Отдавая жизнь

Максим Калинин

Отдавая жизнь

Глава 1 Егоровка

Копирайт (от англ. «copyright» – «право на копирование») – принадлежит Максиму Калинину.

Эта книжка является художественным произведением и не пропагандирует нетрадиционные отношения, смену пола и педофилию, отрицает употребление всех запрещённых сейчас и в будущем препаратов и осуждает алкоголь и тобакко курение.

Поскольку персонажи и обстановка вымышлена, то и мир имеет другое времяисчисление, поэтому все герои при пересчёте на нашу систему являются совершеннолетними.

Лично автор осуждает всё противоречащее законам Российской Федерации и сам является поборником здорового образа жизни. Любое совпадение с живыми или умершими людьми, а также историческими событиями является случайным.

****

Всем приветики-пистолетики от Сашулечки Богданова и мне всё фиолетово.

Знаменитым и творческим индивидуумам непременно стоит завести дневник.

– Где и от кого я это услышал, сейчас не помню, но мысль давно укоренилась в глубинах сознания, став для меня просто догмой.

Потому и написал в заглавии толстенной тетрадки – эту фразу, показавшуюся мне тогда гениальной, а потом долго обводил её разноцветными чернилами, поскольку больше ничего дельного в голову не приходило. Творческий запал иссяк на этом и немного утомил.

– А что, собственно говоря, писать то, вокруг болото однообразной жизни. На чём тут созреть выдающейся личности, с такой сложной душевной организацией?

Мамочка считает так же, а вот папа переживает, что с моим здоровьем меня в армию не возьмут. Странные, конечно, у него переживания, кто бы туда стремился и вообще она для глупцов, я-то себе цену знаю. Не для того я столько книг прочитал, чтобы меня потом заставляли строем ходить всякие там…, мне и одноклассников тупоголовых хватило. Ну не умею я бегать и что с того, у меня освобождение, зато я всех учителей могу за пояс заткнуть уточнениями.

– Школа закончилась, пусть родители рассылают мои документы по вузам, а я отдыхать.

Впереди последнее беззаботное лето, пока ещё не студент университета, но и уже не школьник, завтра я отправляюсь привычно проводить его на деревню к бабушке, поправлять здоровье и устойчивость нервной системы, слегка расшатавшейся за зиму. Впервые предстоит осилить дорогу и отдых самостоятельно, без мамочки, у них с отцом какие-то сложности, в самый неподходящий момент образовались.

– Лето оно придумано специально для отдыха, какие могут быть заботы, а что до компании родителей, ну в принципе и не очень-то хотелось опять всё лето слушать их нравоучения.

День 1

– Здравствуй дорогой дневник.

На сегодня мои мучения закончились, и я вырвался из душного и вонючего вагона, с безостановочно что-то жующими пассажирами, их орущими отпрысками, грязным тамбуром-пепельницей и постоянно воняющим туалетом.

– Короче поменял всю эту дорожную романтику на жаркий перрон полустанка, но уже с ветерком.

Лето в этом году раннее, уже в мае начало не слабо так припекать и к началу июня прогрелось всё, что даже не должно было согреться или случалась такое, но к самому его концу.

Свежий воздух деревни, наполненный буйно расцветающей зеленью и слегка оттенённый нотками навоза вперемешку с вокзальным запахом креозота, жирных пирожков с мясом и ещё чего-то еле уловимого, но так хорошо знакомого с самого детства.

– Моя Егоровка! – губы непроизвольно расползаются в улыбке.

Для меня она всегда одинаковая, когда я приезжаю тут постоянно лето и даже бездомная собака лежит на одном и том же месте, игнорируя суету пассажиров и их встречающих.

Всегда радостные бабушка с дедушкой, вот они изменились, постарели.

Раньше от вагона и до машины я ехал на плечах дедушки, а бабушка торопливо пересказывала какие пироги напекла к моему приезду и что совсем скоро в саду поспеют первые ягоды. Уже второе лето дед сильно хромает и себя то еле-еле несёт, а бабушка по большей части охает, но всё также обещает вкусно накормить.

Как всегда, меня неприятно обслюнявили и забрали чемодан с дорожной сумкой, а я и не сопротивлялся.

– Пусть себе радуются, это же к ним единственный внук приехал и у меня каникулы, а не у них.

