Баба Аня рулит в замке

Кира Фарди

Баба Аня рулит в замке

Аннотация

Тяжело жить в мире, когда тебя считают злобной колдуньей-пожирательницей мужчин. Баба Аня, попав сюда, оказалась в теле ведьмы Анриэль. Ее сослали в глухую провинцию, оставили под присмотром опального принца, пока не найдут ей жениха. Анюта мечтает вырваться на свободу, да нить слежения, вшитая в плечо, не позволяет.  Приходится пока возиться с садом и огородом при замке.

А тут еще неизвестный враг нарисовался, и принц попал в беду.

Эх, придется бабе Ане самой искать выход из положения.

Глава 1

– Петька, раскудрыть твою кочерыжку! Кто ж так копает?

Баба Аня, ворча и постанывая, встала со скамейки и поплелась к внуку. Петька молча ждал: знал, что бесполезно перечить зловредной бабке: ее боевой дух, закаленный годами в сражениях с дедом, не сломать, не победить.

– Ты ж, паразит, картошку не копаешь, а в земле хоронишь! – Баба Аня остановилась над внуком, грозно потрясая корявым пальцем. – Так и до снега не выкопаем ничего, а зимой что жрать будем, воздухом питаться? Аль на мою пенсию рассчитываешь?

Петька вздохнул, отложил лопату и вытер пот со лба.

Пенсия бабы Ани, как он знал, тратилась исключительно на семечки и сериалы по телевизору. А вот зарплата директора крупной компании, кем он являлся, шла на содержание и лечение старушки.

И что он делает в этой глухой деревне, вместо того чтобы сидеть в кабинете на совещании, одному богу известно.

– Ба, ну я ж стараюсь! – попытался оправдаться он. – Просто земля твердая, лопата не берет…

– Вот есть люди хорошие, а есть – что зря! – сплюнула бабка. – Это ты, Петька! Твердая земля у тебя в голове, а она нормальная! Смотри, как надо! – Она выхватила у внука лопату, и, кряхтя, вогнала ее в землю с такой силой, что искры посыпались. – Вот! Чуешь разницу?

Петька, с завистью глядя на сноровистые движения бабки, невольно подумал, что ей бы не пенсию платить, а в шахте работать – план бы перевыполняла каждый день. Но вслух сказал другое:

– Ба, а может, лучше ты покопаешь, а я пойду семечек принесу? А то мои силы уже на исходе, а ты вон какой живчик…

– Живчик? А ты, паразит мелкий!

Бабушка приостановилась, прищурилась, окинула внука подозрительным взглядом и занесла над его спиной лопату.

Но Петька давно привык к выкрутасам бабульки, он отскочил и скорчил рожу, поддразнивая.

– Семечки он принесет! Ишь ты, какой хитрый! Ты семечки грызть будешь, я спину ломать? Нет уж, дудки! – бабка сунула лопату в руку внуку. – Копай давай, пока солнце не село. А семечки я и сама могу добыть, благо, в огороде их как грязи.

Петька снова взялся за работу, стараясь подражать движениям бабки. Земля и правда оказалась не такой уж и твердой, просто он, видимо, не прикладывал достаточно усилий. Вскоре картошка начала выкатываться из земли одна за другой, и Петька даже немного вошел во вкус. Баба Аня, хоть и ворчала время от времени, но в целом осталась довольна.

К вечеру почти вся картошка была выкопана. Старушка, опираясь на лопату, оглядела поле с гордостью.

– Ну, вот видишь, – сказала она, – когда захочешь, все можешь. А то все ноешь, да жалуешься.

Петька, уставший, но довольный, улыбнулся.

– Спасибо, ба, за науку. Теперь я картошку копать как профи буду.

Баба Аня хмыкнула и пошла к дому, волоча за собой мешок. Петька остался собирать остатки урожая, предвкушая вкусный ужин с жареной картошкой и солеными огурцами. Он убрал в сарай лопаты и ведра, сложил в кучу ботву, сполоснулся в уличном душе под холодной водой. Хотелось петь от наслаждения: давно он так хорошо не работал физически, мышцы застоялись.

Набросив на плечи полотенце, Петька побежал к крылечку, но застыл на месте. Бабуля тоже еще не мылась, надо ей баньку истопить. Пока возился с печкой и дровами, снова вспотел, но решил сначала старушку в первый пар отправить.

Радуясь задумке, как ребенок, он помчался к дому. Взлетел на крыльцо, и отчего-то тревожно стало на душе: давно баба Аня его не крыла на чем свет стоит, а ругалась она классно, с такими вывертами и поворотами, что уши в трубочку у неопытного слушателя сворачивались.

Только распахнув дверь, вдруг сообразил: нигде нет света. Да и вкусной картошкой не пахло.

Паника захлестнула сознание.

2

Петька ворвался в домик и застыл у входа в комнату. Баба Аня сидела в кресле, сложив на коленях руки, и спала. Улыбка блуждала по ее губам, словно старушка видела чудесный сон, дряблые щеки подрагивали от внутреннего смеха.

– Устала, – улыбнулся Петька и тронул бабулю за плечо. —Ба, просыпайся, я баньку истопил.

– Что? Где? – баба Аня взглянула мутными глазами. – Банька, внучок, это хорошо. Помоги старухе встать, не халявничай!

Петька проводил бабулю в баню, открыл дверь, показал на кадку, наполненную водой, где обычно плескалась старушка.

– Тебе помочь забраться?

– А то, давай. Вертайся задом, раздеваться буду.

Бабка завернулась в специальное полотенце на липучке, чтобы не съезжало, (несмотря на возраст все-таки стеснялась молодого парня, и Петька был ей за это благодарен) и забралась в кадку.

– Тебе голову помыть?

– А то. И ваши новомодные шампуни мне ни к чему! Мыло возьми!

Она махнула рукой в сторону полочки, где рядками стояли разноцветные пачки. Петька даже растерялся от разнообразия.

– И какое брать?

– Сегодня хочу пахнуть лавандой, – заявила бабуля. – И кипятка добавь.

– От горячей воды давление поднимется.

– Шевелись, зараза! Хочешь, чтобы я замерзла. Мое давление! Хочу нянчу, хочу поднимаю. Лей не жалей!

Внук набрал ковшик кипятка и осторожно добавил в пенную воду, потом развернул пачку мыла с синими цветами на обертке и начал медленно намыливать голову старушке.

– Ба, а что тебе снилось в доме?

– Снилось? Что же там было?

– Ну, ты так улыбалась, словно что-то приятное видела?

– Погодь, внучок, – бабуля села удобнее. – Что ж там было-то? – она зажмурилась, будто вспоминая, а потом как гаркнула: – Петька, ты мне стопочку нальешь после баньки?

– Ба! Нельзя же!

– Ну, тогда и не расскажу ничего.

Старушка засунула руки под мышки и надулась как маленькая девочка.

– Хорошо, налью. Чаю. Крепкого, горячего, с мятой.

– Сам пей эту бурду!

– Ба! Не торгуйся!

Петька добавил в голос строгости и в который раз уже подумал, что лучше бы взял с собой жену: ее бабка почему-то слушалась лучше.

– Вот жадюга! Ладно, слушай, – внук насторожился. – В том сне я была… Ты слушаешь?

– Да, да…

– Ведьмой! Прикинь!

– Кем? – Петька поперхнулся словом и закашлялся.

– Ведьмой. Красив-у-у-у-щей, глаз не отвести. И все мужики вокруг, которые хотели мне признаться в любви, копыта отбрасывали.

– Да ты что! Ты их … того… заклинанием?

– Не… я только по ругани мастерица, – бабулька захихикала, тряся головой, внук тоже хмыкнул. – Они сами… того…

– Самоубивались, что ли?

– Да не… ты чо такой бестолковый? – баба Аня ударила по воде рукой, окатила внука брызгами и рассмеялась.

Петька отскочил, оступился, чуть не влетел в печь спиной, но успел ухватиться за край скамьи. Сердце заколотилось неистово, в груди засаднило, словно там поселился раскаленный уголь. Он часто-часто задышал, пытаясь унять дрожь, охватившую все тело.

– Ба, ты чего? – он схватился за грудь. – Так и я кони двину раньше срока.

– Не двинешь. Ты же не влюблен в меня.

– Я просто тебя люблю, несносная старушенция.

И такое теплое чувство разлилось в груди, что внук наклонился и чмокнул бабулю в седую макушку.

– У, шалопай! Слушай, короче. В одного кавалера молния ударила, другой под колеса повозки попал, третий с лестницы скатился, четвертого на дуэли застрелили.

– На дуэли? Это какое же время было?

– Да леший знает! Помню, что на дуэли, и все. Или слушай, или рассказывать не буду.

– Ба, я слушаю.

– А сколько было таких, кто просто покалечился, не счесть.

– Может, случайное совпадение.

– Ага, может… – баба Аня замолчала, но тут же встрепенулась и выкрикнула: – А да! Еще на одного лесной кабан напал.

– На охоте? Так это дело обычное.

– Нет, прямо в городе, на центральной улице. Вот все прифигели!

Петька присвистнул: хорошо бабка сочиняет, ей бы романы писать.

– И убил?

– Не-а, задок манеха разворочал. А так жив, соколик, не помер.

Баба Аня засмеялась, задорно, по-девичьи, и Петька ответил ей басом. Он поливал водой длинные волосы бабушки и удивлялся: как она сумела сохранить такую шелковистую красоту.

– Ба, ты моей Ксюхе подскажи, какими средствами пользуешься.

Тишина в ответ насторожила, Петька замер. И тут пальцы бабушки, которыми она держалась за край кадушки, разжались, и рука с тихим плеском упала в воду. Внук рванулся, заглянул ей в лицо и ахнул: баба Аня сидела, расслабившись и закрыв глаза, со счастливой улыбкой на губах и не дышала…

Глава 2

Площадь у замка короля была заполнена народом. Людское море бушевало и волновалось, плясали тени, мелькали раскрашенные лица, взлетали вверх руки, сжимающие самодельные копья и трещотки.

Барабаны разрывали воздух резкой дробью, от их звука звенело в ушах, и невозможно было отгородиться от оглушительной какофонии. Ритм, казалось, проникал сквозь кожу, вибрировал в каждой косточке, в каждом нерве.

Но вот грохот барабанов смолк, затрубили трубы, призывая к вниманию.

– Тихо! – прогремел голос герольда, перекрывая последние выкрики. – Из-за ведьмы Анриэль гибнут великие мужи сей страны. Она околдовывает всех, кто на нее посмотрит, и повсеместно творит зло.

– Убить ведьму! Сжечь ее! – дружно завопила толпа.

– Убить! Убить! Убить!

Вновь ударили барабаны, дробь была такой быстрой и частой, что люди застонали и закрыли уши. Но этот бой успокоил толпу, заставил всех замолчать.

– Его величество король издал указ: Анриэль будет отдана под суд божий и подвергнута испытанию. Если она невинна, боги явят свою милость. Если виновна… что ж, узрите сами.

Толпа загудела, недовольно перешептываясь. Суд божий? Многие предпочитали скорую и жестокую расправу. Но против воли короля не пойдешь, тем более, когда речь идет о такой деликатной материи, как колдовство.

Следующие три дня город жил в лихорадке ожидания. Повсюду обсуждали детали предстоящего испытания, гадали о том, как боги явят свою волю.

– На площади разведут священный огонь, – шептал приятелям в таверне Герох.

– Думаешь, ведьму сожгут?

– Нет, это испытание. Если она виновата, сгорит, если не виновата в смерти мужей, останется жива

– Не, – не соглашался Карим. – Ведьме дадут таинственное зелье, и оно проверит ее колдовскую силу.

– Да что ты знаешь? – Герох вскочил и накинулся с кулаками на Карима.

– Стойте! Стойте! – бросился разнимать друзей Ярис. – Я слышал от тетушки, что будет котел с кипящим маслом.

– Это от той, что работает в замке?

– Ага.

– Надо место занять поближе к помосту, – предложил Герох.

– Точно. Будем дежурить по очереди.

Приятели решили не ложиться спать. Они распределили время на троих и к рассвету стояли у самого ограждения. Перед ними находился помост, на который стражники затаскивали огромный котел.

– Масло, – шепнул Герох.

– Кипящее…

– Б-р-р-р…

– Жалко Ариэль. Красивая.

– Да чего ее жалеть? Слышал же, мужиков всех околдовывает и порчу на них насылает.

– Точно. Лучше на нее не смотреть.

– А как тогда разглядим волю богов?

– Ее чары не действуют так далеко.

– Ты уверен?

– Нет.

Но ни один из них не тронулся с места: любопытство было сильнее предполагаемой опасности. Через час площадь перед замком была переполнена. Люди готовы были сидеть друг у друга на плечах лишь бы насладиться невиданным зрелищем.

Звуки труб, прорезавшие базарную площадь, заставили замолчать всех. Стражники надавили на толпу, и она расступилась, образовав широкий проход. В него неспешно въехала королевская кавалькада.

Впереди, величаво восседая на белоснежном коне, ехал сам король. Его праздничное облачение, сотканное из золотых нитей и украшенное драгоценными камнями, искрилось и переливалось в лучах полуденного солнца, ослепляя своим великолепием.

За королем следовала его свита: важные сановники, одетые в бархат и парчу, статные воины в сверкающих доспехах и придворные дамы в пышных платьях. Шум копыт и звон оружия эхом отдавались в узких улочках города, возвещая о прибытии монарха. Толпа замерла в благоговейном молчании, лишь изредка слышались восхищенные вздохи и шепот, передававший из уст в уста новости о королевском визите.

Его Величество и свита поднялись на богато украшенный помост и расселись в креслах, за их спинами встали стражи и священники.

Наконец вывезли в клетке скованную цепями Анриэль. Ее лицо было бледным, но глаза смотрели прямо и бесстрашно. Большие, глубокие, цвета первой зелени в яркий солнечный день, они вбирали в себя весь окружающий свет, оставляя зловещую пустоту.

Но вот ее губы растянулись в улыбку, и лицо осветилось. Зрителям даже показалось, что вокруг Анриэль разлилось радужное сияние. Высокие скулы, подчеркнутые бледной кожей, создавали впечатление аристократической надменности, а тонкий прямой нос и упрямый подбородок говорили о сильном характере.

В эту картину не вписывались только светлые волосы. По представлению большинства людей, ведьма должна была иметь черные как вороново крыло пряди. Но не Анриэль. Густая пшеничная волна спускалась до талии и закрывала всю спину красавицы.

Люди не могли отвести от нее глаз, настолько она была прекрасна. Ее опасная красота завораживала и манила, словно цветок ядовитой лилии,

Толпа охнула, зашевелилась, подалась назад, смяла ряды. Стражники бросились наводить порядок.

– Ваше Величество, лучше на нее не смотреть, – шепнул королю жрец в белых одеждах.

– Такая опасная?

– Да. Если встретитесь с ней глазами, упадете замертво.

– Ерунда какая-то.

– Ох, если бы ерунда! – вздохнул жрец. – Сколько великих мужей сгинуло из-за прекрасного личика Анриэль.

Свита правителя зашевелилась: дамы спрятали лица за вуалью, кавалеры прикрылись веерами. Лишь сын короля рассматривал все с любопытством. Он впервые видел казнь на площади, ведьму, которая походила на обычную девчонку-служанку, которых носилось по дворцу великое множество, и нисколько не верил слухам.

– Юль, ты не слышал, что сказал Великий жрец? – нахмурился отец и дернул сына за рукав.

– Ваше Величество, ерунда все это! Девчонка красивая, не спорю, вот и захотелось некоторым чиновникам распустить руки. А когда полезли к Анриэль, получили по пальцам. Наоборот, девушку надо похвалить за то, что не роняет честь и достоинство.

– Ох, молодость, молодость! Если бы было все так просто! – вздохнул жрец и повернулся к королю. – Пора начинать, иначе масло остынет.

Король поднял руку, призывая к тишине. Началось испытание. Священник, облаченный в белые одежды, произнес громкую молитву. Затем, двое воинов подвели Анриэль к огромному котлу, наполненному кипящим маслом. Толпа затаила дыхание…

Глава 3

– Петька, ты что, засранец, делаешь? – заорала баба Аня, выныривая из скользкой воды. – Сварить меня в кипятке решил? Конечно, кому нужна вредная бабка?

Анна откинула мокрые волосы с лица, открыла глаза и остолбенела: она сидела в дымящейся бочке на каком-то помосте, а вокруг нее… раскинулась большая площадь, заполненная народом.

Везде лица, лица, лица… сплошная полоса лиц.

Старые и молодые, испуганные и веселые, ошарашенные и злые. И все взгляды были направлены на нее.

Аня почувствовала, что, несмотря на нестерпимый жар, по спине пробежал холодок. Ей стало страшно. Нужно было убираться как можно дальше от этого странного места. Но тело словно приросло к бочке. Бабушка не могла пошевелиться, парализованная ужасом и завораживающим зрелищем.

«Что происходит? Это продолжается мой сон? – в панике подумала она.

Аня резко присела, надеясь, что ее не успели заметить в густом паре, но увы, из переднего ряда раздался восторженный вопль:

– Ведьма Анриэль выжила!

– Ну ты и щавлик! – рявкнула баба Аня, нашла глазами крикуна и подняла кулак. – Вот попадись мне… я тебя крапивой…

Это был длинный юноша в странной одежде: широких штанах, серой рубахе, подпоясанной шнурком, и длинном фартуке. Его перепачканное сажей лицо сияло от счастья. Он показывал пальцем прямо на бабу Аню и вопил во все горло.

– Ведьма жива!

– Жива! – дружно подхватила толпа и бухнулась перед помостом на колени.

– Это как понимать, раскудрить твою кочерыжку? – растерялась Аня. – Где я? Петька, паразит, ты куда меня приволок?

Она попыталась встать, но от резкой боли в спине зашипела и осела обратно в бочку. Вода была обжигающей (или не вода, Аня толком не поняла, что-то скользкое, как кисель или масло), но, кажется, уже не дымилась так яростно. Она с подозрением оглядела свои руки – вроде целы.

Но почему все люди на коленях? Что за чертовщина тут творится?

Вдруг, из толпы вынырнул мужчина в длинном белом одеянии, расшитом золотом. Потрясая белой бородой и длинными волосами, окуривая беспрестанно себя каким-то факелом, он опасливо приблизился к помосту, кланяясь почти до земли.

«Болезный, наверное», – подумала бабка, вспомнив недавний ковид.

– О, Великая! Мы думали, ты погибла! – Аня икнула и дернулась. – Слава Богам, ты спаслась! – воскликнул он, задыхаясь от волнения.

Баба Аня быстро заморгала ресницами. Твою ж мать! Великая? Она? Да она всю жизнь картошку сажала и козам хвосты крутила! Ишь ты! Видать, в рай попала.

– Ты это… полегче, э-э-э, боярин, – прохрипела она, не зная, как обозвать важного гражданина и пытаясь унять дрожь в коленках. – Какая я тебе великая? Я – Аня. Просто Аня. И где, спрашиваю, этот остолоп Петька?

Белобородый вздрогнул всем телом, но не поднялся.

– Петька… это… возможно, имя одного из ваших слуг, Великая. Мы не смеем знать эти имена.

Баба Аня нахмурилась. Слуги? Какие еще слуги? Да она сама себе слуга и хозяйка!

Но что-то в тоне гражданина заставило ее насторожиться. Она почувствовала, что попала в какую-то несусветную передрягу, и нужно срочно соображать, как из нее выбираться.

– Ладно, – сказала она, стараясь говорить как можно увереннее. – Помогите мне выйти из этой… купели. И объясните толком, что тут происходит. А потом я, так и быть, решу, кто тут велик, а кто – провинился. И смотрите у меня!

По старой привычке она подняла палец и потрясла им. Что-то царапнуло, какая-то странность. Палец был тонкий, длинный и… молодой, а не ее прежняя заскорузлая цыплячья лапка.

Тут толпа зашевелилась, зашушукалась, и Анюта забыла о пальце, даже привстала, готовясь принимать помощь. Но ни один человек не бросился к помосту. Наоборот, Ане показалось, что люди шарахнулись от него. С ее места хорошо было видно, как смялись задние ряды и там образовалась настоящая свалка.

«Точно сон продолжается», – решила Аня и помахала рукой.

– Эгей, мужики в этом стаде водятся?

Гражданин встрепенулся (что-то он слишком растерянный для влиятельного командира) и знаком подозвал двух дюжих молодцев в форме. Они подбежали к помосту, но застыли у лестницы, не решаясь подняться.

– Вперед! – приказал белобородый.

– Ваше Священство, ведьма же, – попятились стражники.

– Сам ты… ведьмак, – рявкнула бабка.

Она резко встала и перекинула ногу через край бочки. Да не удержала равновесие и свалилась обратно, зачерпнув полный рот отвратительной жижи.

Она вынырнула, крича и ругаясь благим матом, и так яростно оглядела все вокруг, что казалось, даже камни готовы были разбежаться в страхе. Глаза метали молнии, волосы, слипшиеся от горячего масла, свисали грязными сосульками.

– Э, где наша не пропадала! – вскрикнул мальчишка в фартуке. – Ярис, Карим…

От толпы отделились еще два парня. Эта троица взлетела на помост и замерла возле бочки.

– Ну и? – уставилась на них Аня. – Поможете старушке выбраться из бочки или как?

– Старушке? – растерялся белобрысый паренек. – Где старушка?

Но юноша в фартуке уже протянул бабе Ане руку. Она уцепилась за нее, напряглась и легко перелезла через край. На нее сразу накинули стеганое одеяло, и баба Аня чуть не вприпрыжку сбежала по ступенькам.

И это получилось так легко, так непринужденно, что она оторопела. Откуда только сила в ногах взялась, и бодрость духа? А дышалось как хорошо полной грудью! Никакого старческого кашля и кряхтения.

Аня с наслаждением втянула ноздрями ароматный воздух, пахший цветущей сливой и ещё чем-то. Она не понимала, что происходит, и очень надеялась, что это все продолжение чудесного сна, но воздушность в теле радовала безмерно.

– Великая, прошу вас сесть в повозку, – предложил жрец в белом одеянии и низко поклонился.

Он стоял чуть поодаль, не приближаясь к ней, словно все еще опасался. Но Анюта горделиво вскинула голову в ответ на почтительное обращение. Ей очень нравилось такое внимание и почет.

– Ты соколик, того-этого, спину не горбать. Она нам, старикам, еще пригодится, – подняла палец Анюта, одеяло поехало с плеч, она подхватила его, зажала у горла и деловито спросила: – И куда мы поедем?

– Его Величество приглашает вас к себе в гости.

– В таком виде?

Аня кивнула на потоки воды, натекшие на камни мостовой с мокрого платья. Ответ получить не успела: а за спиной раздались какой-то шум, суета, грохот, и толпа закричала:

– Держите парня!

Анюта испуганно оглянулась и распахнула глаза. Паренёк, который подал ей руку, лежал у основания помоста и корчился от боли. Она бросилась к нему, желая помочь, но он отчаянно закричал:

– Не подходи!

Этот вопль, словно искра, запалил фитиль паники. На помосте короля началась суматоха: правитель первым вскочил на коня и пришпорил его, сановники заторопились за ним. Миг – и царственное место опустело, лишь один господин остался в своем кресле, с любопытством наблюдая за происходящим.

Все это Анюта отметила краем глаза. Сейчас ее больше нервировала толпа, которая заколыхалась от крика паренька, задергалась, лица исказились страхом и ненавистью.

– Ах ты ж, горе луковое! – загремела грозно баба Аня. – – Вытащил, называется, спаситель! Лучше бы я там, в бочке, и померла, чем вот это вот! Ногу покажь…

– Не надо! Помогите! – завопил парень.

Он попытался отползти от Анюты, но сноровистая бабка ухватила его за шиворот, встряхнула и толкнула на спину.

– Лежи, щавлик, и не рыпайся! Я афганскую войну прошла медичкой. Не одного солдата вытащила с того света, а уж с хлипким переломом справлюсь. – Она бросилась к ближайшему стражнику, дернула его за пояс, на котором висел меч в ножнах. – Эту штуку дай мне.

– Господин, – стражник выхватил меч, сунул бабке под нос и заверещал: – Убирайся, ведьма!

– Ты, молодец, с орудием поосторожнее будь, вдруг порежешься.

Аня взялась двумя пальцами за лезвие и отодвинула его от себя. Она даже испугаться не успела. Да и чего бояться во сне? Наоборот, суета вокруг нее развлекала безмерно, будет что Петьке рассказать. Вот внучок посмеется.

– Отдай ей ножны, – приказал жрец, хотя тоже отскочил подальше от Анюты.

Цветом кожи он сравнялся с одеждой, завращал перепуганными черными глазами, заозирался, а бутылка на цепочке в его руках начала вращаться как бешеная, окутывая дымом и жреца, и Анюту.

Баба Аня схватила ножны и кинулась обратно к пареньку.

– Не трогайте! – закричал он, испуганно выставив перед собой руки.

– Ах ты, чертёнок недоделанный! Думаешь, я тебя обижу, что ли? И куда ж ты лез, окаянный? Не видишь, лестница старая, гнилая! Осторожно надо. Тоже мне герой выискался! – приговаривала она, приматывая ремнем к ноге парня ножны стражника.

А позади нее волновалась толпа. Аня слышала возмущенные вопли: в которых сквозили нотки страха, и не понимала, почему ее действия вызвали такую реакцию. Наконец она закончила с перевязкой и рявкнула на приятелей парня:

– Эй, пацаны, тащите другана в больницу.

Те, стараясь на нее не смотреть, бросились к пареньку. Крепыш взвалил его на спину и побежал в сторону, зрители мгновенно расступились, давая проход.

– Ведьма! – взвизгнул кто-то.

– Она же прошла через кипящее масло, – возразил кто-то. – Значит не ведьма, а богиня.

– Почему тогда Герох упал с лестницы?

– Споткнулся?

Вдруг в нее полетел камень. Потом еще один. Боль пронзила плечо, и тут баба Аня поняла: никакой это не сон. Она уже мечтала проснуться, но это почему-то никак не получалось, тогда крикнула: