Развод в 45. То, что нельзя простить

Алина Давыдова

Развод в 45. То, что нельзя простить

Глава 1

В первый раз, когда мой муж меня ударил, я всё списала на случайность.

Ну, знаете, как бывает: устал, не рассчитал силу, когда просто хотел отмахнуться.

Да и вообще – разве может человек, который целует тебя в макушку, пока ты чистишь зубы, всерьёз причинить боль?

Рука у него дрогнула, я уверена. Просто дрогнула – и по инерции задела мой висок. Чистая физика, если вдуматься.

– Ты же понимаешь, я не хотел, – говорил он, гладя меня по плечу. – Я был на взводе из-за этого нашего разговора. А ты так резко повернулась.

Угу. Я вообще очень резкая. Особенно когда стою на месте.

– Ага, – кивнула я, рассматривая себя в зеркало.

На скуле расцветал свежий синяк.

Но ведь правда всякое случается. У Лены муж как-то разбил её ноутбук в приступе гнева, а потом купил новый. У Кати с работы супруг кричал так, что соседи хотели вызвать полицию, но наутро оплатил ей дорогущего косметолога. Она еще неделю потом этим хвасталась.

Мы же все взрослые люди, правда? Понимаем: стресс, давление, мужчины они такие – импульсивные.

Кто без греха, и всё такое.

– Приложить лёд? – спросил Игорь, и в его голосе было столько искренней заботы, что мне на секунду показалось: а вдруг, и правда, случайность? Может, он действительно лишь оступился?..

Но потом муж добавил, не дождавшись моего ответа:

– Только не надо раздувать из этого драму, ладно?

И ушел "остужаться" на улицу. А я осталась сидеть, не зная, что делать дальше. И решила дать ему ещё один шанс.

Тогда мы помирились.

Второй раз был не случайный.

Это я поняла сразу. Мы вновь повздорили. Из-за какой-то мелочи, сущего пустяка. Резкий взмах руки – и вот я снова чувствую привкус крови. На случайность такое не списать.

– Ты меня вынуждаешь! – кричит он. – Ты доводишь меня своими выходками!

Я ничего не говорю. Просто ухожу в ванную и смотрю на своё отражение. Пухлая губа, разбитый уголок рта. Улыбка выходит кривой. Я похожа на плохую актрису из дешёвой мыльной оперы.

Теперь я стою, опираясь на раковину, и думаю: как, чёрт возьми, я дошла до этого? Это же я – умная, независимая, с карьерой, со знакомыми, которые на всех вечеринках закатывали глаза: "Оля, ты слишком привередлива! Когда уже найдёшь нормального мужчину?"

Нашла. Вот он. В соседней комнате. Смотрит новости и даже не подозревает, что в моей голове сейчас происходит маленькая революция.

Мама учила меня с раннего детства: компромисс – залог крепкого брака. Что надо быть гибкой. Терпимой. И я терпела. Гибко лавировала между его настроениями и вспышками гнева, подбирала слова, чтобы не задеть. Подстраивалась.

И тут я впервые думаю: а что мне известно о человеке, с которым я связала свою жизнь?

А главное – как быть дальше?

***

Ещё после первого раза я позвонила сестре.

Подруг у меня не было – не срослось. Как-то не сложилось ни с кем доверительных отношений. Ну, приятельниц хватало, но таких, чтобы стать с ними по-настоящему близкими – ни одной.

Поэтому я набрала номер Киры. Мы не то чтобы часто общались, но ближе неё у меня нет никого.

– Ольчик, привет. Как дела? У тебя всё хорошо? – удивленно спросила Кира.

Я кивнула прежде, чем поняла, что она меня не видит.

– Кира… прости, что отвлекаю. Я… я не знаю, куда пойти.

Я сидела в коридоре, одетая в пальто, и не понимала, как быть. Мне требовалось с кем-то срочно поговорить. Иначе бы я просто сошла с ума, копаясь в себе.

