
Полная версия
Вероломный бог
С воплем ярости я бросился в переулок, то и дело останавливаясь, чтобы провести руками по брусчатке и стенам, ощущая через узы Дара слабые остатки ужаса Линаса. Я помедлил, прикрыв глаза, в поисках магического следа его страха. Чарра молча шла за мной, поднимая фонарь, чтобы осветить мне дорогу. Мои глаза снова открылись, и я мысленно видел картину в целом. Перекресток. Там – нечто. Выбоины в булыжнике. Мои пальцы вжались в следы царапин.
– Что ты там нашел? – спросила Чарра.
– Здесь была оскольчатая тварь.
Она смотрела непонимающе.
– Кристальный демон из какого-то Дальнего мира.
Она заметно встревожилась:
– Как такие твари могут находиться здесь, оставаясь никем не замеченными? Мне казалось, это невозможно из-за плотного Покрова Сетариса. Что за маг сумел провернуть такое?
Обсуждать это было тошно, слишком свежи были воспоминания об ужасе Линаса, но я должен был ответить.
– Ни один маг не прибегнет к подобному. У нас и без того хватает сил убивать. Я подозреваю, что это сделал магорожденный. Кровавая магия дает такой поток силы, которого с их собственным чахлым Даром не получить никогда. Только не понимаю, как это ему удалось.
Немногие маги владели талантом, знаниями и силой, достаточными для воспроизведения такого черного ритуала. Я видел его единственный раз, когда великий архимаг Визант вызывал подобные сущности, но под контролем, в анклаве Арканума, вдали от города. Покров Сетариса невероятно устойчив к таким вмешательствам, а значит, тот кровавый колдун имел огромную силу. Духи и демоны недолго могли прожить в Сетарисе – сам воздух этого места разъедал их, как кислота. Многие приписывали такое благо защиты нашим богам, но истину в этом вопросе постичь не сумели даже величайшие ученые Арканума. Единственным исключением были крошечные и безмозглые духи чумы – они плодились среди кишащих на улицах людей быстрее, чем вымирали. Поскольку в городских стенах велика скученность, вызванные этими духами болезни вспыхивали повсюду. К счастью для магов, Дар делал нас неуязвимыми.
Из всего этого Чарра, как и большинство людей, едва ли понимала хоть половину. Неодаренные не могли ощущать окружающую их магию, и я их за это жалел. Но и завидовал – они никогда не страдали от мучительной потребности использовать ее.
Чарра шла за мной по следам панического бегства Линаса сквозь трущобы, пока я не потерял след. Я резко остановился, взвыл и ударил кулаком по стене с такой силой, что внутри старого дерева что-то хрустнуло. Узы Дара больше не помогали – след Линаса затерялся в общем шорохе мыслей других людей, угас, и я его больше не чувствовал.
Я обернулся к Чарре.
– Откуда он шел той ночью? Убийца сказал, что боги ослеплены и закованы в цепи. Как это возможно, что ни боги, ни нюхачи не учуяли такое мерзкое нарушение, как они допустили, чтобы демоны шлялись ночью по Сетарису? Выходит, убийца не лгал или кто-то прикрыл демонов.
Чарра покачала головой:
– Нам не удалось выяснить. Никто ничего не видел. Да, несколько человек слышали крики о помощи, но кто же в здравом уме выйдет на улицу в Крольчатнике ночью посмотреть, что случилось? Никто ничего не знает о его убийстве, а если и знает, не скажет даже мне.
Я вернулся туда, где человек в капюшоне швырнул Линаса на мостовую, и осмотрел царапины на стене. Линас думал, что маг, скрывавшийся во тьме, был один, но в тот момент Линас не знал, что искать. Мне слишком хорошо знакома противоестественная природа той тьмы, обсидиановые клыки и скрытые щели зеленых глаз. Линас был убит тем же человеком, который много лет охотился на меня. А после встречи с одним из его выкормышей в Железном порту я не сомневался, что он в сговоре со Скаллгримом.
– Когда отыщу этого типа в капюшоне, – сказал я, – как бы он ни был богат, влиятелен и силен, он будет подыхать медленно. И тяжело. Я с ним торопиться не буду. – Я помолчал, в душе росло ужасное подозрение. – Расскажи мне о богах, Чарра.
Ее лицо стало серым, как пепел.