Салон старого жигулёнка, аж первой модели и, разумеется, особой гордости деда, повторил душегубку поезда. Со скрипом опуская своё окно, уже начинал беситься в ожидании:

– Когда же наконец меня повезут и хоть немного начнёт обдувать?

Ругаясь на севший аккумулятор, дед раз за разом поворачивает ключ в замке зажигания, автомобиль, каждый раз отвечает недовольным взбрыкиванием и замолкает. Но надо знать настойчивость и терпение моих предков. Выцветший ветеран автопрома СССР, затроил после долгого прокручивания стартером и разгазовавшись, как говорит дед, -«пропердевшись», всё-таки затарахтел.

Деревня Егоровка не маленькая, раскинулась вдоль реки и выглядит со стороны даже живописно и духоподъёмно, вот только для моего дневника ничего особо примечательного.

– Коровы медленно идут домой.

– Девочки играют в глупые резиночки.

– Пьяница валяется возле поленницы дров.

– Всё!

В принципе я и не ждал чего-то другого, вот только кому это будет интересно, раз меня самого всё раздражает?

– Может мне рисовать начать? – задумываюсь я.

– А что встану на холме с мольбертом, весь в пятнах масляной краски, а люди будут говорить это сам Богданов, наша знаменитость.

Так в раздумьях о будущей известности мы и добрались домой, почти на другой край деревни.

День 2

– Приветик дневничок.

– Как-то это глупо, каждый раз здороваться с обычной тетрадкой, вроде и не прощались, вон она лежит тут на столе, напоминает о себе, когда надо и не надо.

Записал себе напоминание, купить альбом и карандаши, твёрдо решил, что начну с набросков пейзажей, раз уж кроме природных красот в деревне не на что глаз положить.

Отправляя к бабушке, мама запретила мне даже приближаться к реке ещё две недели, пока вода не прогреется достаточно, хорошо хоть кепку глупую не заставила носить.

– Как доставало это постоянно слышать «Сашуля дорогой надень кепочку, а то голова болеть будет» – я даже сейчас, представляя это закатил глаза вверх, вспоминая своё раздражение.

Но я же теперь взрослый и могу сам решать, куда мне идти погулять и маминых запретов не слышно.

Река единственная достопримечательность Егоровки и прогулка в сторону берега, пожалуй, главное из возможных развлечений:

– Ну не коровам же мне тут хвосты крутить.

На этот второй день и произошёл мой самый главный конфуз, как мне тогда показалось. Ещё прошлым летом я везде ходил с мамой или бабушкой, а сегодня пользуясь своим, уже почти взрослым положением отправился самостоятельно.

До мостков, на которых обычно привязывают лодки, я так и не дошёл. Был совершенно бестактно остановлен какими-то грубиянами, глупыми и малообразованными аборигенами, не понимающими, что со мной так нельзя обращаться.

Прогулка не получилась, и я вернулся домой весь в слезах от обиды и болезненных ощущений всего туловища. Продемонстрировав старикам каковы нынче у них в Егоровке нравы, заперся у себя в комнате, назло всем отказавшись ужинать.

Бабушка заохала и стала причитать, ругая нерадивую школу и власти, допустившие всеобщее падение уровня воспитания, а дед вообще убежал кому-то жаловаться.

День 3

Привет дневник.

– Зачем я вообще приехал в эту деревню?

После вчерашнего…, левый глаз заплыл лиловым синяком и копчик очень сильно болит, меня пнули и не один раз, когда я им очень серьёзно сказал, чтобы они убирались, а потом и упал на задницу, это уже когда в глаз ударили кулаком и вывернули на изнанку мои карманы, а ещё – эти козлы, дебилы, недоноски они ржали, как обезьяны тупые и над кем, надо мной… человеком гораздо образованней и умнее их всех. Самое обидное, что с хулиганами стояла и звонко смеялась очень красивая девочка, в короткой юбке, которая при любом резком движении могла показать всё, что было под ней скрыто и до прилёта кулака в глаз я надеялся это увидеть.

– Да пошло оно всё лесом, буду дома сидеть и книжки читать, – решил я.

Бабушка наготовила пирогов, очень вкусных. Дедушка предлагал выпить с ним браги, чтобы успокоиться, я заодно обиделся на них и ушёл к себе в комнату.