– Ты где? Что случилось?

Я прикусила губу. Как это правильно сказать? Так, чтобы не выглядеть жалкой.

«Да так, муж впервые меня ударил, но ничего страшного, правда?»

Прозвучало бы отвратительно. Пошлятина какая-то. Фу.

Кажется, можно не выдумывать красивые объяснения. Достаточно самого простого.

– Меня, кажется, ударил муж.

Я вздохнула и коснулась пальцами опухающей щеки.

– Кажется? – осторожно уточнила Кира.

Мне стало тяжело дышать. Слова еле-еле прорывались наружу.

– Я… не знаю. Он кричал, я тоже кричала… А потом… он замахнулся… Голова гудит. Может, это я сама спровоцировала… Он сказал, чтобы я не раздувала из этого драмы.

Я хотела, чтобы она мне поверила. Нет, не так. Я хотела, чтобы она согласилась со мной. Сказала: “Да, так бывает. Наверное, у него был тяжелый день. Всё наладится, остынь. Он не скотина, просто так получилось”.

Тогда бы, наверное, и мне самой стало проще принять эту ситуацию.

Но Кира категорично спросила:

– Где ты сейчас? Ты одна?

– Да. Он ушёл. Сказал, что пойдёт «отдышаться». А я… в коридоре. Пальто накинула. Ботинки нашла. И вот сижу, как дура, и думаю – мне уйти? Или… остаться? Простить?

– Оль, давай мы за тобой заедем? Мы с Тимуром как раз в машине и…

Тимур – это ее муж. Идеальный муж моей идеальной сестры. Они вместе больше двадцати лет. У них свой бизнес. Дочь-студентка. Я не хочу, чтобы они видели меня сейчас. Слишком стыдно быть неудачницей.[1]

Поэтому я перебила её, не позволив договорить:

– Послушай, он никогда раньше… – голос сорвался, я начала оправдывать Игоря. – Он меня никогда даже не обзывал. Он приносил кофе в постель, дарил цветы без повода. А сегодня… он пришёл не в настроении. И мы поссорились. Сказал, что имеет право… И что я его заколебала…

Вздохнула и выдохнула:

– Я не узнала его, Кира. Мне показалось, будто это чужой человек.

– Он извинился?

– Да. Почти сразу. Сказал, что не хотел. Что я его довела, а у него очень нервная обстановка на работе… И я растерялась.

– Какое-то неудачное извинение. Ты еще и виновата осталась. Давай мы тебя заберем? Или приезжай ко мне сама. Побудь у нас. Поспи. Поешь. Никто не будет тебя заставлять принимать решение. Но ты не должна быть там. Не одна.

Нет. Не хочу.

Я представляю, как приедет Кира, как увезёт меня в свою роскошную квартиру, как я буду спать у неё в гостиной. Представляю её сочувственный взгляд и все эти вздохи в духе: «Бедняжка, как же тебе не повезло».

Мне не будет лучше с ними.

Сбежать – не решение проблемы.

– Кир… Спасибо, наверное, я все-таки не буду вас утруждать…

И нажала на кнопку сброса.

После второго раза я не стала ей звонить.

___

[1] История Киры и Тимура выложена по ссылке – и у них не так уж всё и идеально, как думает Оля: https://litnet.com/ru/reader/razvod-v-45-ne-dai-mne-uiti-b532109?c=6703160

Сейчас я просто сижу на краю ванны, сжимая телефон в ладонях, и думаю: «Не бывает же такого, чтобы человек просто взял и превратился в чудовище».

Мы с Игорем прожили вместе семь лет. Семь чертовых лет. Целая вечность. Семь лет нежности, любви, поддержки и заботы. Игорь всегда был рядом. Никогда ни единого намека на агрессию.

Разве абьюзеры так делают?

Я листаю воспоминания как старые фотографии, ищу трещины. Может, я сама всё испортила? Слишком резко отвечала? Не так посмотрела? Не угодила?

