Безымянный горизонт. Книга 1

Взглянув на свои руки, он только сейчас понял, что до сих пор не смыл с себя гибернационный гель, заляпав им всю приборную панель и обзорный экран. Да и более того, все это время он предавался своим депрессивным размышлениям сидя совершенно голый в полумраке кабины пилота. Не сказать, чтобы подобные мелочи сейчас его сильно беспокоили, но, Дарс все же встал и поплелся в душевую.

Смыв остатки геля Бардин с удивлением уставился на свое отражение в зеркале, словно увидев себя впервые. Темные прямые волосы, небольшие карие глаза, с налетом грусти, увесистый с горбинкой нос. Редкая, с небольшой сединой щетина. Лицо чужого человека. Он приблизился к зеркалу почти вплотную и почему-то уставился на небольшой, давно затянувшийся шрам над правой бровью. Дела минувшей юности. Он теперь, словно мумия, которую по прошествии тысяч лет зачем-то достали из пыльного склепа. И все события, произошедшие с ним ранее теперь лишь прах времен, которые до сих пор говорят с ним из очень глубокого прошлого.

Приведя себя в порядок, Дарс облачился в серый комбинезон и вернулся в кабину пилота. Обычно, в нормальных обстоятельствах, по прилету, он всегда брился. Это был некий привычный ему ритуал.

Но сейчас в нем не было никакого смысла.

Заняв место у приборной панели, Дарс стал смотреть на приближающийся диск безымянной планеты. Расчеты показывали, что на ее орбиту он сможет выйти в течении ближайших двух часов.

Ему вдруг сильно захотелось выпить. Как жаль, что, разгружая для колонистов две дюжины ящиков с отборным бухлом, он не захватил с собой бутылочку другую. Хотя бы «Испанского Арлекино»! Редкостное дешевое пойло! Но сейчас он был бы рад и такому.

Пить Дарс любил. Всегда. И помногу. Алкоголь делал его скучную жизнь чуточку ярче.

И на этот раз не было бы никаких угрызений совести, что обычно преследовали его до самого момента опьянения, после которого психологический дискомфорт благополучно растворялся в градусе. Сейчас же алкоголь был ему необходим как воздух, как вода. Впервые в жизни он по-настоящему мог бы ему помочь. Расслабить, успокоить, унять эту нервную дрожь.

Но кто же знал.

Дарс криво усмехнулся.

Он сверлил замершим, ничего не выражающим взглядом приближающуюся планету. За толстым пластиком обзорного экрана уже вполне различимы были облака и странно цветастые контуры материков. Две парные звезды оранжевого и светло-голубого цвета сияли немного позади корабля от чего их свет практически не попадал внутрь шаттла.

Корабль летел очень быстро. Для умирающего двигателя подобная нагрузка была критической. Но Дарс хотел как можно быстрее покончить со всем этим. Он больше не мог ждать. Неизвестность пугала его гораздо сильнее, чем возможность вероятного самоуничтожения.

За едой незаметно прошел оставшийся час. Аппетит у Дарса ожидаемо так и не появился, но, когда его пустой желудок начал издавать совсем уж неприличные звуки, пришлось его успокоить.

Ел он тяжело, медленно, через силу, механически запихивая в себя куски мяса с гречневой кашей, запивая их горячим кофе и совершенно не чувствовал вкуса еды.

За это время бело-голубой диск планеты заполнил практически все пространство обзорного экрана. Скоро придет время начинать торможение. Планета и была похожа на Землю и одновременно с этим от нее отличалась. Материки, облака, океаны, все присутствовало, но странные кислотные вкрапления местами вводили Дарса в ступор. Где-то далеко на экваторе бушевал огромный ураган, облака скручивались в гигантскую воронку, в которой то и дело вспыхивали сполохи молний.

Дарс увидел колоссальную горную гряду, простирающую к небу испещренную множеством узких каналов и ущелий. Ее вершины своими неровными остроконечными пиками вспарывали проплывающие над ними облака.

Но все это было далеко у самой границы диска планеты. Ну а прямо под начинающим автоматическое торможение кораблем простирались слоисто-кучевые облака и разобрать что находится под ними возможности никакой не было.

Но для Дарса значения особого это не имело. Войдя в атмосферу, он вполне мог скорректировать дальнейший курс уже там, если вдруг ему покажется, что поверхность непригодна для посадки.

Сами же облака выглядели спокойными и, с виду, никакой угрозы не представляли.

