Свет, отраженный от пыли

– Мотя, – представилась та, что рассматривала Марину, очень коротко стриженная, полностью седая, как и ее подруги, и такая же худая, но не высокая.

– Наталья. – Та, что обнималась, протянула руку, с силой потрясла и оглянулась на Веру.

– Веди.

Марина осталась на крыльце, разглядывая вместе с Пиратом сваленные как попало вещи. Пес вдруг облизнулся. Ага, значит, в каком-то свертке продукты, скорее всего, колбаса. Похоже, подруги собрались не на один день. «Запаслись едой и одеждой», – сообразила Марина, увидев, что из не до конца застегнутой туго набитой сумки выглядывает разноцветный вязаный свитер.

На крыльцо рядом с Мариной опустилась Наталья и молча закурила.

– Мне тоже дай. – Вышедшая следом Мотя протянула руку.

– Не бросила?

Наталья вручила ей пачку «Примы».

– Бросила. Две недели без курева – мой личный рекорд. Ура.

– О, паровозы. Задымили. Отойди подальше, тебе вредно. – Вера подтолкнула Марину, и та послушно перешла с крыльца на завалинку.

– Туберкулезная? – Наталья выпустила дым в противоположную от Марины сторону. – Мы не заразимся, у нас иммунитет лагерный. Все было: заворот кишок, туберкулез из-за ослабленного организма, еще фурункулез, авитаминоз, чесотка…

– Ну, завелась. – Вера села рядом с подругами. – Подвиньтесь.

– И алиментарная дистрофия, – упрямо закончила Наталья.

– Если Катерину увезут в больницу, что нам тут делать? – Мотя привалилась к перилам. Балясины прогнулись, опасно скрипнув.

– Ждать. Если через два дня будет положительная динамика, то можно и по домам, если нет… сами все знаете. Катин внук тоже в госпитале. Ранили на задании. Тяжело.

– Дела. – Наталья аккуратно затушила недокуренную папиросу, спрятала окурок в пачку и оглядела двор и сад. – Можно пока порядок навести, деревья проредить, траву выкосить. У Пирата будка скоро завалится.

– Инструмент есть?

Три седые старухи повернулись к Марине. Она растерялась.

– Я не знаю. За домом сарай. Можно там посмотреть.

В сарае царил бардак: инструменты хранились как попало, но они были. Наталья, схватив непонятный Марине предмет, даже засмеялась:

– Смотри-ка, а Катеринин младший мент не таким уж и бестолковым оказался.

– Он сам построил будку для собаки! – оскорбилась Марина.

– Вон тот кривой теремок?

– А вы что, сами будете рубить и… пилить? Может, мужчин позвать?

– Мужа позови. – Наталья отложила непонятный предмет на верстак. – Пусть поучится, как с деревом работать надо.

– Моего мужа убили. Неделю назад, – вспыхнула Марина.

– Как это?

У распахнутой двери сарая застыла Мотя. Наталья тоже перестала перебирать инструменты и, распрямившись, посмотрела на Марину.

Марина чертыхнулась про себя. Кто тянул за язык? Но стало обидно за Илью. И за Андрея тоже. Как-то ехидно прозвучали слова про «кривой теремок». Хотя домик Пирата и впрямь выглядел косеньким.

– Уберите, пожалуйста, собаку! – Раздался тонкий голосок от калитки. – Я врач, пришла на вызов.

Втроем они бросились ловить Пирата, а от крыльца уже спешила Вера.

– Я тоже врач. Пойдемте, покажу вам больную.

Катерину увезли. Вместе с ней уехала Вера.

– Проконтролирую все, – пояснила она подругам, укладывая в сумку вещи Катерины: халат, ночнушку, тапочки, мыло и зубную пасту, – вечером вернусь, ждите.

Марина, Наталья и Мотя долго смотрели вслед скорой, петляющей по дороге между домами и бараками. Несколько мальчишек неслись на велосипедах за машиной, поднимая пыль с обочины.

– Ну что? Давайте работать. Не могу я просто сидеть и ждать. – Наталья крутанула в руке топор, который прихватила из сарая.

– А мне что делать? Я не умею ничего. Траву могу полоть.

– За тобой ужин. Продукты вот. – Наталья кивнула на свертки и сумки на крыльце.

– А что вы предпочитаете? Суп или второе? – Марина наклонилась, ухватила сразу два свертка и выпрямилась, услышав смех.

– Мы предпочитаем еду. Любую. Сытную. Хлеба покрупнее нарежь.

Мотя подхватила оставшиеся сумки и волоком протащила в кухню.

– Тут вещи наши, сложи их на Катиной половине, вечером разберемся. А продукты в холодильник убери, жарко.

Ужинать сели, когда с улицы в дом потянуло прохладой. К этому времени Мотя выкосила всю траву и подмела двор, а Наталья привела в порядок сад: проредила кусты, отпилила сухие ветки у деревьев, вырезала и отодрала с растений плющ. Вдруг оказалось, что у дальнего забора, примыкающего к соседнему дому, растут три до сих пор цветущих яблоньки. Вместе с прохладой дом наполнился ароматом скошенной травы.

Стол решили подтащить к раскрытому окну и накрыли поверх затертой клеенки серой льняной скатертью. Посередине Наталья водрузила трехлитровую банку с ветками, усыпанными яблоневыми цветами. Рядом красовались разнокалиберные тарелки, стаканы, алюминиевые вилки и толсто нарезанный хлеб прямо на разделочной доске. Марина с сомнением посмотрела на поллитровую бутылку, заткнутую самодельной пробкой, и аккуратно вставила ее на полку холодильника между двумя молочными. Не будут же они сейчас пить? И Вера до сих пор не пришла, и непонятно, почему так сильно задерживается. Мотя и Наталья молчали, но Марина видела по их тревожным переглядываниям, что они тоже волнуются.

Расселись за столом так, чтобы смотреть в окно на убранный и похорошевший сад.

– Если задержимся, сделаю стол под сиренью и скамейки. – Наталья отломила кусок хлеба, макнула в горчицу, выложенную Мариной на блюдце, и принялась уплетать картошку, тушеную с мясными копчеными костями.

– Нам не придется задерживаться, все будет хорошо, – с нажимом проговорила Мотя, – Вера скоро придет и скажет, что Катерина поправляется. Я уверена.

Наталья на мгновение перестала жевать и энергично закивала головой.