Мне почти пятьдесят.

У меня нет детей – не сложилось. Карьера? Хорошая, но не такая, чтобы сходу начать всё с нуля, в одиночку. Квартира, машина, дача – всё пополам. Половина моей жизни юридически принадлежит ему.

А если уйти – что останется? Пустота. Стыд. Вопросы от знакомых: «Как так, вы же такая прекрасная пара?»

Я не знаю, как поступить. Уходить – страшно. Остаться – ещё страшнее.

Игорь в гостиной. Оттуда доносится музыка из сериала по телевизору – обычная, домашняя, нормальная обстановка. Как будто ничего не случилось.

Я смотрю на свою разбитую губу в зеркале и вдруг понимаю страшное: я боюсь не его. Я боюсь той дыры, что останется после него.

Боюсь одиночества. Боюсь, что в моём возрасте уже не будет новых «счастливых историй». Боюсь, что все скажут: «Сама виновата».

А что, если… он правда изменится?

Я вдруг вспоминаю, как после первого раза он носил меня на руках. Как целовал и шептал: «Прости, я больше никогда. Это чудовищная ошибка».

Но «никогда» длилось ровно до следующего раза.

Беру полотенце, прижимаю к губе. Больно.

И тогда в голове звучит тихий, чёткий голос здравого смысла:

«Ты действительно готова жить, ожидая, когда он ударит вновь?»

Я медленно опускаюсь на пол, обхватываю колени.

Мой мир рушится. Только почему-то не получается расплакаться. В глазах словно выжженная пустыня. Ни единой слезинки.

– Оль, ты чего застряла? – Игорь скребется в ванну. – Выходи. Дай я посмотрю твою губу.

– Всё хорошо.

– Ну, маленькая моя, не дуйся. Открой, давай поговорим.

Я прижимаю полотенце к губе так сильно, что вновь начинает идти кровь.

– Я хочу побыть одна.

Голос звучит хрипло, будто я только что пробежала марафон.

– Ольчик, ну что за детский сад? – Он вздыхает, и я слышу, как прислоняется к двери. – Прекрати. Послушай, ну ты же понимаешь… Я перенервничал. Это всё – работа, этот новый проект, эти уроды из офиса. Я весь на взводе. Не хотел. У меня с заказами проблемы, я весь вымотался.

"Не хотел". Как будто это случайность – размахнуться и ударить. Как будто это что-то вроде "ой, нечаянно нажал не ту кнопку".

– Игорь, – я вдруг чувствую, как во мне закипает что-то новое. Не страх, не растерянность. А злость. – Давай не будем про «не хотел». Ты ударил меня. Два раза.

– Оль, ну что за бред?! – Он смеется. – Я же извинился. В первый раз вообще вышло случайно. Блин, да и сейчас случайно! Я же не специально тебя луплю! Хватит драматизировать.

– Я не драматизирую. Я просто хочу посидеть в тишине.

Тишина. Потом – резкий звук, будто он саданул кулаком по стене.

Наверное, не «будто», а вполне себе саданул.

Игорь срывается на раздраженный крик:

– Ну вот, опять! Ты всегда так! Любая мелочь – и ты уже строишь из себя жертву! Я же хочу помириться! Иду на контакт! Первым!

Мелочь.

Я вдруг вспоминаю, как он «шутил», что мое платье слишком откровенное для «моего возраста». Как «советовал» не встречаться с коллегами по работе, потому что «они учат меня плохому». Как говорил, что я располнела и не слежу за собой. Хотя мой вес никогда не превышал шестидесяти килограммов.

Звоночки. Они были. Я просто не хотела их слышать. Он никогда не бил меня. Но хватало и других моментов. А я по глупости думала, что у всех так.

– Игорь, уйди, пожалуйста, – говорю тихо.