Через некоторое время корабль начало потряхивать. В какой-то момент, несколько мониторов, на которых отображалась скорость снижения и данные электроники двигателя, разом потухли, отчего по спине Дарса прошелся холодок. Но несколько раз моргнув, через мгновение они вспыхнули снова.

Плохой признак.

Дарс беспокойно пробежался глазами по показаниям приборов и не найдя никаких серьезных отклонений от нормы, попытался успокоиться. Он понимал, что двигателю в любом случае конец, и в том, что электроника чудит ничего удивительного не было. Серьезно повлиять на это он был не в состоянии. Главное – успеть достигнуть поверхности планеты, до того, как заглохнет.

Шаттл постепенно входил в верхние слои атмосферы. Теперь, перед глазами Дарса было лишь бесконечное море облаков, простирающихся во все видимые стороны, до самого горизонта. Изображение на обзорном экране стало искажаться, плыть, корабль начинал испытывать возрастающие с каждой секундой перегрузки. Дарса впечатало в кресло. Белая, пелена облаков очень быстро приближалась и через мгновение шаттл, на огромной скорости, вонзился в их верхние слои. Тряска нарастала, за обзорным экраном уже ничего нельзя было различить, кроме проносящихся, на огромной скорости, продуктов конденсации водяного пара. А затем корабль резко вынырнул из первого слоя облаков в разреженное, свободное от белоснежных барханов пространство. Яркий свет двойной звезды на горизонте ударил в глаза Дарса, на мгновение ослепив его. Но прямо под ним, там, где должна была оказаться поверхность планеты, Дарс снова увидел облака, простирающиеся до самого горизонта, без малейшего просвета. Пока Дарс, сощурившись от яркого света, разглядывал великолепный белоснежный океан, мерцающий всевозможными оттенками оранжевого и синего, корабль нырнул уже в него, погрузив рубку в полумрак.

Так продолжалось некоторое время. Шаттл Дарса то выныривал из пучины облаков, оказываясь как бы в пространстве между смятыми белыми простынями, а затем нырял в них снова. Двойная звезда на горизонте заливала белесые барханы причудливыми красками, ослепляя Дарса и он, так и не успевая привыкнуть к яркому свету, практически тут же снова погружался в легкий молочный полумрак.

А затем тряска резко прекратилась и шаттл, наконец, вынырнул из последнего слоя облаков, скрывающих под собой поверхность планеты. В первое мгновение Дарсу показалось что ничего не изменилось и внизу были все те же облака, и лишь присмотревшись он понял, что это было не так.

Всюду, куда хватало глаз, под кораблем простиралась белая пелена тумана, из которой кое-где торчали плоские верхушки деревьев. Деревья эти, вероятно были очень большими, ведь те немногочисленные островки лиственных крон, по площади достигали десятки метров.

Автоматика шаттла включила на полную тормозные двигатели и корабль окончательно прекратил снижение, зависнув над гладкой поверхностью белоснежного океана.

Дарс посмотрел на показания приборов. Состав атмосферы планеты был вполне пригоден для дыхания, не считая присутствующих в ней неизвестных компьютеру элементов и микроорганизмов. Они могли быть абсолютно безвредными, а могли и легко убить его.

Но сейчас Дарс об этом совсем не думал. Главной проблемой был этот туман и то, что он скрывал. Совершать посадку в таких условиях видимости, да и вообще в лесной чаще, если это все-таки была она – сродни самоубийству. Нужно искать более подходящее место. И включив боковые двигатели, Дарс повел корабль вдоль безмятежной, не потревоженной даже легким ветерком, дымчатой глади.

Туман был странный. Иногда Дарсу казалось, будто он мерцает в своей глубине едва уловимыми сполохами. Что-то определенно светилось в его недрах, где-то очень-очень глубоко внизу, возможно даже у самой земли. Туман не был однородным, его структура определенно имела разную плотность. Он постоянно клубился, медленно вальяжно перетекая из одного состояния в другое. И там, где туман частично рассеивался, Дарс видел кривые силуэты стволов этих по-настоящему исполинских деревьев, уходящие к поверхности.

Эта молочная пелена, тянулась до самого горизонта, во все стороны. И лишь впереди, вдалеке, было заметно как туман, все же, постепенно редел. Именно в ту сторону и направил свой корабль Дарс, потому что позади белую простыню тумана разрывали острые вершины горной гряды. Сажать корабль там было бы еще более самоубийственным решением.

Повысив скорость Дарс почувствовал, что шаттл ускорялся неравномерно, рывками. Напряженно вглядываясь в мелькающие цифры на мониторе, Бардин нахмурился. Вскоре скорость стабилизировалась и корабль безмятежно поплыл над простирающимся океаном тумана. Дарс попытался успокоился. Замерев перед обзорным экраном, он стал внимательно изучать открывающуюся взгляду панораму впереди. С поиском места для посадки все же стоило поторопиться.

Вслед за скачками спидометра пришла странна вибрация. Она была слабой, но эта мелкая дрожь, в считанные секунды заполнившая собой рубку а, вероятно, и весь корабль, уже весьма красноречиво говорила, что садится нужно сейчас. По крайней мере, с пока еще работающим двигателем посадку можно было бы хоть как-то контролировать. Эта тревожная мысль на долю секунды возникла в голове Дарса и тут же была благополучно похоронена под завалами из катастрофических вероятностей, что могли последовать за подобным рискованным снижением в чаще этого исполинского леса.

Дарс предпочел лететь дальше. И это было ошибкой.

Через несколько минут датчик высоты истошно запищал, и Бардин почувствовал, что нос шаттла стал медленно заваливаться. Ровный, едва уловимый гул, исходящий от нейтронного ядра двигателя, в хвостовой части шаттла, неожиданно исчез и Дарсу по ушам хлестко ударила тишина.

Приборная панель зашлась в истерике, в разнобой заморгав всеми доступными предупреждающими световыми сигналами и корабль начал медленно входить в клин, вспарывая рыхлую паренхиму тумана, погружаясь в него все глубже и глубже. Все произошло настолько быстро что Дарс просто не успел отреагировать. Даже, держа в уме подобное развитие событий, в глубине души, он все-таки верил, что посадить корабль ему удастся, что двигатель сдюжит, раз уж сдюжил до сих пор, пронеся его бренное тело, сквозь пространство и время, на такое немыслимое расстояние.

Но этого не случилось.

Первый удар от столкновения пришелся в правую часть корпуса. Он был не очень сильный, ибо ствол дерева на самом верху был достаточно тонкий и с треском сломался, при этом немного развернув корабль. Дальше последовали еще контакты. Шаттл сносил своей массой все новые и новые верхушки деревьев, ломая их и все глубже и глубже погружаясь в чащу. Дарса швыряло из стороны в сторону и только ремни кресла пилота не позволяли ему превратиться в мешок с костями, мячиком отскакивая от стенок кабины.

Когда Бардин, наконец, по-настоящему осознал, что происходит, он сделал робкую попытку выправить ситуацию. Но корабль полностью вышел из-под его контроля. Шаттл швыряло из стороны в сторону с такой силой, что Дарс даже не мог дотянуться до органов управления.

После очередного столкновения в кабине пилота что-то заискрило, зашипело, свет в рубке заморгал. Сноп искр фонтаном забил из треснувшей переборки, осыпав самого Дарса и приборную панель перед ним яркими ослепительными брызгами. В какой-то момент, поняв, что попытки что-либо изменить совершенно бессмысленны, Дарс внутренне отпустил ситуацию. Его мотало из стороны в сторону, вокруг все искрило, шипело, корабль трещал по швам от мощнейших ударов, а Дарс просто сидел. Ему вдруг стало все равно. В голове промелькнула мысль что, наверное, это все. И, пожалуй, возможно, даже и хорошо, что так. К чему оттягивать неизбежное и тешить себя глупой надеждой. «Главное, чтобы быстро», – мелькнула единственная мысль.

Его шаттл от многочисленных ударов завертело, закрутило, изображение на обзорном экране превратилось в какую-то кашу из молниеносно проносящихся кадров погруженного в туман леса, сломанных деревьев, облачного неба, а вскоре и неумолимо приближающейся поверхности, на которую, буквально через мгновение, рухнул шаттл, погрузив Дарса в пелену беспамятства.

2

Сознание возвращалось очень медленно. Было ощущение, что разум безуспешно пытается прорваться через какую-то преграду, плотную, упругую и неподатливую. Казалось, что еще немного, чуть больше усилия и он прорвет ее, а разум наконец обретет ясность. Но каждая новая попытка болезненно отбрасывала его обратно в пучину небытия. Пелена снова окутывала Дарса и сознание размывалось. Это было похоже на борьбу тонущего с водной пучиной, когда ты, казалось, на мгновение выныриваешь, вдыхаешь спасительного воздуха, но в то же мгновение снова уходишь под воду и опять начинается борьба за жизнь, снова круговерть рук, ног, помутневшего от испуга разума и все повторяется снова и снова, пока чья-то спасительная рука, либо же глубокое илистое дно не прекращают агонию и страдания.

Дарс Бардин пока явно не был готов ко второму, а потому, судорожно хватаясь за ускользающую жизнь, все-таки вырвался из объятий беспамятства. Он резко закашлялся и, открыв глаза, уставился на покореженную приборную панель у противоположной стены. Где-то потрескивал огонь, противно искрила закоротившая проводка, а удушливый дым проникал в легкие, вызывая рефлекторное сокращение мышц гортани.

Грузовой шаттл был объят огнем. Угрожающе скрипели поврежденные переборки. Просто удивительно как ему удалось выжить! Что это было? Очередное чудо, которого он уже и не ждал вовсе?

Да и двигатель не взорвался, хотя определенно мог. Дарс не был инженером, но знал, что при повреждении фотонного ядра подобный исход был более чем вероятен. Не смотря на иссякший заряд, остаточное напряжение, сохранившееся в нем, вполне могло разорвать корабль на части.

К счастью и этого не произошло.

Правда случилось кое-что другое. Окончательно придя в себя, Дарс вдруг понял, что до сих пор пристегнут к креслу. Более того, вместе с ним его отбросило от приборной панели к противоположной стене.

Отстегнув ремни, Дарс тяжело поднялся, и тут же вскрикнул от боли. Совсем без последствий все-таки не обошлось: из левого бедра торчал кусок серого пластика.

Прихрамывая, он направился за аптечкой. Шаттл лежал заметно накренившись, а потому добраться до шкафчика оказалось задачей не тривиальной. Вдобавок, механизм замка заклинило и антибиотики с обезболивающим достались ему не так просто, как хотелось бы. Справившись, Дарс вколол себе необходимую дозу лекарства, а затем, привалившись плечом к стене, медленно сполз на пол.

Когда боль утихла, он освободил рану, обработал ее и кое-как наложил повязку.

Что же, настало время подводить итоги. Если оставить за скобками детали – он приземлился. Немного не там и немного не так, но результат есть. Жаловаться грех, ибо он (о чудо!) снова остался жив.

Дарс бросил взгляд на скафандр, висевший в стенной нише. Прозрачное стекло выглядело неповрежденным, а значит с содержимым так же все должно быть в порядке. Это хорошая новость. А вот к приборной панели у него сразу же возникли вопросы. Огромный кусок переборки переломил ее пополам. Обзорный экран был темен как ночь. И, вполне вероятно, если бы кресло пилота осталось на своем месте и его не сорвало с креплений, этой самой переборкой Дарсу размозжило бы голову.

Что это, как не очередное везенье?..

Жаль только времени для торжества у него не было. Взглянув на огонь Дарс нехотя встал и пошел за огнетушителем. Одного баллона, ожидаемо, оказалось недостаточно и лишь истратив три все очаги возгорания оказались ликвидированы.

Уставший, с чувством исполненного долга, Бардин снова вернулся к приборной панели.

В рубке сразу стало очень темно. Аварийное освещение едва вылавливало из мрака оставшиеся неповрежденным скопление тумблеров, кнопок, небольших экранчиков. Все это искрило, мигало и. по все видимости, не работало. Ни на что особенно не рассчитывая, он нажал на кнопку открытия герметичных жалюзи. К его изумлению, толстые пласты металла, со скрипом сдвинулись со своих мест. С надеждой, Дарс щелкнул еще парой тумблеров и попытался запустить анализ состояния корабля. Экран ожил, и Бардин внимательно изучил полный список повреждений. Генератор чудом уцелел и питание еще несколько часов вполне сможет поддерживать основные элементы корабля. Кроме, разумеется, главного: двигатель больше никогда не поднимет его в воздух. А значит Дарс Бардин никогда не покинет эту планету. Ну… на этом корабле во всяком случае. Что, с крайне высокой долей вероятности, означала просто – «никогда». Разумеется, если где-то поблизости не завалялся еще один бесхозный шаттл. Ну мало ли…

