевину этого дивного цветка своими чуткими лапками, а затем и – трепетным хоботком. Совершенно бессознательно, так как вечером она ни в какую ему не давала и шанса!

Лишь наутро обнаружив, что всю ночь он, оказывается, приставал не к ней, а к лежавшей по другую сторону от него подружке. Так как Ромул долго-долго сидел на «белом коне» и лег позже всех. Между ним и Софьей, повернув Лёшу на другой бок. К Ольге.

Которая утром из-за этого очень сильно смущалась и не могла поднять на Лёшу свои выразительные от готовности продолжить эту его игру глаза. Надеясь теперь, что он вот-вот пригласит её в свой – жужжащий уже в восторге от её красоты – улей. И вовсю порхала на кухне, предлагая ему на завтрак то одно, то другое.

Лёша (наконец-то сообразив, когда проснулся и перестал тянуть к ней свои испачканные в пыльце руки, к кому он все это время приставал) тоже теперь очень сильно этого смущался. Так как Ольга – при свете дня – ему совсем не нравилась. Ведь это мало того, что была совсем юная, необстрелянная в боях за место под ним душа, так ещё и с весьма невзрачным телом. Небольшим и одутловатым. В котором Лёша, искоса глядя астральным зрением, то и дело обнаруживал следы животного, которым Ольга была до этого: свинкой. Причём, не морской, нет, а самой что ни на есть сухопутной. Даже не из морской пехоты, а из глубокого тыла обеспечения – солдат тушёнкой. И чувствовал себя рядом с ней откровенным зоофилом. Опасаясь что теперь, после бурной (из-за того, что Ольга в полусне ему упорно отказывала) ночи, она начнёт рассчитывать и на нечто большее. Наивно думая теперь, что ему нравится.

«Но он, собака такая, весь вечер от меня это скрывал! – за ночь поняла она. – Пока мы не легли спать».

И теперь снова избегал с ней встречи. Особенно, глазами. Делая вид, что просто спал и ничего не помнит. Мол, проснулся, попил чаю и пора бежать.

«Даже не предложил меня подвезти, собака!» – обиделась Ольга, ополаскивая за ним кружку.

Да, у сестры Ромула в этот вечер была ещё одна подружка, которая могла бы ему понравиться. Вместо Ольги. Если бы Диана с вечера не ушла укладывать детей именинницы спать и, читая сказку, не уснула вместе с ними. Всё отчётливее представляя себя по мере прочтения её главной героиней. И так и продолжила ею быть, развивая сюжет во сне тем, что наконец-то нашла себе принца, о котором мечтала наяву.

Впрочем, как и любая принцесса, которая только и искала повод к тому чтобы стать собой. Столь же невероятно прекрасная, как во сне!

Особенно, по сравнению с Ольгой. Но только – не с Софией, королевой страсти!

А потому Лёша и раздумывал ещё пару долгих дней над предложением Ромула познакомить его «с прынцессой Дианой!» – усмехался тот. Разумеется, чтобы отвадить Лёшу от своей сестры.

И через пару дней и ночей в пустой постели Лёша наконец-то решил, что – да. Со вздохом осознав, что с Софьей и двумя её маленькими детьми ему ничего не светит. По крайней мере, в этой жизни. Наконец-то сообразив, что это был не ангел, нет, а соблазнительный демон искушения, призванный архидемонами именно для того, чтобы нагнать ему аппетит для другого блюда. Ну – не Ольги же?

И ещё через пару дней изнурительных согласований заехал за Дианой.

Глава4

Немного покатал её по ночному городу, поболтал «ни о чём» (о чём он только и мог серьёзно рассуждать) и отвез к морю. Ровно на тот пляж, где его уже соблазняла ранее одна постоянная клиентка, пока он временно работал на красной (почему-то возбуждавшей у всех интерес к нему) «Карине», пожелавшая расплатиться за поездку к морю не только деньгами, но и… его заставив расплачиваться за то, что он перед ней пару недель заискивал. После того, как она водила его в кафе на пляже и пыталась накормить. Прикармливала с ладони, протягивая за проведённые с ним часы деньги за такси. А то и просто сидела рядом с ним на видовой площадке и, загадочно улыбаясь, общалась. Пока «время тикало», и он наивно думал, что ей с подружками просто нравится быть в его обществе (за их деньги).

Всё! Больше он свой номер телефона клиенткам не оставлял. И начинал подозрительно относиться к тем, кто пытался его взять. Словно мальчика по вызову!

– Я так и знала! – разочарованно заявила Диана.

– Что ты знала?

– Что именно этим всё у нас и закончится! – не скрывала досады Диана.

– А чем это могло, по твоему мнению, у нас закончится?

– Пару недель назад у меня был один… господинчик, – оживилась та, – с которым мы точно так же покатались пару часов по городу, пообщались, а затем он отвёз меня в самую дорогую в городе гостиницу! А не просто к морю, – скривила она лицо. – Знаешь, я не люблю секс в машине. И уже давно.

– Хорошо, это будет у нас в последний раз, – улыбнулся Лёша. И занялся с ней сексом.

Что и побудило его снять жилье. Не снимать же для неё каждый раз номер в гостинице?

Хотя, да. Диана ему понравилась. И в постели – тоже. Понравилась ещё больше!

Чем все клиентки.

Ещё ему нравилось работать в такси. Именно потому, что машина была для него «вторым домом» за отсутствием жилья. Лёгким движением руки превращая салон в постель, раскладывая кресла. Ведь покупая очередную машину, он уже не заглядывал под капот, как все, начинающие в автолюбители. Первым делом он заглядывал в салон и пытался разложить сиденья. И если те раскладывались, создавая ровную и мягкую поверхность, только тогда узнавал пробег и состояние кузова, двигателя и ходовой части. Понимая уже, что все это наживное, главное же сам салон. Желательно – велюровый.

Да и многие из написанных им мыслей приходили Лёше в голову прямо во время выполнения заказов. И он одной рукой пытался судорожно записать их в телефоне, пока эти трепетные музы его не оставили, а другой рукой продолжал рулить и дергать коробку передач, придерживая руль ногой. И некоторые клиентки, как только начинали это замечать, шумно просили его: