Дофамин

Я уже проходила через это.

Когда-то в другой жизни, где у меня ещё были иллюзии о том, что кому-то есть дело до посягательств на мои границы, я пыталась заявить на того, кто называл себя моим мужчиной, но результата это не принесло. Справедливость в таких случаях очень редко встает на сторону женщин, только по-настоящему громкие случаи насилия, где жертва погибает или попадает в больницу с особо тяжкими, придаются огласке.

Он не бил меня по лицу. Но он забрал мое дыхание, часть моей жизни. Он не ломал мне кости, но сломал волю. Давил на меня, но не руками, а тяжестью своей власти, возраста и громкого имени. А я… я почему-то верила, что система меня защитит. Я приносила свои раны, тщательно упакованные в официальные фразы. Писала заявления, как будто слова могут что-то доказать. Ходила по кабинетам, смотрела в пустые глаза, в которых давно погас огонь сочувствия.

Мир не держится на справедливости. Он держится на связях. На фамилиях. На счетах с шестизначными суммами. Я давно в этом убедилась и не уверена, что есть смысл с этим бороться.

– Понимаю. Если они даже с кражами не разбираются, – фыркает Эва, которая совсем недавно столкнулась с кражей налички прямо из отельного номера. – Что вообще происходит на этой неделе? Тридцать три несчастья. Или меркурий ретроградный? У меня же к закату должен быть выезд к клиенту. Боже, он такой… просто – топ. Идеальный клиент! Молодой, богатый, привлекательный… такого и бесплатно с разбегу можно оседлать, а он еще и деньги огромные платит. Щедрый, значит. Я бы так хотела соблазнить его и сделать своим постоянником. Но сколько бы я ни закидывалась лекарствами, я не в состоянии встать с постели, Ми.

Я не сразу понимаю, к чему клонит подруга. Доходит до меня лишь в тот момент, когда замечаю, что Эва складывает руки вместе в молебном жесте и бросает на меня жалобный взгляд грустного котейки из Шрека.

– И ты хочешь, чтобы я пошла к нему вместо тебя? – заранее отрицательно качаю головой. – Эвелина, мы с тобой это уже обсуждали. Ты меня не затащишь в свою эскорт-секту.

– Я – не эскортница! Я – имидж-модель, – даже в болезненном состоянии Эва умудряется гордо поднять голову. – И девушка на спонсорстве у миллионеров. И пошла я туда, потому что была по другую сторону отношений. Мне хватило тех двух лет, когда я содержала нищеброда по «большой любви». Я любила Роберта, но не себя, раз предпочитала закрывать глаза на то, что я тяну все на себе: покупаю продукты домой, оплачиваю нашу квартиру, пока он играет в компьютерные игры и пытается найти достойную работу, – нарисовав пальцами кавычки прямо в воздухе, вспыхивает Лина. – Я работаю с очень хорошим агентством: у нас только элитные и проверенные клиенты без извращенцев и стариков. Самому старшему всего пятьдесят шесть лет, – перечисляет достоинства своей работы Эва. – Между прочим, в агентстве моего уровня интим только по желанию, и я не раз говорила тебе об этом. В первую очередь, я занимаюсь сопровождением, развлекаю мужчину на отдыхе и составляю компанию, а секс… он всегда по симпатии и обоюдному согласию, – в очередной раз рассказывает мне заученный текст.

Не знаю. После жизни в Дубае я уже не осуждаю таких девушек, как она. А вот мужчин, пользующихся подобными услугами, хорошо знаю. Они все такие же, как он. Это такой типаж – ходячий «красный флаг», от которого стоит держаться подальше.

Мой бывший не VIP – клиент, а ублюдок. Моральный урод. Ошибка природы. Эти эпитеты подходят ему гораздо больше.

После расставания с ним у меня вообще толком не было свиданий. К серьезным отношениям появилось лишь отвращение. В легких больше нет потребности. После расставания с тем, кого нельзя называть, я очень долго существую в статусе холостячки.

И не скажу, что мне это нравится, поскольку в таких ситуациях, как сегодняшняя ночь, я чувствую себя чертовски уязвимой без опоры на сильное мужское плечо.

Но и вступать в отношения, охотиться на мужчин или быть в активном поиске мне совершенно не хочется. Скорее всего, я подсознательно убегаю от отношений, чтобы… чтобы просто больше не подпускать к себе никого настолько близко. Чтобы больше никому и никогда не вручить ключ от своего сердца. Я знаю, что этот ключ легко превращается в нож, вставляется в сердце и забивается туда острым лезвием.

– Мия, это всего лишь один ужин. Если я отдам его другой девушке из агентства, я могу упустить хорошего клиента на будущее. Хотя, скорее всего, уже упустила. Но у нас с девочками конкуренция, не хочу, чтобы он кому-то из них достался.

– А мне он достаться не может? – усмехаюсь я.

– Вообще, я думаю, ты просто время с ним проведешь и все. До секса не дойдет точно. В анкете очень четко указано, что он любит худых блондинок, – Эва старается звучать тактично, но я-то знаю, что она имеет в виду, что я – далеко не модель.

Я и так никогда не была костлявой, а после пережитого стресса поправилась на одиннадцать килограмм. Ну и волосы у меня цвета шоколада, как и кожа. Самый популярный комментарий, что я получаю про свою внешность, обычно звучит так: «Вау, у тебя такая необычная красота!». Под этими словами люди подразумевают то, что при достаточно темном оттенке кожи и волосах цвета какао, глаза у меня – кристально серые. Настолько светлые, что даже удивительно, что природа способна так необычно смешать гены. Такое бывает лишь при смешении кровей. Генетический тест показал, что мои родственники являлись славянами, балканами и тюркскими народами.

Я молча опускаюсь на диван рядом с кроватью. Еще раз бросаю сосредоточенный взгляд на Эву, активно сморкающуюся в носовой платок. Эва выглядит идеально даже с красными и опухшими от болезни глазами. Так, словно она создана для отборного глянца, дорогих обложек и коллекции нижнего белья. Мне далеко до ее изящной худобы и фигуры, которой позавидует сама Белла Хадид. И несмотря на то, что грудь у нее сделанная, она выглядит натурально. Эва действительно выглядит, как типичная «дорогая эскортница». Она пахнет сладкими духами с пряным шлейфом, а на дне её сумки всегда лежит маленький флакон с перцовым баллончиком. И очень жаль, что этой ночью у меня такого в сумочке не оказалось.

Эва – не просто эскорт. Она девушка, которая когда-то задолбалась тащить на себе мужа, погрязшего в компьютерных играх и лудомании, и просто устала. После расставания с «постельным клопом» она стала жадной до так называемых «легких денег». Но и они достаются ей огромной ценой, потому что я прекрасно помню, как она рассказывала, как заперлась в ванной, прячась от безумного клиента. Иногда ее идеальное агентство тоже дает осечки. За прекрасным фасадом красивой жизни, глянцем и статусом «имидж-модели» скрывается страшная правда, которую, возможно, она даже мне не рассказывает.

– Эва, это ты мне будешь затирать про безопасность и интим «по желанию»? Ты сама рассказывала мне, как твой клиент оказался психом, у которого появилось жуткое желание срочно выбить тебе зубы во время секса. Ты пряталась от него в ванной, не могла дозвониться до менеджера, а спасло тебя лишь то, что этот дебил напился и отключился, – по фактам раскидываю я.

И на своем примере, и на ее я поняла: в этом мире твоя безопасность – это роскошь. И она всегда стоит дорого. Иногда ее невозможно купить. В мире жестоких и властных мужчин нет границ.

Среди людей, наделенных мощью и деньгами, единицы остаются человечными. Зачастую мне кажется, что зеленые бумажки автоматически превращают их в животных.

– Ми, это было давно. И всего лишь раз. С тех пор агентство еще тщательнее проверяет клиентов. Они извлекли уроки из того кейса, – Эва вновь заходится жутким кашлем. – Прибыль за свидание делим пополам, я знаю, как тебе нужны деньги. Он платит десять тысяч долларов за встречу.

– Я не эскортница, – бросаю ей уже настойчивее. Хотя, признаюсь, голос мой дрогнул, ведь деньги мне действительно нужны. – И не собираюсь играть в это.

– Ты просто дура, если отказываешься от десяти тысяч долларов за простое свидание с молодым красавцем и миллионером. Кстати, ему всего тридцать один, – продолжает рекламировать мне его Эва.

– Если ты продолжишь в том же духе, я не пойду тебе за лекарствами и тостом с сыром в «7/11», – бескомпромиссно ставлю точку в ее уговорах.

В этот самый момент в номере раздается звонок стационарного телефона. Так бывает всегда, когда кто-то звонит с ресепшен.

– Слушаю, – беру трубку и подношу ее к уху, приготовившись вслушиваться в тайский английский.

– Здравствуйте, мадам. Хочу сообщить вам, что внизу вас ожидает ваш друг. Он говорит, что не может с вами связаться, и попросил позвонить вам.

– Какой еще друг? – сердце пропускает удар, я инстинктивно ощущаю опасность, исходящую от этого звонка.

– Он представился как Зейн.

До меня не сразу доходит, откуда я знаю это имя. Пока в голову не врываются воспоминания с сегодняшней ночи. Зейн – это ублюдок, который чуть было не воспользовался моим уязвимым положением. Он еще и не отстает, не сдается. Неужели не понимает, что не будь я накачана каким-то дерьмом, то никогда на него бы даже не взглянула?

– Он мне не друг, – в горле пересыхает. – Скажите, чтобы он не подходил к этому отелю, – сердце буквально переходит на бег.

– Но, мадам, он знает ваш номер и хочет вам кое-что передать. Он настаивает, что является вашим другом.

– Откуда он знает мой номер?! – взрываюсь я, ощущая, как ноги немеют от страха. – Вы уверены, что он знает его?!

– Да, мадам. Он назвал ваше имя, фамилию, номер. Он представился вашим другом, сказал, вы забыли у него свои вещи…

Сталкер долбанный. Не хочу этого слышать. Не хочу его видеть. Все, чего хочу – удалить эту ночь из моей жизни.

– Передайте ему, что я здесь уже не живу. Умоляю, скажите, что я тут не живу. Он ошибся. Он небезопасен. Он не мой друг. Я обращусь в полицию, если он будет писать мне или преследовать меня в отеле.

– Мадам, я постараюсь, но он настаивает…

– А мне плевать! – вскипев окончательно, я просто бросаю трубку.

Теперь мне по-настоящему становится страшно. Мало того, что едва ноги унесла, так еще и последствия разгребаю своей тусовки.

Обнимаю плечи, пытаясь не расплакаться. И всем плевать. Мужчины – угроза. Нет никого, кто мог бы меня защитить.

– Черт. Этот чувак просто больной, – Лина поняла все без лишних слов и объяснений. – Утром меня отпускать не хотел, еще и в отель приперся!

– Да, действительно стремно. Вот видишь, Ми. Обычный поход в клуб порой хуже любого свидания, где ты под защитой менеджеров и договора.

– Хватит, Лина. Я не пойду на свидание с твоим клиентом.

– А у сегодняшнего пупсика, кстати, личная охрана есть. В описании написано десять человек, причем вооруженных, – она явно не намерена сдаваться. – Тебя встретят на шикарном авто, отвезут на место, привезут обратно. Идеальный план. Ты даже не представляешь, насколько он крупная шишка. Марк Цукерберг отдыхает. Показать тебе фотку?

– Не надо, – со злостью достаю полотенце из шкафчика, намереваясь пойти в душ. – Я пойду на это чертово свидание, – сдаюсь я. – Но только потому, что меня преследует этот урод. И мне действительно не помешает кто-то покрупнее тайской полиции, в случае если он меня будет везде караулить.

Честно говоря, мне настолько страшно от этого преследующего меня сталкера, что я готова просить протекции у этого «замечательного» клиента. Я слишком хорошо знаю, что такое плюнуть на свою безопасность, однажды это уже привело к непоправимым последствиям. В полицию идти бесполезно, но, возможно, если этот идиот следит за мной и увидит меня в окружении охраны, в бронированном авто, он поймет, что лучше не стоит докучать мне своей навязчивостью и преследованием.

– Спасибо, ты меня так выручила, Ми, – Эва автоматически привстает на постели и тянется ко мне с горячими объятиями.

– Ну тебя. Ты меня заразишь сейчас, и я никуда уже не пойду, – ворчу я.

– Так тебе показать его фотку? – игриво бросает Лина.

– Видеть не хочу рожу человека, который пользуется эскорт-услугами.

– Ээээээй! Ну ты и ханжа.

– Я вживую его сейчас увижу, зачем мне его фотка, – продолжаю иронизировать я.

– Только будь с ним милой. Такие мужчины любят и ценят общение, глубокие разговоры. Я хорошо таких знаю…

– Ты что-то путаешь. Такие ценят «глубокое горло», – со злостью перебиваю ее я.

– Ну а это каждый мужчина ценит, но не каждая женщина может это дать, – Эва гордо приподнимает подбородок, явно акцентируя внимание на том, что в этом она профессионал. А я… я никогда не делала минет мужчине. Ни одна особь мужского пола не стоит того, чтобы я преклонила перед ним колени. – По плану на сегодня у вас свидание в бич-клабе.

Черт, меня воротит от всех этих бич-клабов после сегодняшней ночи.

– Ты же говорила, что это «ужин». А сейчас выясняется, что мне нужно надеть купальник? – возмущаюсь я, в глубине души испытывая дичайший дискомфорт. Первое свидание в бикини, когда у тебя есть лишние десять килограмм – сомнительное удовольствие. Да даже если бы я была моделью, это слишком откровенно, учитывая формат встречи. Моя цель – быстро провести с ним время, пустить пыль в глаза преследователю и попрощаться с VIP-клиентом.

– Я только сейчас подробнее изучила анкету, – вновь расстраиваясь из-за того, что упускает такую «крупную рыбу», хнычет подруга. – Офигеть, да он просто красавчик. У него огромная многомиллиардная компания, которая помогает сотням других компаний вести бизнес и преумножать деньги. А еще, приложение связанное с искусственным интеллектом. Очень экологичное дело.

– Молчи. Не хочу ничего о нем знать. Мне уже хватило одного богатого мужчины в жизни. Они все уроды, которые думают, что им дозволено все и им за это ничего не будет. И в этом их проблема.

– Да, понимаю тебя. Но может, тебе пора отпустить ту ситуацию, Ми? – мы не обсуждаем произошедшее со мной в подробностях. Никогда. Лишь однажды я рассказала ей все и вдоволь выплакалась. А потом… потом мне стало стыдно, потому что этот урод не достоин ни единой моей слезинки. И прошлого не вернуть. То, что он сделал со мной, и то, чего он меня лишил, невозможно исправить.

– Это я и пытаюсь сделать.

Отпустить. И забыть.

Глава 3

Дэймос

Остров Пхукет, Тайланд. Частный джет приземляется на остров. Глубокая ночь.

Откинувшись на мягкое кресло своего частного джета, направляю взгляд в иллюминатор, наблюдая за отблеском редких огней, отражающихся в стекле. Они бликуют перед моим взором, демонстрируя признаки ночной жизни в тропическом мраке. Сначала я планировал направиться сразу в столицу Тайланда, Бангкок – я приглашен в качестве спикера на крупнейшую ежегодную крипто-конференцию. Я долго откладывал покупку частного джета, считая это нерациональной покупкой, но теперь в полной мере осознаю, что личный самолет дарит не только ощущение безопасности и свободы, но и привносит в жизнь некоторую приятную спонтанность. Поскольку Пхукет находится всего в часе от столицы и конференции, я решил пару дней провести на райском острове. Возможно, высокие пальмы, чистое море и расслабляющая атмосфера поможет мне хоть немного разгрузить забитую рабочими задачами голову.

– Тридцать семь минут до посадки, господин Форд, – монотонным голосом произносит Вэл, моя ассистентка, не поднимая взгляда от планшета. – У вас встреча с китайским инвестором в Бангкоке через три дня. Я перенесла на время после выступления. В остальном – всё стабильно. Шум затих.

Шум – это новости и кричащие заголовки. Это вой скандалов, хрип костюмных марионеток в кабинетах спецслужб, жадно закручивающих мне гайки. Им нужны ключи к системе, созданию которой я посвятил всю свою жизнь. Но я не играю по их правилам. Я их пишу. Спецслужбы США, моей родной страны, считают меня главной «угрозой для безопасности», но мне плевать, какой ярлык на меня ставят СМИ и правительство. Пока мои легкие потребляют кислород этой безумной планеты, я буду сражаться за самую главную ценность в своей жизни – свободу.

– Стабильно? – еще больше откидываю кресло назад, несмотря на то, что это запрещено при посадке. Сцепив пальцы перед собой, веду взглядом по аккуратному декольте Вэл: она всегда соблюдает дресс-код на работе, но сегодня она явно не надела бюстгалтер под свое вязанное строгое платье кремового цвета. Оно полностью закрывает ее, но в то же время облегает каждый изгиб стройного тела, а светлый цвет наряда подчеркивает цветотип ее внешности: в ассистентки я выбрал себе блондинку с голубыми глазами. И я всегда выбираю блондинок, окружаю себя только светловолосыми девушками. Все считают, что это и есть на сто процентов мой типаж, но правда состоит в том, что все совершенно наоборот. Я окружаю себя женщинами не своего вкуса, чтобы легче было с ними прощаться. – Это слово применимо только к мертвым.

Вэл не улыбается. За два года работы со мной она усвоила одно правило: я не люблю лишнего шума в рабочее время. Она даже над моими шутками смеется всегда аккуратно, потому что руками и ногами держится за эту должность. Еще бы. Я хорошо плачу ей за выполнение огромного списка обязанностей.

– В Дубае и США твои активы уже заморожены, Дэймос. Но нам удалось зацепиться в Женеве. Я только что получила официальное подтверждение: юристы нашли окно. Именно там тебе нужна легализация. Но думаю, что пройдет не менее трех дней, прежде чем профессионалы подготовят полноценный план по переводу активов и компании. Поэтому нам всем не помешает небольшой отдых. Ах да, я подготовила презентацию к твоему выступлению на конференции, – она говорит четко, сдержанно, словно является воплощением искусственного интеллекта в женском обличии. Как сама система, которую я создал. Atlas. Oracle-программа, что сегодня питает половину блокчейн-проектов мира. Я дал миру анонимность и силу. Взамен получил приговор, ограничивающий мою свободу.

Я построил компанию не ради денег, хоть они и пришли внезапно, в момент, когда все мое узкое окружение и инвесторы потеряли веру в мой стартап. За феноменальным и неожиданным успехом пришли заголовки и ярлыки, навешанные на меня прессой: гений. Мессия в крипте. Новый Цукерберг или Павел Дуров.

Но я никогда не хотел стать известным, а стремился лишь создать пространство, где данные принадлежат человеку, а не системе. Платформа ATLAS1– это не просто сервис, а щит. Она построена так, что каждый запрос проходит сквозь многоуровневое шифрование. Мы храним логи, но не оставляем следов. Даже если кто-то взломает сеть – он не найдет ничего. ATLAS родился не за чашкой кофе и не на переговорах с инвесторами, а из боли. Моя семья развалилась из-за давления системы. И я знал, что когда-нибудь возьму реванш. Я вырос и построил эту крепость, но не для мира – а для себя. Для того мальчишки, который однажды понял: правда никого не спасет. И если ты не ударишь первым, то первым ударят тебя. Если ты не закроешь дверь, за тебя это сделает кто-то другой. Не с твоим замком.

Теперь у меня свой ключ.

И я никому его не отдам.

Когда-то я собрал вокруг себя лучших людей: архитекторов шифрования, крипто-идеологов, программистов. Маленькая платформа стала мировой цитаделью свободы. Три года назад в мой офис, расположенный в Вашингтоне, зашли трое представителей ЦРУ. В закрытом кабинете из их уст звучали такие громкие фразы, как «сотрудничество во благо страны», «только для проверки одного аккаунта». Но я прекрасно понимал, что за этим последует. Стоит лишь отдать один ключ – и разрушится все, что принадлежит мне и для чего мы работали. И отказал. Вежливо так, коротко и без эмоций, глядя в глаза этих хищников, и думал в тот момент лишь об одном: однажды я уже пошел на компромисс с властями, но меня едва ли не раздавили, как только я уступил дюйм своей свободы.

Я видел, что бывает, когда система получает щель, достаточную, чтобы проникнуть внутрь. Однажды она разрушила все, что было мне дорого. И сейчас моя задача не допустить этого снова. Если понадобится, я пойду по головам, чтобы защитить свой капитал, свой бизнес и идею. Потому что в моем мире ничего не имеет такой ценности, как мой проект. А без него меня просто нет.

И если за то, что я выбрал защитить свои взгляды и детище, меня называют преступником – пусть так. Сотни тысяч пользователей моей платформы могут спать спокойно, потому что пока я жив, их голос защищен, а границы не нарушены.

Три года назад мне пришлось переехать в ОАЭ, как в страну с самым выгодным налогообложением.

И до сегодняшнего дня, когда мои инсайдеры не сообщили мне, что мне лучше срочно покинуть ближний восток, поскольку жаждущие моей крови вот-вот настигнут меня и там, хотя я вполне неплохо там устроился. Точные причины почему, мне пока неизвестны, но дело пахнет жаренным, и чувствую, мне предстоит еще один бой, где мне придется сражаться за дело своей жизни. Пока официальных обвинений нет, а полиция не врывалась в мой пентхаус в Дубае, но чувствую, это все равно небезопасно. Ни для моей жизни, ни для активов.

– Повтори еще раз его длинное имя.

– Кайс аль-Мансур, – Вэл поднимает взгляд от планшета, ее пальцы замирают над экраном. В ее глазах читается легкая усталость и даже страх. Малышка явно не хочет остаться без работы, поэтому ей невыгодно, чтобы я в одночасье стал нищим или оказался за решеткой. – Аль Мансур сработал быстро. Его люди уже заморозили два счета в Emirates NBD.

Кайс аль-Мансур. Имя, которое теперь вызывает у меня острый приступ ярости, настолько вскипающий вены, что я сжимаю подлокотники самолетного кресла до боли. Когда-то он стал первым моим партнером на ближнем востоке. Но как это бывает, за лицемерной и радушной улыбкой часто скрывается палач.

– Черт, – непроизвольно вырывается у меня. Меня злит не воровство из моего кармана. Не потеря денег, несмотря на то, что частичная потеря компании всегда ощущается, как потеря жизненно важного органа. – Я не хотел связываться с Европой, но, похоже, у меня нет выхода. Ситуация критическая.

Этот Аль Мансур добрался до моих банковских счетов быстрее, чем я предполагал. Наличка тоже под угрозой, его люди везде. Но есть вещь, до которой он пока не может дотянуться – криптовалюта. Проблема в том, что большие суммы в крипте нельзя просто так обналичить или легально использовать в бизнесе. Нужна правовая защита. А это всегда – долго, муторно, сложно. Это бесконечная проблема и головная боль.

– Расскажи кратко, какое окно нашли юристы.

– Швейцария готова принять нас через фонд «Crypto Valley», – деловым тоном отзывается Вэл, поправляя очки в черной вытянутой оправе. – Там одно из самых либеральных криптозаконодательств в мире, лучше только в Сингапуре, но я знаю, ты не переносишь такую духоту, – Валери издает смешок. – Продолжим. Юристы предлагают следующую схему: легально конвертировать цифровые активы, создав инвестиционный фонд, тем самым получить доступ к банковским услугам для АТЛАСа. Мы зарегистрируем АТЛАС как блокчейн-проект, ты переведешь всю крипту под швейцарскую юрисдикцию – и она станет неприкосновенной.

– Но нужно успеть, пока Аль Мансур не связался с европейскими регуляторами и не очернил меня перед швейцарскими властями. Если он подаст на нас жалобы как на мошенников, дорога туда мне будет закрыта, – прикладываю два пальца к вискам. – Вэл, я все понял, принял. Вернемся к этому вопросу завтра, – усмехаюсь я. За обсуждением я и не заметил, как мы уже приземлились. Еще один плюс частного самолета в том, что высокоуровневый пилот буквально целует землю при посадке.

– Последнее, хотела предоставить тебе планы на Бангкок: познакомиться с двенадцатью программистами для разработки нового функционала платформы, тебе отобрали лучших. Трое из них работали над протоколами для Тор. Если мы переманим хотя бы половину…

– Атлас станет неприступной крепостью, – заканчиваю я ее мысль. – Никто не сможет приблизиться к взлому.

Вэл коротко и утвердительно кивает, но в ее взгляде читается беспокойство.

– Дэйм, а что если Аль Мансур успеет перекрыть и эту лавочку. У него могут быть связи и в Европе.

– Я найду уязвимость и уничтожу его. Он пожалеет, что когда-то позарился на мою компанию, – я делаю глоток и встаю, подавая руку Вэл. Несмотря на то, что она моя подчиненная, мне иногда хочется побыть джентльменом. – Он забыл главное: мы – не просто бизнес. Мы – идея. А идею не убивают заморозкой счетов.

В глазах Вэл вспыхивает восхищение, которое она тут же гасит. Я замечаю, как всего на мгновение она позволяет себе закусить губу или сказать точнее – «раскатать». Не то чтобы Вэл бросает на меня мимолетные и жадные взгляды, но явно близка к этому. Очевидно, что ей приходится подавлять очень много чувств ко мне, чтобы не потерять работу. Вэл содержит огромную семью и мечтает купить родителям дом на берегу моря, и уверенно идет к этой цели. Вэл знает: у нее нет никаких шансов со мной. Я не вижу в ней женщину, как и в любой другой.

Я имею в виду, свою женщину.