Теперь, последнее что Дарс хотел узнать, это состояние атмосферы за бортом. Он протянул руку к нужному тумблеру и щелкнул им. Ничего не произошло. Бардин даже немного удивился. Он повторил свое действие, и снова ничего. Видимо датчики были повреждены при посадке, либо где-то что-то закоротило, либо… Дарс окинул взглядом разбитую вдребезги приборную панель и перестал подбирать варианты. Большого значение эта информация не имела. Какая разница умрет он здесь от удушья, или там, в атмосфере…

В этот момент раздался громкий, резкий звук. Корабль вздрогнул, слегка покачнувшись. Это было плохо. Звездолет явно находился в не самом устойчивом положении. Дарс бросил взгляд в сторону иллюминатора. Жалюзи, наконец, полностью открылись и внутрь корабля ворвались первые лучи света.

Иллюминаторы были небольшие, с толстым стеклом и со своего места Дарс мало что мог разглядеть. Только ровный белый свет, словно молоко, заполнял часть пространства вокруг, падал на пол и вылавливал в воздухе плавающие частички пыли.

Быстро шагнув к иллюминатору, Дарс, с замиранием сердца, выглянул наружу.

3

Это был лес. Определенно. Не такой, к которому Дарс привык на Земле, но все же лес. Огромные, толстые стволы деревьев уносились ввысь, теряясь в плотной белесой дымке. И «огромные» не совсем подходящее слово. Они были поистине исполинских размеров. Их толстенные, кривые, извивающиеся, словно застывшие в предсмертной в агонии, корни образовывали сплошную плетеную поверхность, на которой практически не было видно почвы. Только корни и толстый рыхлый мох, покрывающий здесь вокруг. Ничего подобного Дарс никогда раньше не видел. Сквозь толстый слой прозрачного пластика он буквально чувствовал эту густую влажность, которой было пропитан каждый сантиметр окружающего пространства.

Дарс долго смотрел в иллюминатор, очарованный и восхищенный, не в силах оторваться от этой неземной картины. Что ждет его там, по ту сторону толстой обшивки корабля? Какие опасности? Примет ли его этот новый мир?

Мертвый, как будто застывший лес, словно законсервированный в этом плотном тумане, ему ответить не мог.

Немного постояв Дарс, наконец, отошел от иллюминатора и повернулся к скафандру.

Какие шансы, что атмосфера полностью пригодна для дыхания? Что она не отравит его ядовитыми примесями, о которых спектральный анализ корабля мог запросто умолчать?

Не попробуешь не узнаешь. Да и что ему, собственно, оставалось? Какой дальше смысл торчать в этом разрушенном, доживающем свое корыте? Даже если шаттл не развалится к чертям, через пару дней закончится кислород…

Дарс решительно облачился в скафандр. Для начала – небольшая разведка. Прицепив на пояс шокер, он направился к шлюзу. Не бог весть что, но и такое оружие лучше, чем ничего. Пилотам грузовых шаттлов не полагалось иметь бластеров. Да и в кого им стрелять? В пьяных колонистов?

Шокер представлял собой небольшого размера рукоять, легкую и удобную, с пятью острыми, короткими наконечниками. Принцип действия этого орудия самообороны был довольно простым. Иглы выпускали на кожу или под нее, в зависимости от силы удара, некое вещество, на время парализующее жертву. Кнопка, регулирующая силу и продолжительность выброса вещества, находилась на самой рукояти, прямо под большим пальцем. При большом желании шокером можно было даже убить…

А раз так, то уж лучше бы выдавали бластеры…

Пройдя процедуру очистки, Дарс замер перед внешней дверью шлюза. Большая красная кнопка настойчиво мигала, давая понять, что готова выпустить его наружу, в неизведанный доселе мир. Бардин немного помедлил, а затем уверенно надавил на нее ладонью.

Шлюзовые ворота с шипением распахнулась и густой туман, вместе со всем что таила в себе атмосфера планеты, мгновенно заполнил собой пространство внутри. Дарс поднял руку и посмотрел на экранчик на запястье. Содержание кислорода было чуть выше, чем ранее показывали датчики, но этим по-прежнему можно было дышать. Да, некоторые элементы в атмосфере, как и раньше, электроника определить не смогла, и, вполне возможно, там присутствовали микроорганизмы и вирусы способные его убить, но… это был воздух! Если сейчас снять скафандр, худшее, что грозило Дарсу – легкое головокружение от перенасыщенного кислородом воздуха.

Это было поразительно! В результате невероятного стечения обстоятельств вместо Солнечной системы его забросило в неизведанную часть Вселенной, в систему, с планетой, обладающей схожим с Землей составом атмосферы. Словно сама судьба таким образом решила извиниться за свой предыдущий чудовищный финт. И теперь, наблюдая за его мытарствами, старалась хоть как-то искупить свою вину перед ним.

Шаттл лежал на брюхе, упершись им в гигантские, сплетенные друг с другом корни, при этом нос его был сильно задран кверху. Выдвинувшийся сбоку трап не доставал до поверхности, повиснув в воздухе на довольно большой высоте. Длинная площадка уходила вперед и вверх, при этом сильно накренившись влево. При таком наклоне, Дарс сильно рисковал сломать себе что-нибудь, соскользнув с неровной поверхности. Прямо под трапом был достаточно глубокий провал – метров пять не меньше. Значит, единственный путь для Дарса был добраться к самому концу трапа и попытаться перепрыгнуть с него на ближайший уступ из корней. И при этом, разумеется, не сорваться вниз. Задача едва ли выглядела простой.

Решив пока оставить, попытки продвинуться дальше, Бардин замер, крепко вцепившись в перила и стал внимательно изучать окрестности. Теперь ничто не ограничивало ему обзор, и он спокойно мог крутить головой, осматривая этот удивительный мир вокруг. Первое, что бросилось ему в глаза, или, скорее в уши, это тишина. Нет, она не была абсолютной, изредка лес говорил с Дарсом далеким шепотом инопланетных звуков, совсем не похожих на пение птиц или привычных ему голосов земной чащи. Но при этом тишина казалось Дарсу какой-то одушевленной. Как будто сам лес был живым и молча, одновременно отовсюду, взирал на него из этого вездесущего тумана, что огромными растрепанными белыми лохмотьями, заполнял собой все окружающее пространство.

Ощущение было не самым приятным.

Дарс зачарованно смотрел на лес и первое время даже не мог пошевелиться. Это было слишком впечатляющим зрелищем для простого пилота грузового шаттла. Совсем недавно он и мечтать не мог о том, что когда-нибудь окажется так далеко от привычных ему маршрутов доставки.

Из созерцательного состояния, его вывел звонкий оглушающий треск где-то под днищем корабля. Дарс вздрогнул и поспешно начал движение вперед по трапу, трясущимися от волнения руками, поочередно, перехватывая толстые поручни перил. Поднявшись немного выше, он обернулся и, перегнувшись через перила посмотрел назад. Его взору открылась длинная, скрывающаяся в тумане борозда, из выкорчеванных из земли корней и поврежденных стволов деревьев – след стремительного, неконтролируемого приземления.

Снова раздался скрип и корабль резко пошатнулся. Дарс едва не потерял равновесие и, сделав несколько шагов назад, уперся спиной в шлюзовые ворота. Пора было паковать чемоданы.

Вернувшись на корабль, Дарс поспешно направился в кладовую, где набил полный рюкзак провианта. Затем, бросив прощальный взгляд на изувеченную приборную панель, на паутину трещин, расползшуюся по обзорному экрану, Бардин вышел обратно к трапу. Вцепившись руками в перила, он взобрался по нему до самого края, где и замер, прикидывая шансы. Даже если он допрыгнет, если чудом не соскользнет с этих переломанных корней в глубокий провал между кораблем и уступом – приземление обещало быть жестким. Скафандр хоть и не был особенно тяжелым, но тем не менее движения все равно сковывал.

Корабль снова тряхнуло и судно начало сползать вниз. Больше медлить было нельзя.

Размахнувшись, Дарс швырнул рюкзак с провиантом подальше вперед, а сам, сделав несколько широких шагов назад, сиганул следом за ним.

Приземлился он неуклюже. Больно уткнувшись животом о торчащие корни Дарс почувствовал, что начинает соскальзывать вниз. Лихорадочно замолотив руками и ногами, он стал искать хоть какую-то опору, но корни, все как один, были скользкие, а редкая земля слишком мягкая. Его ладони, в попытке ухватиться за что-то, лишь сдирали с поверхности корней мягкий податливый мох. В какой-то момент Дарс таки нащупал ногой что-то твердое и, оттолкнувшись, все-таки перевалил через край, уткнувшись прозрачным забралом шлема прямо в сырой темно-зеленый мох. Испуганно вцепившись руками в плетеную поверхность, Бардин замер, тяжело и прерывисто дыша, не веря, что все-таки оказался в безопасности.