Видимо, агрессия утихает. Потому что голос Игоря становится сладким как сироп:

– Оль, ну сколько можно? Давай я тебя обниму, всё пройдет. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. Я же для тебя стараюсь. Ради тебя пашу как вол. Оль, я не хотел тебя обидеть. Да ты сама видишь – я волнуюсь за тебя. Переживаю. Оль, ну, послушай меня.

Он постоянно повторяет моё имя. И в его устах оно теперь звучит как-то странно. Неприятно. Гадко. Зачем талдычить его сотню раз?

– Уйди.

Дверь вздрагивает от удара. И еще одного. Мой муж точно колотит в неё ногами.

– Ты серьезно?! Я тут из кожи вон лезу, а ты… Ты вообще понимаешь, как ты себя ведешь? Из-за какой-то дурацкой ссоры?! Ты серьёзно сейчас хочешь загоняться по пустякам?!

Пустяки. Прекрасное слово для описания того, что происходит между нами.

– Ты называешь это пустяком?

– Ну а что, мне теперь на коленях ползать?

Я молчу.

– Знаешь что? – говорит он резко. – Я не собираюсь это слушать. Всё, хватит, и так себя веду как лох последний. Перед бабой унижаюсь. Как остынешь – поговорим.

Шаги отдаляются. Хлопок входной двери.

Тишина. Такая долгожданная и давящая одновременно.

Я прижимаюсь спиной к холодной плитке. В голове – калейдоскоп из мелочей, которые вдруг складываются в одну большую, ужасную картину.

Его вечные комментарии о моей фигуре. Его раздражение, если я говорила по телефону с кем-то из «глупых подружек». Подружек у меня не было, но в эту категорию попадали даже далекие знакомые или коллеги. Его «шутки» о том, что без него я никому не буду нужна. Потому что старая уже.

Всё это казалось мне… Ну, не нормальным, но чем-то обыденным. Шутит же. Не всерьез.

Теперь меня как ушатом ледяной воды окатило.

Много лет я жила под гнетом родной матери. Которая давила меня и не позволяла дышать полной грудью. А потом, сбежав от нее в прямом смысле слова, я по неопытности наткнулась на такого же манипулятора.

Только не видела этого.

Считала Игоря лучшим на свете.

Просто раньше он никогда не поднимал на меня руку.

Надо собрать вещи и уйти. Будь что будет, но оставаться здесь нельзя. Это попросту опасно для меня самой.

Глава 2

Я переодеваюсь быстро. Почти в панике, слабо соображая, что происходит.

Голова гудит. В висках стучит. Пульсирует. Всё тело какое-то ватное, будто в моем теле заключена какая-то другая женщина, а я наблюдаю за ней со стороны. Ноги подкашиваются, но я держусь. Я должна уехать. Сейчас. Пока Игорь не вернулся.

Запихиваю в сумку всё, что успеваю схватить: зубную щетку, паспорт, телефон.

Мысли копошатся как назойливые мухи: «А что, если он правда изменится? А вдруг он осознает свою ошибку?»

Хотя, по правде, подумать стоило бы о том, где я буду сегодня спать.

Спускаюсь по лестнице. Пальцы дрожат, когда открываю машину. Завожу, цепляясь взглядом за привычные детали: маленького плюшевого медведя на панели, подвеску с ключами. Вроде всё как всегда.

Но всё – совсем не как всегда.

Моя старенькая, но верная машинка, моя любимая «божья коровка» (потому что красная и маленькая), заводится с кряхтением. Её давно пора заменить, но, если честно, я держусь за нее до последнего. Мне нравится, что она компактная, уютная, а что ломается каждые пятьсот километров – так я особо и не катаюсь, до работы и обратно.

Не люблю наши дворы. Узкие, неудобные. Отсюда всегда сложно выезжать. Тем более когда ты в подавленном состоянии, и голова кружится от нервов. В висках стучит.

Я отъезжаю от бордюра на небольшой стоянке… вернее, пытаюсь. Делать манёвры с гудящей головой – идея так себе. Я выворачиваю руль, чуть недооцениваю расстояние – и слышу глухой скрежет. Сердце уходит в пятки. Я резко торможу.

– Чёрт-чёрт-чёрт! – шепчу, вжимаясь в руль.

Из соседней иномарки (конечно же, черной, конечно же, дорогущей) выходит мужчина. Высокий. Симпатичный. Моего возраста или немногим старше. В чёрной рубашке, чуть расстёгнутой сверху. Лицо – будто высечено из мрамора: резкие скулы, широкие брови, губы, которые сейчас кривятся в унисон с его возмущением.

– Кто вообще выдал вам права? – его голос низкий, с хрипотцой; мужчине не разъярен, но явно раздражен. – Там расстояние в метр было.

Правая передняя дверь его иномарки хорошенько так помята. Тут покраской не обойдешься, только под замену.

Я открываю рот, чтобы извиниться, но вместо слов меня вдруг выворачивает на его идеально начищенные ботинки.

Честное слово, я так не планировала…

Мамочки…

Я поднимаю на него глаза, с трудом сдерживая подступающую истерику.

– Простите, – лепечу, чувствуя, как по щекам текут слёзы. – Я всё оплачу… Я не специально…

А потом начинаю безутешно рыдать.

Меня трясёт всем телом. Словно кто-то сорвал внутри плотину, и теперь всё – и страх, и унижение, и бесконечная усталость – выплёскивается наружу. Невозможно остановиться.

Мужчина замирает. Смотрит на меня, потом на свою помятую дверь, потом снова на меня. В его глазах мелькает неприкрытое сомнение. Явное раздражение утихает.

– Да ничего страшного, заменю крыло, и всё. Не переживайте вы так.

– А ботинки-и-и-и…

– Их тоже заменю.

Но меня уже не остановить. Наоборот, чем больше я думаю о том, что взрослые тетеньки не плачут, и надо успокоиться – тем горше заливаюсь слезами.

– Вам… нужна помощь? – мужчина осторожно хмурится.

Какой кошмар. Я позорище.

Бедный мужик. Мало того, что в него въехали посреди бела дня, так ещё и успокаивать виновницу приходится.

– Нет, – едва сдерживаю новую волну истерики. – Просто… неудачный день.

– По вам заметно, – он вздыхает, достает телефон, но крутит его в руках. – Слушайте, мы можем не вызывать ДПС, если у вас, например, нет страховки или вы не хотите ждать. В целом, ничего критичного.

Ничего критичного?! Да у него на крыле огромная вмятина! Он рехнулся от жалости ко мне, что ли?!

– Дело не в машине, – признаю я. – У меня есть страховка, я не боюсь последствий. Просто у меня проблемы личного характера, и я… Простите ещё раз.

– Давайте так. Я попрошу одного своего знакомого всё запротоколировать, это будет значительно быстрее, чем ждать ДПС. А еще вам нужен врач, – он смотрит мне прямо в глаза, мажет взглядом по опухшей щеке. – У вас бледное лицо и… вас только что стошнило. Это ненормальная реакция на царапину на бампере. Вам нужно в больницу.

Я хочу возразить. Я же сильная. Я же умная. Я справлюсь сама.

И там далеко не царапина!

Но только шмыгаю носом и выдыхаю:

– Я не поеду в больницу. У меня совсем нет времени для осмотров.

Голова кружится всё сильнее. Меня начинает вести в сторону. Подкатывает новая волна тошноты. Но я-то понимаю, что всё это исключительно нервного характера.

Как-никак, сотрясения от пощечины быть не может.

– У меня есть проверенный доктор, – внезапно произносит мужчина. – Давайте покажемся хотя бы ему, – и, уже не слушая мои сопротивления, набирает в телефоне какой-то номер. – Ир, ты сейчас в клинике? Можно к тебе заехать? С пациенткой, да. С какой?

Мужчина явно думает, как бы корректно представить меня своему доктору.

– Да так. Одна знакомая. Можно? Едем, спасибо тебе большое.

Мне хочется отказаться, но ноги становятся совсем ватными, язык едва шевелится во рту. Я часто моргаю, в глазах двоится. Единственное, чего мне хочется – рухнуть на кровать и проспать недельку-другую.

– Послушайте, – обращается ко мне незнакомец. – Если вы сейчас умрете, я не смогу стребовать с вас ущерб за разбитое крыло. Поэтому, пожалуйста, поехали со мной. Только ботинки почищу.

Чуть позже, разобравшись с обувью, он протягивает мне руку. Я хватаюсь за нее, нехотя, но без возможности отказаться. Мне действительно как-то нехорошо. Наверное, показаться врачу – не худшая идея.

А затем мужчина подхватывает меня под руки и усаживает в свою роскошную машину.

Друг другу мы так и не представляемся.

***

Я не особо слежу за дорогой, даже не думаю над тем, что доверилась какому-то незнакомцу и поехала с ним незнамо куда, никого не предупредив. Эмоции слово атрофировались. Страха нет.

Поэтому, когда мы заезжаем на территорию, которая больше похожа на отель для шейхов, чем на медицинское учреждение, я удивленно потираю глаза. Это точно клиника?! Кованые ворота, охрана в костюмах, дорогие автомобили на парковке, розарий.

Нет, честно, розарий!

Само здание в четыре этажа, и его язык не повернется назвать больницей.

– Это что, клиника? – задаю вслух то, о чем недавно подумала. – Я думала, вы говорите о каком-то знакомом докторе…

Враче! Самом обычном! Возможно, из какой-нибудь районной поликлиники!

Округляю глаза и нервно трогаю разбитую губу.

– Разумеется, это клиника.

Мужчина (я всё ещё не знаю, как его зовут!) выключает зажигание и смотрит на меня так, будто я спросила полную глупость. Мол, ты чего, дамочка, вон же, написано большими зелеными буквами: «КЛИНИКА». Для таких несообразительных, как ты.

– Послушайте, я правда не хочу… – начинаю я быстро-быстро оправдываться. – Я не могу себе позволить подобное. Тут, наверное, за вход берут деньги. Я не смогу оплатить услуги вашего врача. Я схожу в больницу, обещаю вам. Прямо сейчас и пойду. Только разберемся с вашими повреждениями. Ну, то есть вашей машины.

Я начинаю отстёгивать ремень безопасности, собираясь выскочить обратно в реальность, где лечение стоит дешевле почки, но он осекает меня одним коротким приказом:

– Это не обсуждается.

Голос у него ровный, спокойный, но с такой интонацией, будто в следующую секунду он может просто закинуть меня на плечо и втащить внутрь. Я вздыхаю и решаю, что сопротивление бесполезно.

Внутри клиника оказывается настолько шикарной, что у меня отвисает челюсть. Мраморные полы, хрустальные люстры, запах доровизны и заварного кофе. Я начинаю паниковать ещё сильнее.

Никто не орёт, не чихает, не теряет бахилы. Даже больные тут выглядят так, будто пришли не лечиться, а сфотографироваться для обложки журнала «Здоровье и успех».

– Нам к Ирине Дмитриевне, – говорит мой спутник девушке за стойкой администрации.

Та не сопротивляется, называет номер кабинета.

Мы идём по коридору, мимо картин и закрытых дверей, и вот – нужная. Табличка на двери отполирована до блеска, но я не успеваю прочитать ни фамилии, ни специализации, потому что мужчина… просто пихает меня внутрь.

– Эй! – возмущаюсь я, но поздно.

Обстановка в кабинете сразу вызывает у меня подозрения. Как минимум, потому что на картинах изображена женская репродуктивная система, а еще повсюду фотографии младенчиков.

– Э-э… – я озираюсь, внезапно осознав, куда меня привели. – Это какой-то странный невролог… или хирург…

А кто ещё будет меня осматривать?

За столом сидит женщина лет сорока пяти, с идеальной укладкой, худощавая, светловолосая. Её строгий белый халат выглядит так, будто его шили на заказ. Не удивлюсь, если так оно и есть. Она поднимает на нас глаза, прищуривается и немного высокомерно произносит:

– И вам здравствуйте. Что за такой не терпящий отлагательства вопрос, Вить?

Меня врач изучает с явным подозрением.

Витя. Его зовут Виктором. Ну, хоть что-то прояснилось.

– Наши машины столкнулись на парковке, – говорит он. – Мне не нравится, как она выглядит. Столкновение не сильное, но ее вытошнило, и она очень бледная. Возможно, ударилась. Может, у нее сотрясение.

Женщина – Ирина Дмитриевна, как я поняла – иронично поднимает бровь.

– Вить, я гинеколог.

– Ир, ты же давала клятву Гиппократа. Помоги нам. Она отказалась ехать в больницу.

– Ты сериалов насмотрелся, какая клятва, о чем ты, – вздыхает она, но встает и подходит ко мне.

Я отступаю на шаг.

– Я не буду раздеваться! – решительно заявляю, пока меня с синяком на щеке не заставили лезть в гинекологическое кресло.

Ирина закатывает глаза. Видимо, я слишком уж выбиваюсь из общей массы ее клиенток, поэтому она даже не церемонится. Не пытается манерничать. Говорит в лоб:

– Да тебя и не заставляют. У тебя губа разбита. – Она пристально смотрит мне в лицо. – Что случилось? Тебя кто-то ударил? Или это последствия аварии?

Я открываю рот, чтобы сказать что-то вроде «нет, просто стукнулась», но слова застревают в горле. Вместо них – только тишина.

Ира не нуждается в ответе. Она уже сделала собственные выводы.

– Вить, выйди, – приказывает моему новому знакомому.

Он колеблется, но после ее твердого взгляда покорно выходит, оставляя меня в окружении плакатов о женском здоровье и моделей матки в разрезе.

Ирина просит меня поднять и опустить взгляд, разглядывает лицо, трогает разбитую губу. Затем уходит в прилегающую к кабинету комнату, откуда выносит марлевый тампон, смоченный в чем-то спиртовом и протягивает мне.

– Приложи. Визуально у тебя не может быть сотрясения, если ты не билась головой, – говорит она спокойно, возвращаясь к столу и начиная что-то писать. – Может быть, что-то нервное? Испугалась аварии? Переволновалась? Я выпишу тебе общие рекомендации. И направление к неврологу. Можешь сходить к нашему, не знаю только, свободен ли он сейчас.

Я киваю, не собираясь никуда идти. Прием у местного невролога обойдется в такую копеечку, что даже не хочется узнавать расценки. Потрясение и само пройдет. Буду внимательнее к себе следующие дни, и всё. А то схожу еще к парочке здешних врачей – и меня от суммы к оплате так потрясет, что не вытрясет.

Ирина протягивает мне листок, где перечислены витамины, а еще какие-то упражнения и прочая ерунда.

– Вот. И… – она делает паузу, – если тебе нужна помощь или просто поговорить со специалистом – у меня есть контакты. Многие женщины сталкиваются с насилием.

– Нет, зачем? – я неплохо изображаю удивление. – Я ударилась о собственную руку, когда въехала в автомобиль Виктора. Такая нелепость. Он зря переживал.

Она кивает, и в ее глазах читается недоверие. Она не верит ни одному моему слову.

– Надеюсь, это сделал не он, – качает Ирина головой перед тем, как отпустить меня на волю.

Глава 3

Когда я выхожу из кабинета, Виктор сидит в окружении беременных и не очень женщин, которые с любопытством и даже завистью его разглядывают. Наверное, думают: ой, какой замечательный муж, привез свою жену на осмотр.