Книжек было три и все очень хорошие, но жутко неинтересные, больше для пафоса взял, надеялся поразить окружающих своим неординарным выбором.

– Если не получится с картинами, что мне мешает начать сочинять умные книжки. Буду как Довлатов писать про свою жизнь и идиотов вокруг.

Просто лень было за альбомом идти в магазин, да и боязно стало нарваться опять на местных.

Глава 1.1 Лес

День 4

Дорогой дневник тут и впрямь нечем заняться.

– Скукота, пойду-ка я в лес надышусь фитонцидами и дурачья деревенского там точно нет, – твердо решил я.

Дойдя до окраины посёлка, немного устал, а уже через полчаса понял, что идея была откровенно плохая и повернул обратно, через час сорвал голос, вопя о помощи.

– Заблудился! Да почему всё так-то…, неужели как-то нельзя без проблем, даже природа против меня? – ругался я сквозь слёзы.

В голове сама по себе сформировалась и застряла единственная мысль:

– Вот умру, и они все крепко пожалеют, обязательно начнется расследование и деревенских дебилов в тюрьму посадят, за доведения меня до такого состояния, а та девочка всё поймёт, будет стоять возле свежей могилы, в своей короткой юбке и громче всех плакать!

Похоже слишком детальная проработка плана похорон задела меня за живое, и я на самом деле решил, что скоро умру.

Испугал сам себя не на шутку, от этого перестал рыдать и начал думать, как спасаться. Определение сторон света в лесу не сложное дело, особенно в теории, но для того, чтобы этим воспользоваться необходимо знать, где конкретно находиться Егоровка чётко на севере, юге или в других 358 вариантах из 360 возможных.

Уже обессиленный брёл, не разбирая дороги, продираясь сквозь густой подлесок к большущему дубу.

– Вдруг на него можно будет забраться и посмотреть куда идти дальше? – размышлял я, пока не дошёл.

Когда мои глаза почти упёрлись в могучий ствол лесного исполина, а голова начала задираться высоко вверх и соображать чуть лучше, я понял, что вряд ли смогу на него взобраться.

Неожиданно мои ноги потеряли опору, и я с визгом ухнул в какую-то яму.

– Вроде цел и это охренеть какое везение! – ошибочно думал, ощупывая всё тело.

Всё заболело ещё сильнее, как будто меня опять побили хулиганы и в этот раз гораздо старательней.

– Господи боже, до отверстия из которого проникает свет метра три не меньше, как я туда доберусь? Они там вообще, о чём думают? Давно пора уже всем меня искать. Почему в лесу так тихо?

– А если это берлога? – пришла новая, шокирующая мысль.

Мне стало очень страшно и медведю ещё сложнее объяснять, что я возможно выдающийся человек.

Глаза понемногу освоились и очертания ямы стали проступать из темноты. Кажется, я сейчас под корнями того самого высокого дерева. Пахнет грибами и очень темно, только кусочек неба где-то далеко на верху.

– Если бы я ходил на физкультуру и умел лазить по канатам, то цепляясь за корни дуба смог бы выбраться, наверное. Я не виноват, что имел пожизненное освобождение – злился я уже на маму, за то, что она запрещала мне заниматься спортом.

Левая рука не нашла опоры, и я махнул ей в воздухе, ощущая пустоту пространства слева от себя.

– А вдруг там выход? – подумал я, чуть приободрённый открытием.

Медленно, маленькими шажками, на ощупь, отправился исследовать пространство. Иду, а становиться только темнее, пока не упёрся в какую-то деревянную стенку.

– Это точно не корни дерева, растущего сверху. Тут явно, что-то сколоченное или составленное, в темноте не разобрать, – начал анализировать я.

– Можно выдрать доски и попробовать при их помощи взобраться на верх.

Не так всё просто, деревянная преграда большая и уходит далеко в землю. По крайней мере сколько я не шарил в темноте руками найти край на ощупь не получилось.

– Как пит дать, заноз насажал и если не успею умереть от голода, то заражение крови меня доконает, – мысленно начал представлять, как скоро поднимется температура, а потом наступит мучительная смерть.

Скудный завтрак давно испарился из живота, а ведь бабушка так старалась, накладывала и предлагала ещё чайку с пирогами, а я из вредности воротил от тарелки нос. Жажда, очень хочется пить, слюны почти не осталось. Сил было немного с самого начала, когда только отправлялся гулять, а сейчас они и вовсе готовились покинуть меня окончательно.

От всего этого, мысли постепенно путаются.

Накатившее отчаянье с паникой придали немного сил, и я принялся бить в стену плечом и доски проломились, тут скорее не я такой мощный, а древесина давно сгнила. Повалился вперёд, а сверху земля и остатки перегородки стали осыпаться.

– Походу сейчас меня засыпает живьём. Надо было от места провала не уходить, тут мне точно кранты, и никто не узнает, где могила Саши Богданова, – думал я.

Копошусь в попытках встать и подомной противно хрустит, если бы сломал себе что-то, то уже выл от боли, значит крошатся и хрустят остатки гнилых досок.

– Или нет?

– О нет, – это настоящий трупешник и его отвратительный череп прямо перед моими глазами, его кости сейчас так мерзко хрустят и ломаются, фу нахрен, какая гадость.

Сердце забилось ещё сильней, рот непроизвольно выдал крик, переходящий в неприятный самому визг. Мозг отказался управлять моим телом, и оно просто начало барахтаться, дёргаясь всеми конечностями.

Заблудился и провалился в яму, как будто этого было мало?

– Мамочка дорогая забери меня отсюда, – мечтал я.

Мне кажется, что я терял сознание. По крайней мере сейчас очнулся, на истерику уже не было сил и от этого возникло безразличие и апатия ко всему происходящему. Противные ломающиеся кости всё так же подо мной, лежу в какой-то каше из остатков мертвеца, его лохмотий, трухлявой деревяхи и земли.

– Зашибись!

Кажется, это насекомые или грибы в земле и вокруг, в общем что-то люминесцирующее слабо подсвечивает яму. Иначе я тут нихера бы не рассмотрел. Стою на четвереньках отплёвываюсь, лихорадочно отгоняю мысль чем сейчас наполнен мой рот. Страшно представить, что попало внутрь, пока орал и барахтался. В очередной раз подкатил рвотный позыв, теперь в желудке точно ничего не осталось, даже желчи.

Всё-таки я встал и на подрагивающих ногах начал пятиться из могилы обратно к месту провала. Маленькое отверстие с кусочком неба немного обрадовало.

Глупые попытки отряхнуться и хоть как-то очистить лицо от сырой земли, остатков покойника, рвоты, соплей и слёз, кажутся бесполезными, только размазал по себе всё ровным слоем.

– Мамочка моя, я навсегда останусь в этой яме, буду валяться с этим трупаком, и стану таким же мёртвым и вонючим! – так начиналась моя новая истерика.

Где-то в недосягаемом и невидимом самом верху, раздался треск, и земля вокруг пришла в движение, скорее всего двинулись корни того самого дерева. Лесной гигант падал, выворачивая корнями землю, меня как кошачью какашку, совочком из песочницы выкинули обратно на поверхность земли.

Сижу на траве и не знаю, уже радоваться или пока печалиться:

– Придётся опять спасать себя, а я уже мечтал потерять навсегда сознание и больше ничего не делать.

Не разбирая дороги и направления просто отправился вперёд, подальше от мерзкой могилы. Шёл как сомнамбула тяжело переставляя ноги и рыдая от обиды на весь мир или от счастья, что всё-таки выбрался на поверхность.

Сначала услышал поезд, а потом и уткнулся в насыпь с рельсами.

Находка меня озадачила:

– Ну и чего, куда идти будет правильно? – замер в нерешительности.

Повернул на лево просто по наитию и, судя по всему, на нервной почве затопал шустрее забормотав песню:

– По шпалам, опять по шпалам.

– Шагаю я вновь по привычке.

– Опять… чего-то сбежало или кто-то?

– Да похер, – забыл текст песни и принялся повторять один и тот же куплет по кругу.

Почему, когда очень устал и монотонно, что-то делаешь в голову, всегда лезут слова стихов, которые полностью не знаешь или старая песня и тоже не полностью.

Из прострации меня вывел резкий скрип тормозов милицейского уазика.

– Гражданин Богданов…? – послышалось из темноты.

Я медленно повернулся на человеческий голос, произносивший знакомую фамилию, и разглядел участкового Егоровки.

– Ох бля…, – раздалось от машины.

Может мне показалось, но господин полицейский перекрестился и что-то зашептал про себя.

– А мне плевать, как я выгляжу, главное скорее везите домой. Я есть хочу.

****

Сижу на полу, уставившись остекляневшим взглядом на печную вьюшку, торчащую из трубы. Меня, как маленького моет бабушка в жестяном корыте, посреди бани. До сих пор в глазах покойник в светящейся слизи, зато я выжил, без воды, еды, а главное ингалятора, который потерял ещё в могиле.

День 6

Ну вот и здравствуйте.

Сразу 6-й, потому что весь 5-й день я был в прострации от пережитого стресса, или ещё как, но в общем молчал, с жадностью ел, восстанавливая и навёрстывая сразу всё и спал. Вчера к моей постели приходил единственный медик Егоровки, фельдшер и по совместительству ветеринар, сказал:

– Парень определённо жив и относительно здоров ну с учётом того, что и раньше он у вас был, итак, не очень… Просто немного перенервничал и необходимо ещё чуть-чуть потерпеть.

Доктор посоветовал обильно питаться и выпить грамм сто или двести водочки. Кушал я и так как не в себя, а от выпивки наотрез отказался. Пришлось деду с врачом пить за моё здоровье.

Итак, дорогой дневник!

– Пошёл он в жопу этот грёбаный лес, там кроме комаров и ужаса ничего нет, а фитонциды их из деревни хорошо видно и слышно.

Теперь ещё поспать нормально не получается, всё время кошмары.

Сниться дуб, яма в лесу и череп того мертвяка, порой превращающийся в реального бородатого бомжа. Долго я на это смотреть не могу и стараюсь скорей проснутся, от омерзения или боюсь, что этот жмур начнёт говорить и мне придётся ему что-то отвечать. Бормотание дохлого бомжа я всё-таки расслышал, а ближе к утру 6-го дня и разобрал.

Из всего бреда удалось вычленить, чёта про учение или знания заветные и ещё ему нужен какой-то наследник.

Глава 1.2 Избушка

День 7

Дорогой дневник я тебя определённо приветствую.

Настроение, неожиданно хорошее, летнее солнышко ярко светит, из кухни в мою комнату пробираются чарующие ароматы свежей выпечки, готовые мертвого поднять, а молодой, растущий организм уже выделил слюну и пищеварительный сок. Кроме внезапно возникшего зверского аппетита, моё сердце переполняет искренняя радость:

– Золотой человек моя бабушка Маша, да и деда Толя лучший во всём мире из всех известных мне дедов, я их всё-таки очень люблю.

Так и сказал им, а ещё обрадовал явно цветущим видом, полным отсутствием ссадин и бланша под глазом.

– Ого, быстренько Санька на тебе всё зажило, – поразился дед.

Пшённая каша с маслом и ватрушки с парным молоком, ой как вкусно то, ещё никогда в меня столько еды разом не входило. Позавтракал так, словно предполагал опять провалиться на целый день в какую-то задницу, аж дышалось тяжко, и я с трудом выбрался из-за стола.

Должно быть – это посттравматический синдром на мне так отыгрывается, теперь ещё долго буду ждать от жизни испытаний, пока всё не забудется, а сейчас молча жрем и пьем всё что дают.

Пошёл во двор с мыслями обязательно завалиться на что-то мягкое и долго неподвижно лежать животом к верху, изображая из себя нильского крокодила и наслаждаясь ничегонеделаньем. Через 10 минут тяжесть от съеденного «слона» сменилась потребностью немедленно отправиться на прогулку, даже возможность новой встречи с деревенскими отморозками отступила далеко на задний план.

Переполняемый бурлящей изнутри энергией, побрёл обозревать мир Егоровки радуясь и удивляясь любой мелочи, как будто не видел её до этого никогда. Головой то я понимал, что это не Рио де Жанейро, но чёрт побери, как же она замечательна и прекрасна даже в таком, слегка приморённом летней жарой, состоянии.

Нарезав пару кругов по пустынным улицам, добрался на самую окраину. Почти на отшибе села обнаружил настоящий местный раритет, старую деревянную избу. Сруб давно заброшенного жилища ушёл на половину в землю и выглядел, как единственный артефакт старины глубокой во всём поселении.

С видом умудрённого археолога принялся изучать, отчего он так выглядит:

– Наверно тут так дома не запускали или стройматериал попусту не разбазаривали. Делали новый дом или брёвна на дрова переводили, а тут такой интересный стоит на радость краеведам и вот таким жизнерадостным любителям истории, как я сейчас – думал я.

Стою и битый час налюбоваться не могу на памятник из далёкого прошлого.

Меня окликнула незнакомая старуха:

– Чегось зенки вытаращил малахольный, пойди прочь, место тут плохое – раздался из-за спины неприятный, скрипучий голос.

Я повернулся и напустив максимального уважения, спросил:

– Бабуленька милая, а почему плохое то?

Старушка, оторопела от такого дружественного подката, поначалу залепетала:

– Так колдун жил в энтом месте, а потом, кто избу тутова не ставил все сгинули, даже траву тут не косят, а коль коза или коровка забредёт так и не телица год. Кузнец вон сруб сложил ещё при Хрущёве, так захворал неизлечимо, а дом в один год сгнил и в землю пошёл.

Потом на бабку вновь напала суровость:

– Уйди, от селя, молод ещё жисть тратить, – закончила она вновь сердито и неприятным голосом.

Когда домой повернул, из меня всё моё утреннее любопытство куда-то выветрилось и обуреваемый мыслями:

– Что это сегодня со мной вообще было? – недоумевал я.

Экскурсия по давно знакомой деревне и любопытство какой-то гнилой избушкой. Прошло наверно часа три после супер-обильного завтрака, а я уже с нетерпением шлёпал домой в предвкушении:

– Чего там баба Маша ещё сготовила?

****

Любой приезд сильно тощего внука, сопровождался битвой бабушки за мой аппетит, так что не надо отдельно объяснять, как удивлена и обрадована оказалась Мария Андреевна такому преображению любимого родственника.

Даже своему деду наказала с утра, чтоб дочке в город телеграмму отписал:

– Мол Сашенька наш намедни в лесу целый день проблудил, а как воротился кушает много и с аппетитом, а про участкового и всё остальное не надо. Чего Татьяне зря в городе нервы пытать, у них там и так всё неладно, – говорила Мария Андреевна мужу.

****

Вот и сейчас мой обед начинался с винегрета, пока уплетал, бабушка анонсировала борщ и пюре с мясными котлетками. Наблюдая, как суетиться возле плиты заботливая прародительница, обратил внимание на непонятные странности. В моих глазах мелькнули и погасли огоньки света на её руках, как будто смотрел кино, где через каждый кадр идёт брак на плёнке. От страха на мгновение зажмурился, когда вновь начал рассматривать бабушку проблема никуда не делась. Присмотрелся внимательней – это не свет, а скорее светящиеся линии, причём разной интенсивности свечения и цвета от жёлтого до красного.

– Что с тобой Сашенька, – вывела меня бабушка из зависания.

Оказывается, я с дурацким видом сижу и забыв жевать, просто моргаю уставившись в одну точку. Потёр глаза и попробовал, как следует проморгаться.

– Фух, – с облегчением выдохнул я.

Наваждение прошло и восстановилось нормальное зрение. Дальше не разбирая вкуса, быстро съел всё выставленное передо мной и облобызав бабулю быстро слинял в свою комнату, пробурчав, что хочу почитать.

– Какой читать, после такого-то…, – думал я, чуть паникуя.

Встал перед зеркалом и начал себя рассматривать. Худоват и хиловат, конечно, для всего этого у меня всегда была личная отговорка, что бицепсы придуманы для дураков. Вот только и мои умозаключения всем до лампочки.

Сам не заметил, как улёгся на пол и попытался отжаться, один раз почти получилось, поприседал и сделал сгибание разгибание туловища на пресс. Раньше я бы и не попытался себя так истязать, считая физкультуру бесполезной тратой времени.

– А сейчас прямо захотелось.

Всё тело немедленно разболелось от невиданной до селей нагрузки. В зеркале заметил свечение, руки и лицо слабо светились и мерцали, как у бабушки. Разделся полностью, светящиеся линии проходили сквозь меня от макушки до самых пяток, но не бледно розовые, а красные, гораздо ярче бабушкиных.

Моргал и тёр глаза пока наваждение опять не пропало.

– Что это галлюцинации или новые проблемы с сетчаткой глаз? Зачем мне ещё и эта запись в необъятную медицинскую карту, там, итак, аллергии, хронические заболевания и много чего ещё? – начал я переживать.