– Среди жрецов ходят слухи, что все боги пропали. – Она посмотрела вверх, на парящие башни богов. Туда, где ночное небо должна была озарять магия и где сейчас была только тьма. – Явился пятый бог, новый. Он поселился в пустующей башне уже после твоего ухода. Говорят, он носит темную мантию с надвинутым на лицо капюшоном. Люди прозвали его Скрытый бог. Ты же не думаешь… – Она покачала головой. – Да нет, это мог быть кто угодно, одетый в мантию. Так ведь?
Моя рука легла на рукоять Расчленителя. Он голоден. «Дальше! Действуй», – взывал он в моем сознании.
Я мрачно ухмыльнулся. Еще насытишься, Расчленитель. Если это новый бог, я его уничтожу. Сам не знаю как, но найду способ. А если Скрытый бог ни при чем, тогда я позволю тебе окунуться в какое-нибудь другое брюхо.
– Возможно, – ответил я Чарре. – Но как иначе объяснить, что другие боги ослеплены и в цепях? Бог он или нет, я найду этот ходячий труп в капюшоне и заставлю его заплатить.
– Мы, Бродяга, – бесстрастно произнесла она. – Мы заставим.
Да, лучше и мне последовать примеру Чарры и сохранять спокойствие. Я отпустил Расчленителя, но жажда крови не уменьшилась ни на йоту, потому что на этот раз ее вызывали мои собственные эмоции. Я сделал глубокий вдох и обратил свой раскаленный докрасна гнев в холодную и смертельную ярость.
– Что тебе нужно? – спокойно и сосредоточенно спросила она. Да, это прежняя, хорошо знакомая Чарра – дело прежде всего. Потом, в одиночестве, она даст волю скорби, но сначала сделает то, что должна.
– Я уверена, он что-то вынюхивал, а потом ему пришлось от чего-то бежать и спасать жизнь. Вопрос в том, что Линас собирался сделать той ночью и где.
И что он пытался мне сообщить? У меня было ужасное ощущение, что речь о лабиринте Костницы, темной бездне под городскими улицами.
Наши взгляды встретились, и я посмотрел Чарре прямо в глаза:
– Линас боялся его сверх меры, но он столкнулся с чем-то пугавшим еще больше, с тем, что счел нужным разоблачить даже ценой жизни.
Чарра отвела взгляд, она не хотела показывать, как сильно удручена горем.
– Если он узнал что-то, чего не должен был знать, тогда, возможно, человек в капюшоне решил навести порядок, уничтожив всех помощников Линаса. Я пробегусь по своим отчетам и выясню все подробности о каждом из тех, кто пропал в то время. Отмечу всех на карте, и, может быть, это даст нам какую-нибудь зацепку. Линас не занимался ничем совсем уж противозаконным. Конечно, белым и пушистым он тоже не был – и торговал иногда всерую, и чуточку контрабанды – но в основном следовал духу закона. Дела у него шли неплохо, и он поговаривал о покупке нового склада у Западного брода, поближе к нам.
Во рту у меня пересохло, а по спине пробежала дрожь.
– Контрабанда? – переспросил я с каким-то смутным ноющим чувством в глубине подсознания. – Какого рода?
Чарра прищурилась:
– Ничего особенного. У него было официальное разрешение на ввоз дорогого иностранного спиртного, но иногда он привозил небольшие партии других предметов роскоши с континента – шелка и специи, ковры, статуэтки, мебель, травы, отчасти из не совсем легальных источников. А что?
Я провел рукой по щеке, заросшей колючей щетиной:
– Пока точно не знаю.
Но после того видения упоминание контрабанды меня зацепило. Возможно, просто догадка. А может, и ощущение, которое он мне оставил.
– Я об этом думала, – сказала она. – Но так и не увидела никакой связи между убийством и его занятиями. Возможно, ты сумеешь разговорить тех, кто ни за что не станет помогать мне. У тебя же уникальный талант.
Я кивнул:
– Сначала нужно осмотреть его дом, склады и конторы – всю собственность, что у него есть… прости, была. Я должен сделать это один, поскольку не могу позволять себе отвлекаться.
И я хотел держать ее подальше от себя, ради ее же безопасности.
– Это место заблокировано защитными письменами Арканума, но ты со своими сверхъестественными способностями сможешь проникнуть туда, куда не удалось мне. Линас жил над своим складом у Болотного моста. Пойдешь по Рыбачьей дороге, потом через мост. На развилке сверни влево, на улицу Медников. С левой стороны будет его второй склад. Хотя сомневаюсь, что ты еще что-то там найдешь, ведь все его бумаги уже вывезли для разбирательства.
Болотный мост, значит? Получается, я не совсем соврал тому стражу у ворот.
Я хмыкнул:
– Наверное, ты права. Поможешь мне завтра попасть в Старый город и в Орден магов? Думаю, все свитки и счета Линаса переданы в Судебную палату.
– А это опасно? – спросила она.
– Возможно. Но я справлюсь. Ты же знаешь, каким я могу быть пронырой.
Она не выглядела убежденной. Вообще-то, я был готов обмочиться при одной мысли об этом. Если не считать Костницу, Старый город был последним местом, где мне хотелось бы оказаться.
– Ладно, – согласилась она. – Я уже поручала Старому Гертану их просмотреть, но ты, может быть, найдешь то, что он не заметил. Я еще раз попрошу сделать одолжение и проведу тебя туда завтра, скорее всего, около полудня. Недалеко от Нищенских ворот есть постоялый двор, который открыт допоздна, ты, возможно, знал его как таверну «Ворчливая кляча». Если остановишься там, я пришлю тебе весточку, когда все устрою.
– Хорошо. Надеюсь, Линас так и пользовался своим старым шифром. – Она подняла бровь, и я уточнил: – Во время учебы мы с ним обменивались засекреченными записками. Есть небольшой шанс, что перед тем, как уйти той ночью, он оставил письмо на случай, если произойдет самое страшное. – Я тряхнул головой, пытаясь отогнать остатки паники и ужаса Линаса, до сих пор ощутимые после видения. – Сомневаюсь, что он догадывался, насколько будет опасно, но проверить все равно надо.
На ее плаще коркой засохли мои кровь и слюна. Такой уж я изящный и элегантный. Я протянул руку.
– Прости, но я должен забрать твой плащ. Кто-то может случайно учуять на тебе мой запах.
Рисковать не хотелось. Вряд ли сумрачные кошки способны выжить в Сетарисе, но когда здесь бродят оскольчатые твари, а их хозяин рыщет по улицам, лучше пусть Чарра замерзнет, чем превратится в хладный труп.
Она поставила на землю фонарь, безропотно сняла плащ и отдала мне.
– Я прихвачу что-нибудь у Улыбак.
– Тебе не опасно идти одной? – встревожился я. – Это все же Крольчатник.
Она усмехнулась и подобрала фонарь:
– Мы, девочки, держимся вместе, Бродяга. Полно мужчин, которые думают, что могут нас взять и при этом ответ понимают один – нож по яйцам. Мои девчонки всегда держат ухо востро, рот на замке, а нож под рукой.
Она потянулась, чтобы коснуться моего лица, но остановилась и тихонько убрала руку.
– Я больше за тебя беспокоюсь.
Она не хотела, чтобы от нее еще сильнее пахло мной, но жест все же казался трогательным. В прошедшие десять лет мне доводилось видеть только купленную и оплаченную симпатию или мимолетные пьяные связи.
– Я привык себя сдерживать, – ответил я, глядя на полосу звезд в просвете между очертаниями домов и пластом густых туч. – Никогда не чувствовал необходимости выходить за грань допустимого. Не было причин так рисковать, понимаешь?
Я владел не только магией мысли, но мог еще и наделить себя чуточкой дополнительной силы и проворства, и в небольшой степени – способностью манипулировать течением воздуха. Для меня это сложно, изнурительно, но выполнимо. Будет ли достаточно? Я нахмурился:
– Больше я сдерживаться не буду.
Я отвел взгляд от неба, возвращаясь к Сетарису и к темным глазам Чарры. Достал Расчленитель, и черный железный клинок дернулся в моей руке, желая убивать.
– Незачем обо мне тревожиться, Чарра. Только не этой ночью. Пусть боятся все остальные.
Пережив агонию Линаса, я должен был побыть наедине со своим горем. Оно много глубже, чем скорбь о друге. Из меня вырвали часть, осталась лишь разверстая рана. Я взвинчен, и что же мне делать? То же, что и всегда, – нарываться на неприятности.
Глава 8
Даже сверхъестественная жизненная сила мага имеет предел. Я был морально истощен видением, а физически – пятью днями морской болезни. Мне требовалось выспаться и восстановить силы – ох, снова поспать на твердой земле! Я нашел постоялый двор и поторговался с женщиной с кислой миной за три ночи, доплатив за то, чтобы не задавала вопросов. Так странно снова оказаться там, где я когда-то пил вместе с Линасом.
Увы, времени на сон не было, я лишь отдохнул несколько минут, прежде чем снова поднять свою несчастную задницу с постели. Я немного владел магией тела и аэромагией, ничего особенного, но иногда это оказывалось полезным. Я слегка изменил функции тела, подкачав кое-какие части – способ я узнал, готовясь к экзаменам в Коллегиуме, естественно, в последний момент. Фальшивая свежесть расчистила паутину, в которую я погрузился, и я словно выплыл из горного ручья. Конечно, позже придется за это расплачиваться чем-то вроде похмелья.
Я прошмыгнул обратно в ночь и направился к складу Линаса. Вскоре в поле зрения появились огромные, закованные в черные доспехи статуи титанов по бокам Болотного моста, их плечи и грудь возвышались даже над самыми высокими домами. Трусость и Жадность, двое из пяти титанов, созданных из черной стали и забытой магии древних времен, держали в руках огромные мечи, которые без веревки и пары десятков лошадей мог поднять лишь тот, кто обладает силой бога. Статуи в равной мере завораживали и наводили ужас.
Я повернул за угол и сбился с ритма. Лица статуй были ясно различимы в темноте, испуская призрачное зеленоватое сияние. Это еще что значит?
Я приблизился к ним с суеверным страхом, изучая толстые щеки и крошечные свиные глазки Жадности, а затем впалые щеки Трусости – не шевелятся ли они. Что-то в этих статуях всегда меня беспокоило, даже когда я еще не знал, что они собой представляют. А теперь еще и это. Сияние – это что-то новое, а мне следовало бы знать о нем, поскольку однажды я в пьяной браваде пытался взобраться на голову Трусости. Мне вроде бы удалось вскарабкаться до колена, прежде чем я застрял, но Линас даже не посочувствовал. В Сетарисе не любили неожиданные чудеса, ведь обычно это означало, что магия сработала неверно.
Интересно, светятся ли титаны, охраняющие другие два моста над рекой Сет? Каждая скульптура носила имя одного из главных пороков, а настоящие имена, если вообще существовали, были поглощены теми же песками пустыни, которые похоронили их создателей. В центре Полумесяца охраняли подступы к мосту Ворота Сета титаны Гнев и Гордыня. На мосту у Западного брода стояла одинокая Похоть. Титаны были остатками Эшаррской империи, которые Арканум извлек из полузасыпанных руин более двухсот пятидесяти лет назад. Трудно поверить, что эти покрытые слоем копоти и птичьего помета статуи когда-то служили мистическими боевыми машинами. Эшаррская империя пала до того, как их удалось пустить в ход, оно и к лучшему, учитывая катастрофические последствия их применения Арканумом в первый и, надеюсь, последний раз во время короткой войны с городами-государствами Ванды.
Когда-то был еще шестой титан, незавершенный, позже названный Невежеством. В стремлении утолить неуемную жажду знаний маги Арканума пытались его разобрать, чтобы изучать конструкцию. Летописи гласят, что Невежество взорвалось, и жуткие молнии испепелили тридцать магов, на многие лиги превратив песок пустыни в стекло. Во время учебы в Коллегиуме лишь я один заметил, что в тех текстах не говорилось, сколько погибло слуг и рабочих. Наверняка еще несколько сотен, о которых не удосужились даже упомянуть.
Наконец в поле зрения появился и сам древний Болотный мост – арка из колотого камня, перекинутая через вздувшуюся от всякой мерзости реку, охраняющую Полумесяц от нежеланных обитателей Доков. Лица статуй, выстроившихся по обе стороны каменной набережной, давно стерлись от ветра и дождя.
Из караульной будки вышел страж, и я скользнул в тень статуи. По ночам в Доках бродили одни преступники, и я не хотел, чтобы меня запомнили. Не заметив меня, страж подошел к Жадности, спустил штаны и помочился на металлическую пятку титана, насвистывая невпопад. Мочиться на кошмарное чудовище! Простонародье считало их обычными статуями, о которых ходят причудливые легенды, – именно этого и добивался Арканум.
Вот что следует знать по поводу титанов. Во-первых, их использовали только один раз. В летописях говорится, что двести лет назад, во время войны с городами-государствами Ванды, вражеские маги-жрецы устроили массовое человеческое жертвоприношение, чтобы их воины обрели силу. Невежественные дикари прорвали зияющую дыру в Покрове и по ошибке открыли врата в десятки других миров. Сквозь брешь ворвалась целая армия демонов, разрушая города, и началась так называемая Демоническая война. Аркануму пришлось выпустить титанов против несметных полчищ кошмарных существ и, героически пожертвовав половиной всего Арканума, в конце концов удалось предотвратить вторжение демонов из Дальних миров. Плодородные земли Ванды превратились в бесплодную, про́клятую пустошь, где больше никогда не будет ничего живого.
А во-вторых, все это – одна большая ложь. Много лет назад в библиотеке Коллегиума мне попались вырванные из дневника страницы – рассказ очевидца о том, что произошло на самом деле: города-государства Ванды, соседствующие с пустыней Эшарр, объединились в федерацию и под руководством своих магов-жрецов создали собственный коллегиум, намереваясь соперничать с магической мощью Арканума. Сетарийская империя достигла расцвета, одно за другим поглощая островные государства Тысячи царств и создавая колонии для добычи и экспорта богатых природных ресурсов. Арканум не мог смириться с появлением магического конкурента, тем более такого, который угрожал бы монополии на эшаррские руины и древние артефакты, погребенные под песками.
И вот невежественные маги Арканума сфабриковали повод для войны, а чтобы узнать больше о принципах работы недавно найденных титанов, с радостью направили древние боевые машины на Ванду. Официальная история оказалась лживой, эти ужасные события произошли еще до начала Демонической войны. Земли Ванды были преданы огню, а Арканум в бессильном ужасе взирал на происходящее, не в силах остановить титанов, уничтожающих всех подряд: мужчин, женщин, детей и даже животных. Массовое убийство нашего собственного изобретения. Мы разорвали Покров, защищавший мир от посягательств демонов-захватчиков. Величайшая катастрофа за всю историю Сетариса была вызвана болезненным любопытством Арканума, самонадеянными детьми, забавляющимися с непонятными игрушками Эшарра. Уже не в первый раз из-за небрежного обращения с артефактами павшей империи мы получили по морде, да и не в последний.
Для меня все это было историей былых времен, но те вырванные страницы показали, что на самом деле Арканум служит только самому себе, и я не забыл урок. Куда проще винить в преступлениях бессловесных мертвецов.
В любом случае титаны слишком опасны, чтобы снова закопать их и постараться забыть, слишком огромны, чтобы спрятать, и слишком ценны, чтобы разрушить. Их просто отключили и поставили туда, где Арканум мог присматривать за ними последние два столетия.
Страж убрал член обратно в штаны, вытер пальцы о плащ и присоединился к своему товарищу, греть руки над раскаленной жаровней у входа в караульную будку. Стражи находились здесь якобы для того, чтобы следить за порядком и спокойствием, но на самом деле должны были отучить вороватую мелкую шваль из Доков переходить через мост по ночам. Если бы бедняги захотели пройти на эту сторону, им пришлось бы переплыть Сет, и они вряд ли добрались бы на другой берег целыми и невредимыми. Какие только мерзкие твари ни попали в реку за тысячу лет экспериментов Арканума.
Если оскольчатые твари разгуливают на свободе, я не стал бы полагаться на легендарный воздух Сетариса, непригодный для демонов. В это время на улице больше никого не было, а журчащая вода должна помешать магическому чутью сумрачных кошек и нюхачей, поэтому я все-таки пошел на риск и открыл свой Дар.
Я подслушал разговор стражей – обычное нытье о выпивке, карточных долгах и женщинах. Во всех городах и поселениях, где мне довелось побывать, стражи похожи как две капли воды. Проще простого затуманить им разум и пересечь мост без утайки. Когда я проходил мимо будки, они подняли головы, но я для них был частью пейзажа, ожидаемой и оттого невидимой.
В отличие от трущоб Доков, похожих на переменчивый песок в пустыне, квартал у Болотного моста выглядел в точности таким, как я помнил. Уютно устроившись между массивными отвесными утесами Старого города с одной стороны и Сетом с другой, старые каменные здания были простыми, но добротными, а вывески над витринами магазинов сияли новой краской. В Полумесяце жили богатые купцы и знать победнее, а район Болотного моста находился дальше всего к востоку, а значит, господствующие ветра приносили сюда больше дыма и вони.
Очень скоро я вышел на Восточную храмовую улицу, ведущую к молитвенной площади. Храмы здесь были меньше и не такими богатыми, как на огромной площади Старого города, но местные жители относились ко всему практичнее, не выставляли напоказ богатство и магию, в отличие от обитателей Западного брода, Ворот Сета и самого Старого города.
С площади взирали эмблемы богов Сетариса. Напротив меня – костяной трон Владыки костей и расколотая луна Хозяйки ночи, а подлинные имена обоих богов давно затерялись в тумане времени. Справа сверкали золотые весы Дерриша, Золотого бога и покровителя Линаса, а рядом находился храм поменьше, с наполненными кровью вместо песка часами Натэра, Похитителя жизни. Слева возвышался мрачный храм нового бога, по обе стороны от входа в который стояли безликие мраморные фигуры в капюшонах. Над дверью была нарисована эмблема Скрытого бога – топор воителя Артхи. Мертвого бога. Я заскрипел зубами и заставил себя отвести взгляд. Сейчас не время ковыряться в едва зарубцевавшейся ране, оставшейся в памяти.
Я никогда не видел ни малейшего намека на то, что боги обращают внимание на свою паству, пока не хотят получить что-то взамен. Они вряд ли потрудились бы даже помочиться на молящихся, если бы те загорелись. Мы с Чаррой были едины во мнении, что глупо поклоняться богам Сетариса, но Линас считал иначе. Мы редко говорили на эту тему, в основном потому, что в итоге я начинал нести ахинею, как пьяный осел. Однажды на этой самой площади Линас ударил меня в живот и не разговаривал со мной целую неделю. Наверное, я это заслужил.
Я дошел до перекрестка и свернул на улицу Медников. Над входом в таверну, манившую светом масляного фонаря, ухмылялся медный лев, вставший на задние лапы. Из двери доносились ароматы жареного мяса, веселая музыка и смех.
В животе заурчало, и, когда я прошел мимо, урчание только усилилось. Я заметил следы того же упадка, что охватил кварталы бедняков: кучи мусора в переулках, сломанные ставни, потрескавшаяся и осыпающаяся штукатурка на фасадах. Если зараза проникла и в Полумесяц, дела обстоят куда хуже, чем я предполагал.
В склад Линаса влезть было сложнее, чем в игольное ушко: все двери и окна заперты на засовы или заколочены досками и испещрены магическими письменами, излучающими недобрый свет. Снаружи ходили два стража, подняв прикрытые затворами фонари, чтобы заглянуть в каждый темный уголок, куда не попадал серебристый свет Элуннай. Забраться туда будет непросто.
Я поразмыслил над вариантами. Можно погрузить разум стражей в туман и тем временем проникнуть внутрь, но любой громкий звук выведет их из транса, и, что важнее, мне не хотелось без крайней необходимости использовать магию в том месте, за которым присматривает Арканум, ведущий собственное расследование. Поэтому я решил сначала попробовать поступить честно и прямо – необычный для меня способ, надо сказать.
Я неспешно подошел к стражам. Лунный свет дал им возможность убедиться, что у меня в руках нет оружия.
Они обнажили мечи.
– Здесь находиться запрещено, – сказал тот, что постарше, с отвислыми рыжими усами.
Второй был моложе, с короткой темной бородкой, еще не забравшейся на щеки, но глядел настороженно. Я был небезосновательно уверен, что при необходимости справлюсь с обоими.
– Я друг владельца, – ответил я. – Я был в отъезде и только что узнал о его убийстве. Мы можем об этом поговорить?
Я ощутил, как дуновение ветра ерошит волосы на затылке. Через секунду обостренные чувства позволили обнаружить третьего стража, засевшего у окна второго этажа в здании за моей спиной. Я слегка повернул голову и заметил лучника, целящегося мне прямо между лопаток. Как некстати.
Усатый уже готов был сказать, чтобы я проваливал, но осекся, заметив мой дорогой плащ. Не нужно быть магом, чтобы увидеть, как в его голове крутятся шестеренки: я мог оказаться важной персоной.
– Простите, но мне нечего вам сказать, – отозвался он. – И вам не удастся нас подкупить и что-то выспросить. Если хотите что-нибудь узнать, поговорите с капитаном.